Герой космоса на реабилитации

2.1. Все получилось именно так, как и предсказывал вчера в Париже Алкиной.

Между Лонгвиллем и поселком ходили скоростные экспрессы, так что дорога до места заняла менее получаса. Чиновник в мэрии, назвавшийся Стивеном Пауэром, был мил и разговорчив, и через несколько минут Жюль знал о поселке все, что представляло хоть какой-то интерес. Более того, Стивен Пауэр был настолько любезен, что предложил ему единственный свободный коттедж на берегу, а потом еще и обеспечил Жюля списком врачей, практикующих в поселке. Шестым в списке значился доктор Арчибальд Спенсер. “Прекрасный радиолог, известный специалист, не пожалеете, сударь!..”

Коттедж оказался обычным, двухэтажным, выстроенным по типовому проекту. Внизу кухня, прихожая, гостиная (или, если хотите, кабинет), а на втором этаже спальня и ванная. Как только Жюль вошел внутрь, загорелся неяркий свет. Жюль снял куртку и открыл дверь в гостиную. В углу гостиной стоял прекрасный инком фирмы “Тейлор Электронике лимитед”. Под компьютером лежали инструкции по пользованию жилищем и план поселка. Инструкцию Жюль бросил на стол, а план развернул. Поселок был под завязку набит бассейнами, кегельбанами, теннисными кортами, площадками для кроссбола и тому подобными сооружениями. Жюль отправился на кухню. Кухня оказалась автоматическая, последней модели. Впрочем, желающие могут пользоваться услугами баров и ресторанов, которых в таких местах великое множество.

Жюль поднялся на второй этаж. Ванная была обычная, спальня тоже. Самоэкранирующиеся стекла в окнах, широкая кровать. Рисунок ковра примечателен: голова тигра с разинутой пастью. Тигр серебристый – символ этой страны.

Жюль спустился вниз, открыл справочник “Сэплай”, отыскал нужные коды и набрал их на пульте перед нишей. Через минуту звякнул звонок. Жюль распахнул дверцу ресивера и нашел в нише упакованные в пакеты плавки, полотенце, халат и пляжную сумку.

На пляже было весьма малолюдно. На Жюля никто внимания не обратил. Он зашел в кабинку и переоделся. А когда отправился к ближайшему топчану, несколько человек повернулись в его сторону. Он немедленно задрал нос, небрежно бросил на топчан штаны и сумку, скинул туфли и побежал к воде. На бегу он обнаружил, что солнце светит не так уж ярко, что океан совсем не голубой, а скорее серый, и, делая последний шаг, Жюль понял, что это не самый умный поступок в его жизни. Но отступать было уже поздно, и он, глубоко вздохнув, бросился в воду.

По-видимому, он не заорал лишь потому, что вопль еще в горле превратился в ледышку. Вода была не просто холодной, она обожгла, как кипяток, впилась в тело миллионами острых иголочек и стянула череп стальным обручем. Жюль хотел было сплавать к буйку и обратно, но понял, что судороги наступят раньше, чем он доберется до буйка. Впрочем, сразу выйти из воды – значило потерять авторитет в глазах смотревших на него, и потому Жюль окунулся по шею и повернулся лицом к берегу. Люди разглядывали его с восторгом и изумлением.

Жюль торопливо направился к своему топчану и принялся что есть мочи растираться полотенцем.

– Неосторожно! – прогудел сзади чей-то голос.

Жюль обернулся. На соседнем топчане сидел широкоплечий брюнет лет тридцати пяти в желтом спортивном костюме.

– Почему? – спросил Жюль.

– Можно схватить воспаление легких! – насмешливо сказал брюнет. – Не хотите ли согреться?

Он достал из своей сумки фляжку и открутил крышку.

– Здесь у меня коньяк, – пояснил он. – Неосторожно сейчас купаться. Вода не блокируется, не сезон. Вот летом, когда на пляже ступить негде и все готовы выложить денежки…

Коньяк был как нельзя кстати, и Жюль отказываться не стал. По телу тут же разлилось тепло.

– Армейская? – спросил Жюль, возвращая фляжку.

– Да, – сказал брюнет. – Я бывший военный.

– А я космонавт, – сказал Жюль. – Сейчас прохожу курс лечения.

– Авария?

– Да… Облучение. Здесь на реабилитации после госпиталя.

– Понятно, – сказал брюнет, и усмешка сошла с его лица. – Анхель Санчес, эколог.

Жюль тоже представился и пожал протянутую руку. Рука собеседника оказалась крепкой.

– Вы в Гринкоусте недавно?.. Что-то я вас раньше не видел.

– Да, – сказал Жюль. – Только сегодня прилетел. Вон мой коттедж. Милости прошу!

– Да нет, спасибо, – отказался Санчес. – Вы еще не обедали?

– Увы!..

– Если не любите кушать дома, то могу посоветовать вам “Сиреневую веточку”. Приличная европейская кухня… Сколько нужно времени, чтобы вы приготовились?

