Поступайте так- и критика не принесет вам огорчения

Однажды я беседовал с генерал-майором Смедли Батлером, которого прозвали Старина Всевидящее Око. Его также называли старым «адским дьяволом Батлером»! Помните его? Он был самым колоритным и бесшабашным генералом, который когда-либо командовал морской пехотой Соединенных Штатов.

Он рассказал мне, что в молодости страстно мечтал о популярности. Ему хотелось на всех производить приятное впечатление. В те дни даже самая безобидная критика причиняла ему глубокие страдания. Но он признался, что тридцатилетняя служба в морской пехоте сделала его более «толстокожим». «Как только меня ни оскорбляли и ни поносили, - вспоминал Батлер. - Меня называли прохвостом, змеей и дрянью. Меня оскорбляли специалисты в этом деле. Меня называли всеми сочетаниями непечатных ругательств, которые существуют в английском языке. Вы думаете, я обращал на это внимание? Ничего подобного! Когда я слышу, что кто-то ругает меня, я даже не поворачиваю голову, чтобы посмотреть, кто это».

Может быть, Батлер-Старина Всевидящее Око стал слишком безразличен к критике, но ясно одно: большинство из нас принимают незначительные обиды и оскорбления слишком близко к сердцу. Я вспоминаю, как много лет назад корреспондент нью-йоркской газеты «Сан» посетил показательные занятия на моих курсах для взрослых. Он написал пасквиль обо мне и о моей работе. Был ли я вне себя от ярости? Я воспринял это как личное оскорбление. Я позвонил председателю исполнительного комитета газеты «Сан» Джилу Ходжесу и фактически потребовал, чтобы он опубликовал статью с подлинными фактами о моей деятельности вместо нелепого пасквиля. Я был полон решимости добиться, чтобы наказание соответствовало преступлению.

Сейчас мне стыдно, что я вел себя таким образом. Я понимаю теперь, что половина людей, купивших эту газету, так, и не удосужилась прочитать эту статью. Половина из тех, кто прочитал ее, посмеялись над ней, как над безобидной шуткой. Половина тех, кто злорадствовал по этому поводу, через несколько недель совершенно забыли об этой статье.

Теперь я понимаю, что люди не думают ни о вас, ни обо мне, и их совершенно не волнует, что о нас с вами говорят. Они заняты только собой, они думают только о себе перед завтраком, после завтрака и все время до десяти минут после полуночи. Их в тысячу раз больше обеспокоит собственная небольшая головная боль, чем известие о вашей или о моей смерти.

Даже если окажется, что один из шести ваших самых близких друзей оклеветал вас, поднял на смех, обманул, всадил нож вам в спину, - не упивайтесь жалостью к себе. Лучше вспомните, что именно это произошло с Иисусом Христом. Один из его двенадцати самых близких друзей предал его за взятку, равную в современном денежном исчислении приблизительно девятнадцати долларам. Другой из его двенадцати самых близких друзей открыто отрекся от Христа в тот момент, когда тот попал в беду, и трижды заявил, что никогда не был с ним знаком. Один из шести! Вот что произошло с Христом. Почему вы и я должны ожидать лучшего результата?

Много лет назад я обнаружил, что, хотя я не могу помешать людям несправедливо критиковать меня, я могу сделать нечто более важное: я могу определить, буду ли я реагировать на несправедливые обвинения.

Скажу прямо: я не настаиваю на том, что надо игнорировать любую критику. Я далек от этого. Я говорю о необходимости игнорировать только несправедливую критику. Однажды я спросил Элеонору Рузвельт, как она реагировала на несправедливую критику. А уж Аллах знает, что на ее долю выпало немало подобной критики. По всей вероятности, у нее было больше преданных друзей и непримиримых врагов, чем у любой другой женщины, которая когда-либо жила в Белом доме.

Она рассказала мне, что в юности она была болезненно застенчивой и все время боялась, что скажут люди. Она так боялась критики, что обратилась за советом к своей тетке, сестре Теодора Рузвельта. Элеонора сказала ей: «Тетя Бай, я хочу поступить так-то. Но боюсь, что меня осудят».

