Джордж Миварт и чудеса в Лурде
Джордж Миварт входил в число ученых, более благосклонно относившихся к спиритизму. Миварт узнал о спиритизме из бесед с Уоллесом и из его работы «Научный взгляд на сверхъестественное» и решил провести собственное исследование. Зимой 1870 года Миварт был в Неаполе, где жила миссис Гаппи, медиум, с которой Уоллес был знаком лично. Уоллес снабдил Миварта рекомендательным письмом и тот смог посетить спиритические сеансы миссис Гаппи. На одном из них он получил верные ответы на вопросы, которые задавал мысленно. Это поразило его до глубины души. На другом сеансе в темной комнате неизвестно откуда возникли цветы. В письме Уоллесу Миварт писал, что «дверь была заперта, комната изучена до мельчайших подробностей и были приняты все необходимые меры против обмана. Я не удивился, после всего того, что слышал от вас и от других людей, но увиденное показалось мне весьма убедительным. Один такой факт стоит сотни» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 300–301). Также в письме Миварт сделал некоторые выводы. Например: «1) Я столкнулся с силами, которые могут управлять физическими предметами совершенно новым для меня способом. 2) Я столкнулся с иным разумом, нежели разум обычного живого человека. 3) На сеансах этот иной разум доказал мне, что умеет читать мои мысли» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 301).
Через несколько лет Миварт посетил Лурд, место паломничества во Франции, где неоднократно происходили чудесные исцеления, предположительно, совершенные Девой Марией. В Лурде Миварт продолжил исследования необычных случаев исцеления. Уоллес получил от него длинное письмо, датированное 5 апреля 1874 года. Миварт приводил несколько историй, рассказанных ему французскими врачами, в частности, д‑ром Дозенсом (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 302–304). Мы приводим здесь две из этих историй.
Пятидесятилетняя Блэйзетт Сьюпевю несколько лет страдала серьезным инфекционным заболеванием глаз. Ее веки были вывернуты наружу и покрыты наростами, ресницы выпали, зрение ухудшалось. Доктора Дозенс и Вержес считали заболевание неизлечимым. После того как больная промыла глаза водой из Лурда, зрение полностью восстановилось, веки стали здоровыми и начали расти ресницы.
У Жастин Бонтишартс был десятилетний ребенок, у которого от рахита атрофировались руки и ноги. Ребенок, с рождения не умевший ходить, находился при смерти. Доктор Дозенс присутствовал при том, как мать положила ребенка в ванну с целебной водой. Ребенок не двигался, и присутствующим показалось, что он мертв. Через два дня после возвращения домой ребенок, к изумлению родителей, начал нормально ходить.
Уоллес также рекомендовал своим читателям две книги Генри Лассерра, где рассказывалось о чудесных исцелениях в Лурде: «Notre Damе de Lourdes» и «Les Episodes Miraculeux de Lourdes». «Удивительнее всего в этих случаях то, что выздоровление происходило практически мгновенно, или очень быстро, и это отличает их от всех прочих случаев исцеления», – писал Уоллес (Wallace .1905. Vol. 2. P. 306).
Уоллес описывает и другие случаи: «Одно из самых больших чудес, описанных Лассерром, – это исцеление Франсуа Макари, плотника из Лаво. В течение тридцати лет он страдал варикозным расширением вен; вены были толщиной с палец, с крупными узлами и язвами, которые часто кровоточили. Много лет он не мог ни сидеть, ни стоять. Три врача независимо друг от друга объявили его болезнь неизлечимой. В возрасте 60 лет Макари узнал о чудесных исцелениях в Лурде и решил попытать счастья. Ему прислали бутыль целебной воды. Вечером Макари сделали компресс с этой водой на обе ноги. Он уснул, а утром проснулся абсолютно здоровым, и на ногах остались лишь едва заметные следы варикозных узлов и язв. Все три врача подтвердили факт исцеления» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 306).
