Эндрю М. Лобачжевский, ноябрь 2005
Патократия - болезнь крупных социальных движений, затем целых обществ, наций, и империй. В ходе человеческой истории она затронула социальные, политические, и религиозные движения, так же как соответствующие идеологии … и превратила их в карикатуры... Это произошло в результате … участия патологических агентов в процессе, подобном патодинамике [распространению инфекции в организме]. Это объясняет, почему все патократии мира - и были, и есть - настолько сходны в своих значимых проявлениях.
… Идентификация этих явлений в ходе истории и их соответствующее квалифицирование - не согласно конкретной идеологии, подвергшейся процессу карикатуризации, а согласно их истинной природе и содержанию - - является занятием для историков. […]
Действия [патократии] затрагивают общество целиком, начиная с лидеров, и пропитывая каждый город, бизнес, и учреждение. Патологическая социальная структура постепенно охватывает всю страну, создавая ‘новый класс’ в пределах нации. Этот привилегированный класс [патократия] чувствует, что ему постоянно угрожают ‘другие’, то есть большинство нормальных людей. Патократы не развлекают себя никакими иллюзиями о своей личной судьбе в случае возвращения к системе нормальных людей. [Эндрю М Лобачжевский Политическая Понерология: Наука о Природе Зла, Приспособленного к Достижению Политических Целей]
Слово ‘психопат’ обычно вызывает образы едва сдерживаемого – и все же удивительно учтивого - доктора Каннибала Лектера из известного фильма ‘Молчание Ягнят’. Я признаю, что именно этот образ возникал в уме всякий раз, когда я слышала это слово. Но я была неправа, и я должна был выучить этот урок на собственном опыте, и весьма мучительно. Точные детали описаны в ]другой статье; очень важно отметить, что этот опыт, вероятно, был одним из самых болезненных и поучительных эпизодов моей жизни, и это позволило мне преодолеть блок в моем осознании мира вокруг меня и тех, кто его населяет.
Относительно блоков, препятствующих осознаванию, я должна заявить, что я на протяжении 30 лет изучала психологию, историю, культуру, религию, мифы и так называемые паранормальные явления. Кроме того, многие годы я работала с гипнотерапией, что дало мне очень хорошее механическое знание того, как мышление/мозг человека работает на очень глубоких уровнях. Но даже в этом случае, я все еще работала с определенными устоявшимися верованиями, которые были разрушены моими исследованиями психопатии. Я поняла, что у меня был определенный набор идей, которые я имела о людях, который был для меня священен. Я даже написала об этом однажды следующим образом:
… моя работа показала мне, что огромное большинство людей стремится делать добро, испытывать добрые чувства, думать благотворные мысли, и принимать решения с благоприятными результатами. И, со всей своей энергией, они стремятся жить именно так! Когда большинство людей имеют это внутреннее желание, какого черта это не происходит?
Я признаю что я была наивной. Было много вещей, о которых я тогда не знала, и что я узнала с тех пор, как я написала те слова. Но даже тогда я знала, как наши собственные умы могут использоваться, чтобы нас обманывать.
Теперь, каких верований я придерживалась тогда, что сделало меня жертвой психопата? Первое и самое очевидное - то, что я действительно полагала, что глубоко внутри, все люди ‘в основном хороши’ и что они ‘стремится делать добро, испытывать добрые чувства, думать благотворные мысли, и принимать решения с благоприятными результатами. И, со всей своей энергией, они стремятся жить именно так!’
Как это случается, это верование оказалось ложным, как я - и каждый, кто был вовлечен в нашу рабочую группу – выучил, к нашему сожалению, как они говорят. Но то, что мы выучили, способствовало также нашему образованию. Чтобы прийти к некоторому пониманию того, какой человек мог сделать вещи, которые были сделаны по отношению ко мне (и другим близким мне людям), и чем их поступки могли бы быть мотивированы - даже ведомы - чтобы вести себя таким образом, мы начали исследовать литературу по психологии для того, чтобы найти ключи, потому что мы должны были понять это для нашего собственного спокойствия духа.
