Адрес редакции: 190031, С.-Петербург, ул. Садовая, 38, ТАСС-СПб, тел.-310-86-33

ИНДЕКС 55047

Победа доктора Красова

Молодой хирург Леонид Красов, катаясь в Подмосковье на лыжах, прыгнул с небольшого, хорошо ему известного трамплина, с которого и прежде совершал прыжки. Но на этот раз, сорвавшись с гребня, он увидел, что летит прямо на торчавший из под снега кол, оставшийся от забора; не знал Леонид, что накануне кто то передвинул в сторону «стол отрыва», и эти несколько сантиметров изменили траекторию полёта…

Сильный удар спиной – и на какое то мгновение мир перестал для него существовать. Когда пришёл в себя, то почувствовал, что не может пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Леонид понял: его парализовало.… Но мозг работал ясно, и Краснов, распростёртый на снегу, медленно и спокойно, будто речь шла о ком-то другом, стал отдавать распоряжения обступившим его друзьям:

- Не надо поднимать меня… Я, видимо сломал позвоночник.… Позвоните из дома отдыха в клинику Склифосовского.…Там меня знают…

Срочно операция.…И вот он узнаёт диагноз: перелом-вывих первого, второго и третьего поясничных позвонков с разрывом спинно-мозговой оболочки. Врачи не скрывали от своего коллеги, что его ждёт: он никогда не будет ходить, /если выживет/, не сможет сидеть. Только лежать…

…Произошла эта катастрофа тридцать лет назад. Красову было тогда тридцать четыре года. Тысячи людей в подобных случаях мирятся с неизбежным, теряют способность и, пролежав неподвижно какой то срок, погибают. Леонид, прекрасно понимая, что положение его тяжелейшее, ибо знал врач Красов: резервы нашего организма беспредельны, за всю свою прожитую жизнь человек использует только очень небольшую их часть. Следовательно, надежда на восстановление есть!

Главным орудием его борьбы стало движение. Нижняя часть туловища была парализована. Он стал укреплять верхнюю; начал с пассивной гимнастики – методист лечебной физкультуры и друзья поворачивали его с боку на бок, сгибали и разгибали ноги. Превозмогая, адскую боль, он старался и сам делать упражнения, что бы они не «забыли» движений. Трудился изо дня в день долгими часами.

Нечеловеческое терпение, невероятная настойчивость, редко остаются без награды. С каждым днём, он всё больше и больше чувствовал, что жизнь входит в его тело. И вот тот незабываемый день – его поставили на ноги.

Упакованные в гипсовые лангеты, ноги были чужими – он их не чувствовал. Но он стоял! Держась за манеж, который сделали ему друзья. Красов начал ходить. «Ходить» это только так говориться, он сделал в первый день всего два шага, стоившие ему огромного труда. Но ведь прошло всего четыре месяца после катастрофы – неимоверно короткий срок /сидеть он мог лишь через год/.

…Дни шли, а с ними увеличивалось и количество шагов. И вот, наконец, он дошел до двери палаты. Ещё несколько дней – вышел в коридор.

День за днём, час за часом сражался Красов со своей бедой. Встал на ноги, начал двигаться – сначала в бассейне, затем в Чёрно море.

Четыре года на костылях, затем их сменили канадские палочки /с подлокотниками/. Леонид Ильич самостоятельно передвигался по городу, полностью обслуживал себя.

В это время я и познакомилась с доктором Красовым.

Как сейчас живет этот человек, как себя чувствует? И вот я дома у Красова. Звоню и с трепетом жду: кто откроет мне дверь, кого я за ней увижу – больного старика или человека, ещё способного бороться?

Дверь открывает сам Красов; смотрю на него и глазам своим не верю – словно и не было долгих десятилетий, только торчащие волосы ёжиком заметно посидели, но стали намного гуще.

- Здравствуйте, доктор Красов! Вы отлично выглядите.

Леонид Ильич улыбается, помогает мне снять плащ. Садимся в большой комнате, маленькая давно уже стала тренировочным залом, в ней разместились различные конструкции, придуманные, самим Красовым/ и время отодвигается от нас…

Как он жил эти годы? Что помогало борьбе, что давало силы?

- После катастрофы я полюбил жизнь по иному. Осознал, какая это драгоценность. Понял, что это за счастье ходить по земле, видеть её красоту. Вера в победу была сумасшедшая. Думал: брал многие барьеры, возьму и этот. Счастье, что я был не один: рядом были друзья, приходили едва знакомые люди.

Он трудился по двенадцать часов в день; в ходе занятий он сам изобретал комплексы, особенно старался выработать у себя гибкость /»по гибкости сейчас со мной не сравниться и молодой парень»/. Изучил систему закаливания, и холодная вода дала мощный толчок в его восстановлении. Придумал себе тренажер для лечебной гимнастики, за который имеет сейчас авторское свидетельство. /»Тренировался я семь лет на нём, как проклятый»/.

