Chapter 28 (глава двадцать восьмая)

The Hunter Hunted (охота на охотника)

Mr. Heelas, Mr. Kemp’s nearest neighbour among the villa holders (мистер Хилас, ближайший сосед Кемпа /среди домовладельцев/; villa — вилла, загородный дом; одноквартирный дом; дом на одну семью; householder — съемщик дома или квартиры; глава семьи; домовладелец), was asleep in his summer house when the siege of Kemp’s house began (спал в своей беседке, когда началась осада дома Кемпа). Mr. Heelas was one of the sturdy minority (мистер Хилас относился к тому упрямому меньшинству; sturdy — прочный, крепкий; не идущий на компромиссы; непреклонный) who refused to believe “in all this nonsense” about an Invisible Man (которое отказывалось верить «во весь этот вздор» о Невидимке). His wife, however, as he was subsequently to be reminded, did (его жена, однако, верила и впоследствии напоминала ему об этом). He insisted upon walking about his garden just as if nothing was the matter (он настоял на том, чтобы погулять по своему саду, будто ничего особенного не происходило/как ни в чем не бывало), and he went to sleep in the afternoon in accordance with the custom of years (и заснул днем /в беседке/ по многолетней привычке; in accordance with — в соответствии с, согласно).

He slept through the smashing of the windows (он спал, пока разбивались окна), and then woke up suddenly with a curious persuasion of something wrong (и вдруг проснулся со странным убеждением, что что-то не так). He looked across at Kemp’s house (он взглянул на дом Кемпа), rubbed his eyes and looked again (протер глаза и снова взглянул). Then he put his feet to the ground, and sat listening (потом спустил ноги на землю и сел, прислушиваясь). He said he was damned, but still the strange thing was visible (он помянул черта: «сказал ‘будь я проклят’, но странное видение не исчезло). The house looked as though it had been deserted for weeks — after a violent riot (дом выглядел так, будто его бросили много недель назад после ужасного погрома; riot — бунт, мятеж; дебош, беспорядки). Every window was broken (все окна были разбиты), and every window, save those of the belvedere study (и все, кроме окон кабинета наверху), was blinded by the internal shutters (были закрыты ставнями изнутри: «внутренними ставнями»).

neighbour [`neIbq], subsequently [`sAbsIkwqntlI], persuasion [pq`sweIZ(q)n]

Mr. Heelas, Mr. Kemp’s nearest neighbour among the villa holders, was asleep in his summer house when the siege of Kemp’s house began. Mr. Heelas was one of the sturdy minority who refused to believe “in all this nonsense” about an Invisible Man. His wife, however, as he was subsequently to be reminded, did. He insisted upon walking about his garden just as if nothing was the matter, and he went to sleep in the afternoon in accordance with the custom of years.

He slept through the smashing of the windows, and then woke up suddenly with a curious persuasion of something wrong. He looked across at Kemp’s house, rubbed his eyes and looked again. Then he put his feet to the ground, and sat listening. He said he was damned, but still the strange thing was visible. The house looked as though it had been deserted for weeks — after a violent riot. Every window was broken, and every window, save those of the belvedere study, was blinded by the internal shutters.

“I could have sworn it was all right (мог бы поклясться, что он был в порядке)” — he looked at his watch (мистер Хилас посмотрел на часы) — “twenty minutes ago (двадцать минут назад).”

He became aware of a measured concussion and the clash of glass, far away in the distance (он услышал мерные удары и звон стекла вдалеке). And then, as he sat open-mouthed (затем, пока он сидел, разинув рот), came a still more wonderful thing (произошло нечто еще более удивительное). The shutters of the drawing-room window were flung open violently (ставни окна гостиной резко распахнулись), and the housemaid in her outdoor hat and garments (и горничная в шляпе и пальто; outdoor — находящийся или совершающийся вне помещения, на открытом воздухе; предназначенный для использования вне дома: outdoor clothes — уличная одежда), appeared struggling in a frantic manner to throw up the sash (появилась /в окне/, судорожно пытаясь поднять раму). Suddenly a man appeared beside her, helping her — Dr. Kemp (вдруг возле нее появился человек и стал ей помогать — доктор Кемп)!

measured [`meZqd], distance [`dIst(q)ns], garments [`gRmqnts]

“I could have sworn it was all right” — he looked at his watch — “twenty minutes ago.”

He became aware of a measured concussion and the clash of glass, far away in the distance. And then, as he sat open-mouthed, came a still more wonderful thing. The shutters of the drawing-room window were flung open violently, and the housemaid in her outdoor hat and garments, appeared struggling in a frantic manner to throw up the sash. Suddenly a man appeared beside her, helping her — Dr. Kemp!

In another moment the window was open (еще минута — и окно открылось), and the housemaid was struggling out (горничная выбралась из него); she pitched forward and vanished among the shrubs (она бросилась бежать и исчезла в кустах). Mr. Heelas stood up, exclaiming vaguely and vehemently at all these wonderful things (мистер Хилас встал, что-то нечленораздельно и энергично воскликнул обо всех этих поразительных событиях; vaguely — неясно, смутно, расплывчато; vehement — сильный; неистовый; страстный). He saw Kemp stand on the sill, spring from the window (он увидел, как Кемп встал на подоконник, выпрыгнул в окно), and reappear almost instantaneously running along a path in the shrubbery (и почти сразу же вновь появился; он бежал по дорожке, обсаженной кустами) and stooping as he ran, like a man who evades observation (пригибаясь на бегу, будто прячась от кого-то: «как человек, который избегает наблюдения»; to evade — ускользать /от преследования и т.п./; избегать, уклоняться). He vanished behind a laburnum (он исчез за ракитником), and appeared again clambering over a fence (и снова появился, перелезая через изгородь) that abutted on the open down (которая примыкала к открытой возвышенности). In a second he had tumbled over (через миг он перевалился через нее) and was running at a tremendous pace down the slope towards Mr. Heelas (и побежал с огромной скоростью по косогору по направлению к мистеру Хиласу).