Если есть психологическая теория, которая может объяснить порочное и деструктивное поведение, то эта информация очень помогает жертвам таких действий, чтобы они не проводили все свое время, чувствуя себя обиженными или обозленными. И конечно, если есть психологическая теория, которая помогает человеку находить, какие слова или поступки могут навести мосты между людьми, излечить недоразумения, что также является достойной целью. Именно с такой перспективы мы начали наши интенсивные исследования нарциссизма которые затем привели нас к исследованию психопатии.
Конечно, мы не начали исследования именно с такого ‘диагноза’ или маркировки того, что мы пережили. Мы начали с наблюдений и поисков в литературе ключей, профилей чего-либо, что помогло бы нам понять внутренний мир человека - фактически группы людей - кто, казалось, был крайне развращен в отличие всего, с чем мы когда-либо сталкивались прежде.
Марта Стоут - Психопат По Соседству:
Представьте - если Вы можете - отсутствие совести, полное отсутствие совести вообще, отсутствие чувства вины или раскаяния независимо от того, что Вы делаете, отсутствие ограничивающего чувства беспокойства за благосостояние незнакомцев, друзей, или даже членов семьи. Представьте отсутствие борьбы с чувством стыда, ни одного за всю вашу жизнь, независимо от того, какой эгоистичный, скользкий, деструктивный, или безнравственный поступок Вы совершили.
И притворитесь, что понятие ответственности [за свои поступки] Вам неизвестно, кроме того, что это кажется вам бременем, которое другие добровольно принимают на себя без вопросов, как легковерные дураки.
Теперь добавьте к этой странной фантазии способность скрыть от других людей, что ваш психологический облик радикально отличается от их облика. Так как каждый просто предполагает, что наличие совести универсально среди всех людей, то скрыть факт, что Вы начисто лишены совести, очень легко.
Вас не сдерживают ни от одного из ваших желаний чувства вины или позора, и другие Вас никогда не призывают к ответу за ваше равнодушие и хладнокровие. Ледяная кровь, текущая по вашим венам настолько странна, так полностью находится вне зоны их личного опыта, что они редко даже в состоянии предположить ваше состояние.
Ваше странное преимущество перед большинством людей, которые удерживаются от аморальных поступков своей совестью, наиболее вероятно останется скрытым от них.
Вы можете делать что-угодно, и тем не менее ваше странное преимущество перед большинством людей, которые удерживаются от неблаговидных поступков своей совестью, наиболее вероятно останется скрытым.
Как Вы будете жить вашу жизнь?
Что Вы сделаете с вашим огромным и секретным преимуществом [отсутствием совести], и с соответствующим ‘изъяном’ в других людях [наличием совести]?
Ответ в значительной степени будет зависеть от только, каковы ваши желания, потому что не все люди являются одинаковыми. Даже глубоко недобросовестные люди не являются одинаково-недобросовестными. Некоторые люди - имеют ли они совесть или нет - одобряют непринужденность инерции, в то время как другие наполнены мечтами и буйными амбициями. Некоторые люди – замечательны и талантливы, некоторые - летаргичны, и большинство людей, обладающие совестью или ее лишенные, находятся где-нибудь между крайностями. Есть жестокие люди и люди, которые и мухи не обидят, индивидуумы мотивированные жаждой крови и те, кто не имеет таких аппетитов. [...]
Если Вас насильственно не остановят, Вы можете сделать вообще что-угодно.
Если Вы рождаетесь в нужное время, с некоторым доступом к семейному благосостоянию, и Вы обладаете особым талантом вызывать чувство ненависти [к врагам] и чувство обделенности в других людях, Вы можете принять меры к убийству большого количества ничего не подозревающих людей. С достаточным количеством денег, Вы можете достигнуть этого, с удовлетворением наблюдая за ‘процессом’ на расстоянии, благополучно сидя в любимом кресле[...]
Сумасшедше и пугающе - и реально, приблизительно в 4 процентах населения....
