Фаза с 21-го по 42-й годы: «быть человеком» - душевное развитие

Многие молодые люди в это время выходят в мир с рюкзаком за спиной. В этом факте одновременно содержится и образ. Это образ того, что происходит в душевном. У нас наполненный рюкзак, который был набит в детстве. Теперь нам нужно нести его на себе. В таком случае очень полезно остановиться и посмотреть, что же находится в этом рюкзаке. Тогда мы найдем в рюкзаке кучу камней. Мы все, конечно, смотрели однажды на аметист, агат или другой камень. Снаружи камень серый и шершавый, но если мы распилим его и заглянем внутрь, мы увидим большое чудо. Перед нашими глазами предстанут чудесные кристаллы. Свет падает на них и отражается во все стороны. Если мы возьмем один единственный из этих маленьких кристаллов и отшлифуем его, тогда поток отраженного света станет еще больше. Не означает ли и наше душевное развитие, что мы берем в руки наши необработанные камни, начинаем открывать их и затем шлифовать, так что наша душа все больше становится зеркалом для духовного света? Во всех наших встречах, с 21-го по 42-й год жизни и позднее, у нас есть возможность через другого человека найти самого себя, с его помощью отшлифовать свои твердые кромки. Пробудиться в собственной душе и отполировать ее, это одна из задач в фазе душевного развития, которое, как мы представили выше, продолжается с 21-го по 42-й год жизни.

Что еще мы находим в рюкзаке? Инструменты для работы, которые мы собрали в школе, в университете и дома. Мы узнаем, что большую часть инструментов мы, к сожалению, использовать не сможем. Лучше отложить их в сторону, чтобы они не утяжеляли рюкзак. Другие инструменты нужно теперь лучше отшлифовать, лучше отполировать. И мы заметим также, что некоторых инструментов у нас не хватает. Наступает время, когда нам нужно обзавестись недостающим инструментом. Это большая работа, которую мы должны сделать в основном в период с 21-го по 42-й годы жизни. Но, естественно, в течение всей жизни инструменты нужно обновлять, шлифовать и полировать.

Что еще есть в этом рюкзаке? Часто родители дали нам в дорогу еды. Однако провизии хватает только на определенное время. Сегодня частью душевного взросления стало то, что как женщины, так и мужчины могут сами обеспечивать себя. Лучшее воспитание, которое родители могут дать, это то, чтобы каждый взрослый мог сам о себе позаботиться. Мы можем назвать это воспитанием к прилежанию в жизни. Тогда через некоторое время не будет иметь значения, что провиант съеден. И мы будем в состоянии снова и снова восстанавливать его.

Что еще находим мы в рюкзаке? Иногда мы запускаем в него руку, и что-то похожее на болотную жижу, глинистое прилипает к нашим рукам. Мы быстро отдергиваем руку - но не следует ли набраться мужества и заглянуть в рюкзак? Что это, что липнет к нам? Да, конечно, это старая глина, которую нужно теперь смыть. Это старые нормы, которые мы получили в детстве: в основном во втором семилетии они сильно воздействуют на нас. Как мы уже показывали, бывает, некоторые фразы человек слышал чаще, чем свое имя: «Тебе нет смысла учиться, ты дурак.» «У тебя обе руки левые.» «Мальчик не должен плакать. » Как много времени требуется иногда, пока я не приду к убеждению, что я вовсе не так уж глуп, чтобы научиться чему-то. Это была фраза, которую мои родители нахлобучили на меня, а я с ней, собственно, не имею ничего общего. Однако это нужно смыть. Или я замечаю, что, оказывается, я вполне ловко могу действовать своими руками. С детства моим желанием было стать столяром, но с двумя левыми руками столяром, конечно, стать нельзя. Только теперь я замечаю, что я, возможно, мог бы чего-то добиться в столярной мастерской: мои руки не такие уж неуклюжие, как мои родители внушали мне. Или я уже давно женат, у меня нежная жена и дети. Иногда моя жена жалуется, что я черствый человек - разве это удивительно? Когда я был ребенком, мне не разрешали плакать, обнаруживать свои чувства, и теперь мне нужно работать над тем, чтобы снова научиться извлекать их.

Сказка братьев Гримм «Лягушонок-король или железный Генрих» помогает нам понять, что имеется в виду под душевным развитием этой фазы. Если мы не можем освободиться от норм, которые были навязаны нам во втором семилетии, наша душа останется в неких собственных обручах и не может дальше раскрываться. В сказке о лягушонке-короле принцессе нужно поступить против правил отца. Она бросает лягушонка об стену, так, чтобы смог открыться истинный облик принца. По пути домой принц трижды кричит: «Генрих, карета сломалась», - но дело здесь не в карете, а в железных обручах, которыми было оковано сердце слуги, когда принц был превращен в лягушку. - Только когда мы освободимся от норм и фраз, которые были навязаны нам в детстве, которые сковывают нас так, что мы становимся неподвижными, как будто закованы в железный панцирь, наша личность сможет развиваться далее. Это тяжелая задача самовоспитания, и она входит в душевное развитие, в основном в фазе с 28-го по 35-й годы жизни.

Теперь я снова запускаю руку в рюкзак. Я замечаю, что некоторые вещи липнут, как смола. Смолу никак не соскрести. Что это такое? Ну да, во мне 1, 80 м или только 1,50 м, какой смысл бороться с этим? Не пришло ли время принять это как данность, и чтобы в будущем мне это не мешало? Или - мои родители дали мне сложное имя. И здесь нет никакого смысла бунтовать. Возможно, у меня очень меланхолический или холерический темперамент. Я могу работать и над своим темпераментом, но он принадлежит мне, так же как и мой, возможно, немного кривой нос. Задача состоит в том, чтобы не бороться с этим и не злиться из-за этого, а просто принять это как часть самого себя. Я должен позитивно принять эти элементы и интегрировать их в мою собственную личность. Можно бы также сказать, что выбор тех или иных родителей также сделан мной. Мало смысла в том, чтобы в 40 лет бунтовать против ошибок своих родителей. Потому что каждое препятствие в жизни ведет также и к тому, что человек крепнет, если научится преодолевать его.