“Lord (Господи)!” cried Mr. Heelas, struck with an idea (воскликнул мистер Хилас, пораженный мыслью); “it’s that Invisible Man brute (это тот мерзавец Невидимка)! It’s right, after all (все-таки это правда)!”

vaguely [`veIglI], vehemently [`vJqmqntlI], instantaneously ["Instqn`teInIqslI], laburnum [lq`bq:nqm]

In another moment the window was open, and the housemaid was struggling out; she pitched forward and vanished among the shrubs. Mr. Heelas stood up, exclaiming vaguely and vehemently at all these wonderful things. He saw Kemp stand on the sill, spring from the window, and reappear almost instantaneously running along a path in the shrubbery and stooping as he ran, like a man who evades observation. He vanished behind a laburnum, and appeared again clambering over a fence that abutted on the open down. In a second he had tumbled over and was running at a tremendous pace down the slope towards Mr. Heelas.

“Lord!” cried Mr. Heelas, struck with an idea; “it’s that Invisible Man brute! It’s right, after all!”

With Mr. Heelas to think things like that was to act (для мистера Хиласа думать подобным образом означало = такая мысль означала — действовать), and his cook watching him from the top window was amazed to see (и его кухарка, наблюдавшая за ним из окна верхнего этажа, с удивлением увидела) him come pelting towards the house at a good nine miles an hour (как он бросился к дому со скоростью добрых девяти миль в час; to pelt — бросать; броситься, ринуться). There was a slamming of doors, a ringing of bells (раздалось хлопанье дверей, звон колокольчиков), and the voice of Mr. Heelas bellowing like a bull (и голос мистера Хиласа, проревевшего /как бык/; to bellow — мычать, реветь /о животных/; орать).

“Shut the doors, shut the windows, shut everything (заприте двери, заприте окна, все заприте)! — the Invisible Man is coming (Невидимка идет)!”

Instantly the house was full of screams and directions, and scurrying feet (тотчас же весь дом наполнился криками, указаниями и топотом суетливых ног; to scurry — бежать /обычно мелкими шагами/; суетливо двигаться, метаться). He ran himself to shut the French windows that opened on the veranda (сам мистер Хилас побежал закрывать двери, выходящие на террасу; French window — двустворчатое окно, доходящее до пола /используется как дверь/); as he did so Kemp’s head and shoulders and knee appeared over the edge of the garden fence (тут голова, плечи и колено Кемпа показались над изгородью сада). In another moment Kemp had ploughed through the asparagus (еще минута — и Кемп, с трудом пробравшись через грядку спаржи /растение с высоким /50-150 см/ стеблем/; plough — плуг; to plough — вспахивать, прокладывать борозду; to plough through — пробиваться с трудом), and was running across the tennis lawn to the house (побежал по теннисному корту к дому; tennis lawn — теннисный корт на траве).

“You can’t come in (вам нельзя сюда входить),” said Mr. Heelas, shutting the bolts (сказал мистер Хилас, задвигая засовы). “I’m very sorry if he’s after you, but you can’t come in (очень жаль, если он гонится за вами, но вам нельзя войти)!”

hour [`auq], plough [plau], asparagus [q`spxrqgqs]

With Mr. Heelas to think things like that was to act, and his cook watching him from the top window was amazed to see him come pelting towards the house at a good nine miles an hour. There was a slamming of doors, a ringing of bells, and the voice of Mr. Heelas bellowing like a bull.

“Shut the doors, shut the windows, shut everything! — the Invisible Man is coming!”

Instantly the house was full of screams and directions, and scurrying feet. He ran himself to shut the French windows that opened on the veranda; as he did so Kemp’s head and shoulders and knee appeared over the edge of the garden fence. In another moment Kemp had ploughed through the asparagus, and was running across the tennis lawn to the house.

“You can’t come in,” said Mr. Heelas, shutting the bolts. “I’m very sorry if he’s after you, but you can’t come in!”

Kemp appeared with a face of terror close to the glass (Кемп прижался к стеклу лицом, искаженным от ужаса), rapping and then shaking frantically at the French window (стал стучать в дверь террасы и неистово дергать ручку). Then, seeing his efforts were useless (потом, видя, что его усилия напрасны), he ran along the veranda (он пробежал по террасе), vaulted the end, and went to hammer at the side door (спрыгнул и начал барабанить в боковую дверь; to vault — возводить свод; прыгать, перепрыгивать /опираясь на что-то/ hammer — молот/ок/; to hammer — бить, дубасить; колотить, барабанить, громко стучать /куда-либо/). Then he ran round by the side gate to the front of the house (потом выбежал через боковую калитку к фасаду дома = обогнул дом), and so into the hill-road (и понесся по дороге). And Mr. Heelas staring from his window — a face of horror (мистер Хилас испуганно смотрел из своего окна) — had scarcely witnessed Kemp vanish (и едва увидел, как Кемп исчез), ere the asparagus was being trampled this way and that by feet unseen (прежде чем невидимые ноги истоптали спаржу; ere = before; this way and that — и так и этак). At that Mr. Heelas fled precipitately upstairs (тут мистер Хилас помчался вверх по лестнице; to flee; precipitately — стремительный, поспешный, безрассудный; to precipitate — бросать, швырять; бросаться очертя голову; действовать поспешно), and the rest of the chase is beyond his purview (и дальнейшие события погони скрылись от его глаз; purview — сфера /действия/; кругозор, вид). But as he passed the staircase window, he heard the side gate slam (но, проходя мимо окна на лестничной клетке, он услышал, как хлопнула боковая калитка).