Уровень распространенности анорексии [отсутствия аппетита] составляет 3.43 процента, что считается почти эпидемическим, и все же эта цифра - значительно ниже чем распространенность антиобщественного расстройства личности [APD]. Высокопрофильные расстройства, классифицируемые как шизофрения встречаются примерно в 1% населения – что составляет четверть от уровня антиобщественного расстройства личности - и Центры по Контролю Предотвращению Заболеваний [CDCP] утверждают, что уровень заболеваемости раком кишечника в Соединенных Штатах, который рассматривается как ‘тревожно высокий,’ находится на уровне приблизительно 40 на 100 000 человек, - в сто раз ниже чем уровень антиобщественного расстройства личности.
Высокая встречаемость социопатии в человеческом обществе оказывает глубокое влияние на остальных, кто должен жить на этой планете, и даже тех из нас, кто не был клинически травмирован. Индивидуумы, которые составляют эти 4 процента, обескровливают наши отношения, наши счета в банке, наши достижения, наше чувство собственного достоинства, и, сам мир на нашей земле.
При этом удивительно, что много людей ничего не знают об этом расстройстве личности, или если они знают, то они думают об этом только в терминах криминальной психопатии - убийцах, серийных убийцах, массовых убийцах - людях, которые явно многократно нарушали закон, и которые, если их обнаружат, будут заключены в тюрьму, возможно даже казнены нашей юридической системой.
Мы обычно не осознаем, и при этом мы обычно не идентифицируем, большее количество ненасильственных социопатов среди нас, людей, которые часто не являются явными правонарушителями, и против которых наша формальное юридическое законодательство обеспечивает ничтожную защиту.
Большинство из нас не может представить себе никакого соответствия между задумыванием этнического геноцида и, скажем, ‘невинной’ ложью боссу о своем сотруднике. Но психологическое соответствие не только существует; оно повергает в ужас. Простая и глубокая, связь - отсутствие внутреннего механизма, который пульсирует в нас, эмоционально выражаясь, когда мы делаем выбор, который мы рассматриваем как безнравственный, неэтичный, безответственный, или эгоистичный.
Большинство из нас чувствует себя немного виновным, если бы мы съедаем последний кусочек пирога в кухне, уже не говоря о том, что бы мы чувствовали, если бы мы преднамеренно и систематически планировали травмировать другого человека.
Те, кто не имеет никакой совести вообще формируют отдельную группу, являются ли они тиранами геноцида или просто безжалостными социальными снайперами.
Присутствие или отсутствие совести - глубокое разделение человечества, возможно более существенное чем интеллект, раса, или даже пол.
Что дифференцирует социопата, который живет за счет труда других, начиная с того, кто иногда грабит магазины, от того, кто является современным бароном- грабителем - или что отличает обычного хулигана от убийцы –социопата - является ничем иным как социальным статусом, силой их желания, интеллектом, жаждой крови, или просто возможностью.
Что различает всех этих линдивидуумов от остальной части нас - совершенно пустое отверстие в психике, где должны находиться наиболее развитые из всех гуманизирующих функций.
У нас не было книги доктора Стоут в начале нашего научно-исследовательского проекта, что могло бы дать нам преимущество. У нас, конечно, были книги Роберта Хаэра [Robert Hare] и Клекли [Cleckley] и Гиггенбул-Крэга [Guggenbuhl-Craig] и другие. За последние пару лет появилось еще больше книг, в ответ на вопросы, сформулированные многими психологами и психиатрами о состоянии нашего мира и возможности, что есть некоторое существенное различие между такими индивидуумами, как Джордж В. Буш и много так называемых неоконсерваторов, и остальной частью человечества.
Книга доктора Стоут имеет одно из самых пространных объяснений относительно того, почему ни один из примеров [социопатов в ее книге] не напоминает никаких фактических людей, которых я когда-либо читала. И затем, в одной из первых глав, она описывает ‘композитный’ случай, где социопат, описываемый ею в данной главе, провел свое детство, взрывая лягушкек с фейерверками. Широко известно, что Джордж В. Буш сделал это, таким образом каждый естественно задает себе вопрос...