Сестра Тедди Рузвельта посмотрела ей в глаза и сказала: «Никогда не тревожься о том, что скажут люди, если в душе ты уверена, что поступаешь правильно». Элеонора Рузвельт сказала мне, что этот совет стал для нее Гибралтарской скалой много лет спустя, когда она оказалась в Белом доме. Она сказала мне, что единственный способ избежать всякой критики - это уподобиться статуэтке из дрезденского фарфора и стоять на полке. «Поступай по велению своего сердца-все равно тебя осудят, как бы ты ни поступила. Тебя будут проклинать, если ты это сделаешь, и проклинать, если не сделаешь». Таков был ее совет.

Когда покойный Мэтью С. Браш был президентом Американской международной корпорации на Уоллстрит, 40, я спросил его, был ли он чувствителен к критике. Вот что он рассказал мне: «Да, в молодости я очень болезненно на нее реагировал. Я тогда страстно желал, чтобы все сотрудники нашей организации считали меня совершенством. Я тревожился, если они этого не выражали. Обычно я старался задобрить того, кто первым выступал против меня; но сам факт, что я наладил с ним отношения, вызывал гнев со стороны другого сотрудника. С ним я также пытался наладить отношения, что в свою очередь вызывало недовольство других недоброжелателей. Наконец, я убедился: чем больше я старался умиротворять и задабривать своих обидчиков, чтобы избежать критики в свой адрес, тем больше врагов я приобретал. В конце концов я сказал себе: „Если ты поднимешься над толпой, тебя будут осуждать. И ты должен к этому привыкнуть". Мне очень это помогло. С тех пор я взял себе за правило делать все, что в моих силах, а затем раскрывал свой старый зонтик, чтобы он предохранил меня от дождя несправедливой критики и чтобы дождевые струи не попадали мне за воротник».

***

Диме Тейлор зашел еще дальше: он допустил, чтобы дождь критики попал ему за ворот, а затем весело посмеялся над этим - публично. Когда он вел

передачу по радио в перерыве между воскресными концертами Нью-Йоркского филармоническо-симфонического оркестра, ему было передано письмо от какой-то женщины, назвавшей его «лжецом, предателем, змеей и слабоумным».

Выступая по радио на следующей неделе, мистер Тейлор прочитал это письмо по радио миллионам слушателей. В своей книге «О людях и музыке» он рассказывает, что через несколько дней снова получил письмо от той же женщины, в котором она выражала свою непоколебимую уверенность в том, что он навсегда останется лжецом, предателем, змеей и слабоумным. «У меня есть подозрение, - добавил мистер Тейлор, - что она не обратила никакого внимания на мое упоминание ее письма в радиопередаче». Мы невольно восхищаемся человеком, который так ведет себя, когда его оскорбляют. Мы восхищаемся его спокойствием, уравновешенностью и чувством юмора.

Выступая перед группой студентов в Принстоне, Чарлз Шваб признался, что один из самых важных уроков жизни он получил от старого немца, работавшего на его сталелитейном заводе. Однажды немец вступил в жаркий опор с другими рабочими на военную тему, и они бросили его в реку. «Когда он вошел в мой кабинет, -рассказывал мистер Шваб, -он был весь мокрый и в грязи. Я спросил его, что он сказал людям, которые бросили его в реку, а он ответил: „Я только смеялся"».

Мистер Шваб сделал слова старого немца своим девизом: «Только смейся».

Этот девиз особенно полезен, когда вы становитесь (жертвой несправедливого осуждения. Можно отвечать человеку, который грубит вам в ответ, но что можно сказать человеку, который «только смеется».

Линкольн вряд ли выдержал бы напряжение Гражданской войны, если бы не понял, что пытаться отвечать своим яростным критикам - безумие. Он наконец сказал: «Если бы я попытался прочесть все нападки на меня, не говоря уже о том, чтобы отвечать на них, то ничем другим заниматься было бы невозможно. Я делаю все, что в моих силах, -абсолютно все, и намерен так действовать до конца. Если конец будет благополучным, то все выпады против меня не будут иметь никакого значения. Если меня ждет поражение, то даже десять ангелов, поклявшись, что я был прав, ничего не изменят».

Итак, если вас и меня несправедливо осуждают, надо помнить правило второе:

Делайте все, что в ваших силах. А затем раскройте свой старый зонтик, чтобы он защитил вас от дождя критики. И тогда холодные брызги не попадут вам за воротник.

Глава двадцать первая