terror [`terq], effort [`efqt], precipitately [prI`sIpIteItlI], purview [`pq:vjH]

Kemp appeared with a face of terror close to the glass, rapping and then shaking frantically at the French window. Then, seeing his efforts were useless, he ran along the veranda, vaulted the end, and went to hammer at the side door. Then he ran round by the side gate to the front of the house, and so into the hill-road. And Mr. Heelas staring from his window — a face of horror — had scarcely witnessed Kemp vanish, ere the asparagus was being trampled this way and that by feet unseen. At that Mr. Heelas fled precipitately upstairs, and the rest of the chase is beyond his purview. But as he passed the staircase window, he heard the side gate slam.

Emerging into the hill-road, Kemp naturally took the downward direction (появившись на дороге, Кемп, естественно, побежал вниз, с холма; direction — направление), and so it was he came to run in his own person the very race (и теперь ему самому пришлось совершить тот же самый пробег; race — состязание в беге или в скорости; гонка, скачки; бега) he had watched with such a critical eye from the belvedere study only four days ago (за которым он следил столь критическим взором из кабинета в надстройке лишь четыре дня назад). He ran it well, for a man out of training (он бежал хорошо — для нетренированного человека), and though his face was white and wet (и хотя его лицо побледнело и вспотело: «было белым и влажным»), his wits were cool to the last (разум его был совершенно спокоен и ясен; to the last degree — до последней степени, в высшей степени, крайне). He ran with wide strides, and wherever a patch of rough ground intervened (он бежал большими шагами, и где бы ни попадались участки неровной, пересеченной местности), wherever there came a patch of raw flints (неровный булыжник), or a bit of broken glass shone dazzling (или ярко блестевший осколок разбитого стекла; to shine; dazzling — ослепительный, слепящий; to dazzle — слепить, ослеплять), he crossed it (Кемп бежал прямо по ним: «пересекал это») and left the bare invisible feet that followed to take what line they would (и предоставлял босым невидимым ногам, следовавшим за ним, выбирать путь по своему усмотрению).

eye [aI], rough [rAf], intervened ["Intq`vJnd]

Emerging into the hill-road, Kemp naturally took the downward direction, and so it was he came to run in his own person the very race he had watched with such a critical eye from the belvedere study only four days ago. He ran it well, for a man out of training, and though his face was white and wet, his wits were cool to the last. He ran with wide strides, and wherever a patch of rough ground intervened, wherever there came a patch of raw flints, or a bit of broken glass shone dazzling, he crossed it and left the bare invisible feet that followed to take what line they would.

For the first time in his life Kemp discovered (впервые в жизни Кемп обнаружил) that the hill-road was indescribably vast and desolate (что идущая по холму дорога необычайно длинна и безлюдна; indescribably — неописуемо; неопределенно; to describe — описывать; vast — обширный, громадный; безбрежный), and that the beginnings of the town far below at the hill foot were strangely remote (и что до окраин города внизу, у подножия холма, необыкновенно далеко; beginning — начало, источник; remote — дальний, отдаленный). Never had there been a slower or more painful method of progression than running (нет на свете более медленного и трудного способа передвижения, чем бег; progression — движение, продвижение вперед). All the gaunt villas, sleeping in the afternoon sun (тихие, пустынные дома, сонно стоявшие под полуденным солнцем; gaunt — мрачный; пустынный, заброшенный; to sleep — спать; бездействовать; казаться неподвижным), looked locked and barred (видимо, были заперты /наглухо/); no doubt they were locked and barred — by his own orders (несомненно, они были заперты по его собственному указанию). But at any rate they might have kept a lookout for an eventuality like this (но, по крайней мере, они могли бы хоть следить /за происходящим/ — вдруг произойдет что-нибудь вроде этого; to keep a lookout — вести наблюдение; eventuality — возможный случай; возможность; случайность)! The town was rising up now (теперь начал подниматься = вырисовываться город), the sea had dropped out of sight behind it (и море скрылось из виду за ним), and people down below were stirring (а внизу ходили люди). A tram was just arriving at the hill foot (к подножию холма как раз подъезжала конка /городская железная дорога с конной тягой, существовавшая до появления трамваев/; tram — трамвай). Beyond that was the police station (а дальше — полицейский участок: «за пределами этого был полицейский участок»). Was that footsteps he heard behind him (что это он слышал позади себя, шаги)? Spurt (ходу; to spurt — делать внезапное усилие, рывок)!

The people below were staring at him (люди внизу пристально смотрели на него), one or two were running, and his breath was beginning to saw in his throat (несколько человек побежало, дыхание Кемпа стало хриплым: «начинало пилить в горле»). The tram was quite near now (теперь конка была совсем близко), and the “Jolly Cricketers” was noisily barring its doors (в /трактире/ «Веселые игроки в крикет» шумно запирали двери). Beyond the tram were posts and heaps of gravel — the drainage works (за конкой были столбы и кучи щебня для дренажных работ; drainage works — дренажные работы; осушительная система). He had a transitory idea of jumping into the tram and slamming the doors (у Кемпа мелькнула мысль запрыгнуть в конку и захлопнуть двери; transitory — временный, мимолетный: «преходящий»), and then he resolved to go for the police station (но затем он решил направиться в полицейский участок).

indescribably ["IndIs`kraIbqblI], drainage [`dreInIG], transitory [`trxnzIt(q)rI]

For the first time in his life Kemp discovered that the hill-road was indescribably vast and desolate, and that the beginnings of the town far below at the hill foot were strangely remote. Never had there been a slower or more painful method of progression than running. All the gaunt villas, sleeping in the afternoon sun, looked locked and barred; no doubt they were locked and barred — by his own orders. But at any rate they might have kept a lookout for an eventuality like this! The town was rising up now, the sea had dropped out of sight behind it, and people down below were stirring. A tram was just arriving at the hill foot. Beyond that was the police station. Was that footsteps he heard behind him? Spurt!