В любом случае, даже без работы доктора Стоут, в то время, когда мы изучали вопрос, мы поняли, что то, что мы изучали, было очень важно для каждого, потому что, по мере сбора данных, мы видели, что ключи, профили, свидетельствовали, что с проблемами, перед которыми мы оказывались, в какой-то момент сталкивается каждый, до той или иной степени. Мы также начали понимать, что профили, которые появились, также точно описывают много людей, которые ищут положений власти в областях, дающих власть, наиболее особенно в политике и коммерции. Эта идея сама по себе не является столь шокирующей, но, по справедливости, этого с нами не произошло, пока мы не увидели характерные черты и признали их в поведениях многочисленных исторических фигур, а в последнее время включающих Джорджа В. Буша и членов его администрации.
Текущие статистические данные дня говорят нам, что больные в психологическом отношении люди более многочисленны, чем здоровые. Если Вы возьмете выборку людей в какой-нибудь данной области, то Вы, вероятно, найдете, что существенное их число показывает патологические признаки в той или иной степени. Политика не является исключением, и по самой ее природе она имеет тенденцию привлекать больше патологических властных типов чем другие области. Это - логично, и мы начали понимать, что это было не только логично, это было ужасающе точным; ужасающе, потому что патология среди индивидуумов, находящихся во власти, может привести к бедственным последствиям для всех людей находящихся под управлением таких патологических индивидуумов. И так, мы решили написать об этом и опубликовать материалы в Интернете.
По мере размещения материалов [в интернете], начали приходить письма от наших читателей с благодарностью за то, что мы дали название тому, что происходило с ними в их личных жизнях так же как помогало им понимать то, что происходило в мире, который, кажется, совсем обезумел. Мы начали думать, что это была эпидемия и что, в определенном смысле, мы были правы; только не так, как мы думали. Если человек с высоко-инфекционной болезнью работает на работе, которая помещает его в контакт с населением, результатом является эпидемия. Таким же образом, если человек в позиции политической власти - психопат, он или она может создать эпидемию психопатологии в людях, которые не являются по своему существу психопатическими. Наши идеи по этому поводу скоро получили подтверждение из неожиданного источника. Я получила электронную почту от польского психолога, который написал следующее:
Лобачжевский:
Дорогие Леди и Господа:
я получил Ваш Специальный исследовательский проект о психопатии на мой компьютер. Вы делаете самую важную и ценную работу для будущего наций. Я - клинический психолог в очень преклонном возрасте. Сорок лет назад я принял участие в секретном исследовании истинной сущности психопатологии как макросоциального явления по имени ‘Коммунизм’. Другие ученые принадлежали к предыдущему поколению, которые уже скончались. Я в состоянии предоставить Вам самый ценный научный документ, который будет полезен в достижении Ваших целей. Это - моя книга Политическая Понерология: Наука о Природе Зла, Приспособленного к Достижению Политических Целей
Глубокое исследование природы психопатии, которая играла существенную и вдохновляющую роль в этом макросоциальном психопатологическом явлении, и различении ее от других психопатологий [умственных аномалий] оказалось, было необходимой подготовкой чтобы понять полную природу явления.
Большая часть работы, которую Вы делаете теперь, была сделана в те времена. …
Я в состоянии предоставить Вам самый ценный научный документ, полезный в ваших целях. Это - моя книга ‘Политическая Понерология: Наука о Природе Зла, Приспособленного к Достижению Политических Целей’. Вы также можете найти копию этой книги в Библиотеке Конгресса и в некоторых университетских и общественных библиотеках в США.
Будьте добры и свяжитесь со мной, чтобы я мог отправить Вам копию по почте.
С уважением!
Эндрю М Лобачжевский
Я сразу ответила. Несколько недель спустя рукопись пришла с почтой.
По мере того я читала, я поняла, что книга, которую я держала в руке, была по существу хроникой спуска в ад, преобразования, и торжествующего возвращения в наземный мир со знанием об этом аде, знанием, бесценным для всех нас, особенно сейчас, в наше время, когда кажется очевидным, что подобный ад окутывает всю планету. Риск, на который шла группа ученых, проводивших исследование, и на котором базируется эта книга, находится вне понимания большинства из нас.
