Повторное рассмотрение реакции Ненси: первый шаг

Когда я пытался помочь Ненси расслабиться (Глава 2), она начала выходить из своей удерживаемой длительное время реакции иммобилизации. Ее возбуждение и эмоции гнева и ужаса, которые сдерживались большую часть ее жизни, наконец-то вырвались на свободу. Отвечая на воображаемый образ нападающего тигра, Ненси смогла (десятки лет спустя) расцепить свою замороженную энергию посредством успешного завершения активной реакции бегства. Убегая от воображаемого тигра, Ненси смогла мобилизовать интенсивную, биологически адекватную реакцию, что позволило ей — в настоящем моменте — разрядить повышенное возбуждение, которое высвобождалось по мере того, как Ненси избавлялась от своего состояния иммобилизации. Заменив (в этом состоянии повышенного возбуждения) реакцию беспомощности на активную ответную реакцию, Ненси совершила своего рода физиологический выбор. Ее организм почти моментально научился, что он вовсе не обязан «замораживаться». В конечном счете, травматическая реакция имеет в своей основе физиологическую природу, и именно на этом уровне начинается исцеление.

Все дело в энергии

Силы, составляющие основу реакции иммобилизации и травматических эмоций ужаса, гнева и беспомощности, порождены, в конечном счете, биологическими энергиями. То, как мы обращаемся с этими энергиями, и то, как мы интегрируем их, во многом определяет наше состояние — продолжим ли мы оставаться «замороженными», в состоянии оцепенения, или мы пройдем через него и вновь оживем. Многое служит нам во благо. При соответствующей поддержке и правильном руководстве, мы можем побороть свои страхи. Если мы в полной мере будем использовать свои высокоразвитые способности мыслить и осознавать, то мы сможем сознательно выйти из травматической реакции. Этот процесс должен проходить постепенно, а не внезапно. Работая с чувствами гнева, ужаса и беспомощности, выражение которых может быть как интенсивным, катарсическим, так и неуловимым, изменчивыми, нам лучше всего продвигаться вперед постепенно, шаг за шагом.

Побуждение привести реакцию замирания к завершению сохраняет свою активность, не зависимо от того, как долго оно продолжает действовать. Когда мы овладеваем умением укрощать ее, сила этого побуждения становится нашим могучим союзником в работе с травматическими симптомами. Это побуждение очень устойчиво. Даже если мы не все сделаем идеально, оно всегда даст нам еще один шанс сделать

лучше.

Поразительное «выздоровление» Ненси произошло благодаря решающему совпадению во времени — ее бегство от тигра произошло в тот момент, когда паническое возбуждение достигло своей наивысшей точки. Это было так, словно у Ненси появился единственный шанс либо убежать и выздороветь, либо вновь упасть в водоворот подавляющей беспомощности и тревоги. Годы спустя после этого сеанса с Ненси, я начал соединять вместе все части головоломки под названием «исцеление травмы». Я обнаружил, что ключ к ее разгадке, состоит в способности последовательно и мягко работать с мощными энергиями, связанными с травматическими симптомами.

Мариус: следующий шаг

Приведенное ниже описание одиссеи одного молодого человека иллюстрирует более совершенные стратегии исцеления травмы. Мариус — это худощавый, смышленый, стеснительный и похожий на мальчишку молодой эскимос лет двадцати пяти, который родился и вырос в отдаленной гренландской деревне. Когда я спросил, могу ли я записывать наши сеансы для своей книги, уверив его, что я скрою его имя и приметы, его глаза широко раскрылись. «Нет, пожалуйста… Это было бы честью», — сказал он, — «но я прошу вас использовать мое полное имя, чтобы моя семья и друзья могли понять, что вы говорите обо мне, если они прочитают эту книгу». Итак, герой этой истории — Мариус Инуусатток Кристенсен.

Проходя обучение в датском городе Копенгагене, Мари-ус рассказал о своей склонности к тревоге и даже панике, переживаемой особенно в присутствии людей, которых он уважает и кем восхищается, и чье одобрение он стремится заслужить. Это тревога выражалось в следующих «симптомах» в его теле: его ноги слабели, в правой ноге с одной стороны появлялась режущая боль, и часто все это сопровождалось приступами тошноты. Когда он рассказывал о своих переживаниях, кровь приливала у него к лицу и голове, он потел и краснел. Говоря об этих чувствах, он связывал их с одним событием, которое произошло, когда ему было восемь лет.

