Плохое обращение с детьми и супругами.

Независимо от того, характер­ны ли для правонарушителей эмоциональная неустойчивость или отклоняющееся поведе­ние — а исследования по этой проблеме изо­билуют впечатляющими данными, — ясно, что личность является промежуточным звеном, переменной между социально право­мерным и запрещенным поведением. Лич­ность является также продуктом изменяюще­гося социального контекста, и нарушения и отклонения могут возрастать вследствие структурных и функциональных перемен в семье и отсутствия поддержки социального окружения. В любом случае плохое обраще­ние с детьми и супругами представляет собой важную социальную проблему, требующую общественной реакции.

В конце XIX в. впервые был поднят воп­рос о защите детей. Тогда же возникло наци­ональное движение и было разработано спе­циальное законодательство. И так же как и сейчас, потребовалось провести разграниче­ние между необходимой защитой детей, под­вергающихся насилию, с одной стороны, и попытками доминирующих социальных групп навязать свои собственные представле­ния о семейной жизни и воспитании детей — с другой. В 70-е и 80-е годы XX в. аналогич­ные процессы повторяются — старые систе­мы, особенно службы социального обеспече­ния для детей и социальные службы семьи, признаны неадекватными, новые же органи­зации, системы и службы возникли под фла­гом борьбы с проявлениями плохого обраще­ния с детьми и супругами ввиду увеличения числа случаев насилия в семье. Эти новые учреждения получили финансовое обеспече­ние, правовое обоснование и находятся в цен­тре внимания общественности.

Не следует доверять статистическим дан­ным, которые часто отражают не реальное положение дел, а лишь то, о чем сообщалось (что якобы имело место). Если говорить о де­тях, то здесь часто в одном и том же статисти­ческом показателе объединяются и случаи жестокого физического избиения, и факты, когда детьми пренебрегают, и даже случаи, когда детей просто заставляют подчиняться родителям. Тем не менее специалисты счита­ют, что не менее миллиона случаев ежегодно требуют вмешательства специальных служб, однако же ситуаций, требующих постоянного наблюдения, контроля или применения мер со стороны властных структур, гораздо мень­ше. В начале 1986 г. по сообщению Дугласа Бешарова, возглавлявшего кампанию феде­ральных властей против плохого обращения с детьми, 65% из 1,5 млн случаев, о которых сообщалось в 1984 г., были признаны "не соответствующими действительности". В 1973 г. таких случаев было лишь 35%.

Система реагирования на плохое обраще­ние с детьми включает в себя федеральные законы, требующие обязательного сообще­ния о подобных случаях; их регистрацию; срочные меры по защите детей под опекой полиции или социальных работников; созда­ние систем для анализа; организацию специ­альных служб наблюдения за детьми из груп­пы риска, служб интенсивной помощи семьям и детям, служб, занимающихся изо­лированием детей от семей, где с ними плохо обращаются; формирование органов уголов­ного преследования и групп самопомощи. На протяжении почти десяти лет федеральные программы исследования и соответствующее финансирование обеспечивали развитие ука­занной системы. Были созданы и другие федеральные фонды, которые финансирова­ли просветительную, информационную дея­тельность и ряд конкретных исследований. К 1983 г. эта федеральная помощь стала сокращаться, поскольку внимание общественности было привлечено к серии широкосвещаемых случаев сексуального насилия над детьми, якобы имевших место в детских садах в ряде городов страны. Власти штатов и местные органы власти проводили проверки и инспекции, федеральные власти предложили финансировать подготовку персонала и вновь обратили внимание на нормы функциониро­вания детских садов, а специалисты начали выдавать родителям рекомендации, как выбрать подходящий детский сад и как узнать у ребенка о его опыте.

Данные о домашнем супружеском насилии еще менее надежны. Долгое время эта проблема была скрыта от глаз общественности, и только сейчас она отчасти начинает обнаруживаться. Попытки ее решения вызвали к жизни почти такую же систему, как и в случаях плохого обращения с детьми, но только в меньшем масштабе. Кроме того, со­зданы семейные убежища для избитых суп­ругов. Как и при плохом обращении с детьми, очень часто после выявления плохого обращения с одним из супругов следует уголовное преследование или вмешательство социальных служб, или же то и другое. Создание других систем шло медленно, несмотря на все попытки добиться их расширения за счет фе­дерального финансирования. Местные органы и власти штатов объединяют свои усилия в создании специальных социальных фондов.