The people below were staring at him, one or two were running, and his breath was beginning to saw in his throat. The tram was quite near now, and the “Jolly Cricketers” was noisily barring its doors. Beyond the tram were posts and heaps of gravel — the drainage works. He had a transitory idea of jumping into the tram and slamming the doors, and then he resolved to go for the police station.

In another moment he had passed the door of the “Jolly Cricketers (через минуту он пробежал мимо двери «Веселых игроков в крикет»),” and was in the blistering fag end of the street (и очутился в самом конце раскаленной улицы; blistering — вызывающий волдыри; очень горячий; быстрый; fag end — самый конец, край), with human beings about him (вокруг него были люди = среди людей). The tram driver and his helper (вагоновожатый и его помощник) — arrested by the sight of his furious haste (поглощенные видом его бешеной спешки; to arrest — арестовывать, задерживать; приковывать /взоры, внимание/) — stood staring with the tram horses unhitched (глазели на него, разинув рты, бросив выпрягать лошадей; to unhitch — отвязывать /лошадь/; отцеплять, разъединять; to hitch — привязывать что-либо к чему-либо, временно прикреплять; сцеплять, скреплять). Further on the astonished features of navvies appeared above the mounds of gravel (еще дальше над насыпями из щебня появлялись = выглядывали удивленные лица землекопов; further /on/ — /еще/ дальше; feature — признак, свойство; features — черты лица; части лица; mound — насыпь, холм; куча; navvy — землекоп, чернорабочий).

His pace broke a little, and then he heard the swift pad of his pursuer (Кемп немного замедлил бег, но тут услышал быстрый топот своего преследователя), and leapt forward again (и снова поднажал; to leap — прыгать, перепрыгивать; приниматься, браться с рвением /за что-либо/).

“The Invisible Man (Невидимка)!” he cried to the navvies, with a vague indicative gesture (крикнул он землекопам, с неясным указывающим жестом = неопределенно махнув рукой назад), and by an inspiration leapt the excavation (и по наитию перепрыгнул канаву; excavation — копание; вырытая яма, котлован) and placed a burly group between him and the chase (и между ним и погоней очутилась группа дюжих /рабочих/). Then abandoning the idea of the police station he turned into a little side street (затем, оставив мысль о полицейском участке, он свернул в маленький переулок), rushed by a greengrocer’s cart (промчался мимо тележки зеленщика; greengrocer — зеленщик; продавец фруктов, овощей), hesitated for the tenth of a second at the door of a sweetstuff shop (помедлил мгновение: «десятую долю секунды» у двери кондитерской лавки; sweet stuff — сласти, конфеты), and then made for the mouth of an alley (затем побежал по переулку; mouth — рот, уста; устье, вход; alley — узкая улица, узкий переулок; аллея) that ran back into the main Hill Street again (который снова выходил на главную улицу Хилл-стрит).

navvy [`nxvI], indicative [In`dIkqtIv], gesture [`GesCq]

In another moment he had passed the door of the “Jolly Cricketers,” and was in the blistering fag end of the street, with human beings about him. The tram driver and his helper — arrested by the sight of his furious haste — stood staring with the tram horses unhitched. Further on the astonished features of navvies appeared above the mounds of gravel.

His pace broke a little, and then he heard the swift pad of his pursuer, and leapt forward again.

“The Invisible Man!” he cried to the navvies, with a vague indicative gesture, and by an inspiration leapt the excavation and placed a burly group between him and the chase. Then abandoning the idea of the police station he turned into a little side street, rushed by a greengrocer’s cart, hesitated for the tenth of a second at the door of a sweetstuff shop, and then made for the mouth of an alley that ran back into the main Hill Street again.

Two or three little children were playing here (три-четыре маленьких ребенка играли здесь), and shrieked and scattered at his apparition (они пронзительно закричали и бросились врассыпную при его появлении), and forthwith doors and windows opened (и тотчас открылись двери и окна) and excited mothers revealed their hearts (и взволнованные матери дали волю чувствам: «открыли свои сердца» = стали кричать; to reveal — открывать; разоблачать; обнаруживать, показывать). Out he shot into Hill Street again (он снова выскочил на Хилл-стрит), three hundred yards from the tram-line end (ярдов за триста от конца линии конки; tram-line — трамвайная линия), and immediately he became aware of a tumultuous vociferation and running people (и сразу же услышал возбужденные крики и увидел бегущих людей).

He glanced up the street towards the hill (он взглянул вдоль улицы по направлению к холму). Hardly a dozen yards off ran a huge navvy (ярдах в двенадцати от него бежал рослый землекоп), cursing in fragments and slashing viciously with a spade (выкрикивая ругательства и яростно размахивая лопатой; fragment — фрагмент, обломок, осколок; slash — резкий удар, удар сплеча; vicious — порочный, злой; ужасный, сильный), and hard behind him came the tram conductor with his fists clenched (а сразу за ним мчался кондуктор конки, сжав кулаки). Up the street others followed these two, striking and shouting (дальше по улице за этими двумя бежали еще люди, нанося удары и крича). Down towards the town, men and women were running (с другой стороны по направлению к городу спешили мужчины и женщины), and he noticed clearly one man coming out of a shop-door with a stick in his hand (и Кемп ясно увидел, как какой-то человек выскочил из лавки с палкой в руке).

