Беспричинная агрессивность кошек

Не важно, сколько кошек дерется, всегда кажется, что дерется их много.

(Авраам Линкольн)

В животном мире агрессивность к себе подобным в первую очередь служит для замены физических стычек, нанося­щих телесные повреждения, стычками психологическими. Два животных при конкуренции за территорию, простран­ство, пищу, самку и т. п. не вступают сразу в драку, а начинают один другому угрожать, принимая позы угрозы. Если противник не пугается, ему демонстрируют оружие — зубы, ког­ти, рога, шипы, часто при этом наглядно показывая их действие: щелкают зубами и клювом, роют копытом, когтями или клювом землю, рвут траву, ломают пал­ки, смотрят в глаза противнику выкаченными глазами, как бы оценивая рассто­яние для решающего прыжка или удара. И конечно, рычат, шипят, ревут, воют. Угрожающее животное само боится обо­стрения ситуации, но прекратить стычку не может: это значит признать себя побежденным и сдаться. Если против­ники равноагрессивны, они будут долго держать друг друга в крайнем напряже­нии. Пока наконец чья-то психика не выдержит первой. Но теперь выход один — чтобы снять агрессивность победителя, побежденному следует принять позу подчинения и покорности. В ней все противоположно агрессии. Размеры свои нужно унизить—сжаться, поджать ноги, упасть на колени, на брюхо или на спину, голову опустить, когти и зубы спрятать, в глаза не смотреть, вместо устрашающих звуков издавать писк, визг, причитания. И предлагать победи­телю самые уязвимые места для удара.

При виде позы подчинения победитель постепенно умиротворяется и может заменить действительное избиение ритуальным — потрепать за волосы, похлопать лапой, толкнуть, ущипнуть, обгадить.

Великий положительный смысл этих отвратительных сцен в том, что крово­пролитная стычка между собратьями заменена психологической дуэлью. Но побеждает в ней не более сильный физи­чески, не более умный, а более агрессив­ный — тот, кто легко приходит в ярость, может долго и часто угрожать и устой­чив к чужим угрозам.

Беседуя об эволюции, мы часто невольно представляем себе естествен­ный отбор как некую мудрую, рачитель­ную, добрую силу. Поэтому, столкнув­шись с негуманными его решениями, мы зачастую недоумеваем и возмущаемся. Но естественный отбор — бездушная и безжалостная статистическая машина, ей не присущи гуманистические принци­пы. Раз на основе соподчинения найдена возможность образовывать упорядочен­ные отношения, от которых популяции в целом выигрывают, значит, эта возмож­ность будет использоваться.

Этологи открыли у животных, как высших, так и низших, большой набор инстинктивных запретов, необходимых и полезных им в общении с сородичами. К. Лоренц пятьдесят с лишним лет назад, открыв первые из них, решился напи­сать: «Мораль в мире животных».

Что мораль не абсолютно чужда животным, люди знали с незапамятных времен: перед ними была собака. Каждый, воспитывая собаку, мог убе­диться, как легко ей привить некоторые морально-этические правила человека, которые ей исходно совершенно чужды.

Вы не хотите, чтобы она ела без разре­шения пищу, которую может найти в доме, — пожалуйста, она не ест. Вы не хотите, чтобы она справляла нужду в доме, — пожалуйста, она будет терпеть, пока вас нет дома. Вы не хотите, чтобы она запрыгивала на стол, стул или кро­вать, — она не будет этого делать. Нельзя играть игрушками вашего ребен­ка, такими соблазнительными для нее, — она вздохнет и не будет. И главное, она переживает, если нарушила ваш запрет, просит простить ее. Более того, она может сама запрещать то же своим щенкам.

Но если бы в ней была только эта понятливость и послушность, боязнь наказания, мы назвали бы ее своим четвероногим рабом. А мы зовем ее дру­гом. И помимо придуманной нами для нее этики, мы видим в хорошей собаке ее собственную мораль, во многом сов­падающую с нашей. Нам нельзя бить женщину, ребенка — пес не может при­менять силу к щенку. Нужно выручать друга в беде — и наша собака умрет за друга. Нужно защищать своих, свой дом — так же поступает и собака. Если друг расстроен, мы чувствуем потреб­ность видеть это, обласкать его — и наша собака наделена той же чуткостью. Нельзя лгать, обманывать, скрывать — и собаке противен обман. Если обидим, мы извиняемся — и собака тоже. Трус презренен для нас обоих, и оба мы ува­жаем храбрость. И так далее, и так далее. Более того, хороший человек перед хорошей собакой чувствует себя немного виноватым: ее устои кажутся сильнее и бескомпромисснее. «Благо­родное животное», — говорят люди. «У сильного животного сильна и мораль», — говорит К. Лоренц.