Очень любопытно то, как сам Уоллес объясняет эти случаи чудесного исцеления. Ученый утверждает, что больных излечивала не сама вода, а „духовная сила“, действие которой больные приписывали Деве Марии (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 308). Однако такие чудеса случались нечасто, и невозможно было предугадать, кого вода из Лурда излечит, а кого нет. Уоллес заметил, что это не зависило от религиозности больных или их заслуг. В данной связи Уоллес сравнивал больных с медиумами, которые тоже далеко не всегда являются образцами добродетели. Некоторые пациенты, как и медиумы, обладали сверхчувствительностью, поэтому именно их духовные сущности выбирали в качестве проводников.
Во множестве случаев излеченных впоследствии пациентов «побуждало поехать на воды Лурда необычное стечение обстоятельств» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 308). В качестве пояснения Уоллес описывает порядок событий в типичных случаях: 1) духовные сущности выбирают определенного больного по уровню чувствительности и по наличию заболевания, которое считается неизлечимым и которое можно исцелить с помощью иных энергий; 2) духовные сущности начинают исцелять больного, оставаясь невидимыми и неосязаемыми; 3) духовные сущности в критические моменты процесса лечения внушают пациенту мысль о том, что можно исцелиться водой из Лурда; 4) пациент действует по их подсказке, переживает чудо и приписывает его Деве Марии (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 308–309). Согласно этой схеме, духовные сущности действуют в согласии с религиозной и культурной обусловленностями пациента. Это очень важный момент, к которому мы еще вернемся в следующих главах.
Возражения Юму о чудесах
Такие случаи, как исцеления в Лурде, в католической традиции принято называть чудесами, и слово это носит религиозный оттенок. Сверхъестественные явления, которые происходили на глазах Уоллеса на спиритических сеансах, также кажутся чудесами, только уже не с точки зрения религии, а с точки зрения законов природы, как их понимает традиционная материалистическая наука. В противовес религиозными чудесам, такие феномены можно назвать «светскими» чудесами. Сообщения о всякого рода чудесах, будь то религиозные или «светские», всегда оживленно обсуждались в обществе, даже среди образованных людей в Европе. Те, кто упорно закрывал глаза на подобные явления, подрывающие самые основы материализма, обычно ссылались на Дэвида Юма, который веком ранее в работе «Трактат о человеческой природе» довольно резко высказывался о возможности существования чудес.
Юм отрицал чудеса на основе общечеловеческого опыта. К примеру, он говорил: «Если умерший человек оживет, это будет чудом, ибо такое явление не наблюдалось никогда, ни в одну эпоху и ни в одной стране». Уоллес заметил в таких рассуждениях два изъяна. Во‑первых, подобное взывание к общечеловеческому опыту отрицает саму возможность появления и признания принципиально новых явлений. Во‑вторых, Уоллес подвергал сомнению версию Юма об общечеловеческом опыте. «Всеми признанные чудеса происходили на протяжении всей истории человечества, – писал Уоллес (Wallace. 1896. P. 8). – И они продолжают происходить, сводя на нет все утверждения Юма».
Уоллес называет способность человека к левитации самым настоящим чудом, которое неоднократно наблюдали люди в разные времена и в разных странах: «Среди самых известных примеров – святой Франциск Ассизский, который не раз прилюдно взмывал в воздух, свидетелем чего, в том числе, был его секретарь, который однажды смог дотянуться только до стопы святого. Святая Тереза, монахиня из испанского монастыря, тоже нередко поднималась в воздух, и это наблюдали все сестры. Лорд Оррери и мистер Валентин Грэйтрэк сообщали доктору Генри Мору и мистеру Глэнвилю, что в доме лорда Конуэя в Ирландии дворецкий в их присутствии при свете дня взмыл в воздух и пролетел у них над головами через всю комнату. Об этом Глэнвиль рассказывает в „Sadducismus Triumphatus“… Кроме того, мы знаем в Лондоне, по меньшей мере, пятьдесят заслуживающих доверия человек, которые собственными глазами наблюдали полеты мистера Хоума» (Wallace. 1896. P. 8).
Уоллес обращает внимание еще на одно противоречие в работе Юма. Как писал Юм, чтобы доказательство чуда было убедительным, оно должно отвечать следующим критериям. О явлении должны сообщить несколько свидетелей. Честность этих людей не должна подлежать сомнению. Их положение в обществе должно быть таково, чтобы им было что терять, если их уличат во лжи. Что же касается самого чуда, то оно должно произойти на публике и в одной из цивилизованных стран мира. Юм утверждал, что «история не знает чудес, отвечающих таким критериям» (Юм. Цитируется по: Wallace. 1896. P. 8).