Многие из них были тогда молоды, их карьеры только начинались, когда нацисты в сапогах выше колена начали маршировать по Европе. Эти исследователи пережили нацизм, а также более поздний период, когда нацисты были вытеснены и заменены коммунистами под каблуком Сталина. Ученые пережили годы подобных притеснений, которые те из нас сегодня, кто хочет высказываться против Рейха Буша, не может себе даже представить.. И так как они были там, и они пережили это и принесли информацию всем нам, эта информация вполне может спасти наши жизни, так как у нас будет карта, которая будет служить нам проводником в ниспадающей темноте. Именно в этом контексте я хотела бы предоставить вашему вниманию, как доктор Лобачжевский обсуждает ценность близкого и клинического исследования зла в его книге прежде, чем мы обратимся к предмету Понерологии:
Эта новая наука неисчислимо богата деталями казуистики... Она охватывает знание и описание явления в категориях естественного мировоззрения, соответственно измененного в соответствии с потребностью понять многие процессы...
Дальнейшее знакомство с этим явлением сопровождается развитием языка общения, посредством которого общество может быть информировано и предупреждено об опасности. Таким образом, рядом с идеологическим лицемерием появляется третий язык [doubletalk – два языка понеризованного общества, где первый язык – пропаганда и ложь власти и понеризованных средств массовой информации, о том, как они хотят, чтобы мы видели мир вокруг нас и события в нем; и второй язык – умалчиваемая правда и факты, что происходит в действительности]... частично, он заимствует названия, используемые официальной идеологией в их преобразованных измененных значениях. Частично, этот язык работает со словами, заимствованными из народных политических шуток и анекдотов. Несмотря на его странность, этот язык становится полезным средством коммуникации и играет роль в регенерации социальных связей.... Однако, несмотря на усилия со стороны литераторов и журналистов, этот язык остается средством общения внутри [понеризованного общества]; становясь герметическим вне среды действия явления, и оставаясь непостижимым для людей, у которых отсутствует соответствующий личный опыт. [...]
Эта новая наука, выраженная на языке, развившемся в абнормальной действительности, является кое-чем чуждым людям, которые желают понять это макросоциальное явление, но продолжать мыслить в категориях ‘нормальных, непонеризованных’ стран. Попытки понять этот язык вызывают определенное чувство беспомощности, которая дает начало тенденции создания собственных доктрин, построенных из концепций собственного мира и определенного количества соответственно поглощенного патократического материала пропаганды. Такая доктрина – в качестве примера можно привести американскую антикоммунистическую доктрину - делает еще более трудным понимание другой действительности. Надеюсь, что объективное описание, представленное здесь, позволит им преодолеть тупик, порожденный таким образом. [...]
Специфическая роль определенных индивидуумов в такие времена заслуживает пристального внимания; они участвовали в открытии природы этой новой действительности и помогли другим найти правильный путь. Они имели нормальный [не патологический] характер, но неудачное детство, и очень рано подверглись доминированию людей с различными психологическими отклонениями, включая патологический эготизм и методы терроризирования других людей. Новая система управления обрушилась на таких людей как крупномасштабное социальное умножение того, о чем они знали из собственного опыта. С самого начала, они поэтому видели эту действительность намного более прозаически, немедленно рассматривая идеологию в соответствии с паралогистическими историями, хорошо им известными, цель которых состояла в том, чтобы скрыть горькую реальность событий их юности. Они скоро достигли правды, так как происхождение и природа зла аналогичны независимо от социального масштаба, в котором это зло проявляется.
Такие люди редко понимаются в счастливых обществах, но там они стали полезными; их объяснения и совет оказались точными и были переданы другим, присоединяющимся к сети этого наследия [и жадно] его воспринимающим. Однако, их собственное страдание было удвоено, так как столько Зла перенесенного всего за одну жизнь было слишком большим испытанием, чтобы это все пережить....
Наконец, общество видит появление людей, которые собрали исключительное интуитивное восприятие и практическое знание в области того, как патократы мыслят, и как такая система правления функционирует.
Некоторые из них становятся настолько опытными на ненормативном языке психопата и его идиоматике, что они могут использовать его, как иностранный язык, который они хорошо знают. Так как они должны расшифровать намерения власти, такие люди вслед за этим предлагают совет людям, которые имеют проблемы с властями. Эти обычно материально незаинтересованные защитники общества нормальных людей играют незаменимую роль в жизни общества. Патократы, однако, никогда не смогут научиться мыслить в нормальных человеческих категориях. В то же самое время, способность предсказывать пути реакции такой власти позволяет прийти к заключению, что данная система является жесткой причинно-следственной [социальной организацией], где естественная свобода выбора минимальна. [...]