Так что же за «мораль» животных? Это созданные естественным отбором врожденные запреты на выполнение в некоторых случаях обычных программ.

«Не убей своего» — первый запрет у очень многих видов. Для одних свои — это любые особи своего вида, для дру­гих — только члены своей группы, лично знакомые или носящие общий отличительный признак группы. У последних тогда обязательно есть про­грамма — «различай всех на своих, к которым запреты применяй абсолютно, и на чужих, к которым применение их не строго обязательно». Человек — среди этих видов. Раньше все было просто: свои — это наше стадо, а все осталь­ные — чужие. Мир человека стал неиз­меримо сложнее, а мы все ищем своих и чужих: родные — не родные, соседи — не соседи, земляки — не земляки, одно­классники — не одноклассники, соотечествённики — иностранцы, едино­верцы — неверные — и так без конца.

Другой запрет: «Чтобы не убить свое­го, прежде всего не нападай неожиданно, сзади, без предупреждения и без провер­ки, нельзя ли, поугрожав, разрешить конфликт без драки».

Для соблюдения этого правила у животных существует масса забавных и красивых ритуалов подхода, демонстрации намерений и силы.

Более того, у хорошо вооруженных природой животных есть запреты приме­нять смертоносное оружие или убий­ственный прием в драке со своим. Волк может убить оленя и даже лося одним ударом, клыками разорвав горло или брюхо. Но в драке с другим волком он этих приемов применять не имеет права. Он бьет сородича-противника откры­тыми зубами по губам, разбивая их в кровь. Очень больно, достаточно, чтобы выиграть психологически и «по очкам», но не смертельно. Лев, наскочив на быка сбоку, одним ударом лапы ломает позво­ночник, а кривыми ножами-когтями делает огромную рану на боку. Но два дерущихся льва не смеют применять этот «коронный удар». Они бьют друг друга когтями по ушам. Тоже очень больно, но тоже не смертельно. Собаке или другому врагу не своего вида кот норовит попасть когтями в глаза и часто достигает успеха. Когда дерутся два кота, удары сыплются градом. Но среди бродячих котов-драчунов почти нет одноглазых. Уши же изодраны в клочья. Олень, защищаясь от хищника, норовит ударить его рогами в бок, и этот удар страшен: несколько копий сразу прон­зают тело. Но в драке с оленем же он бьет его по рогам или, сцепив рога, заставляет опустить голову и пятиться. Грохот боя слышен на весь лес, а сопер­ники невредимы.

Люди вооружены от природы слабо, два человека, дерущиеся голыми рука­ми, не смертельно опасны друг другу. В стычке один из них устанет и отступит раньше, чем противник его убьет. Поэтому у человека, как и у многих дру­гих слабовооруженных животных, почти нет врожденных ограничений для дей­ствия в драке. Они были не нужны. Но человек изобрел оружие и оказался ред­чайшим существом на Земле: он убивает себе подобных. Мы пытаемся компенси­ровать отсутствие врожденного запрета воспитанием: в драке не хватай в руки что попадя, особенно орудие; защища­ясь, не превышай меры; стыдно воору­женному конфликтовать с безоруж­ным... А оружие все совершенствуется и накапливается, а люди убивают друг-друга все в большем и большем количе­стве... Плохо, оказывается, разуму, когда он не обуздан инстинктом. Будь он у нас сильным, мы бы решали мировые конфликты турнирами.

Следующий запрет: «Не бей того, кто принял позу покорности». О нем уже шла речь выше. Наше «не бей лежаче­го» и «повинную голову меч не сечет».

Как проигравшему остановить распа­ленного в драке победителя? Отбор нашел блестящее решение: пусть слабый предложит сильному нарушить запрет. И запрет остановит его. Проигравшие волк, лев и олень вдруг прыжком отска­кивают от противника и встают к нему боком, в положение, самое удобное для нанесения смертельного удара. Но именно этот-то удар противник и не может нанести. Проигравший маль­чишка закладывает руки за спину и, подставляя лицо, кричит: «На, бей!» Даже для нас, людей, в которых запрет очень слаб, это действие впечатляюще. Этот мальчишка ничего не слышал о Библии, в которой еще несколько тысяч лет назад безвестный психолог написал загадочную фразу: «Если ударят по одной щеке—подставь вторую». Зачем? Да чтобы не ударили еще. Тьма коммен­таторов не могли понять место, которое волк объяснил бы нам с ходу.

А вот еще один принцип: «Победа с тем, кто прав». Животное, защищающее свою территорию, свой дом, свою самку, своих детенышей, обычно выигрывает в конфликте даже с более сильным. И не только потому, что отчаяннее обороня­ется или нападает, но и потому, что про­тивник заранее ослаблен. Его агрессив­ность сдерживается запретом — тем самым запретом, который когда-то люди сформулировали как «не пожелай ни дома ближнего своего, ни жены его...», а современные юристы назы­вают неприкосновенностью жилища, личной жизни и имущества. Очень забавно наблюдать, как ссорятся птицы — два самца-соседа на границе своих участков: по очереди проигрывает тот, кто залетит на участок другого.