– Час – полтора, – сказал Жюль.

– Хорошо. Тогда в три часа. Встретимся прямо в “Веточке”. Найдете дорогу?

– Думаю, найду.

Жюль отправился в новую обитель. Ввел в тейлор свой личный код, чтобы ребята могли организовать с ним пару сеансов… Потом заказал себе постельное белье и разные мелочи, необходимые для нормальной жизни на новом месте. Подумав, заказал себе вечерний костюм и отправился принимать душ.

2.2. Ресторан был неподалеку. Двухэтажное здание, выполненное, как и коттеджи, по типовому проекту: полупрозрачные колонны с подсветкой изнутри. Между ними располагались столики с плетеными креслами.

Когда Жюль поднялся наверх, ему захотелось смеяться. Внутренний интерьер был выполнен в “космическом” стиле. Официантки ходили между столиками в серебристой униформе. Но в отличие от космических защитных одежд она больше открывала, чем скрывала. Впрочем, он тут же отметил, что девочки выглядели весьма эффектно.

– Жюль!

Он оглянулся. Санчес был уже здесь. Рядом с ним сидели две дамы. И какие дамы!.. Жюль тут же изобразил на своей физиономии улыбку и подошел к столу.

– Вот, девочки! – сказал Санчес. – Это тот самый Жюль, покоритель здешних вод.

– Лина. – Невысокая молоденькая брюнетка протянула ему руку.

Вторая женщина – обладательница шапки голубых волос и таких же голубых глаз – беззастенчиво разглядывала Жюля.

– Вообще-то я Арабелла, – сказала она. – Но друзья чаще зовут меня Беллой.

Подошла официантка. Пока Санчес делал заказ, Жюль исподтишка смотрел на женщин. Арабелле, на его взгляд, было не больше двадцати трех – двадцати пяти, а Лина и того моложе. Обе одеты в короткие серебристые юбки и блузки-безрукавки. Как дань погоде, на спинках кресел висели пестрые переливающиеся плащи.

“Интересно, которая из них предназначена мне”, – подумал Жюль.

Санчес, наконец, разобрался с официанткой.

– Жюль – космонавт, – сказал он. – А девочки – студентки, учатся в Лонгвилльском университете.

Улыбки, подаренные Жюлю, были очаровательными.

– Вы эколог? – спросила Лина.

– Нет, – сказал Жюль. – Я занимаюсь орбитальной гелиоэнергетикой.

– А мы с медицинского факультета. Здесь на практике.

– Угу, – сказал Жюль. Ему вдруг показалось, что вечер может оказаться безнадежно потерянным.

– А вы не кригер? – спросила Белла.

– Нет, – сказал Жюль.

– Я обожаю военных.

– Это нынче модно, – сказал Жюль.

– При чем здесь мода? – Белла возмущенно фыркнула. – Это же настоящие мужчины. А их сейчас давят. Вся мировая общественность протестует. Разве вы не знаете?

“Да, – подумал Жюль, – мировая общественность крепко защищает Ассоциацию. Жаль, что почти никто ничего не знает об Ультиматуме!..”

– Какие кригеры? – сказала вдруг Лина. – Разве Жюль может быть кригером?

Жюль удивленно взглянул на нее. Лина сидела, откинувшись на спинку кресла и уронив руки на колени. От улыбки не осталось и следа, взгляд девушки был строг и печален.

– Мне кажется, что ситуация изменилась. – Белла продолжала прерванный разговор. – Всегда в центре всеобщего внимания были космонавты, а теперь их место заняли кригеры.

– Космонавты здесь ни при чем, – сказал Жюль.

– Кригеры тоже! – сказала Белла.

– Не буду с вами спорить. Честно говоря, я далек от этих проблем. Мы наверху занимаемся наукой, а не политикой.

Белла осуждающе покачала головой.

– Сейчас такое время, – сказала она, – что каждый должен быть политиком. Разве нарушение прав человека касается не каждого гражданина Земли? Даже если этот человек кригер?..

– Ну как, тяжело? – проговорил Санчес, улыбаясь. – Напор нашей Беллы не всякий выдержит! – Он сделал паузу, ровно такую, чтобы фраза зазвучала двусмысленно, и продолжал: – Ладно, девочки. Не нападайте на гостя!

Подали обед.

Глядя, с каким азартом Жюль расправился с супом, Санчес сказал:

– Вы как из тюрьмы вырвались!

Жюль усмехнулся.

– Знаете ли, Анхель, клиника немногим отличается от тюрьмы! Кашки, кисельки, диета… Черт бы ее подрал!

Они весело рассмеялись. Особенно заразительно хохотала Арабелла.

– Вы опасная женщина! – прошептал Жюль, склонившись к ее уху.

– А вы, мне кажется, опасный мужчина, – проговорила она сквозь смех. – Даже после клиники.

Разговор возобновился. Собеседников Жюля интересовал космос,’ и он едва успевал отвечать на вопросы.