Когда-то мне был отнесен пациент, который был заключенным в Нацистском концентрационном лагере. Она возвратилась из того ада в таком исключительно хорошем состоянии, что она была все еще в состоянии выйти замуж и родить трех детей. Однако, ее методы воспитания детей были настолько тираническими, что они напоминали о жизни в концентрационном лагере с таким упорством воспроизводимыми [в дальнейшей жизни] прежними заключенными. Детская реакция была невротическим протестом и агрессивностью против других детей.
Во время психотерапии матери, мы напоминали ей о фигурах мужских и женских офицеров СC, указывая их психопатические характеристики (таких индивидуумов набирали в первую очередь). Чтобы помочь ей устранить их патологический материал, заразивший мою мать, я снабдил ее приблизительными статистическими данными относительно количества таких индивидуумов в общем составе населения. Это помогло ей достичь более объективного представления о той реальности и вновь установить доверие обществу нормальных людей....
Параллельно развитию практического знания и языка общения посвященных лиц [внутри системы], формируются другие психологические явления; действительно существенные в преобразовании социальной жизни при правлении} патократического режима, и различать их существенно, если Вы желаете понять людей и нации, обреченные жить в таких условиях и оценить ситуацию в политике. Они включают психологическую иммунизацию людей и их адаптацию к жизни в таких абнормальных условиях.
Методы психологического террора (представляющее собой специфическое искусство патократии), технологии патологического высокомерия, и прогулок [в кирзовых сапогах] по душам других людей первоначально настолько травмируют психику, что люди лишаются их способности к фокусированной реакции; я уже представила психофизиологические аспекты таких состояний. Десять или двадцать лет спустя, аналогичное поведение может быть признано шутовством и уже не лишает жертву его способности мыслить и реагировать целеустремленно. Его ответы - обычно ‘хорошо продуманные’стратегии, идущие из положения превосходства нормального человека и часто сопровождающиеся насмешкой. Человек может смотреть страданию и даже смерти в глаза с необходимым спокойствием. Опасное оружие падает из рук правителя.
Мы должны понять, что этот процесс иммунизации является не просто результатом описанного выше увеличения практического знания макросоциального явления. Это - эффект многослойного, постепенного процесса роста знания, ознакомления с явлением, создания соответствующих реактивных привычек, и самообладания, с одновременной проработкой концепции и моральных принципов, в условиях реального времени. После нескольких лет, те же самые стимулы, которые прежде вызывали холодно духовное бессилие или умственный паралич, теперь вызывают желание прополоскать горло чем-то сильным, чтобы избавиться от этой грязи.
Это было время, когда много людей мечтали об обнаружении некоторой пилюли, которая облегчила бы выдерживать контакт с властями или посещение принудительных сессий идеологической обработки обычно проводимых под председательством психопатического характера. Немногие антидепрессанты, как оказалось, действительно имели желаемый эффект. Двадцать лет спустя, об этом полностью забыли.
В 1951 году, когда я был арестован впервые, сила, высокомерие, и психопатические методы насильственного признания почти полностью лишили меня моих способностей самообороны. Мой мозг прекратил функционировать после только арест нескольких дней без воды, к такой точке, что я не мог даже должным образом припомнить инцидент, который привел к моему внезапному аресту. Я даже не знал, что это было преднамеренно вызвано и что условия, разрешающие самооборону, фактически существовали. Они сделали со мной почти все, что они хотели.
В 1968 году, когда я был арестован в последний раз, я был допрошен пятью жестоко-выглядящими сотрудниками безопасности. В один специфический момент, после продумывания их предсказуемых реакций, я позволяю себе смотреть каждому из них в глаза с пристальным вниманием. Самый важный спросил меня: ‘Что у тебя на уме, негодяй, чего ты так уставился?’ Я ответил без любого опасения относительно последствий: ‘Я только задаюсь вопросом, почему так многие из Ваших джентльменских карьер заканчиваются в психиатрической больнице.’ Они были озадачены некоторое время, после чего тот же самый мужчина воскликнул, ‘Потому что это - такая проклятая ужасная работа!’ ‘Я думаю, что все - совсем наоборот’, я ответил спокойно. Меня сразу препроводили назад в мою камеру.