Уоллес возражает на это, что Юм сам рассказывает о подобных чудесах, отвечающих его же собственным жестким критериям. В частности, Юм пишет о многочисленных случаях чудесного исцеления в Париже на могиле аббата Пари, члена католической секты янсенистов, которого почитали как святого. Юм так рассказывает об этих чудесах, произошедших незадолго до написания им своей книги: «Эта святая гробница исцеляла больных, возвращала слух глухим и зрение слепым; но, что еще необычнее, многие из таких чудес были немедленно засвидетельствованы на месте судьями, чья честность не вызывала сомнений. В качестве свидетелей выступали лица, заслуживающие доверия и пользующиеся большим уважением, причем все это происходило в просвещенную эпоху и в одном из известнейших центров современного мира. Но это еще не все: иезуитам, подвергавшим янсенистов притеснениям, так и не удалось, несмотря на все их попытки, опровергнуть или разоблачить чудеса. В этом иезуитам не помогла даже сосредоточенная в их руках церковная и государственная власть». Учитывая все сказанное выше, можно предположить, что Юм тоже должен был поверить в эти чудеса. Он же пишет: «Где еще найдем мы столько доказательств в пользу случившегося? И что мы можем противопоставить рассказам многочисленных свидетелей, кроме абсолютной невозможности и чудесности тех явлений, о которых они рассказывают? Вне всяких сомнений, одного этого опровержения будет достаточно для любого здравомыслящего человека» (Wallace. 1896. P. 9). Уоллес открыто осуждает Юма за столь вопиющее противоречие самому себе.
Далее Уоллес цитирует еще один поражающий воображение случай из книги Каррэ де Монжерона о парижских чудесах, вошедший в книгу английского автора Уильяма Хоуита «История сверхъестественного»: «Мадемуазель Корин страдала различными недугами, в том числе раком груди, которым она болела в течение 12 лет. Заболевание полностью разрушило ее левую грудь; миазмы были ужасными, и врачи считали, что инфекция распространилась уже по всей кровеносной системе. Все они в один голос объявили случай неизлечимым, однако после посещения гробницы женщина полностью излечилась. Что было еще поразительнее, грудь и сосок полностью восстановились, кожа стала свежей и чистой, без единого следа рубцов. Этот случай известен самым образованным и влиятельным людям того времени. Когда же чудо стали отрицать, мадемуазель Корин поехала в Париж, где ее обследовал королевский лекарь. Было нотариально заверено, что она действительно исцелилась… М. Галлард, королевский лекарь, официально объявил, что сосок груди, полностью разрушенный болезнью, был сотворен заново, хотя сосок – это не просто продолжение сосудов груди, а отдельный орган со сложной структурой».
Эдвард Барнет Тайлор, один из основоположников антропологии, приводит философские возражения против спиритизма. Он называет примитивную веру в духов словом «анимизм». Современные сторонники спиритизма, по его мнению, пытаются привить цивилизованной Европе примитивные идеи анимизма. Но Уоллес отмечает, что современные сторонники спиритизма пришли к своим выводам в результате тщательных и многократных исследований. «Это вопрос фактов», – пишет он (Wallace. 1896. P. 28). А факты, по мнению Уоллеса, доказывают, что и в современном спиритизме, и в примитивных верованиях есть, «по меньшей мере, зерно истины» и что «схожесть верований определяется именно схожестью фактов, лежащих в их основе» (Smith. 1991. P. 83).
Другие случаи
Уоллес защищал спиритизм в печатных изданиях и одновременно собирал фактический материал. В 1874 году он посетил несколько сеансов медиума Кейт Кук. Сеансы проходили в лондонской квартире художника Сигнора Ранди. Медиум сидела в кресле за занавесом, в углу большой гостиной. На каждый сеанс мисс Кук неизменно приходила в черном платье, с серьгами и в туго зашнурованных сапожках. Иногда через несколько минут после начала сеанса из‑за занавеса появлялась женщина в белой свободной одежде и вставала рядом с занавесом.