Потом говорили о популярных музыкальных группах и современной моде, о яхтах и лыжах, о любви и дружбе… Наконец, все выдохлись, и Жюль с Санчесом вышли на открытую площадку проветриться.

Уже наступил вечер, и на улице заметно потемнело.

– Ну как тебе девочки? – спросил Санчес.

– Лина очаровательна!

– А Арабелла?

– Высший класс!

– Прекрасно! Дарю!

– Которую?

– А хоть обеих! – Санчес засмеялся. – Но учти, что Лина – моя сестра.

– Благодарю, – сказал Жюль проникновенно. – Королевский подарок!.. Вот только что я буду делать сразу с двумя?

– Ну хорошо, хорошо, – проговорил Санчес. – Одну провожу я. Только предпочел бы, чтобы на мою долю досталась сестра.

– Почему?

– Потому что пораньше хочу сегодня лечь баиньки. – Он потянулся. – Уж лев в ночи разинул пасть…

Жюль замер. Это был пароль. Но с сегодняшнего дня он аннулирован и заменен новым. А этим пользовался еще Генрих до своего исчезновения. Поэтому Жюль и ухом не повел.

– Ты пишешь стихи? – спросил он.

– Нет, – сказал Санчес равнодушно. – Это строчка из стихотворения одного поэта. Его звали Генрихом…

– Гейне, что ли?. А как дальше?

Санчес зевнул.

– Пошли к девчонкам.

Они вернулись за стол. Вечер был продолжен. Жюль лез из кожи вон, чтобы поддержать веселое настроение, но Санчес, похоже, потерял интерес к беседе. Сначала он коротко взглянул на Лину, и девушка тут же отодвинулась от Жюля, затаилась в своем кресле, поблескивая черными глазенками, и только слушала, как синеокая Арабелла хмельным голосом вкручивает Жюлю что-то насчет того, какими должны быть подруги у космонавтов, старательно прижимаясь к нему великолепным телом. Потом Санчес принялся зевать. Жюль понял, что пора расходиться. Он полез в карман за кредитной карточкой, но Санчес запротестовал.

– Ты гость, Жюль! Так что плачу сегодня я.

Жюль пожал плечами. Санчес подозвал официантку и расплатился.

– Ничего, – сказал он. – Будет еще и твоя очередь. Не в последний раз встречаемся… Пошли, сестра!

И тут Жюль увидел, что маленький зверек смотрит на него с сожалением и надеждой. “Черт, – подумал Жюль, – неужели я произвел на нее такое сильное впечатление своими разговорами о космосе?”

– Пошли, Лина! – повторил Санчес.

– Вы проводите меня, герой космоса? – пропела Арабелла.

– Да-да, конечно! – спохватился Жюль, переводя взгляд на нее. – Разумеется.

В дверях Лина снова оглянулась.

– Да перестаньте вы пялиться на нее, Жюль! – повысила голос Арабелла. – Анхель ее с первым встречным не отпустит, не тот он парень!

– А вы, Арабелла?

– Я женщина свободная. – Она поджала губы. – С кем хочу, с тем и иду!

Жюль поспешно сыграл отступление. Он учтиво помог ей облачиться в плащ, предложил ей руку и свел по лестнице, придерживая за локоток. Внизу он изобразил покорную готовность идти за ней хоть на край света.

– Давно бы так! – удовлетворенно проворковала Арабелла. – Только знаете, Жюль, давайте лучше я вас провожу.

– Удобно ли это будет? – усомнился Жюль.

– Удобно, удобно!.. Разве у нас не эмансипация… И потом я живу далеко. Вы и дорогу-то обратно не найдете!

– А как же вы? – спросил Жюль лукаво.

– О, как-нибудь доберусь! Я ведь здешняя, меня тут каждая собака знает.

“Тем более, что возвращаться ты собираешься утром”, – подумал Жюль.

Он обнял ее за плечи, и Арабелла тут же с готовностью прижалась к нему. Окружающая обстановка вполне располагала к любви. Было довольно тепло, одуряюще пахли цветы незнакомых деревьев, отовсюду заливались на разные голоса какие-то птицы, словно на дворе была весна. Фонари горели редко и слабо, и Жюль с Беллой целовались в тени каждого дерева. Из-под расстегнутого плаща пыхало таким жаром, что Жюлю становилось не по себе. А когда перебирались от дерева к дереву, она щебетала о какой-то ерунде, а он пересыпал ее щебетание междометиями и обдумывал сложившуюся ситуацию.

Могло, конечно, что-то и получиться, хотя ее интерес к нему носил, кажется, только сексуальный характер… Может быть, все-таки попробовать? Или подождать до следующего раза?.. Ему не давало покоя то, что за прошедшую половину дня он так и не связался с Артуром и потому вынужден плутать в темноте.

Так он колебался до самого своего коттеджа, не зная, как поступить. С одной стороны Санчес был весьма любопытной зацепкой, а с другой провалы чаще всего и происходят от излишней торопливости…

– Вы знаете, Арабелла, – сказал он смущенно. – Все-таки я сегодня очень устал. Дорога, сами понимаете…

Беллу словно ударили. Глаза ее сузились, лицо вспыхнуло, пальцы судорожно тронули застежки на плаще. Она вполголоса выругалась и побрела прочь, опустив голову. Видимо, в ее жизни это был первый случай с подобным исходом.