Многие морально-этические нормы поведения человека, называемые еще общечеловеческой моралью, имеют свои аналоги во врожденных запретах разных видов животных.

В некоторых случаях можно предполагать, что это совпадение чисто внешнее. Что мораль­ная норма у человека возникла на разум­ной основе и случайно оказалась похо­жей на инстинктивный запрет животно­го. Но по крайней мере часть наших так называемых общечеловеческих норм морали и этики генетически восходит к врожденным запретам, руководившим поведением наших предков, в том числе и дочеловеческих. И стесняться этого не нужно. Как не нужно кокетливо считать себя сверхсуществом, забывая не только свое происхождение, но и то, что человек - разумное животное.

Предоставим слово Ольге Сараниной, у которой случилась беда с любимой кошкой.

Кошки - животные не столько мистические, сколько малоизу­ченные. Эти отстраненные су­щества, которые, кажется, толь­ко позволяют нам жить с ними, могут быть нежными друзьями, но могут и представлять собой угрозу.

“Известны случаи, когда кош­ки безо всякой видимой причи­ны бросались на своих хозяев, да так, что дело кончалось вме­шательством врачей. Однажды подобное безумие охватило и мою кошку.

Умнее кошки, чем Кити, у ме­ня не было. Мы понимали друг друга с полуслова, она спала у меня под одеялом, а после душа вылизывала мне волосы. Ее мать привезли из Египта, где она была подобрана на улице моей знакомой. Кити, имея ма­терью настоящую “египтянку”, познакомилась, когда подрос­ла, на даче с местным Васькой, и на свет появились три трех­цветных - счастливых - котенка. Самой шустрой в этом “интер­национальном” помете была моя Кити.

Она вела себя, как собака: встречая нас, ложилась живо­том кверху и давала его почесы­вать, жмуря глаза. Все было за­мечательно, пока в один пре­красный день Кити не бросилась на меня. Моя любимая кошка на глазах превратилась в агрессив­ного хищника, который, оскалив зубы, страшно крича и шипя, бросался на меня и взбирался на меня, как по дереву.

Все было, как в фильме ужа­сов. Я не сразу решилась ото­рвать ее от себя: это значило бы, что ее когти, засевшие в мо­ей коже, выдрали бы куски “мя­са”. Помню момент, когда страх пересилил боль, да и саму боль я перестала чувствовать - я должна была избавиться от это­го сильного, ловкого и безжало­стного зверя. Мне удалось вы­кинуть кошку за дверь и запе­реться в комнате. Минут десять Кити кричала не своим голосом, а потом вспышка как будто про­шла: она стала робко и вкрадчи­во мяукать, чтобы ее пустили. Я час не решалась открыть дверь. Когда Кити наконец вошла, она вела себя неуверенно: озиралась, принюхивалась, ходила на полусогнутых лапах. Она будто помнила, что здесь что-то про­изошло, но не могла вспомнить. что именно.

Тогда ей было полтора года. Подобное повторилось через полгода, причем по возрастаю­щей: она бросилась на меня в понедельник, потом в четверг, а в пятницу два раза подряд, отси­дев час в взаперти,

Это было ужасно. После этих двух атак за один вечер наутро мы вызвали ветеринара (кошка, конечно, все время провела в закрытой ком­нате). Придя, врач сказал, что, может быть, все еще обойдется. Когда же он увидел Кити, оказа­лось, что поделать ничего нель­зя: ее зрачки были расширены и не сузились от яркого солнечно­го света. “Центр агрессии пере­возбужден. Она опасна”, - ска­зал он. Вскоре Кити не стало.

Теперь я понимаю, насколько легкомысленно было с нашей стороны не предпринимать ни­чего после первого же нападе­ния. Потом ветеринары расска­зывали мне о жутких случаях, когда кошки выцарапывали глаза хозяевам, бросались им на голову со шкафа и так далее.

Так что же это такое, почему кошки бывают агрессивными по отношению к хозяевам?

С этим вопросом я обратилась к двум известным врачам - Владимиру Никифоровичу Митину, автору книг о болезнях домашних жи­вотных, и Николаю Валентино­вичу Логинову, руководителю ветеринарной клиники при Теат­ре кошек Юрия Куклачева, члену президиума Гильдии ветеринар­ных врачей Москвы”.

В.Н. МИТИН: Случаи агрес­сии возможны по разным причи­нам, и не всегда можно сказать, что именно произошло.