Бегство подростков из дома.

Это еще одно проявление того же феномена — изменений в первичных группах. Вызывает тревогу тот факт, что побег учеников средних школ из дома не связан, как это было раньше, с поступлением на работу, переходом к другому виду обучения или ученичества. Чаще всего причины в другом: употребление наркотиков, проблемы в школе и в семье, беремен­ность, конфликты со сверстниками или в отношениях между мальчиком и девочкой, совершение правонарушений или целый комплекс проблем. Насколько достоверны данные, в соответствии с которыми ежегодно регистрируется миллион беглецов, оценить практически невозможно.

У многих американских семей очень мало знакомых, родственников или близких друзей из соседей, которые могли бы приютить подростка во время семейных кризисов. С 60-х годов очень многие молодые люди убегали из дома. Многие из них так и не вернулись в семью и не предпринимали попыток наладить семейные связи.

Реакция федерального правительства ограничилась принятием законов, поддерживающих усилия местных властей наладить телефон доверия, временные убежища и мно­гоцелевые центры для убежавших из дома подростков. Некоторые программы концент­рируются на проблемах, связанных с упот­реблением наркотиков. Новые формы работы связаны с образованием всевозможных добровольческих организаций и групп само­помощи. Отдельные программы финансиро­вались особыми фондами и благотворитель­ными обществами, а многие специально разрабатывались для городов, куда чаще все­го бегут молодые люди, хотя, судя по всему, притягательность разных мест время от вре­мени меняется.

Подростковая беременность.

Ре­гистрация случаев подростковой беременно­сти и родов попадает в сферу более надежной медицинской статистики. Каждый год в США фиксируется более миллиона беремен­ных подростков. В 1980 г. на эту возрастную группу приходилось более полумиллиона, т. е. 16%, всех родов. Зарегистрировано при­мерно такое же количество абортов. Большая часть подростков забеременела вне брака, и более половины из них родили детей. По име­ющимся данным, очень большое число разво­дов наблюдается в возрасте до 20 лет.

Большая часть подростковых семей с детьми имеет только одного родителя. Глава­ми большинства таких семей являются бед­ные, плохо образованные, не имеющие профессиональной квалификации молодые женщины, неспособные изменить свое поло­жение. Таким образом, создаются крайне не­благоприятные условия для воспитания и содержания детей. Хотя многим матерям-подросткам помогают их собственные семьи, немалое их количество обращается за по­мощью в государственные социальные служ­бы. Так, подростки, вынашивающие первого ребенка, составили больше половины всех получателей пособия от Программы помощи семьям с зависимыми детьми. Установлено также, что около 60% детей, рожденных вне брака матерями-подростками, впоследствии получают помощь от этой программы. Не­смотря на рост подростковой сексуальной ак­тивности в 70-е годы, а также увеличение числа беременностей и родов вне брака среди белых, все же эти явления, так же как и абор­ты, преобладают среди негритянского населе­ния.

Каких бы точек зрения ни придерживаться относительно традиционной семьи и подростковой сексуальности, приведенные данные отражают серьезные социальные проблемы: нищету, плохое образование, неадекватную профессиональную подготовку и недостатки системы здравоохранения.

Противоречивые мнения об абортах и ре­шение конгресса о прекращении и закрытии программы "Медикейд", включавшей финан­сирование абортов различными социальны­ми фондами, вероятно, явились причинами увеличения в последние годы числа родов у подростков. Среди программ в этой области преобладают те, которые направлены на сни­жение сексуальной активности подростков, расширение использования контрацептив­ных средств, повышение эффективности раз­личных мер предохранения от беременности, оказание помощи подросткам в принятии ре­шения в случае беременности и, если принято решение рожать и воспитывать детей, — на обеспечение условий для достойной жизни матери и ребенка. Вопрос о правомерности абортов пока не получил решения и вызывает много споров.