Когда он в одиночестве возвращался с прогулки в горах, на него напала стая из трех диких собак, и эти собаки сильно покусали его правую ногу. Он вспоминает ощущение укуса, пробуждение на руках соседа, и у него появляется образ отца, входящего в дверь и выражающего свое недовольство им. Он чувствует горечь обиды, злость и боль оттого, что отец отверг его. Он вспоминает, особенно то, что его новые штаны были порваны и испачканы кровью. Описывая это, он заметно расстраивается. Я прошу его побольше рассказать мне о штанах. В то утро мама подарила ему эти штаны: она специально для него сшила их из меха белого медведя. Его переживания явно и разительно меняются: теперь он испытывает гордость и удовольствие. Чувствуя возбуждение, Мариус держит руки перед собой, словно ощущая мягкий мех и наслаждаясь теплом своих новых штанов: «Они были точно такими же, какие носили мужчины — охотники из нашей деревни».

Он все больше возбуждается и живо и ярко описывает каждую подробность, связанную с этими штанами.

Он воображает, что прикасается к ним своими руками.

«А теперь, Мариус», — прошу я его, — «попробуй почувствовать, что твои ноги находятся внутри этих штанов».

«Да, я чувствую это, мои ноги очень сильны, как у мужчин, которые охотятся».

По мере того, как разворачиваются переживаемые образы и телесные ощущения, он начинает видеть вокруг себя бескрайнюю каменную гряду. Я прошу его почувствовать надетые на него штаны и посмотреть на камни.

«Мои ноги хотят прыгать; они легки, а не зажаты, как обычно. Они — как пружина: легкие и сильные». Он говорит, что видит длинную палку, лежащую у большого камня, и поднимает ее.

«Что это такое?» — спрашиваю я.

«Копье».

Он продолжает: «Я преследую большого белого медведя. Со мной есть и другие мужчины, но именно я должен убить его». (Можно заметить слабые движения мускулов его бедер, таза и торса, в то время как он совершает воображаемые прыжки с камня на камень, идя по следу). «Сейчас я вижу медведя. Я останавливаюсь и нацеливаю свое копье прямо на него».

«Да», — говорю я ему, — «прочувствуй это всем своим телом, почувствуй, как твои ноги стоят на камнях, почувствуй всю силу своих ног, изгиб спины и рук, почувствуй всю свою силу». (Эта игра во «времени грез» помогает стимулировать его инстинктивное, агрессивное поведение, которое было приостановлено, когда он был шокирован неожиданной атакой собак. Это позволяет «заправить двигатель» реакциями хищника, которые со временем станут ресурсами при нейтрализации коллапса иммобилизации и оцепенения, который случился в момент атаки).

«Я вижу, как летит мое копье», — говорит он. И снова в его теле можно заметить легкое изменение осанки, его руки и ноги слегка дрожат. Я побуждаю его почувствовать эти ощущения. Он говорит о волнах возбуждения и удовольствия.

«Я сделал это. Я попал в него копьем!»

«А чем сейчас заняты остальные люди?» — спрашиваю я (вновь надеясь пробудить в нем хищника).

«Они вспарывают ему живот, вынимают его внутренности, а затем снимают с него шкуру… для того, чтобы… шить из нее штаны и куртки. Потом они отнесут мясо вниз, в деревню».

«Мариус, почувствуй свои штаны, положи руки себе на ноги». Я продолжаю помогать ему создавать свои ресурсы через ощущения в его ногах. Впоследствии эти ресурсы будут нарастать с течением времени, постепенно увеличивая возможность бегства. (У Ненси же была только одна возможность: либо все получить, либо все потерять).

Слезы появляются у него на глазах.

«Можешь ли ты сделать это?» — спрашиваю я.

«Я не знаю… мне страшно».

«Почувствуй свои ноги, почувствуй свои штаны».