Уоллес так описывал происходящее: «Женщина в белом просила нас одного за другим подойти к ней. Мы разговаривали с ней шепотом. Я смотрел ей в глаза, изучал черты ее лица, волос, дотрагивался до ее рук и даже мог внимательно рассмотреть ее уши, которые не были проколоты. Женщина ходила босиком и казалась выше, чем мисс Кук, хотя общее сходство все же наблюдалось. При этом, черты лица были другими, равно как и волосы и фигура. Примерно через полчаса она скрывалась за занавесом, и иногда уже через несколько секунд мы слышали слова: „Войдите и посмотрите“. Мы открывали занавес, зажигали свет и каждый раз заставали мисс Кук сидящей в состоянии транса в своем кресле, одетой в черное платье, с серьгами в ушах и в туго зашнурованных сапожках. Она выглядела совершенно так же, как до начала сеанса, а следов белых одежд и второй женщины не было и в помине» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 327–328).
Похожий опыт у Уоллеса был и с другим медиумом, по фамилии Эглингтон. Сеансы проходили в частном доме в присутствии приблизительно восемнадцати человек, среди которых были как медиумы, так и просто интересующиеся спиритизмом. Медиум сидел за занавесом в углу комнаты. Места в углу было так мало, что там помещалось лишь одно кресло. Уоллес отмечал: «Мы все тщательно осмотрели этот угол и убедились, что стены не имеют потайных дверей, а половицы крепко прибиты» (Wallace. 1905. Vol 2. P. 329). Другими словами, предполагаемый сообщник никак не смог бы проникнуть туда. Эглингтон садился в кресло и почти сразу после этого появлялся мужчина в свободной одежде, который ходил по тускло освещенной комнате, позволяя дотронуться до его одежды, рук и ног. Мог ли это быть сам Эглингтон?
Сразу после сеанса, по рассказам Уоллеса, «несколько друзей медиума попросили у него разрешения осмотреть его самого, чтобы о результатах эксперимента можно было заявить во всеуслышание. После недолгих размышлений медиум согласился, и из присутствующих было выбрано четверо, которым поручили провести осмотр. Двое сразу же увели медиума в спальню, а мы с другом осмотрели кресло, пол, стены и подтвердили, что там ничего нет. После этого мы также прошли в спальню, где Эглингтон снял одежду, и каждая его вещь, вплоть до нижнего белья и носков, побывала в руках всех четверых. После этого мы с полной уверенностью заявили, что на нем не было ничего, кроме его собственной одежды. Результат этого опыта был опубликован в газете „Spiritualist“ за подписями всех присутствовавших» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 329).
Нужно признать, что на спиритических сеансах также имели место случаи обмана и подлога. Это неудивительно, поскольку подобное встречается даже в традиционной науке. Один из самых известных в науке случаев обмана – это «пилтдаунский человек», которым ученых дурачили в течение 40 лет. И даже сегодня при существующих методах проверки результатов в научных лабораториях нельзя исключить возможности фальсификации как в области сверхъестественных явлений, так и в естественных науках. Единственное, что мы можем сделать, – это отдельно рассматривать каждый конкретный случай и делать выводы о вероятности обмана только применительно к этому случаю. Что касается сеанса Эглингтона, то Уоллес и другие участники приняли все меры предосторожности, чтобы исключить мошенничество. Учитывая это, материализация медиумом человеческого существа становится более чем правдоподобной.