Три дня спустя, я имел возможность говорить с ним снова, но на сей раз он был намного более почтителен. Затем он приказал, чтобы меня выпустили как потом оказалось. Я поехал на трамвае домой мимо большого парка, все еще неспособный верить моим глазам. Уже в моей комнате, я лег на кровать; мир был еще не совсем реален, но истощенные люди засыпают быстро. Когда я проснулся, я проговорил вслух: ‘Боже мой, не Ты ли отвечаешь здесь за этот мир!’
Уже тогда, я знал не только то, что до 1/4 всех чиновников тайной полиции заканчивают в психиатрических больницах. Я также знал, что их ‘профессиональная болезнь’ является конгестивной дементией, с которой прежде сталкивались только среди старых проституток. Человек не может безнаказанно нарушать в себе естественные человеческие чувства, независимо от того какая у него профессия. С той точки зрения, Товарищ Капитан был частично прав. В то же самое время, однако, мои реакции стали стойкими, несравнимо сильнее тех, которые у меня были семнадцатью годами ранее.
Все эти преобразования человеческого сознания и бессознательного состояния приводят к индивидуальной и коллективной адаптации к жизни под такими системами. При измененных условиях материальных и моральных ограничений, появляется экзистенциальная изобретательность, готовая преодолеть много трудностей. Также создается новая общественная сеть нормальных людей для самосовершенствования и взаимопомощи.
Такое общество действует согласованно и знает об истинном положении дел; оно начинает развивать способы влиять на различные элементы власти и достигать социально полезных целей.... Таким образом, мнение, что общество полностью лишено любого влияния на правительство в такой стране, неточно. В действительности, общество действительно cо-управляет до некоторой степени, иногда преуспевая и иногда терпя неудачу в его попытке создать более терпимые условия жизни. Это, однако, происходит в манере, полностью отличной от той, что случается в демократических странах.
Эти процессы: познавательная и психологическая иммунизация, и адаптация позволяют создавать новые межличностные и социальные связи, которые работают в рамках значительного большинства, которое мы уже назвали ‘обществом нормальных людей.’ Эти связи дискретно проникают в мир среднего класса, среди людей, которым до некоторой степени можно доверять....
Обмен информацией, предостережениями, и взаимопомощь охватывает все общество. Все кто в состоянии, предлагают помощь любому, кто оказывается в неприятном положении, часто таким способом, что человек, которому помогли, не знает, кто эту помощь предоставил. Однако, если его неудача вызвана его собственной нехваткой осмотрительности по отношении к властям, его встречают с упреком, но не отказывают в помощи.
Создание таких связей возможно, потому что это новое разделение общества весьма ограниченно учитывает факторы, типа уровня таланта или образования или традиций, приложенным к прежнему социальному позиционированию. Уменьшенные различия в уровне материального благосостояния не расторгают эти связи. Одна сторона этого разделения содержит представителей самой высокой интеллектуальной культуры, простых обычных людей, интеллигенции, специалистов умственного труда, фабричных рабочих, и крестьян, объединенных общим протестом их человеческой природы против доминирования опыта пара-человека и правительственных методов. Эти связи порождают понимание между людьми и сочувствие среди людей и социальных групп, прежде разделенных на группы экономическими различиями и социальными традициями. Мыслительные процессы, служащие этим связям, имеют психологический характер, способность постигать мотивацию чьих-либо поступков. В то же самое время, обычный народ сохраняют уважение к людям, которые были образованы и представляют [собой] интеллектуальные ценности. Появляются также определенные социальные и моральные ценности, и может оказаться, появляются навсегда.