Он резко вскрикивает по-эскимосски, тон его голоса повышается. «… Да, я вспарываю ему живот, течет много крови… я вынимаю его внутренности. Теперь я срезаю шкуру, я сдираю ее, она блестит и мерцает. Это красивая шкура, мех густой и мягкий. Он будет очень теплым».

Тело Мариуса вновь вибрирует, подрагивая от возбуждения, ощущения своей силы и победы. Эта активация/ возбуждение довольно сильное, оно проявляется во всем его теле. Оно доходит до уровня, близкого к тому, что был во время нападения собачьей стаи.

«Что ты чувствуешь, Мариус?»

«Я немного испугался…не знаю, приходилось ли мне когда-нибудь испытывать такие сильные чувства… Я думаю, со мной все в порядке…. в самом деле, я чувствую себя, в основном, сильным и полным энергии, я думаю, я могу быть в этом уверен… я не знаю… это сильное чувство».

«Почувствуй свои ноги, свои ступни, дотронься своими руками до штанов».

«Да, теперь я чувствую себя спокойнее, уже нет такой спешки…похоже, я снова ощущаю в себе силу».

«Да, правильно, хорошо. Теперь начни идти обратно вниз, в деревню». (Я направляю человека, снабженного новыми ресурсами, к моменту травмы.)

Проходит несколько минут, тело Мариуса изгибается, и он застывает в неподвижности. Его сердцебиение усиливается, а лицо краснеет. «Я вижу собак… они гонятся за мной».

«Почувствуй свои ноги, Мариус, дотронься до штанов», — решительно требую я. «Чувствуй свои ноги и смотри. Что происходит?»

«Я поворачиваюсь, оглядываюсь назад. Я вижу собак. Я вижу столб, электрический столб. Я бегу к нему. Я не знал, что помню такое». Мариус бледнеет. «Я слабею».

«Почувствуй свои штаны, Мариус», — приказываю я, — «дотронься до них руками».

«Я бегу». К нему возвращается нормальный цвет лица. «Я чувствую свои ноги… они сильные, такие же, как на камнях». Он опять бледнеет и вскрикивает: «Ай!.. моя нога — она горит, как в огне… Я не могу двигаться, я пытаюсь, но не могу двинуться с места… Я не могу… не могу двинуться, я ощущаю онемение… моя нога онемела, я ее не чувствую».

«Мариус, повернись. Обернись к собаке. Взгляни на нее».

Настал критический момент. Я передаю Мариусу рулон бумажных полотенец. Если он сейчас оцепенеет, у него может произойти повторная травма. Он хватает рулон и сжимает его, а остальные члены группы, включая меня самого, с огромным удивлением смотрят на то, с какой силой он сжимает и скручивает этот рулон, почти разрывая его надвое.

«Теперь — вторая собака, посмотри прямо на нее…посмотри ей прямо в глаза».

На этот раз он испускает гневный возглас, в котором слышен триумф. Я позволяю ему в течение нескольких минут прочувствовать свои телесные ощущения, чтобы интегрировать интенсивность этих переживаний. Затем я снова прошу его посмотреть вокруг.

«Что ты видишь?»

«Я вижу их…они мертвы и все в крови». (То, что ему удалось убить и выпотрошить воображаемого белого медведя, подготовило его к этому.)

Его голова и глаза начинают медленно поворачиваться вправо.

«Что ты видишь?»

«Я вижу столб…в него вбиты скобы».

«Хорошо, почувствуй свои ноги, почувствуй свои штаны».

Я уже собираюсь приказать ему бежать, для того, чтобы реакция бегства могла завершиться. Но еще до того, как я успеваю сказать ему что-либо, он вскрикивает: «Я бегу… я чувствую свои ноги — они сильны, как пружина». Ритмичные волнообразные движения становятся заметными даже сквозь его брюки, все его тело дрожит и вибрирует.

«Я лезу, лезу вверх…я вижу их внизу…они мертвы, а я — в безопасности». Он начинает приглушенно всхлипывать, и мы ждем несколько минут.

«Что ты сейчас переживаешь?»