“Spread out (окружайте его; to spread out — развертываться, рассыпаться, рассредоточиваться)! Spread out!” cried some one (крикнул кто-то). Kemp suddenly grasped the altered condition of the chase (Кемп вдруг понял, что положение /преследования/ изменилось). He stopped, and looked round, panting (он остановился и огляделся, тяжело дыша).

“He’s close here (он где-то здесь поблизости)!” he cried (крикнул он). “Form a line across — (оцепите/не дайте ему уйти…; to form a line — выстраиваться в ряд; to form a battle line — выстраивать линию обороны)”

apparition ["xpq`rIS(q)n], tumultuous [tjH`mAlCuqs], viciously [`vISqslI]

Two or three little children were playing here, and shrieked and scattered at his apparition, and forthwith doors and windows opened and excited mothers revealed their hearts. Out he shot into Hill Street again, three hundred yards from the tram-line end, and immediately he became aware of a tumultuous vociferation and running people.

He glanced up the street towards the hill. Hardly a dozen yards off ran a huge navvy, cursing in fragments and slashing viciously with a spade, and hard behind him came the tram conductor with his fists clenched. Up the street others followed these two, striking and shouting. Down towards the town, men and women were running, and he noticed clearly one man coming out of a shop-door with a stick in his hand.

“Spread out! Spread out!” cried some one. Kemp suddenly grasped the altered condition of the chase. He stopped, and looked round, panting.

“He’s close here!” he cried. “Form a line across — ”

He was hit hard under the ear, and went reeling (Кемп получил сильный удар под ухо и зашатался), trying to face round towards his unseen antagonist (пытаясь повернуться к невидимому противнику). He just managed to keep his feet (он еле сумел устоять на ногах), and he struck a vain counter in the air (и нанес ответный, но тщетный удар в пустоту). Then he was hit again under the jaw (потом он снова получил удар снизу в челюсть), and sprawled headlong on the ground (и растянулся на земле). In another moment a knee compressed his diaphragm (через секунду колено уперлось ему в живот; to compress — сжимать, сдавливать; diaphragm — диафрагма /мышечно-сухожильная перегородка, отделяющая грудную полость от брюшной/), and a couple of eager hands gripped his throat (и пара крепких рук схватила его за горло; eager — жаждущий; интенсивный, напряженный; энергичный), but the grip of one was weaker than the other (но захват одной был слабее другой); he grasped the wrists (Кемп стиснул запястья), heard a cry of pain from his assailant (услышал крик боли своего противника), and then the spade of the navvy came whirling through the air above him (и тут лопата землекопа взметнулась в воздухе над ним), and struck something with a dull thud (и ударила что-то с глухим стуком). He felt a drop of moisture on his face (на лицо Кемпа что-то капнуло; drop — капля; moisture — влажность, сырость; влага). The grip at his throat suddenly relaxed (сжатие его горла вдруг ослабло), and with a convulsive effort, Kemp loosed himself (и судорожным усилием Кемп освободился), grasped a limp shoulder, and rolled uppermost (ухватил обмякшее плечо и навалился на противника; to roll — катиться, вращаться; uppermost — самый верхний, наверху). He gripped the unseen elbows near the ground (он прижал невидимые локти к земле).

“I’ve got him (я поймал его)!” screamed Kemp (крикнул Кемп). “Help! Help — hold (помогите… держите)! He’s down (он здесь)! Hold his feet (держите его за ноги)!”

sprawled [sprLld], diaphragm [`daIqfrxm], moisture [`mOIsCq], wrist [rIst]

He was hit hard under the ear, and went reeling, trying to face round towards his unseen antagonist. He just managed to keep his feet, and he struck a vain counter in the air. Then he was hit again under the jaw, and sprawled headlong on the ground. In another moment a knee compressed his diaphragm, and a couple of eager hands gripped his throat, but the grip of one was weaker than the other; he grasped the wrists, heard a cry of pain from his assailant, and then the spade of the navvy came whirling through the air above him, and struck something with a dull thud. He felt a drop of moisture on his face. The grip at his throat suddenly relaxed, and with a convulsive effort, Kemp loosed himself, grasped a limp shoulder, and rolled uppermost. He gripped the unseen elbows near the ground.

“I’ve got him!” screamed Kemp. “Help! Help — hold! He’s down! Hold his feet!”

In another second there was a simultaneous rush upon the struggle (через секунду одновременно вся толпа кинулась на место борьбы), and a stranger coming into the road suddenly might have thought (и посторонний человек, проходящий по дороге, мог бы /вдруг/ подумать) an exceptionally savage game of Rugby football was in progress (что происходит исключительно жестокий, грубый матч по регби; to be in progress — происходить, совершаться, иметь место). And there was no shouting after Kemp’s cry (и после крика Кемпа не слышались возгласы) — only a sound of blows and feet and heavy breathing (/слышался/ только звук ударов, топот ног и тяжелое дыхание).

Then came a mighty effort (затем последовало мощное усилие), and the Invisible Man threw off a couple of his antagonists and rose to his knees (и Невидимка сбросил нескольких противников и поднялся на колени). Kemp clung to him in front like a hound to a stag (Кемп вцепился в него /спереди/, как гончая в оленя), and a dozen hands gripped, clutched, and tore at the Unseen (и множество рук хватали, сжимали, тащили и рвали Невидимку). The tram conductor suddenly got the neck and shoulders and lugged him back (кондуктор конки вдруг поймал его за шею и плечи и сильно дернул назад).

simultaneous ["sIm(q)l`teInIqs], savage [`sxvIG], hound [haund]

In another second there was a simultaneous rush upon the struggle, and a stranger coming into the road suddenly might have thought an exceptionally savage game of Rugby football was in progress. And there was no shouting after Kemp’s cry — only a sound of blows and feet and heavy breathing.

