Неразгаданный смысл самодельной репризы

…Пятнадцатилетний подросток заслужил себе славу чудака и прозвище «псих» странными выходками. «Псих» на школьном жаргоне – тот, чей вид и поступки выглядят «дикими», «сумасшедшими». Поведение «психов» часто непредсказуемо, но всегда идет вразрез с социальными нормами. Их
цель – явная демонстрация пренебрежения ко всему общепринятому. Но главное для них все-таки не сами действия, а манера, в которой они совершаются.
Нашего «психа» знали все: и учителя, и дети, и родители. Многие его побаивались, потому что он был способен на что угодно. Мог сказать или сделать такое, что вгоняло в шок всех, кому «посчастливилось» при этом присутствовать: скомкать и отшвырнуть лист, розданный учителем для контрольной, или молча встать и демонстративно выйти из класса, или вместо ответа у доски кинуться поливать цветы.
На смешного рыжего клоуна он не тянул. Скорее был шутом-экстремалом. И если бы взрослым удалось отодвинуть оборонительные чувства, возникающие первыми, какое глубочайшее одиночество и отчаяние обнаружилось бы под личиной шута у этого непонятого подростка.
Он хотел лишь одного – быть принятым всеми и любимым. Но выражал свое желание прямо противоположным способом. И потому ничего, кроме недоумения и враждебности, а порой и жалости, вызвать не мог. Роль заслонила мальчишку. Учителя и одноклассники относились к нему так, как будто сам по себе он никакой ценности не представлял.
Какая ужасная ноша для детской души – чувствовать, что ты должен быть нелепым, «ненормальным», чтобы тебя замечали!
Он мечтал об особенном отношении, но более адекватным способам получить все это не научился. Как и принять помощь от взрослого. На предложение школьного психолога пригласить запутавшегося сына на консультацию его мать ответила: «Я не могу, мы с ним уже давно не разговариваем».
Намного реже роль клоуна в классе исполняет девочка. Она остра на язык. Независима в суждениях. Всегда готова высказать собственное мнение. Способна удерживать на себе внимание учителя и класса в течение всего урока.
Другие девочки относятся к ней чаще всего негативно. Родители раздражены и смущены. Учителя тоже не жалуют, считают ее выскочкой. И никто из окружающих не задает себе вопрос: против кого и чего на самом деле борется клоунесса, что хочет доказать?
Все знают: бывают такие ситуации, когда человек смеется, чтобы не заплакать. Смех – мощное средство против чего-то страшного, вызывающего тревогу и разочарование.
«Смех без причины – признак дурачины», – безжалостно констатирует народная мудрость. В то же время к дурачкам и блаженным на Руси всегда было особое отношение. Именно они становились выразителями тех мыслей и эмоций, о которых другие люди боялись даже заикнуться. Под маской дурачка человек мог позволить себе говорить правду. Что думает, видит и чувствует, то и говорит. Так может, все это относится и к ребенку-шуту? И для него единственно возможный способ рассказать о своих переживаниях, снизить их интенсивность и почувствовать себя хотя бы ненадолго полегче – валять дурака, нарушая школьные правила и срывая уроки?!

Действовать, а не переживать!

Получается, ребенок-клоун стремится показать себя единственным в своем роде и таким образом справиться с переживаниями.
Но если на сцене ребенок-шут, то кто его истинные зрители, ради которых устроено представление? Вроде бы все его действия направлены на учительницу, но часто ребенок так скоморошничает для своих родителей. А то, что он вытворяет в школе, – лишь следствие, самый краешек проблем, происходящих в доме.
Возможно, в семье появился малыш, и ребенок-шут чувствует себя покинутым, заброшенным, ненужным. А скорее всего он вообще всегда был для своих родителей кем-то другим в силу тех или иных ожиданий, которые не осуществились.
Если присмотреться повнимательнее, в комедийных представлениях ребенка-шута обнаружатся не только элементы пародии и издевки, но и завуалированные мольбы о помощи и понимании.
К сожалению, взрослым порой недосуг разглядеть настоящий характер ребенка. Вот и принимают маску за его истинное лицо. В какой-то степени это даже нормально: наше восприятие защищается тем, что подгоняет окружающую действительность под определенную, понятную нам схему (образ), чтобы справиться с ней. Но когда взрослые целиком и полностью поддаются этому принципу, они с удивлением замечают, что их слова и действия вызывают обратный эффект. Родители приучают сына к ответственности, а он продолжает терять вещи. Учат дочь считаться с другими людьми, а она все больше настаивает на своих капризах. И вдруг обнаруживается, что сын – растеряха, а милая дочка – жуткая эгоистка.
Как такое могло произойти? Взрослые принимаются еще больше ругать, стыдить, контролировать, но происходит и вовсе удивительное – диагноз становится болезнью. Этот процесс похож на старинный процесс печатания фотографий: сначала проявляются, потом закрепляются. Трудно, невозможно поверить, что взрослые сами укрепляют ребенка в исполнении той роли, которая им совсем не нравится. При этом ребенок зачастую даже не осознает, что он играет роль в пьесе, которую ставят родители и учителя. Но осознают ли сами воспитатели, что исполняют пьесу, роли в которой уже распределены? В какой момент жизни ребенок становится не просто шутником, а шутом? Разве он таким рождается? И что здесь зависит от родителей? Ведь есть еще сверстники и школа?
Иногда родители могут причинить вред своему ребенку, даже если всерьез хотят помочь ему стать лучше. Они искренне верят, что если укажут ему, где плохо, ребенок тут же исправится. Но вместо этого добиваются прямо противоположного результата.

Ресурс для новой роли

Одна родительница все время жалуется, что ее сын безобразничает в школе, мешает другим детям учиться и большую часть дня обычно проводит в кабинете директора. И в то же время, рассказывая о проделках сына, она не без гордости говорит: «Мой сын – звезда всей школы».
Что же получается, сами того не подозревая, мы, взрослые, вынуждаем ребенка играть определенную роль, даже если сознательно ее отвергаем? И действительно, дети воспринимают такое «послание» от родителей, хотя оно вслух и не произносится: «Продолжай оставаться шутом. Не обращай внимания на мои протесты».
Когда ребенок исполняет какую-нибудь особенную роль, родителям неплохо было бы спросить себя: «А какое подкрепление я даю ему для сохранения этой роли? Разговаривая с ним, какое сообщение я на самом деле ему посылаю?»
Проблема в том, что пока родители и учителя не перестанут видеть в ребенке клоуна, он сам себя тоже не увидит по-другому и не сможет измениться.
Английский ученый, исследователь психологии личности Ром Харре предлагает рецепт исправления ситуации, лучше которого пока ничего не придумано. Во всяком случае, это работает:

• первый шаг – понять, какую роль играет ваш ребенок, и назвать ее своим именем, и хорошо бы еще разобраться с тем, какое послание получает от вас ребенок, когда вы говорите с ним;
• второй шаг – изменить стиль общения с ребенком, вести себя отныне так, как если бы он уже стал таким, каким вы хотите его видеть;
• третий шаг – найти ресурсы для этой новой роли либо в прошлом ребенка, либо использовать свой собственный ресурс (ведь если ребенок раньше не проявлял благородства и серьезности, ему не на что опереться в собственном опыте, значит, вам самим придется поделиться с ним этими качествами).

Пора кончать со случайными, спонтанными реакциями на поведение ребенка. Ему нужны умелые, искусные и рассчитанные воздействия.
И еще: работая над изменением негативной роли ребенка, необходимо прекратить терзать его придирками. Ребенок не может расти под огнем постоянной критики.