Происхождение, однако, этой огромной межчеловеческой солидарности становится постижимым после того, как мы узнаем природу патологического макросоциального явления, которое вызвало освобождение таких отношений, дополненного признанием собственной человечности и гуманности других. Напрашивается еще одно размышление, а именно, насколько отличны эти великие [межчеловеческие] связи - от ‘конкурентоспособного Американского общества ...
Эта работа настолько важна, что я полагаю, что каждый нормальный человек должен прочитать ее для их собственной безопасности и умственной гигиены. Я собираюсь представить здесь некоторые важные выдержки из книги, которая вскоре будет доступна полностью.
Лобачжевский:
Из Предисловия Автора:
В предоставлении моим уважаемым читателям этого тома, над которым я обычно работал в течение ранних часов перед отъездом, что впоследствии затруднило мою жизнь, я сначала хотел бы принести извинения за дефекты, которые являются результатом аномальных обстоятельств, например, отсутствия надлежащей лаборатории. Я с готовностью признаю, что эти лакуны должны быть заполнены, что возможно, отнимет много времени, поскольку факты, на которых эта книга базируются, срочно необходимы. И не является ошибкой автора, что эти данные прибыли слишком поздно.
Читатель имеет право на объяснение длинной истории и обстоятельств, при которых была собрана эта работа. Этот том - третий раз, когда я рассмотрел тот же самый предмет. Я бросил первую рукопись в печь центрального отопления, будучи предупрежденным как раз вовремя об официальном обыске, который начался минуты спустя. Второй проект я послал Духовному сановнику в Ватикане через американского туриста и был абсолютно неспособен получить какую-либо информацию о судьбе пакета с той минуты, как я отдал его посреднику.
Эта … история … сделала работу над третьей версией еще более трудоемкой. Предшествующие параграфы и прежние фразы из одного или и обоих первых проектов часто посещают автора и делают затрудняют надлежащее планирование содержания.
Два первых проекта были написаны на очень замысловатом языке для пользы специалистов с необходимым уровнем подготовки, особенно в области психопатологии. Невосполнимое исчезновение второй версии также включало подавляющее большинство статистических данных и фактов, которые были бы настолько ценны и убедительны для специалистов. Несколько анализов индивидуальных случаев были также утеряны.
Существующая версия содержит только такие статистические данные, которые запомнились из-за частого использования, или которые могли быть восстановлены с удовлетворительной точностью. […] я также лелею надежду, что эта работа может достигнуть более широкой аудитории и сделать доступными некоторые полезные научные данные, которые могут служить основанием для понимания современного мира и его истории. Она может также облегчить для читателей понимание себя, своих соседей, и другие нации.
Кто обрел знание и выполнил работу, суммированную на страницах этой книги? Она - объединенное усилие, содержащее не только мои усилия, но также и представляющее работу многих исследователей…
Автор работал в Польше далеко от активных политических и культурных центров много лет. Именно там я предпринял ряд детальных тестов и наблюдений, которые должны были быть объединены и обобщены, чтобы выработать общую преамбулу для понимания окружающего нас макросоциального явления. Имя человека, который должен был произвести этот синтез было тайной, что было понятным и необходимым в то время и при той ситуации. Я иногда получал анонимные резюме результатов тестов из Польши и Венгрии. Некоторые данные были опубликованы, поскольку это не вызвало никаких подозрений, что собиралась специализированная работа, и эти данные и сегодня все еще можно обнаружить.
Ожидаемый синтез этой работы не происходил. Все мои контакты перестали действовать в результате секретных арестов исследователей в начале шестидесятых. Остающиеся научные данные, которые находились в моем распоряжении, были очень неполны, хотя бесценны по значимости. Потребовались многие годы одинокой работы, чтобы объединить эти фрагменты в единое целое, заполняя пробелы моим собственным опытом и исследованиеми.
Мои исследования истинной психопатии и ее исключительной роли в макросоциальном явлении проводилось одновременно или вскоре после исследований моих коллег. Их заключения, которые я получил позже, подтвердили мое собственное. Самый характерный пункт в моей работе – общая концепция для новой научной дисциплины, названной ‘понерология’. […]
Как автор заключительной работы, я тем самым выражаю мое глубокое уважение ко всем те, кто начал исследования и продолжал их проводить рискуя своими карьерами, здоровье<