«Я чувствую, как будто большие руки несут меня; мужчина несет меня на руках, его руки обнимают мои. Он несет меня на руках. Я чувствую себя в безопасности». Мариус рассказывает о том, что видит перед собой заборы и деревенские дома. (Все это время он потихоньку всхлипывает.)

«Он стучится в дом, где живет моя семья. Дверь открывается…мой отец… он очень расстроен, он бежит за полотенцем… моя нога сильно кровоточит…мои штаны разорваны…он сильно расстроен…но он не зол на меня, он просто очень волнуется. Мне больно, больно от этого мыла». Теперь всхлипы Мариуса подобны широким, спокойным волнам. «Мне больно. Но плачу я оттого, что он не сердится на меня… я вижу, что он расстроен и напуган. Я чувствую вибрацию и покалывание по всему телу, оно теплое и равномерное. Отец любит меня».

Мариус продолжает слегка подрагивать, его тело становится влажным, покрывшись каплями теплого пота. Я спрашиваю его: «Какие ощущения ты испытываешь в своем теле сейчас, когда отец любит тебя?» В ответ — тишина.

«Я чувствую тепло, большое тепло и покой. Мне больше не хочется сейчас плакать, со мной все в порядке — ведь он всего лишь испугался. Это не значит, что он не любит меня».

Повторное преодоление

Первоначально, все воспоминания Мариуса об этом событии и образы, которые стояли у него перед глазами, представляли собой запачканные кровью штаны, разорванную плоть и отвержение собственного отца. Однако здесь было еще и некоторое позитивное зерно, принесшее плод исцеления — его меховые штаны. Эти штаны стали связующей нитью, которая закрепила успешное «повторное преодоление» («renegotiation») [10] травматического события.

Образ разорванных и окровавленных штанов вызывал у Мариуса возбуждение, и точно также ощущение счастья пробуждалось в нем, когда он представлял перед собой образ подаренных ему меховых штанов. Мариус радовался, когда получил в дар этот первый символ мужеской зрелости. Поход в горы был посвящением, своеобразным обрядом инициации. Его штаны стали объектом, символизирующем силу в этом походе. В начале сеанса Мариус проявил желание «прыгать от радости», и тем самым он активировал свои ресурсы в форме моторных паттернов. Это было необходимо, чтобы он со временем мог «растопить» свою реакцию «замораживания».

Успешное повторное преодоление травмы происходит тогда, когда адаптивные ресурсы человека возрастают одновременно с уровнем возбуждения. При продвижении от периферии переживания к «шоковому ядру» оцепенения, нереализованные, застывшие паттерны действия Мариуса были нейтрализованы гибкими и реализованными паттернами, по мере того, как возрастала активация.

По мере того, как я побуждал Мариуса постепенно прослеживать первоначальное, положительное переживание, связанное с его штанами, приближаясь к травматическому, «шоковому ядру» оцепенения, это радостное чувство начинало увязываться с его более ранними переживаниями своего поражения и отвержения. Это давало ему новые ресурсы — естественную агрессивность и компетентность. Когда Ма-риус, вооруженный этой вновь обретенной уверенностью в себе, видел образ камней, его ресурсы начали интегрироваться. Когда он прыгал с камня на камень, находил палку и подбирал ее, у Мариуса происходил творческий процесс, который развивал эти ресурсы, побуждая его двигаться вперед, навстречу нависшей над ним опасности. Будучи агрессором, как все охотники, он выслеживал воображаемого белого медведя, а я в это время отслеживал реакции его тела. Мариус обретал ресурсы при помощи образов и ощущений своих сильных ног и поддержки людей из родной деревни. Именно это ощущение собственной силы испытывает он, когда целится в свою грозную жертву и убивает ее. В конце концов, в состоянии, близком к экстазу, он потрошит воображаемого медведя. Предельно важно понимать, что, хотя эти переживания были воображаемыми, благодаря наличию чувствования ощущения, все они для Мариуса были не менее реальными, чем первоначальные переживания — в умственном, физиологическом и духовном отношении.