Это мо­жет быть следствием психичес­ких расстройств. Кроме того, надо учитывать психологичес­кий момент: кого кошка считает главным - себя или хозяина.

В случаях нападения обычно сове­туют сменить владельца или усыпить животное. Подобная аг­рессия чаще встречается у ко­шек, чем у котов, потому что кошка - существо с более слож­ным поведением.

Можно ли прогнозировать подобную вспышку?

Это опять же, смотря, о чем мы говорим. Есть заболе­вание мозга, при котором поло­жительные эмоции вызывают вспышки гнева. Отклонения в поведении животных могут быть и врожденными, и благоприоб­ретенными. Трудно сказать так вообще, что было в том или ином случае, надо серьезно разбирать каждый.

Что касается того, чаще ли вспышки агрессии встречаются у породистых кошек или мети­сов - это индивидуально, здесь нет закономерности. Есть, правда, одно правило: коротко­шерстные породы более агрес­сивны.

Н.В.ЛОГИНОВ:

Я считаю, что это связано с сексуальными от­клонениями.

У некоторых осо­бей вырабатывается больше по­ловых гормонов, и если живот­ное не повязано, возможны вспышки агрессии. Характерно, что в таких случаях кошки напа­дают на женщин, а коты - на мужчин,видя в них конкурентов.

Выход в этих случаях один: стерилизовать животное.

Когда прекращается выработка гормо­нов, вспышки агрессии на сексу­альной почве проходят сами со­бой, поведение животных меня­ется. Эту операцию можно про­водить в любом возрасте, если уж мы говорим о таком серьез­ном случае. То же самое отно­сится и к собакам. Да и вообще, если вы не собираетесь вязать свою кошку или кота, то гуман­нее сразу стерилизовать живот­ное, так принято во всем мире. Нам пора уже становиться циви­лизованными в этом вопросе.

Надо иметь в виду и то, что кошки очень тонко чувствуют на­строение своего хозяина и, кстати, терпеть не могут запах алкоголя.

Поэтому вполне воз­можно, что кошка станет агрес­сивной, если к ней полезет це­ловаться подвыпивший хозяин. И еще одна очень простая мера безопасности - подстригайте когти агрессивным животным.

Вывод из всего сказанного один: если уж вы решились за­вести животное, будьте за него в ответе.

Поговорите со специа­листами, почитайте литературу, изучите особенности поведения кошек. Что мне проку от этих знаний?-- скажет иной читатель.Много ли мне пользы от того, что я знаю, что куры клюются, рога у оленей для выяснения отношений между самцами, а кошки бывают беспречинно агрессивными? Кому все это нужно?

Эти знания полезны многим. Они нужны учителю и врачу, психологу и социологу; без них трудно воспитателю, офицеру, тюремщику, судье, администратору. Очень хотелось бы, чтобы для пользы всего человечества ими обладали политики. Но самое главное — они нужны каждому из нас, ведь у всех есть или будут кошки, собаки, дети, внуки.

Природа наделила нас самым долгим среди живых существ детством, чтобы мы могли, овладевая своими инстинктами и учась, пройти за полтора десятка лет огромный путь от прачеловека до современного человека. Мы способны пройти его сами, стра­дая и ошибаясь. Но путь тогда будет пря­мее, а результат выше, если мы будем любить и понимать наших меньших братьев таки­ми, какими их создала природа, а не такими, какими их рисует наше воображение.

ВСЕ О КОШАЧЬИХ КОРМАХ

Вот толкование слова "кошка" в словаре "Гэнкай": "Кошка... небольшое домашнее животное. Хорошо известна. Ласкова, легко приручается; держат ее, потому что хорошо ловит мышей. Однако обладает склонностью к воровству. С виду похожа на тигра, но длиной менее двух сяку".

В самом деле, кошка может украсть рыбу, оставленную на столе. Но если назвать это "склонностью к воровству", ничто не мешает сказать, что у ласточек - к вторжению в жилища, у змей - к угрозам, у бабочек - к бродяжничеству, а акул - к убийству. По-моему, автор словаря "Гэнкай" Оцуки Фумихико - старый ученый, имеющий склонность к клевете, по крайней мере, на птиц, рыб и зверей.

Рюноскэ Акутагава

На кошку работает гигантская промышленная индустрия но производству кормов, “каких только ее душа ни пожелает” — консервированных, сухих. В гастрономах появились специальные отделы но продаже готовых кормов для животных, и хотя цены на них порой “бьют но карману”, чего не сделаешь ради домашнего любимца.

Как сориентироваться в этой лавине кошачьих кормов, как подобрать ему такой, чтобы с аппетитом ел, не толстел, не болел, долго не старился и радовал глаз своей красотой. Оказывается, это “целая наука”—накормить обожаемого кота. Начнем сначала.