Уже у кабинета Видегрель пришел в себя и, тихо застонав, посмотрел на Садиса затуманенным от боли взглядом.

- Это было смело, но глупо, - зло прорычал мужчина, вваливаясь в услужливо открытую Аланом дверь и быстрым шагом направляясь к кровати. - Это может плохо закончиться. Ты должен был остаться в больнице.

Он уложил любовника на покрывало и обеспокоенно приложил ладонь к его мокрому лбу. Только бы обошлось без температуры. Но куда там?! Открытая рана подразумевает воспаление, а воспаление нагоняет температуру в два счета. Что и происходило в данном случае.

- Надо вызвать скорую. Тебе необходимо в больницу. - В голосе Садиса было столько тревоги, сколько не было за последние два года.

Неужели надо было нарваться на киллера, чтобы увидеть в его глазах столько невысказанного отчаяния и безграничного волнения?

- Как только я окажусь в больнице, всех убьют. - Тяжело дыша, проговорил Видегрель, откидывая голову назад и делая осторожный вдох. - Ты же знаешь это. Но все равно предлагаешь мне рискнуть столькими жизнями? Нет... - он покачал головой и попытался сжать руку Садиса, но сил не осталось, и Видегрель только скользнул пальцами по большой горячей ладони. - Это всего лишь рана. Ее только зашить надо и все.

- Если принесете аптечку, я справлюсь с этим в два счета. - Отстранено предложил Алан свою помощь. Впрочем, если господин Эйгерт вздумает противиться, его придется на время устранить.

Садис колебался лишь мгновение, думая, стоит ли вмешиваться в решение Видегреля, или все-таки лучше позволить ему действовать самостоятельно. И в итоге просто покачал головой и, выпрямившись, направился прочь из спальни, бросив на ходу:

- Это твой клуб. Поступай, как знаешь.

Видегрель прикрыл глаза и поджал губы.

Видимо этот конфликт никогда не будет разрешен. Видимо все всегда будет заканчиваться гулкими шагами, да громким биением сердца в оглушительной тишине прощания.

- Делайте что должно, Алан. - Через несколько мгновений проговорил Видегрель, впервые радуясь тому, что влагу на ресницах можно оправдать своим плачевным состоянием. - Аптечка... где-то там... - он неопределенно махнул рукой и сжал зубы, когда новая волна боли прострелила всю левую часть тела.

Мужчина кивнул и, уже было собрался идти на поиски медикаментов, но тут же отступил назад, впуская в комнату любовника Видегреля.

- Пришлось идти за ней в спальню одного из парней. - Садис отдал аптечку Алану и подошел к кровати. Открыл бутылку с минеральной водой и сел рядом с Видегрелем. - Ты должен сейчас же выпить обезболивающее. Это будет мучительно, ты даже не представляешь себе насколько. - Он поднес к губам любовника продолговатую капсулу и протолкнул ее ему в рот. После чего приподнял Видегреля вместе с подушкой, чтобы поменьше тревожить рану и приложил к его губам горлышко бутылки.

Проглотив таблетку и запив ее водой, Видегрель постарался расслабиться.

- Я думал, ты ушел. - Хрипло сказал он, глядя затуманенным от слабости взглядом в отчего-то размытое лицо любовника. - Я думал... что ты ушел... - он скользнул пальцами по рукаву Садиса и впился в тонкую ткань его пуловера. - Не делай так больше. Не...

Договорить мужчина не успел. Острая игла проткнула кожу, и в этот момент Видегрелю показалось, что его окунули в кипящее масло. Боль была настолько резкой и сильной, что слова застряли в горле, а перед глазами начало стремительно темнеть. Но уже через вдох очередная вспышка боли вернула его из краткого забытья, лишь для того, чтобы повергнуть в самое настоящее пекло.

Алан не церемонился со своей "жертвой". Пока Садис поил Видегреля лекарством, мужчина ловко срезал бинты ножницами и, соединив края кровоточащей раны, начал с методичностью опытного полевого хирурга "штопать" живую плоть.

Видегрель уже не сдерживал стоны и болезненные вскрики. Выгибался, неосознанно пытаясь уйти от пытки, из-за чего Садису пришлось прижать его к кровати, пока мучительная процедура не завершилась.

Закончив шить, Алан быстро обработал рану и наложил на нее свежую повязку. И, извинившись за то, что пришлось причинить боль, ушел мыть руки.

Видегрель лежал на кровати бледный и едва живой. Щеки его были мокрыми от слез, кожа блестела от пота, а грудь порывисто вздымалась и опадала, словно ему было трудно дышать.

Садис молчал. Перебирал пальцами кончики длинных волос любовника, разметавшихся по покрывалу, и думал о том, что, к сожалению, никакие его слова или действия не помогут Видегрелю справиться с терзающей его болью.

Было бы лучше, если бы они вызвали скорую. Было бы лучше, если бы он не вел себя все последние месяцы как равнодушный ублюдок. Возможно, многих бед можно было бы избежать. Ведь Видегрель, несмотря на всю свою утонченность и добродушие, оказался крепким человеком. Не сломался под ударами судьбы, а наоборот, словно воспрянул духом, как выбравшаяся из кокона бабочка. Пока еще это была очень слабая бабочка. С помятыми крыльями и ошалелым видом. Но очень скоро крылья выровняются, являя миру картину истинного совершенства.