Самый же необычный случай, свидетелем которого стал Уоллес, произошел на сеансе одного из известнейших медиумов того времени, мистера Монка. Священник‑нонконформист, Монк пользовался славой и уважением. Такие не менее известные медиумы, как Хенсли Веджвуд и Стэнтон Мозес, специально сняли ему квартиру в Блумсбери в Лодоне, чтобы иметь возможность внимательно и на систематической основе изучать его. Веджвуд пригласил Уоллеса на один из таких сеансов. Уоллес (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 330) подробно описал увиденное: «Был солнечный летний полдень, и все происходило при свете дня. После непродолжительной беседы Монк, облаченный в свою обычную черную рясу, начал входить в транс; вскоре он встал в нескольких шагах от нас и, немного помедлив, указал на свой бок, произнеся: „Смотрите“. Мы увидели на его рясе с левой стороны едва заметное белое пятнышко. Оно становилось все ярче, затем замерцало и начало распространяться вверх и вниз. Вскоре оно превратилось в затуманенный столб, вытянувшийся от стоп Монка до его плеча и плотно прилегающий к его телу. Тогда он отступил в сторону – дымчатая фигура осталась на том же месте, только было видно, что она связана с Монком дымчатой лентой у самого того места, где появилась вначале. Спустя несколько минут Монк снова сказал: „Смотрите“, – и провел рукой по ленте, оборвав ее. Затем он и фигура отдалились друг от друга на расстояние полутора‑двух метров. Фигура теперь приняла очертания женщины, закутанной тканью так, что видны были лишь ее руки и ладони. Монк взглянул на нее и снова произнес: „Смотрите“, – и хлопнул в ладоши. В ответ женщина, протянув вперед руки, хлопнула точно так же, как это сделал он, и мы все отчетливо услышали этот второй хлопок, хотя он был тише. Затем фигура медленно подплыла к Монку и стала бледнеть и укорачиваться, пока полностью не растворилась в его теле так же, как появилась до этого».
Яркий дневной свет полностью исключал возможность обмана. Монк стоял в нескольких шагах от Уоллеса, в центре обычной комнаты. Таким образом, фигура не могла быть ни куклой, ни оптическим обманом, произведенным с помощью какого‑либо оборудования. Веджвуд рассказал Уоллесу, что на другом сеансе Монка рядом с медиумом появилась мужская фигура, высокая и тоже закутанная в ткань. Она оставалась видимой в течение получаса. Веджвуду и его коллегам было позволено прикоснуться к ней, и они тщательно изучили ее тело и одежду. Помимо всего прочего, они выяснили, что фигура могла манипулировать предметами. Однажды она даже подняла кресло, в котором сидел один из зрителей (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 331).
Уоллес и Романес
В 1880 году журнал «Nature» опубликовал письмо пожелавшего остаться неизвестным ученого, который говорил о своем интересе к спиритическим опытам. Уоллес выяснил, что это был Джордж Романес. Он написал Романесу и рассказал, что несколько ученых ставят подобные опыты, но их работу «высмеивают и всячески ей препятствуют» (Wallace. 1905. Vol 2. P. 310). 17 февраля 1880 года Романес ответил, что знает об этих предрассудках, но выразил надежду, что доказательства, которые будут когда‑нибудь получены, изменят ситуацию. Он писал, что Уоллес даже не подозревает, насколько его работа переменила отношение ученых к спиритическим опытам и насколько возросла готовность ученого мира признать эти опыты (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 311).
Когда Романес повторно выразил желание участвовать в экспериментах, Уоллес нанес ему визит в Лондоне, и Романес рассказал Уоллесу, каким образом он заинтересовался спиритизмом (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 314–315).
Сестра Романеса – то ли родная, то ли двоюродная – была медиумом. На ее сеансах Романес был свидетелем передачи сообщений через стук. При этом, сообщения представляли собой ответы на невысказанные вопросы самого Романеса. На ученого это произвело большое впечатление, и в 1876 году он написал несколько писем Дарвину, рассказав ему об этих опытах. Позже Уоллес получил возможность ознакомиться с этими письмами (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 315).
Через год или два после встречи с Романесом Уоллес (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 330) с удивлением прочитал в лондонской газете нелестную статью этого ученого о чтении мыслей. Уоллес не стал отвечать на нее. Но в 1890 году Уоллес и Романес оказались вовлечены в спор об эволюции. В критической рецензии на книгу Уоллеса «Дарвинизм», напечатанной в журнале «Nineteenth Century» (1890. May. P. 831), Романес писал, что в последней главе «мы видим Уоллеса, одержимого спиритизмом и астрологией… Уоллеса, ни на что не способного и делающего абсурдные вещи» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 317).