Then came a mighty effort, and the Invisible Man threw off a couple of his antagonists and rose to his knees. Kemp clung to him in front like a hound to a stag, and a dozen hands gripped, clutched, and tore at the Unseen. The tram conductor suddenly got the neck and shoulders and lugged him back.

Down went the heap of struggling men again and rolled over (снова образовалась куча борющихся, барахтающихся людей; to roll over — переворачиваться, ворочаться, перекатываться). There was, I am afraid, some savage kicking (боюсь = должен сказать, /Невидимку/ беспощадно били ногами: «было дикое = жестокое битье ногами»). Then suddenly a wild scream of “Mercy (внезапно раздался дикий вопль: «Пощадите!»; mercy — милосердие, жалость; помилование, пощада)! Mercy!” that died down swiftly to a sound like choking (который быстро перешел в придушенный стон; to die down — затихать, угасать; choking — удушье, удушение; задыхающийся).

“Get back, you fools (назад, дурачье)!” cried the muffled voice of Kemp (крикнул Кемп приглушенным голосом), and there was a vigorous shoving back of stalwart forms (и крепкие фигуры энергично подались назад; to shove — пихать, толкать/ся/; отталкивать; уходить). “He’s hurt, I tell you (он ранен, говорят вам). Stand back (отойдите)!”

There was a brief struggle to clear a space (потребовалось некоторое усилие, чтобы освободить место = оттеснить толпу; brief — короткий, непродолжительный), and then the circle of eager faces saw the doctor kneeling (потом круг напряженных лиц увидел = стоявшие кругом увидели, как доктор опустился на колени), as it seemed, fifteen inches in the air (будто повиснув в воздухе в пятнадцати дюймах /от земли/), and holding invisible arms to the ground (и прижал невидимые руки к земле). Behind him a constable gripped invisible ankles (позади него констебль держал невидимые ноги; ankle — лодыжка).

mercy [`mq:sI], stalwart [`stLlwqt], constable [`kAnstqb(q)l]

Down went the heap of struggling men again and rolled over. There was, I am afraid, some savage kicking. Then suddenly a wild scream of “Mercy! Mercy!” that died down swiftly to a sound like choking.

“Get back, you fools!” cried the muffled voice of Kemp, and there was a vigorous shoving back of stalwart forms. “He’s hurt, I tell you. Stand back!”

There was a brief struggle to clear a space, and then the circle of eager faces saw the doctor kneeling, as it seemed, fifteen inches in the air, and holding invisible arms to the ground. Behind him a constable gripped invisible ankles.

“Don’t you leave go of en (не отпускайте его),” cried the big navvy, holding a blood-stained spade (крикнул высокий землекоп, держа окровавленную лопату); “he’s shamming (он прикидывается).”

“He’s not shamming (он не прикидывается),” said the doctor, cautiously raising his knee (сказал доктор, осторожно поднимая колено); “and I’ll hold him (и, /кроме того/, я буду его держать).” His face was bruised and already going red (его лицо было в кровоподтеках и уже начинало гореть и опухать); he spoke thickly because of a bleeding lip (он говорил с трудом из-за /разбитой/, кровоточившей губы). He released one hand and seemed to be feeling at the face (он освободил = поднял одну руку и, казалось, стал ощупывать лицо). “The mouth’s all wet (рот у него весь мокрый),” he said. And then, “Good God (Боже мой)!”

He stood up abruptly and then knelt down on the ground by the side of the thing unseen (он резко встал и затем снова опустился на колени на землю сбоку от невидимого существа). There was a pushing and shuffling (началась толкотня, ерзанье; shuffle — куча, груда /в беспорядке сваленных предметов/; перетасовка; ерзанье), a sound of heavy feet as fresh people turned up to increase the pressure of the crowd (послышался звук тяжелых шагов; новые люди подходили и усиливали давление толпы; to turn up — показаться, появиться). People now were coming out of the houses (теперь из домов выходили люди). The doors of the “Jolly Cricketers” stood suddenly wide open (двери «Веселых игроков в крикет» внезапно распахнулись). Very little was said (говорили очень мало).

bruised [brHzd], knee [nJ], because [bI`kOz], pressure [`preSq]

“Don’t you leave go of en,” cried the big navvy, holding a blood-stained spade; “he’s shamming.”

“He’s not shamming,” said the doctor, cautiously raising his knee; “and I’ll hold him.” His face was bruised and already going red; he spoke thickly because of a bleeding lip. He released one hand and seemed to be feeling at the face. “The mouth’s all wet,” he said. And then, “Good God!”

He stood up abruptly and then knelt down on the ground by the side of the thing unseen. There was a pushing and shuffling, a sound of heavy feet as fresh people turned up to increase the pressure of the crowd. People now were coming out of the houses. The doors of the “Jolly Cricketers” stood suddenly wide open. Very little was said.

“He’s not breathing (он не дышит),” he said, and then, “I can’t feel his heart (сердце не бьется). His side — ugh (бок у него… ох)!”

Suddenly an old woman, peering under the arm of the big navvy, screamed sharply (вдруг какая-то старуха, выглядывавшая из-под руки рослого землекопа, резко вскрикнула).

“Looky there (глядите; looky = look)!” she said, and thrust out a wrinkled finger (сказала она и вытянула морщинистый палец).