– Может быть, вас все-таки проводить? – крикнул Жюль ей вслед.

Она только дернула плечами и, не оборачиваясь, прибавила шагу.

“Потерпи, девочка, – подумал Жюль. – Я еще утолю твое любопытство. Дай мне только срок, чтобы приготовиться. Видит бог, сегодня играть в эти игры мне еще рано”.

Он набрал код на замке и, открыв дверь, вошел в прихожую. Вспыхнул свет. Жюль внимательно осмотрелся. Потом прошел в гостиную и снова внимательно осмотрелся. Все вещи лежали на своих местах, да и чутье подсказывало ему, что никто в его отсутствие сюда не заходил.

“Дорогу осилит идущий”, – подумал он, достал из кармана “карандаш” и включил его.

“Карандаш” тревожно замигал красным.

2.3. Утром Жюль облазил весь коттедж. “Жучков” напичкали предостаточно, но телекамер он не обнаружил, и это его успокоило. Работать под видеоконтролем было бы уж совсем паршиво.

“Хотя с какой стати сразу ставить меня на видеоконтроль, – подумал Жюль. – Я ведь пока только на подозрении, а если на каждого подозреваемого заводить видеоконтроль… Этак аппаратуры не хватит!.. Однако когда же это я получил “жучка” на куртку? Аи да Арабелла! Профессиональная работа!”

Он снял куртку с вешалки и отправил ее в утилизатор. Потом заказал себе новую, темно-зеленую, водонепроницаемую и без всех этих разноцветных клапанов и сверкающих молний. Когда куртку прислали, он проверил ее “карандашом” и, сняв таким образом подозрение с местного отделения “Сэплай”, обследовал весь свой гардероб. “Жучков” в одежде не было. Аппаратура же в стенах коттеджа его пока не очень волновала.

Завтракать он решил дома. Заказал продукты, загрузил ими кухонный комбайн и, когда тот удовлетворенно заурчал, отправился в гостиную смотреть “Всемирные новости”.

Ничего сногсшибательного за истекшие сутки на планете не произошло. Где-то хорошими темпами строились весьма важные объекты, где-то не менее важные объекты ломались, кто-то куда-то плыл, кто-то откуда-то летел. В веренице сообщений не ощущалось никакой особой тревоги, а потому все это было от Жюля далеко-далеко, как будто и не на Земле вовсе.

Внимание его привлекло сообщение из Северной Франции. Блокированная там банда Лаваля, воспользовавшись ротозейством стоявших в оцеплении, вырвалась из мешка, разгромила в процессе прорыва одно из подразделений ЮНДО и рассыпалась. Как всегда, юндовцам не досталось ни одного трупа, который можно было бы опознать. И опять осталось неразгаданным, как они осуществляют самосожжение… В Торонто убит употномоченный ЮНДО. Фотография. Лицо Жюлю незнакомо… После этого пролили бальзам на раны: в Италии удалось накрыть еще один подпольный склад оружия. Десятки тысяч единиц вооружения, сотни тонн боеприпасов. И никакой зацепки. Одни обгоревшие трупы…

“Крепко сидят, сволочи, – подумал Жюль. – Мы же чаще всего работаем по-школярски. А как иначе, если у них сплошные профессионалы? И каждый работает там, где живет, где местность знает до последнего кустика, где его каждая кочка спрячет! А наши вынуждены сидеть по дырам, потому что идет настоящая охота. А из дыры много не накомандуешь!.. И ведь куда бьют, сволочи, в самое сердце! Понимают, что ЮНДО без профессионалов – плакат на стене!.. И попробуй, зацепись: везде доведенные до отчаяния травлей террористы-одиночки”.

Позавтракав, он связался со штурманом Дальнего Космического Флота Сергеевым. Того на месте не оказалось. Тогда Жюль связался с бортмехаником “Крыма” Гиборьяном. Анри оказался на месте, и они мило побеседовали минут десять. Анри объявил, что “Крым” в ближайший месяц будет на профилактике, так что разговаривать с ним позволительно хоть каждый день. А найти его Жюль может либо дома, либо на борту корабля – как повезет. Жюль порадовал Гиборьяна известием, что хорошо устроился, и посетовал на скуку, которая его здесь ждет. Анри посоветовал ему почаще обращать внимание на женщин, тогда скучать будет некогда. На том и распрощались. Жюль решил, что пора нанести визит к доктору.

2.4. Жюль стоял перед воротами и смотрел на окна. Особняк оказался современным, двухэтажным, с крышей, покрытой энергетическими панелями. Решетка вокруг особняка была старинной, по-видимому, вывезенной из Европы, с вензелями и чьим-то давно забытым гербом. Ворота оказались широкими, высокими и закрытыми на модерновый кодовый замок. На них висела массивная бронзовая доска с надписью “Арчибальд Спенсер, доктор медицины”.

