Организация передового перевязочного пункта и дивизионного лазарета

На сегодняшний день, раненому оказывают помощь

- носильщики

- перевязочный пункт и главный перевязочный пункт

- дивизионный лазарет

- полевой госпиталь

- тыловые госпитали

Команды носильщиков, полковые и дивизионные, организуются полковым врачом, при необходимости усиливаясь нестроевыми, к примеру, из полкового оркестра. Весьма желательно, чтобы все носильщики умели правильно, не раскачивая, нести раненого; вопрос об оказании ими помощи все еще дебатируется. Скверно наложенная повязка, сплошь и рядом, хуже отсутствия таковой. Скверно или без надобности наложенный жгут - всегда крайне опасен. Полковой врач, вне сомнения, не сможет оказать помощь раненым на поле боя, и задача его при организации носильщиков чисто административная.

По имеющимся оценкам, носильщики очистят поле боя от раненых за 4-7 часов; таким образом, неизбежно встает вопрос об отыскании раненых ночью. Осветительные приборы достаточной силы громоздки, сложны в обслуживании и могут вызвать на себя огонь. Мне приходилось слышать, что в французской армии собак приучают отыскивать раненых; этой идее, однако, надлежит выдержать проверку практикой.

Перевязочные пункты и дивизионные лазареты должны начинать развертывание с самого начала боя. При этом, к окончанию завязки боя уже должны развернуться перевязочные пункты; через 3-4 часа после начала боя, когда первые раненые достигнут тыла дивизии (2-3 мили, по разным мнениям), уже должен быть развернут и вполне готов дивизионный лазарет.

Требования к развертыванию как перевязочных пунктов, так и дивизионных лазаретов, сложны и едва ли выполнимы в полном объеме; хороший врач, разумеется, сумеет найти наилучший компромисс.

Во-первых, лазареты (здесь и далее, говоря о лазаретах, я буду иметь в виду и перевязочные пункты) должны развертываться неподалеку от дороги и иметь хорошие подъездные пути. При необходимости, к оборудованию временной дороги должны привлекаться дивизионные саперы.

Во-вторых, поблизости от лазаретов должен иметься хороший источник чистой воды. Чистой воды не бывает много.

В-третьих, лазарет должен быть прикрыт от случайного огня. Я слышал нередко, что красный крест над лазаретом притягивает огонь; но не менее притягивают огонь и чрезмерно хорошие закрытия. Современные пушки и ружья опасны на таком расстоянии, на котором без бинокля красного флага не разглядеть. Вполне безопасных мест на войне не бывает; умение правильно расположить лазарет достигается опытом и помощью опытных офицеров.

В-четвертых, last but not least, лазарет должен быть прикрыт от случайного развития боевых действий. Виденный мною в Австрии дивизионный лазарет, по которому проскакала отступающая австрийская батарея, едва ли пострадал бы больше от шрапнельного залпа.

Первое, с чего начинается лазарет - это приемное отделение, сортировка. На нее, как на самое тяжелое и ответственное дело, нужно ставить самого опытного, спокойного, уравновешенного врача, способного в минуту (я не преувеличиваю, в минуту) определить, к какой категории относится раненый.

1. Безнадежные. Таковых уносят в отдельное помещение, где их последние минуты облегчают сестра милосердия, священник и морфий

2. Легко раненые. После перевязки, которую способен выполнить хороший фельдшер, они могут вернуться к своим частям. Ни в коем случае нельзя допускать скопления практически здоровых людей в полковом тылу.

3. Раненые, нуждающиеся в срочной операции. При отборе этой категории обязательно нужно учитывать способности и загрузку оперирующего хирурга.

4. Раненые, нуждающиеся в безотлагательной, но не срочной помощи - например, ампутации при совершенно размозженной конечности при отсутствии кровотечения

5. Раненые, нуждающиеся в операции для того, чтобы они могли выдержать транспортировку

По возможности, раненых следует эвакуировать в тыл, в надлежаще устроенные постоянные госпитали. Оперировать на месте нужно только тех, кто имеет мало шансов перенести транспорт. Однако, при современном размахе боя, счет таким раненым идет на сотни.

Затем, как перевязочный пункт, так и лазарет включают в себя перевязочное и операционное отделение. По возможности, для них нужно использовать чистые, светлые дома; школа или больница - редкая удача для полевого хирурга. Госпитальные палатки безусловно хороши для временного размещения раненых, по крайней мере, в умеренном климате и в хорошую погоду; Пирогову удавались даже проводимые в палатках операции - но они, повидимому, требуют и не уступающего Пирогову оператора, и такого стоического пациента, как русский солдат.

Приспособляемое под операционную или перевязочную помещение дезинфицируется одним из известных способов; в самом крайнем случае, можно завесить стены и потолок стерильными простынями. При невозможности очищать руки перед каждой операцией, нужно иметь хотя бы возможность менять инструменты и уметь работать аподактильно, то есть, касасяь раны только инструментами.

После серьезных операций, особенно на черепе и животе, раненый не способен выдержать транспортировку в течение, как минимум, 3-5 дней; поэтому, таких раненых лишь в виде редкого исключения можно оперировать на перевязочном пункте, имея в виду еще и сложность и длительность операций.

При дивизионном лазарете развертывается штатный дивизионный госпиталь на 100-200 коек; отбирая раненых для операций в дивизионном лазарете, нужно иметь в виду количество свободных коек. Недостаточный послеоперационный уход может быть более опасен, чем транспорт до операции.