В последующей серии событий Мариус проходит настоящее испытание. С новыми силами, празднуя свою победу, он направляется обратно вниз, в деревню. Его осознавание расширилось. В первый раз он может увидеть и описать дорогу и собак. Раньше эти образы были ему недоступны, они были сжаты и спрятаны в состоянии амнезии. Он замечает, что направляет свое движение прочь от нападающих на него собак к электрическому столбу. После переживания ощуще ния силы своих ног, Мариус перестал быть пленником реакции иммобилизации. Теперь он может выбирать. Исступленная трепещущая энергия от охоты на зверя трансформировалась в способность бежать. Но это только начало: он может бежать, но все еще не может спастись! Я прошу его повернуться лицом к нападающим, для того, чтобы снова он не впал в состояние иммобилизации. На этот раз он контратакует, вначале — с гневом, а затем — с тем же триумфом, которые он испытывал в прошлый раз, когда сначала нападал на медведя и потом потрошил его. План оказался удачным. Теперь Мариус — победитель, и он больше не жертва своих поражений.

Однако преодоление заново все еще не завершено. В последующей серии событий Мариус поворачивается к электрическому столбу и готовится бежать. Он начал это действие много лет назад, но до сих пор ему не удалось осуществить его. С новыми ресурсами он совершает свое избавление, убегая прочь. С точки зрения хронологии это может не иметь никакого смысла, так как он уже убил нападавших на него собак. Однако эта последовательность совершенно логична с точки зрения его инстинктов. Сейчас он завершил реакцию иммобилизации, которая была приостановлена у него все это время с восьмилетнего возраста. Год спустя я снова побывал в Дании и узнал, что Мариус больше не страдает от той тревоги, над которыми мы работали тогда. Сделанное им повторное преодоление принесло устойчивые и долговременные изменения.

Соматическое переживание® — пошаговое повторное преодоление

В этом пошаговом и «мифическом» повторном преодолении детской травмы Мариуса присутствует целый ряд отдельных составляющих элементов. Опыт более, чем тысячи терапевтических сессий помог мне понять, что переживание Мариуса было так богато мифами не потому, что он является аборигеном, а потому, что повсеместно верно то, что повторное преодоление травмы, по существу, представляет собой мифо-поэтико-героическое путешествие. Путешествие такого рода характерно для всех нас, так как каждый из нас — это человек-животное, и даже те из нас, чья нога ни разу не ступала за пределы города. Процесс разрешения травмы может вывести нас из своих социальных и культурных ограничений, даря нам большее ощущение общности с миром. В отличие от внезапного избавления Ненси от воображаемого тигра, повторное преодоление у Мариуса проходило постепенно.

Соматическое переживание — это мягкий пошаговый подход к повторному преодолению травмы. Телесно ощущаемое чувствование — это средство, которое использовалось для установления контакта и последовательной мобилизации тех могущественных сил, которые были связаны в травматических симптомах. Это сродни медленному снятию одного слоя луковой кожуры за другим, осторожно открывая находящееся внутри травмированное ядро. Описание техник работы в соответствии с этими принципами не входит в задачи данной книги.

Важно понять, что исцеление травмы требует времени. На дороге, ведущей к выздоровлению, наряду со спокойными и простыми отрезками пути, вы можете пережить драматичные, а порой даже мучительные моменты. И хотя исцеление Мариуса было полно драмы и фантазии, ключом к разрешению его травмы стало признание и возвращение им своего наследия как человеческого существа, обладающего ресурсами и мастерством.

Путь Мариуса к исцелению, без сомнения, воодушевляет всех нас. Мы должны принять во внимание, что начало его исцелению дала физиологическая разрядка огромного количества энергии, которая была связана состоянием иммобилизации. Вместе с Мариусом мы смогли найти способ получить доступ к этой сжатой энергии и реализовать ее, предприняв ряд последовательных шагов.

Для каждого из нас овладение травмой — это героическое путешествие, в котором присутствуют моменты творческого блеска, глубокого обучения, а также периоды тяжелой утомительной работы. Это — процесс поиска нами безопасного и мягкого пути выхода из состояния иммобилизации без слишком сильных потрясений. Некоторые части этого процесса могут происходить в сжатые сроки так, как это было с Мариусом — всего за один сеанс. Другие же части — менее ограничены в сроках, и они происходят постепенно, со временем.