Жюль был несказанно удивлен. Он понял, что отсюда нужно уходить. Вот только сделает вид, будто ему очень понравилась доска. Исключительно как любителю старины!.. Встречаться с Артуром сейчас нельзя.

Жюль послюнявил палец, потер им доску, потом резко повернулся на каблуках и пошел прочь.

“Странно, – думал он. – Словно паралич воли… Словно кто-то запрещает мне войти туда!.. А вот сейчас развернусь и двину обратно! Должен же я встретиться с Артуром! Все планы рушатся! Вот сейчас…”

Ничего не произошло. Ноги по-прежнему несли его все дальше и дальше от явки, словно ими управлял кто-то со стороны.

И Жюль вдруг успокоился, потому что понял: так и должно быть, все это происходит исключительно в его интересах. Понимание шло изнутри, из самых глубин души. Если бы Жюля спросили, откуда он это взял, не смог бы ответить. Он словно со стороны видел себя – лжекосмонавта и лжебольного, лжерубаху-парня и лжелюбимца женщин, а фактически одного из лучших диггеров ЮНДО, обладающего не только огромным опытом конспиративной работы, но и с некоторых пор умением включиться в партнера. Он смотрел на себя со стороны и думал о том, что все идет прахом, что весь план, разработанный Алкиноем и Грэмом, летит к дьяволу.

“Направленное инфразвуковое воздействие”, – подумал он и с облегчением вздохнул. Потому что это была уже не какая-то чертовщина, а вполне объяснимое явление.

Эта мысль его успокоила окончательно. Он быстренько сориентировался, вспомнил вызубренное расписание экспрессов “Гринкоуст – Лонгвилль” и направился на вокзал. Не пройдя и ста метров, обнаружил за собой хвост. Хвост был настолько примитивен, что Жюль даже засомневался: не случайное ли совпадение? Слишком уж этот молодой человек походил на сыщиков из детективных фильмов – серая шляпа, серый плащ, пустые глаза и неослабный интерес к витринам магазинов. Для вящей убедительности не хватало только вчерашней газеты с круглой дырой посреди полосы… Жюль сыграл с молодцом в “лабиринт” и после четвертого поворота убедился, что это действительно соглядатай.

“Потрясающее нахальство, – обиделся Жюль. – За кого меня принимают?.. Сбросить этого лопуха не составит труда даже школьнику!”

Однако интуиция подсказывала ему, что действовать надо осторожно. Жюль решил качнуть маятник, повернулся и пошел соглядатаю навстречу. Встретившись с подчеркнуто-равнодушным взглядом шпика, он не удержался и подмигнул. Никакой реакции на выходку не последовало: шпик не спеша проследовал мимо.

Жюль раскачивал маятник минут десять, автоматически засекая всех окружающих, и вскоре обнаружил, что хвост двойной. Прикрытием серого молодчика была парочка влюбленных. Эти работали вполне профессионально. Во всяком случае, страсть, с которой они целовались, когда Жюль проходил мимо, выглядела очень натурально. Для полного правдоподобия в этих поцелуях не хватало только некоторой доли сексуальности. Можно было, конечно, поискать другие прикрытия, но Жюль посчитал, что это было бы уже слишком, да и времени до отхода экспресса оставалось немного. Поэтому он быстренько сбросил всех троих и помчался на вокзал, представляя себе, как они там сейчас сзади испуганно мечутся, пытаясь понять, куда он исчез. Им теперь не до поцелуев.

Перед тем, как сесть в вагон, Жюль окинул взглядом толпящихся вокруг попутчиков. Подозрительных вроде бы не было. Он облегченно вздохнул и отправился на свое место.

2.5. В Лонгвилле, выйдя из вагона, он еще раз огляделся и только после этого двинулся к стоянке такси перед Северным вокзалом. Ехать решил на ретро-автомобиле: меньше шансов оставить след.

На стоянке было полно свободных машин, и Жюль подивился доступности этого вида транспорта в Лонгвилле.

Подойдя к ближней машине, Жюль обнаружил, что она пуста. Не было водителей и в других машинах. Жюль принялся растерянно озираться и, наконец, обнаружил хозяев ретро. Водители стояли кружком в стороне и о чем-то судачили.

– Эй! – крикнул Жюль.

Таксисты разом обернулись и с удивлением посмотрели на него, однако с места не сдвинулись. Тогда Жюль подошел к ним сам.

– Господа! Кто подвезет одинокого усталого мужчину?

Особого желания никто не выразил. Только один, пожилой таксист в старомодной униформе, сказал ему:

– Мистер, вы, по-видимому, нездешний?

– Точно, – сказал Жюль. – Я космонавт, с севера… А как вы, простите, догадались?

– Все здешние знают, что мы сегодня бастуем. Вон там, за углом стоянка автоматов… Впрочем, космонавта я бы мог подвезти.

– Это за что же такая милость? – спросил Жюль.