Хороший врач всегда заблаговременно позаботится о достаточном количестве шин (например, соломенных); готовый шинный материал по Эсмарху (деревянные лучины между двумя слоями холста, залитые силикатным клеем) или по Сарацину (металлические сетки) очень хорош, но едва ли будет в достаточном количестве. Готовые жестяные и, особенно, шины хороши в больнице - но не у поля сражения. Наготове должны быть и бинты, обычные и гипсовые, горячая вода, кофе и суп.

Заточка инструментов в полевых условиях, при постоянных переходах, сложна; от непрерывного употребления ломаются и самые простые инструменты, а сложные, такие, как цепные пилы, и вовсе не могут быть починены в лазарете. Поэтому, желательно иметь двойной комплект наиболее важных инструментов.

Ни в коем случае не следует увлекаться сложными патентованными инструментами, повязками и прочим - они либо слишком сложны, чтобы быть хорошими, либо слишком специализированы, чтобы принести более пользы, чем занимают места; если же, случайно, они достаточно хороши, универсальны и надежны - то все равно утраченные, сломанные или израсходованные средства во время войны почти никогда нельзя возместить. В походе все недостающее должно быть сделано ad hoc, из того, что под рукой. "На войне все просто, но самое простое в высшей степени сложно" - эти слова Клаузевица относятся не только к чисто военным, но и к медицинским вопросам.

Готовясь к приему раненых, следует помнить, что после тяжелого боя может потребоваться 10-12 часов беспрерывной работы для того, чтобы обработать всех раненых; такая работа требует достаточной физической выносливости, спокойных нервов и безукоризненной организации.

В случае, если врач работает в мирное время на месте какой-либо катастрофы, будь то взрыв адской машины, авария на заводе или крушение поезда, задача его и проще, и сложнее задачи военного врача. Количество пострадавших более или менее ясно сразу; и врач, и раненые безопасны от случайных выстрелов или отступающей конницы (представляющейся мне более опасной, нежели наступающая; последняя имеет шанс заметить флаг с красным крестом прежде атаки). Но врач, в лучшем случае, имеет при себе свой чемоданчик с инструментами, достаточными для оказания помощи одному, много двум пострадавшим. У него нет ни санитаров для переноски раненых, ни саперов для устройства кипятильника, ни хотя бы бивачного полотнища для укрытия от непогоды; вместо того, его окружает рой людей, стремящихся помочь, но не способных даже не мешать. Здесь важно не отступать от общих принципов: сперва сортировка, потом помощь. Помогать тому, кто более всего нуждается, а не тому, кто громче кричит или лучше одет. Полезным представляется попросить помощи у тех, кто способен ее оказать: врач (хотя бы и студент-медик) и офицер или сержант способны оказать неоценимую помощь.

Общества самаритян

Распространившиеся в последнее время как у нас, так и на континенте общества самаритян являют собой наилучшую иллюстрацию к поговороке о том, куда ведут дороги, вымощенные благими намерениями.

Как и любые добровольцы, одушевленные идеей, но плохо организованные и слабо подготовленные, они храбры, но не стойки - а доблесть военного хирурга, даже более, чем солдата, заключается в стойкости. Многие могут лихо прооперировать первого раненого - но не каждый простоит у операционного стола хотя бы шесть часов подряд. Не будучи человеком вполне военным, я не берусь ни подтвердить, ни оспорить слова некоторых военных, утверждающих, что с развитием артиллерии бой из двух-трехчасового пароксизма превратится в целый день взаимного избиения артиллерией, и бессонную ночь в ожидании (или подготовке) безопасной от артиллерийского огня атаки - но целый день не спадающий поток раненых в дивизионном лазарете я наблюдал сам.

Богато снабженные новейшими средствами (среди которых, кроме великих достижений современной науки, нередки шарлатанские патентованные машинки, непригодные ни для чего), члены обществ, в лучшем случае, не обучены совсем. В лучшем, пишу я, потому, что в худшем случае их обучение состоит из смеси устаревших на полвека методов с фантастическими пересказами новейших - даже не способов, а идей. Анекдот про самаритянина, туго перетянувшего жгутом Эсмарха шею человека с кровотечением из носа, увы, не вполне выдумка. Д-р Эсмарх в своем руководстве по первой помощи рассказывает случай, когда самаритяне, прибывшие на место крушения поезда, до прибытия врача успели перетянуть эластичным бинтом все конечности всем пострадавшим, убив и покалечив, таким образом, более людей, чем само крушение.

Любопытно, что самаритяне почти никогда не имеют представления ни об иммобилизации, ни о правильной транспортировке раненых и не имеют готового материала для шин.

На мой взгляд, правительство должно бы регламентировать деятельность этих обществ, воспретив не прошедшим хотя бы фельдшерского обучения делать что-либо сверх наложения повязок (безусловно, только при пользовании асептическими перевязочными пакетами Эсмарха) и помощи фельдшерам в иммобилизации и переноске; перевязочными пакетами и материалами для шин эти общества должны быть снабжены в обязательном порядке, давать же профану в руки жгут - не менее опасно, чем скальпель.

На войне эти общества также приносят более вреда, чем пользы. Они не способны выполнять квалифицированной работы, не желают браться за черную, и только отвлекают врачей да объедают госпитали (съестных припасов у колонн самаритян я ни разу не видел, палатки видел один раз).

Единственный способ добиться пользы от этих добровольцев на войне - допускать на театр военных действий только вполне организованные, подчиняющиеся явно отличимому начальнику, и готовые браться за любую работу по указанию начальника госпиталя, и доводить ее до конца (или, хотя бы, сообщать, что они уже устали и отбывают на отдых).