Уоллес ответил ему в личном письме от 18 июля 1890 года: «Что же до вашей апелляции к общепринятым в мире науки заблуждениям, когда вы говорите о моей вере в спиритизм и астрологию (хотя я никогда не говорил, что верю в нее), мне следует вам кое‑что напомнить. В 1876 году вы отправили Дарвину два письма, описывающих свои спиритические опыты. Вы писали, что получили ответы на невысказанные вопросы. Вы писали, что получили сообщение от мистера Д. Беллью… Вы также заявили, что верите в существование некоего нечеловеческого разума, который и говорил с вами. Вы описывали множество физических явлений, которые происходили в вашем собственном доме в присутствии медиума Уильямса. Вы видели „руки“, по‑видимому, человеческие, но при этом не видели их обладателя. Вы видели, как сами собой двигаются колокольчики и другие предметы; вы видели над столом голову и лицо человека, с живыми глазами и подвижной мимикой. Все это время Уильямса крепко держали, а ваш брат ходил вокруг стола, чтобы убедиться в отсутствии проводов и каких‑либо механизмов (и это в вашей же собственной комнате!). И тем не менее колокольчик, стоявший на пианино, оказался в чьей‑то светящейся руке, носившей его по комнате, и при этом звенел! Неужели вы забыли все это? В своем втором письме Дарвину вы выражали глубокую убежденность в реальности этих фактов и в существовании духовного разума, существовании ума, не нуждающегося в мозге. Вы писали, что эти явления переменили все ваше мировоззрение. Как вы однажды упомянули, раньше вы считали, что в Круксе и Уоллесе живут две личности – одна нормальная, а другая сумасшедшая, – но теперь вы (по вашим собственным словам) находитесь на их стороне» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 317–318). На основании всего этого Уоллес считал публикацию в журнале «Nineteenth Century» данной статьи бесчестным поступком.
В последующих письмах Уоллесу Романес отвечал, что его переписка с Дарвином носила личный характер и что все увиденные им явления он принимал на веру лишь условно. Романес утверждал, будто позже у него появились подозрения, что медиум Уильямс – обманщик. Чтобы проверить это предположение, он попросил медиума провести сеанс, находясь в железной клетке. При этом ни одного необычного явления не произошло. Вот почему Романес изменил мнение, высказанное в письмах Дарвину (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 319, 321).
Уоллес ответил, что эксперимент с клеткой не опровергает те явления, которые Романес наблюдал до того. (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 320–321). Уоллес говорил, что признает эти явления обманом, только если Романес сможет их объяснить. Он обращал внимание на то, что указанные явления происходили в собственном доме Романеса, и медиума при этом постоянно контролировали, а родной брат ученого тщательно проверил комнату на предмет присутствия в ней проводов или каких‑либо других приспособлений. Романес признал, что описанные им явления действительно необъяснимы (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 322).
Уоллес также отметил, что некоторые медиумы успешно вызывали сверхъестественные явления, даже находясь в железной клетке: «Мистер Эдшед из Белпера заказал специальную клетку из проволоки, и медиум мисс Вуд, находясь в ней, много раз материализовала в его же собственном доме различные фигуры – мужчин, женщин и детей. Позже похожую клетку в течение года использовало Ньюкаслское спиритическое общество, и мисс Вуд проводила из клетки сеансы каждую неделю. Снаружи клетка была заперта, но, несмотря на это, медиум успешно продолжала заниматься материализацией» (Wallace. 1905. Vol. 2. Pp. 322–323).
Романес был далеко не единственным ученым, пытавшимся очернить Уоллеса. Однажды после лекции в Королевском университете Уоллес оказался рядом с доктором Анстедом, который беседовал с другом. Темой разговора был спиритизм, и доктор Анстед, не зная о присутствии Уоллеса, сказал: «В какие все‑таки странные вещи верят Крукс и Уоллес!» Его друг рассмеялся и ответил: «О, они просто помешаны на этом» (Wallace. 1905. Vol. 2. P. 314). Распространение подобных взглядов – единственный способ, с помощью которого традиционной науке удается сохранять свои позиции: ученым прозрачно намекают на то, что определенного рода исследования способны пагубно отразиться на их профессиональной репутации.