Конечно, можно обнаружить еще много вещей, которые находятся в этом рюкзаке. Я предоставляю каждому читателю заглянуть в свой рюкзак. Нижеследующее письмо 22-летнего человека может дать еще более ясное представление о том, о чем шла речь выше.

ПИСЬМО ДВАДЦАТИДВУХЛЕТНЕГО СТУДЕНТА-МЕДИКА

Я чувствую большую перемену в себе, как во внутреннем, так и во внешнем. Я был одним из лучших учеников в классе, у меня были лучшие оценки, пока внезапно мне не стало ясно, что то, что я как разучил, и то, как я это учил, что делали учителя и что они ценили, ни к чему меня не вело. По крайней мере, ни к чему, что касается изучения медицины, что собственно и было моей целью. Я чувствовал, как мы технизировались, и моя голова уже не выдерживала такого количества концепций. Я чувствовал, что теряю чувствительность. Поэтому я начал использовать новый метод: я больше не записывал то, что говорил профессор, но внимательно слушал и старался взять из лекции самое существенное, то есть не быть просто копировальной машиной. Занятия длились у нас целый день, предметов, которые ничего не давали нам, было много. Поэтому постепенно я начал посещать некоторые из них не так усердно. Люди находили, что я поступаю неправильно, но я чувствовал себя благодаря этому очень хорошо, мог лучше использовать свое время, занимаясь другими вещами, которые линя также интересовали. Единственное - у меня теперь не такие хорошие оценки, но, несмотря на это, я нахожу, что я извлекаю из занятий достаточно пользы. Есть еще кое-что, что мешает другим людям, - это моя внешность. Я счел, что выгляжу как настоящий врач, у меня было такое же лицо, как и у всех коллег, с тех пор как они, как и я, стали изучать медицину. У всех одинаковые стрижки и прически, одинаково зачесанные, усы, очки и все они употребляют технические термины в речи. Тогда я решил отпустить длинные локоны, отрастить бороду, снять очки. Самые хорошие свои вещи я отослал домой. Люди начали называть меня хиппи, и я чувствую себя очень счастливым. Вместо папок, на каждой из которых стоит эмблема института, у меня простой мешок для школьных принадлежностей, который мне очень нравится.

Я пытаюсь развить много других качеств. Во мне как будто произошел взрыв, появился импульс перевернуть все. Я начал учиться играть на гитаре, поступил в театральный кружок и постепенно развиваю в себе понимание природы. Когда у меня есть возможность, я наблюдаю за природой, за полями, за рекой. Я начал также ухаживать за небольшим садом. Мне хотелось изменить все. Я начал изучать гомеопатию и закончил уже курсы акупунктуры и парапсихологии. Раньше я не выходил из дома, сейчас у меня группа друзей, которых я очень люблю. Мы. подолгу разговариваем. Я живу жизнью богемы, поздно ложусь, развлекаюсь и знакомлюсь со многими людьми. Я работаю в гомеопатической амбулатории. Уже несколько месяцев я очень хорошо себя чувствую. Я чувствую, что все стало очень человечным. Я чувствую большой энтузиазм, в особенности в отношении развития способностей различных людей. Я также регулярно читаю антропософию; я прочитал уже «Тайноведение», «Воспитание ребенка с точки зрения духоведения», «Четыре темперамента», «Первые три года жизни ребенка» и другие книги, как, например, «Тело как инструмент души».

Все это дает мне большое внутреннее богатство. Я сейчас в той фазе, в которой я проявляю очень большой интерес к тому, чтобы открывать свое внутреннее и воспитывать себя. Я начал курс психотерапии, и мне очень хорошо. Я стараюсь ничего не скрывать от себя самого, открыть все свои двери, быть чрезвычайно честным, а в практической жизни таким естественным, как это только возможно. Я хотел бы сказать тебе, что я подумываю о том, чтобы попробовать наркотики. Я ведь хочу изучать психиатрию, и поэтому мне нужно это узнать, но я еще не совсем уверен в этом отношении. Я пытался выяснить, почему я хотел бы этого, не является ли это бегством, но не думаю.

Несколько дней назад, когда я с друзьями был немного пьян, я попробовал и нашел почти невероятным то, что мне привиделось. Конечно, все, что я хотел сказать и сделать, я сделал бы, и не будучи пьяным. Несколько лет назад я не мог этого. Я нахожусь в фазе экстраверсии, танцую, даже без выпивки, чего раньше не мог. Мне в определенном смысле очень хорошо; прежде я был очень меланхоличен и часто думал о смерти. Сегодня, в этой взрывной фазе, в которой я нахожусь, я вообще не думаю о смерти, или лишь иногда. Мой темперамент все еще меланхоличен, но внутренне я чувствую себя очень хорошо. Мне кажется, что во мне сейчас больше любви к вещам и людям. Я охотно говорю с людьми и стараюсь говорить понятно и ясно, что я чувствую и что я думаю. Этого я прежде не делал. Если люди производили на меня подавляющее впечатление, я держал это при себе.

Возможно, я несколько переусердствовал в своем поведении, но оно выражает то, как я вижу действительность и как думаю, и, возможно, это имеет какую-то ценность для твоих исследований о биографии.