Такой широкий спектр проблем в области подростковой беременности обусловливает и разнообразие подходов, начиная с абортов, планирования семьи и служб здоровья детей в государственных и некоммерческих меди­цинских структурах и кончая специальными программами в школах, включающими кон­сультирование, лечение, обучение и профес­сиональную подготовку, организуемые орга­нами социального обеспечения. Федеральная служба, занимающаяся вопросами семейной жизни подростков, создала фонды для разра­ботки и апробирования соответствующих программ. В них участвуют кроме федераль­ных структур власти штатов и местные орга­ны, а также некоммерческие организации. Все это породило противоречивую, расплыв­чатую, бессистемную структуру весьма огра­ниченного действия. Из-за политики штатов и муниципалитетов, являющейся результа­том прекращения федерального финансиро­вания по решению конгресса, ощущается ос­трая нехватка медицинских учреждений для проведения абортов. В ряде мест подобные учреждения просто отсутствуют. Службы, доступные для беременных подростков, носят иногда очень односторонний характер и име­ют узкий профиль, хотя специалисты, осоз­нающие всю сложность проблемы, настаива­ют на широком подходе, предполагающем ресоциализацию родителей-подростков и со­действие им в получении образования, рабо­ты, в обеспечении стабильности их семей и финансовой независимости. Необходимо предоставлять медицинские услуги и детям подростков. В целом даже прекрасно разработанные программы дают весьма скромный эффект (Д. Полит, Ф. Кан и Д. Стивенс, 1985).

Бездомность.

Бездомность можно рассматривать либо как отдельную проблему, либо как проявление целого комплекса раз­личных проблем. В начале 80-х годов впервые за полвека проблема бездомности стала пред­метом общественного внимания. Во многих отношениях она, как и проблема нищеты в 60-е годы, связана с организационными воп­росами. Ввиду отсутствия систематической помощи со стороны федеральных властей или властей штатов местная администрация дей­ствовала по своему усмотрению. Государст­венные организации и добровольческие не­коммерческие объединения оказывали лишь незначительную помощь — обычно они пре­доставляли временный приют для отдельных лиц или семей.

Острота проблемы бездомности как госу­дарственной и общественной проблемы явля­ется наглядным примером того, как важный вопрос в какой-то момент времени может по­глотить или заставляет пересматривать свя­занные с ним явления. Городам уже приходи­лось сталкиваться с проблемой жилья для душевнобольных, не находящихся в специ­альных заведениях. Еще одна проблема, воз­никшая в городах в начале 80-х годов, — от­сутствие жилья для сравнительно молодых людей, которые были безработными, приеха­ли в город в поисках работы или были выбро­шены из снимаемых ими квартир за неупла­ту. По своему статусу они не могли рассчитывать на помощь, учитывая отсутст­вие соответствующих ситуаций регламенти­рующих положений, или же получали столь маленькое пособие, что его не хватало на оп­лату жилья. Поэтому они скапливались в го­сударственных и частных приютах и ночлеж­ках вместе с алкоголиками, наркоманами и психически больными.

Скопление их в одном месте показало, что в больших городах не хватает особенно однокомнатных квартир. Бывшие отели и раньше доставляли много хлопот, теперь же в них размещались одинокие взрослые люди. Кто-то из них имел работу, но большинство полу­чали социальное пособие. Здесь же находи­лись старики, не имеющие своего жилья, алкоголики, наркоманы, бывшие пациенты психиатрических лечебниц, условно осуж­денные и др. Это было не слишком хорошее место для проживания: многие из квартиран­тов подвергались опасностям, состояние их здоровья постоянно ухудшалось. Более того, поскольку в некоторых городах в 80-е годы ощущалась острая нехватка жилья, многие квартировладельцы стали повышать плату, а часть таких жилищ закрылась, и число бездомных увеличилось.

Безработица и ограничения федерального финансирования (особенно оно коснулось Программы помощи семьям с зависимыми детьми и Программы продовольственных талонов) повлияли также на семьи с детьми, имеющие низкие доходы: некоторые оказались не в состоянии выплачивать арендную плату и очутились на улице, лишенные всякой помощи. Очень часто пособия для оплаты жилья не соответствовали реальным расценкам. Многие семьи пострадали от пожаров, плохого качества строительства, плохого со­держания или недостаточного отопления жилья в холодное зимнее время. К 1982— 1983 гг. все эти случаи были объединены в категорию "бездомность", однако начиная с 1985 г. никаких широкомасштабных мер по решению проблемы бездомности принято не было, несмотря на все усилия местных органов власти.