Лет через пять, после катастрофы, когда о Красове уже было рассказано в печати, и он сам выступил с несколькими публикациями, ему предложили работать в институте хирургии имени Вишневского. А потом как-то получилось, что его уникальный опыт, его редкие знания оказались институту не нужными. Пришлось уйти, сожалея, что не сможет помогать людям, так нуждающимся в его знаниях.

Но недолго оставался Красов без дела. О нём уже знали и в Москве, и в других городах. Он стал получать сотни писем, к нему ехали со всех концов страны за помощью. И он бросался на выручку каждому, радуясь вместе с больными их общим победам. А больных становилось всё больше и больше. Где уж тут одному Красову со всеми управиться! Горечь заполняла душу при мысли, что ведь знаниями его могли пользоваться другие врачи. Но ни одному лечебному заведению его знания были не нужны.

И вдруг – луч света. Один из руководящих работников до недавних пор министерства здравоохранения СССР заинтересовался методикой Красова. Решено было её опубликовать. Пока методические рекомендации готовились к печати, этого руководящего работника в министерстве не стало. Его заменили другим, а тот, в отличие от своего предшественника, не проявил должного интереса к методике Красова. И вышла с его «помощью» в свет не задуманная прежде работа, а урезанная до минимума методичка да с ещё с существенной неточностью во вступительной части /сказано было, что ходит Красов в ортопедических аппаратах, что сводило почти на нет все его достижения/.

Но даже в таком куцем виде выпущенная работа должна была вызвать жгучий интерес специалистов. Привлечь их могло её название: «Применение лечебной физкультуры в реабилитации больных после повреждения позвоночника в грудно-поясничном отделе, осложнённых травмой спинного мозга и «конского хвоста» /по опыту врача Л. И. Красова/».

Готовый, выверенный на себе опыт, предлагался тем, кто признан, работать с парализованными. Берите, используйте этот опыт, лечите людей, спасайте их от неподвижности.… Ни одного письма не пришло Красову от врачей, ни одного звонка от медиков не последовало! /Именно тогда Красов чаще и чаще стал вспоминать ту женщину врача из института Склифосовского, что «лечила его после травмы. Удивительное дело, но её словно раздражало упорное желание больного выжить, нервировали его бесконечные упражнения. Друзьям, помогающим Леониду восстанавливаться, она говорила: «Зря ходите. Зря возитесь. Умрёт? Хуже будет, если выживет»/.

…А больные, между тем, всё прибывали и прибывали на улицу Готвальда. Письма всё шли и шли из Болгарии и Кубы, Италии и Венесуэлы, Индии и США.… За границей нуждались в его помощи, его приглашали приехать. И Красов поехал за рубеж. Он был в Болгарии, Польше, где иностранные коллеги просили подробнее познакомить с его опытом. Они буквально ловили на лету каждое слово советского врача, всё, что говорил, записывали, во всё вникали. После возвращения из поездок его, как всегда, ждали мешки писем. И больные.

-Сколько же их побывало у вас за эти годы? – спрашиваю у Леонида Ильича.

- Тысячи!

- И вы всем помогли?

- Тех, кто любит не жизнь, а себя, вялых, боязливых или людей, разъедаемых скепсисом, я теперь не берусь ставить на ноги. Они ждут от меня чудесного исцеления, но его не будет, если человек сам не возьмется себя исцелить. А вот активным, сильным духом людям Красов всегда берётся помочь.

Его рабочий день начинается в семь утра – само массажа, с гимнастики. На это уходит полтора часа. Лёгкий завтрак /так лучше работается/, и Леонид Ильич садиться за письменный стол. Ложатся на бумагу его дневниковые записи, суммируется бесценный опыт.

В течении дня Леонид Ильич выходит на прогулку.

-Хожу я бойко с двумя обыкновенными палочками. По три-пять километров – рассказывает Красов.

- А как же зимой, когда скользко, ведь можно упасть?
- Научился, и падать и вставать. Летом, на своей инвалидной коляске, езжу за город на встречу с лесом, рекой, лугами. Довольно часто выезжаю из Москвы. Спешу туда, где нужен людям.

Первое, что стремиться добиться Красов от своих пациентов, начиная лечение, - это пробудить в них силу воли. Он старается, чтобы каждый больной стал сам себе доктором. Красов только руководит лечением, координирует его, а «работать» должен больной. Если такое содружество получается – победа обеспечена. И не только над болезнью. От общения с Красовым, в человеке просыпается всё лучшее: его ум становиться пытливее, взгляд на окружающий мир глубже, воля сильнее. Обычные до встречи с Леонидом Ильичём люди после длительного общениям с ним становятся личностями сильными, яркими, интересными. К ним начинают тянуться окружающие.

Твёрдо идёт по жизни сильный человек, даря людям радость, обогащая их физически и духовно. Встреча с этим человеком – счастье, дружба с ним благо.

Алла Зиновьева, г. Москва

«Тайны здоровья» выпуск №2(20)`92 год