– А у меня младший сын на Луне!.. Одну минуточку.

Таксист вернулся к товарищам, о чем-то с ними пошептался. Те с интересом посмотрели на Жюля, один из них хлопнул приятеля по плечу. Пожилой пригласил Жюля в машину.

– Куда едем? – спросил он, прогревая мотор.

Жюль назвал адрес ближайшего к Станции Экранированной Связи кафе.

– Далековато. – Таксист покачал головой. – Но космонавта отвезу. Слово старого Хесуса – кремень!

Он плавно тронулся с места.

– Вы у нас отдыхаете или как?

– Отдыхаю, – сказал Жюль. – После трудов праведных.

– Мой Уго тоже скоро прилетит в отпуск, – сказал таксист. – Через два месяца. В самую непогоду.

– А по какому поводу у вас забастовка? – спросил Жюль.

– Это мы в поддержку кригеров.

– С каких это пор кригеры стали нуждаться в поддержке таксистов? – удивился Жюль.

Шофер усмехнулся.

– Вы там в космосе как за каменной стеной, – сказал он. – Ничего не знаете… Прошли те времена, когда кригеры жили в свое удовольствие. Взялись за них и, надо сказать, основательно! Вот мы и бастуем.

– А какое вам дело до кригеров?

– У меня старший сын – кригер, у большинства моих приятелей сыновья тоже кригеры.

– И где же теперь эти кригеры?

– Да уж не в космосе, конечно! – Таксист рассмеялся. – Где им надо быть, там они и есть!

“Все ясно, дядя, – подумал Жюль. – Партизанит твой старший сын, ждет, пока ему дырку во лбу прокрутят”.

– Вот вы мне скажите, мистер, – проговорил таксист. – Как же это получается?.. Всегда кригеры нужны были, самыми уважаемыми людьми у нас считались!.. А теперь что же?

– Так Договор же заключили, – сказал Жюль. – Зачем они теперь?.. От кого защищаться?

– Э-э, нет! – Таксист погрозил в пространство пальцем. – Вот вы говорите, не нужны. А кто защитит город от банд? Вам хорошо, вы приехали и уехали! А каково фермерам?.. Каждый день кого-нибудь грабят.

“Так кригеры же и грабят”, – хотел сказать Жюль. Но не сказал: ни к чему. Вместо этого предложил:

– Обратитесь в ЮНДО.

Таксист посмотрел на него с возмущением, словно Жюль сказал ему нечто противозаконное.

– Нет, – сказал он. – Уж лучше обратиться к самому дьяволу!.. И вообще, я дальше ехать не могу… Совсем забыл, что приятель просил помочь. Так что извините, мистер, но…

Он подкатил к тротуару и остановил машину.

– Сколько с меня? – спросил Жюль.

– Ничего, – сказал таксист. – Старый Хесус космонавтов возит бесплатно. Еще раз извините… Тут не так уж и далеко до вашего кафе. Пройдете по этой улице, а через три квартала повернете направо. Или вызовите автомат-такси.

Он укатил.

“Странный старик, – подумал Жюль. – Отец кригера… И, кажется, очень не любит ЮНДО… Стоило бы запомнить номер! Впрочем, ладно, если что, найти его будет нетрудно”.

Он осмотрелся, отыскал на ближайшем доме табличку и прочел название улицы. Вспомнил карту города, сориентировался и убедился, что отсюда до Станции Экранированной Связи ближе, чем от кафе. Но теперь он вдруг понял, что на Станции делать нечего. Алкиной ему просто не поверит.

“И в самом деле, уважаемый, с чего это вы взяли, что наш боевой товарищ, наш Артур, уже шесть лет сидящий в Тайгерленде резидентом и столько сделавший для нашего дела, вдруг занялся какой-то чепухой. Инфразвуковым генератором он, видите ли, людей пугает!.. Вы в этом уверены? Ах, вы в этом не уверены, вам просто кажется! А может быть, вам покажется, что и ЮНДО уже не ЮНДО, и мы все стали платными агентами Ассоциации… Да, вы тоже наш давний боевой товарищ и тоже очень много сделали для общего дела, но это еще не дает вам права!.. Ну, и так далее. Алкиной – мастак на такие речи…”

Жюль вздохнул и решил, что, раз уж он сюда приехал, надо хотя бы позаботиться о посылке.

2.6. На Центральном почтамте он задержался ненадолго. В международном отделе получил адресованную ему посылку, вскрыл контейнер и вытащил из него кейс. Потом направился в отдел местных пересылок. Здесь досмотр отправлений уже не производился, и все оказалось гораздо проще. Впрочем, в Париже Алкиною с его полномочиями было не сложнее: ЮНДО – это вам не какая-то частная сыскная контора. Жюль открыл кейс, коробку с пистолетом упаковал в отдельную посылку, а пеленгатор, замаскированный под стандартный радиоприемник фирмы “Фаулер”, оставил в кейсе. Там же остались и таблетки активатора, выполненные в виде упаковок бетазина. Потом Жюль снял две свободные ячейки, оплатил аренду их на три месяца вперед, ввел в обе ячейки свой шифр и код “Пересылка по требованию адресата”. Коробку с пистолетом он положил в одну ячейку, а кейс в другую. Больше дел не было, возвращаться в Гринкоуст не хотелось, и он решил провести день в городе. А заодно и посмотреть потом, как будут реагировать на его отсутствие те, кто по неизвестным причинам им заинтересовался.