And looking where she pointed, everyone saw (посмотрев, куда она указала, все увидели), faint and transparent as though it was made of glass (бледный, прозрачный, словно из стекла), so that veins and arteries and bones and nerves could be distinguished (такой, что можно было разглядеть вены, артерии, кости и нервы; to distinguish — различить; разглядеть, рассмотреть), the outline of a hand, a hand limp and prone (контур руки, безвольно лежавшей на земле; prone — лежащий ничком, распростертый). It grew clouded and opaque even as they stared (она мутнела, становилась непрозрачной прямо у них на глазах: «как раз когда они изумленно смотрели»).

“Hullo (ого)!” cried the constable (воскликнул констебль). “Here’s his feet a-showing (а вот его ноги показываются)!”

heart [hRt], transparent [trxn`spxrqnt], wrinkled [rINkld], clouded [`klaudId]

“He’s not breathing,” he said, and then, “I can’t feel his heart. His side — ugh!”

Suddenly an old woman, peering under the arm of the big navvy, screamed sharply.

“Looky there!” she said, and thrust out a wrinkled finger.

And looking where she pointed, everyone saw, faint and transparent as though it was made of glass, so that veins and arteries and bones and nerves could be distinguished, the outline of a hand, a hand limp and prone. It grew clouded and opaque even as they stared.

“Hullo!” cried the constable. “Here’s his feet a-showing!”

And so, slowly, beginning at his hands and feet (и так, медленно, начиная с его рук и ног) and creeping along his limbs to the vital centres of his body (расползаясь по всем членам до жизненных центров тела), that strange change continued (продолжалось это странное изменение). It was like the slow spreading of a poison (это было похоже на медленное распространение яда). First came the little white nerves (первыми показались тонкие белые нервы), a hazy grey sketch of a limb (/образуя/ смутный серый контур каждой конечности; sketch — эскиз, набросок; очертание, контур), then the glassy bones and intricate arteries (затем прозрачные, как стекло, кости и сеть артерий; intricate — перепутанный; сложный), then the flesh and skin (потом мышцы и кожа; flesh — тело, плоть), first a faint fogginess (сначала в виде легкой туманности), and then growing rapidly dense and opaque (а затем быстро становясь плотными и непрозрачными). Presently they could see his crushed chest and his shoulders (вскоре можно было видеть его разбитую грудь и его плечи), and the dim outline of his drawn and battered features (и неясный абрис перекошенного, разбитого лица; drawn — выпотрошенный /о птице/; искаженный, искривленный).

When at last the crowd made way for Kemp to stand erect (когда наконец толпа расступилась и Кемп встал прямо), there lay, naked and pitiful on the ground (то перед ними на земле лежало голое, жалкое), the bruised and broken body of a young man about thirty (избитое, изувеченное тело человека лет тридцати). His hair and brow were white — not grey with age (его волосы и брови были белыми — не седыми от возраста), but white with the whiteness of albinism (а белыми, как у альбиносов) — and his eyes were like garnets (а глаза — /красные/ как гранаты; garnet — геол. гранат). His hands were clenched (руки его были сжаты /в кулаки/), his eyes wide open (глаза широко открыты), and his expression was one of anger and dismay (а на лице застыло выражение гнева и смятения).

poison [`pOIz(q)n], artery [`RtqrI], albinism [`xlbInIz(q)m], garnet [`gRnIt]

And so, slowly, beginning at his hands and feet and creeping along his limbs to the vital centres of his body, that strange change continued. It was like the slow spreading of a poison. First came the little white nerves, a hazy grey sketch of a limb, then the glassy bones and intricate arteries, then the flesh and skin, first a faint fogginess, and then growing rapidly dense and opaque. Presently they could see his crushed chest and his shoulders, and the dim outline of his drawn and battered features.

When at last the crowd made way for Kemp to stand erect, there lay, naked and pitiful on the ground, the bruised and broken body of a young man about thirty. His hair and brow were white — not grey with age, but white with the whiteness of albinism — and his eyes were like garnets. His hands were clenched, his eyes wide open, and his expression was one of anger and dismay.

“Cover his face (накройте ему лицо)!” said a man. “For Gawd’s sake, cover that face (ради Бога, накройте; for Gawd’s sake = for God’s sake)!” and three little children, pushing forward through the crowd (и троих ребятишек, протолкнувшихся через толпу), were suddenly twisted round and sent packing off again (резко развернули и снова выпроводили; to send off — отсылать /письмо/; прогонять; to pack off — выпроваживать, прогонять).

Someone brought a sheet from the “Jolly Cricketers (кто-то принес простыню из «Веселых игроков в крикет»),” and having covered him, they carried him into that house (и, накрыв Гриффина, его внесли в дом). And there it was, on a shabby bed in a tawdry, ill-lighted bedroom (и там, на жалкой кровати в убогой, плохо освещенной спальне; tawdry — мишурный, кричаще безвкусный), surrounded by a crowd of ignorant and excited people (окруженный толпой невежественных, возбужденных людей), broken and wounded, betrayed and unpitied (избитый и израненный, преданный и не вызывающий жалости), that Griffin, the first of all men to make himself invisible (Гриффин, первый из людей, сделавший себя невидимым), Griffin, the most gifted physicist the world has ever seen (Гриффин, самый одаренный физик, которого когда-либо видел свет; gift — подарок; способность, дарование; дар, талант), ended in infinite disaster his strange and terrible career (окончил безмерным несчастьем свой странный и ужасный путь; career — карьера, успех; занятие, профессия).

tawdry [`tLdrI], physicist [`fIzIsIst], infinite [`InfInIt], disaster [dI`zRstq]

“Cover his face!” said a man. “For Gawd’s sake, cover that face!” and three little children, pushing forward through the crowd, were suddenly twisted round and sent packing off again.