Следует учесть, что решение проблемы бездомности зависит от многих факторов и не обеспечивается какой-то универсальной программой. Для того чтобы душевнобольные или пожилые люди были хорошо устроены вне специальных учреждений, нужны значительные ресурсы для ухода за такими людьми внутри данного сообщества; должны быть увеличены пособия по безработице и доплаты для тех, кто пострадал от недостатка рабочих мест и имеет низкий доход; необходима сеть семейных приютов в случае таких чрезвычайных обстоятельств, как пожары, разруше­ние зданий, выселение или насилие в семье; кроме того, общество должно серьезно отнестись к проблеме одиночек-маргиналов с низким уровнем образования, которые в силу каких-то личностных отклонений или притрастий не могут найти себя в современной жизни и даже не имеют постоянного мести жительства, при наличии которого они могли бы искать работу, учиться, получать финансовую помощь или проходить реабилитацию. Много внимания следует уделить проблеме рынка жилья, где цены за приличное жилье недоступны для семей даже с одним и двумя работающими и никоим образом не покрываются государственными субсидиями в большинстве регионов. Возможно, именно эта проблема и лежит в основе всех остальных.

Реакция общества.

Вместо того чтобы втягиваться в обычную полемику о том, как исправить положение и какие превентивные меры следует принять, возможно, для социальных работников будет полезнее сделать ставку на нормальную, а не на патологическую реакцию общества. Обес­покоенное общество могло бы заметить, что перемены в семье создают не только пробле­мы, но и вполне естественные потребности. Если и семьи с двумя работающими родите­лями, и семьи, где только один родитель, и семьи, живущие вдали от родных, имеют сложности с воспитанием детей, ясно, что многие из них нуждаются в помощи со сторо­ны специальных институтов. Речь практиче­ски идет об усилении внимания к таким воп­росам, как работа, доходы, жилье, здравоохранение, воспитание детей, мага­зинное обслуживание, организация отдыха и досуга, доступность библиотек, культурных программ и общественных центров. Короче говоря, общество должно понять, что именно из подобных семей оно и состоит; их не сле­дует рассматривать только как источник про­блем, они — нормальные явления нашего времени.

В своих попытках регулировать семей­ную жизнь, которые часто насильно навязы­ваются, социальные органы излишне ориен­тируются на просветительную деятельность, взаимопомощь, финансовую поддержку, помощь по хозяйству или в уходе за детьми. Все эти меры, уместные и в определенной степени эффективные, не обеспечивают глобального решения всех проблем. Внимание должно быть направлено прежде всего на так назы­ваемую обычную повседневную жизнь обыч­ных семей, а не на те семьи, которые уже находятся под опекой каких-либо социаль­ных органов или судебной системы.

Очевидна необходимость в новой гуман­ной социальной политике, которая должна включать в себя следующие компоненты:

— политику в области занятости и дохо­дов, которая учитывала бы меняющиеся реа­лии экономики и рынка рабочей силы и охва­тывала бы все население;

— политику в области образования и ква­лифицированной подготовки, которая обес­печила бы подготовку взрослого населения к полезной и успешной трудовой деятельности в меняющихся экономических условиях;

— систему перераспределения доходов, которая бы обеспечивала дополнительные средства, возмещение или компенсацию людям, относящимся к группам риска, подчер­кивала бы достаточный уровень потребления при условии, что приоритетной остается необходимость трудоустройства и труда в качестве основного источника доходов;

— политику медицинского обслужива­ния, которая обеспечивала бы доступность медицинских и больничных услуг на основе не рыночных критериев, а каких-то других стимулов и для клиентов, и для специалистов и была бы доступна для любого заболевшего человека, каким бы ни было его материальное положение;

— жилищную политику, которая бы пре­одолела разрыв между рыночной стоимостью жилья и доходами основной массы населе­ния;

— политику индивидуализированных служб, которые бы разрабатывали специали­зированные услуги в области просвещения, социализации и оказания практической по­мощи, адресованные семьям с двумя работа­ющими родителями, семьям с одним родите­лем, семьям, оказавшимся без поддержки родственников, и беспомощным престарелым людям, обеспечивали бы их информацией, помощью, социальными знаниями, органи­зовали бы консультации и взаимопомощь.

Конечно, учитывая сложность явлений и ограниченность наших знаний, нельзя рас­считывать на то, что при реализации даже самой лучшей программы все проблемы будут разрешены. Те проблемы, которые останутся, можно было бы решать с помощью общих или индивидуализированных социальных служб, и поскольку эти службы не заменят социаль­ной политики, ее роль будет постоянно возра­стать.