Он погулял в одном из парков, потом не спеша пообедал, еще пару часиков погулял, посидел в каком-то баре, разглядывая веселящуюся публику. Никто не обращал на него внимания, и Жюль спокойно размышлял о создавшейся ситуации. Ситуация складывалась не слишком перспективная. То, что из особняка Спенсера шли на него какие-то импульсы, было еще не самым страшным. Гораздо страшнее было то, что и к своим за помощью обратиться он не имел никакой возможности, ибо его сразу бы спросили, почему он не выходит на связь с Артуром. Если назовет действительную причину, его сочтут сумасшедшим. Тем более теперь, после лечения у Бакстера в Швейцарии… Все гораздо хуже еще и потому, что через пять дней Артур сообщит: агент на связь с ним не вышел, Алкиной тут же закрутит свою машину, и тогда от ответа уже не уйдешь. Да еще если эта возня в Гринкоусте насторожит Ассоциацию… Если Ультиматум окажется совсем не блефом, как считает Грэм… И получается – всего-то у него пять дней, за которые он должен определить, каков интерес у Ассоциации в этом курортном городке на берегу океана. Вообще-то положение не безнадежное, бывало и хуже, но что-то в нынешнем деле не то, и это внушает опасения…

Посидел еще немного, потом подумал, что пора на вокзал. Добираться решил пешком. Жюль не отдавал себе в этом отчета, но явно стремился оттянуть возвращение в Гринкоуст.

Он расплатился, покинул бар и через некоторое время вышел на площадь Республики, окунулся в огромную толпу бездельников, собравшихся со всего побережья в поисках новых развлечений. Людской поток закрутил его, вынес на проспект Свободы. По вечерам проспект закрывался для транспорта, и толпа двигалась прямо по проезжей части. Здесь царствовал кинематограф, и вечер был до краев наполнен огнями многочисленных рекламных панно.

“Ну-ка, ну-ка, – сказал себе Жюль. – Поглядим, что предлагают тут жаждущим повеселиться”.

Он не спеша двинулся вдоль проспекта. С обеих сторон на него смотрели с рекламы гнусные уроды и обольстительные красотки, куда-то к верхним этажам зданий стартовали умопомрачительные космические корабли…

Толпа выла от восторга.

– Ой, девочки! – тараторила рядом с Жюлем какая-то девица. – Смотрите, “Снежное лето”!.. Дэвид Пирсон в главной роли!.. Пойдемте, а?

– Да отстань ты со своим Пирсоном! – отвечали ей. – Тоже мне звезда!.. Гора мускулов при птичьем мозге!.. Пойдем лучше на “Солнечную рапсодию”. Какие там съемки – закачаешься! А какая любовь!

– Ребята! – орал стриженный наголо парень в серебристом комбинезоне. – “Святой Сильвестр”! Вот куда надо идти!

Жюль поднял голову. С рекламного панно на него смотрел мужественным взором красавец. Как сказал бы Анри, “гроза всех женщин мира”. Вокруг панно бежала надпись: “По вашим многочисленным заявкам! Только у нас и нигде больше! Копия изготовлена еще в прошлом веке! Целостность сюжета гарантируем! Наш девиз – никаких купюр!”

– А кто это? – спросил Жюль у парня в серебристом комбинезоне.

Тот присвистнул.

– Ты что, дядя, с Луны свалился?! Это же Рембо! Сильвестр Сталлоне! Первый святой для всех посткригеров!

– А второй святой кто? – не удержался Жюль.

Парень презрительно рассмеялся.

– Шел бы ты, дядя, отсюда!.. Чего торчишь около нашего клуба? – Он выругался. – А может быть, ты, дядя, еще и пацифист? Во!.. – Парень вынул руки из карманов и показал приличных размеров кулачище.

– Что вы, что вы?. Терпеть не могу пацифистов! – сказал Жюль и быстренько затесался в толпу. Удалившись от шального посткригера, он снова поднял голову. Над рекламным панно со святым Сильвестром светилось фиолетовое название клуба. “Огненные меченосцы”, – прочел Жюль.

“Вот теперь еще и посткригеры появились, – подумал он. – Мало было нам просто кригеров, мало было нам пэйсивкригеров, так получите еще и посткригеров. Уже и юнцы туда же!.. А вот и еще любопытная штука… Весь мир говорит о разоружении, и вдруг такая вспышка интереса к военной теме”.