Someone brought a sheet from the “Jolly Cricketers,” and having covered him, they carried him into that house. And there it was, on a shabby bed in a tawdry, ill-lighted bedroom, surrounded by a crowd of ignorant and excited people, broken and wounded, betrayed and unpitied, that Griffin, the first of all men to make himself invisible, Griffin, the most gifted physicist the world has ever seen, ended in infinite disaster his strange and terrible career.

The Epilogue (эпилог)

So ends the story of the strange and evil experiments of the Invisible Man (так кончается рассказ о необыкновенных и пагубных экспериментах Невидимки). And if you would learn more of him (а если вы хотите узнать о нем больше) you must go to a little inn near Port Stowe and talk to the landlord (вам нужно отправиться в маленький трактир возле Порт-Стоу и поговорить с хозяином). The sign of the inn is an empty board save for a hat and boots (вывеска трактира — пустая доска, на которой /изображены/ только шляпа и башмаки), and the name is the title of this story (а название /трактира/ такое же, как у этой книги). The landlord is a short and corpulent little man (хозяин — низкий полный человечек) with a nose of cylindrical proportions, wiry hair (с длинным носом, жесткими волосами; wiry — похожий на проволоку; жесткий /о волосах, шерсти, траве/), and a sporadic rosiness of visage (и лицом в красных пятнах). Drink generously, and he will tell you generously of all the things (выпейте побольше, и он подробно расскажет вам обо всем; generously — благородно; обильно, щедро) that happened to him after that time (что случилось с ним после того времени /описанных выше событий/), and of how the lawyers tried to do him out of the treasure found upon him (и о том, как юристы пытались отобрать у него найденные при нем деньги; treasure — сокровище; богатство, деньги).

“When they found they couldn’t prove who’s money was which, I’m blessed (когда они обнаружили, что не могут доказать, чьи это деньги, то — подумать только),” he says, “if they didn’t try to make me out a blooming treasure trove (они попытались обойтись со мной, как с найденным кладом без владельца; to make out — разобрать, увидеть; blooming — цветущий; проклятый, чертов; treasure trove — не имеющие владельца драгоценности; драгоценный клад /найденные драгоценности; по закону принадлежат государству, если не обнаружен владелец/)! Do I look like a Treasure Trove (разве я похож на клад)? And then a gentleman gave me a guinea a night (а потом один джентльмен платил мне по гинее за вечер) to tell the story at the Empire Music ’All — just to tell ’em in my own words — barring one (чтобы я рассказывал эту историю в мюзик-холле «просто за то, чтобы я рассказал всю историю своими словами, кроме одного /факта/»).”

visage [`vIzIG], generously [`GenqrqslI], lawyer [`lLjq], treasure [`treZq], guinea [`gInI]

So ends the story of the strange and evil experiments of the Invisible Man. And if you would learn more of him you must go to a little inn near Port Stowe and talk to the landlord. The sign of the inn is an empty board save for a hat and boots, and the name is the title of this story. The landlord is a short and corpulent little man with a nose of cylindrical proportions, wiry hair, and a sporadic rosiness of visage. Drink generously, and he will tell you generously of all the things that happened to him after that time, and of how the lawyers tried to do him out of the treasure found upon him.

“When they found they couldn’t prove who’s money was which, I’m blessed,” he says, “if they didn’t try to make me out a blooming treasure trove! Do I look like a Treasure Trove? And then a gentleman gave me a guinea a night to tell the story at the Empire Music ’All — just to tell ’em in my own words — barring one.”

And if you want to cut off the flow of his reminiscences abruptly (а если хотите резко прервать поток его воспоминаний), you can always do so by asking if there weren’t three manuscript books in the story (вы всегда можете это сделать, спросив его, не было ли в этой истории трех рукописных книг). He admits there were and proceeds to explain (он согласится, что были, и продолжит объяснять; to admit — допускать, признавать, соглашаться), with asseverations that everybody thinks he has ’em (с клятвенными заверениями, что все считают, будто они находятся у него)! But bless you! he hasn’t (но, право слово, у него их нет).

“The Invisible Man it was took ’em off to hide ’em (невидимка забрал их и спрятал) when I cut and ran for Port Stowe (когда я удрал /от него/ и прибежал в Порт-Стоу). It’s that Mr. Kemp put people on with the idea of my having ’em (это все мистер Кемп рассказывает, будто книги у меня).”

And then he subsides into a pensive state (затем он впадает в задумчивость: «в задумчивое состояние»; to subside — опускаться, падать; впадать, погружаться), watches you furtively (наблюдает за вами украдкой), bustles nervously with glasses (нервно протирает стаканы; to bustle — энергично делать что-либо; суетиться), and presently leaves the bar (и через некоторое время выходит из бара).

reminiscence ["remI`nIs(q)ns], asseveration [q"sevq`reIS(q)n], furtively [`fq:tIvlI]

And if you want to cut off the flow of his reminiscences abruptly, you can always do so by asking if there weren’t three manuscript books in the story. He admits there were and proceeds to explain, with asseverations that everybody thinks he has ’em! But bless you! he hasn’t.

“The Invisible Man it was took ’em off to hide ’em when I cut and ran for Port Stowe. It’s that Mr. Kemp put people on with the idea of my having ’em.”

And then he subsides into a pensive state, watches you furtively, bustles nervously with glasses, and presently leaves the bar.

He is a bachelor man (он холостяк) — his tastes were ever bachelor (у него неизменные/давние холостяцкие вкусы), and there are no women folk in the house (и в доме нет ни одной женщины). Outwardly he buttons — it is expected of him (верхнюю одежду он застегивает на пуговицы — этого требует его положение: «ожидается от него»; outwardly — внешне, снаружи) — but in his more vital