Он двинулся дальше, разглядывая рекламы, и скоро обнаружил, что среди фантастических боевиков и любовных мелодрам, среди блэкхорэфилмз, слащавых музыкальных псевдотрагедий и прочей дребедени военные ленты занимали не менее половины репертуара. Было много фильмов двадцатого века, которые, судя по очередям у касс, пользовались немалой популярностью. Попадались и новые современные ленты. Их, правда, насчитывалось всего штук пять: нынешнее кино редко касается военной темы, ибо все, что можно сказать о войне и мире, давно уже сказано. И не хотят ведь люди сидеть дома, тянет их на массовое видео!..

“Прибавится забот социологам и социопсихологам, – подумал Жюль. – Особенно, если процесс станет тянуть на глобальность. А как будут потирать руки апологеты изначальной природной агрессивности человека!.. Где-то наши умники допустили промашку”.

Вспышки и вопли стали действовать ему на нервы. Он выбрался из толпы и свернул в неширокий переулок По сравнению с залитым огнями проспектом слабоосвещенный переулок показался ему черным коридором, и Жюль поневоле прибавил шагу. Впрочем, переулок оказался коротким, и через пару минут Жюль вышел на параллельную проспекту Свободы улицу.

Тишины не было и здесь. По улице неторопливо, как равнинная река, катился поток демонстрантов. Над колонной плескались зелено-голубые знамена Всемирного Союза Пацифистов. Среди демонстрантов были и пожилые люди, и молодежь. Многие катили перед собой коляски с детьми.

Жюль остановился у витрины какого-то ресторана. Посетители высыпали наружу и глазели на демонстрантов. Слышались одобрительные и осуждающие возгласы.

– Все ходят! – сказал Жюлю усатый толстяк, держащий в правой руке полную кружку пива. – Не ходить надо, а кишки кригерам выпускать!

– Так уж сразу и кишки? – усомнился Жюль.

Толстяк негодующе взмахнул кружкой. Пиво плеснулось на асфальт.

– Именно кишки! – сказал он. – А то мы их все уговариваем. “Не будете ли вы так любезны, мистер, – прогнусавил он, передразнивая кого-то, – продать государству ваш автомат?.. Ах, вы еще не решили, что с ним делать?.. Хорошо, мы подождем, пока спешить некуда, за нами история!” – Он снова взмахнул кружкой. – А когда дожидаемся решения министра, получаем еще одного вооруженного бандита.

– Ну, это не всегда, – сказал Жюль.

Глаза толстяка сверкнули.

– Не всегда, – согласился он. – Но посмотрите, что по миру делается… Разбой, вылазки, демонстрации… Хорошо, у нас еще тихо. – Эти, – он кивнул на колонну демонстрантов, – не в счет. Тихо ходят… А на тех молодежь смотрит. Вот уже новые кригеры появились. Которые и армии-то в глаза не видели. Погодите, они еще покажут себя. Не вы, так они вам кишки выпустят. – Он погрозил в пространство кулаком.

– И какой же вы видите выход? – спросил Жюль.

– А выход очень простой! – сказал толстяк. – Нашли у тебя оружие – становись к стенке. И из твоего же оружия!.. А сопляков – в лагерь, на перевоспитание…

– Ну, это не ново, – сказал Жюль. – Это мы уже слышали, и не раз!

Колонна вдруг споткнулась, притормозила, заколыхалась, словно матерчатое полотнище.

– Кригеры! – заорал кто-то истошно.

Жюль увидел, как вынырнула из следующего переулка толпа дюжих молодцев в серебристых комбинезонах и врубилась прямо в стену демонстрантов. Замелькали над головами дубинки, завизжали женщины. Откуда-то возникли полицейские “джамперы”, зависли над толпой, понеслись сквозь рев дерущихся малоразборчивые команды. И тут впереди, где разворачивалась битва, отрывисто протатакал автомат. Сейчас же из темного переулка, по которому несколько минут назад проходил Жюль, вырвалось пламя. Один из “джамперов”, зависших над толпой, лопнул и начал разваливаться на куски. Жюль бросился на асфальт и закрыл голову руками. Лежа, он услышал грохот нового взрыва, который потонул в тысячеголосом вое: по-видимому, граната взорвалась в толпе.

Жюль оторвал голову от асфальта. Перед ним метались обезумевшие от ужаса люди. Прямо на середине улицы полыхали обломки “джампера”. Чуть в стороне валялась раздавленная детская коляска. Разговорчивый толстяк сидел на тротуаре, неловко привалившись к стене левым плечом, из уголка рта потянулась тонкая струйка крови. Мертвые глаза удивленно смотрели на Жюля. Пивную кружку толстяк из руки так и не выпустил.

И тогда Жюль вскочил и, на всякий случай пригибаясь, в два прыжка достиг угла, бросился в темноту переулка, где скрывался неведомый гранатометчик.

2.7. Утром ему стало совсем плохо.

“Вот и второй день прошел, – думал он. – А вокруг по-прежнему темнота!.. Хорош диггер, нечего сказать! Вместо того, чтобы заниматься делом, мотается по другому городу, мечется из угла в угол, а уж про конец похо