Откровение Небесного в Земном через Искусство.

Чутко восприимчивый к тому, что познается исследованием,- как мною было указано,- человек сможет понять Христа. Понять, некоторым образом, в возврате к познанию космического человека, когда посредством познания органов восстанавливается космический человек. Когда в человеке эмоционально восстает то, что предстает оккультному лицезрению и воспринимается инициальным сознанием,- тогда в этом сознании как бы открывается Небесное внутри Земного. И это совершается через Искусство.

В Искусстве, наполовину подсознательное, содержится душевно то, что приходит к человеку из духовного мира как раз на тех обратных путях, которые я охарактеризовал.

Посему и было так, что во все времена люди, своей Кармой к тому предназначенные, крепко держали в Искусстве духовное посредством земного материального.

Наше натуралистическое Искусство от этого отошло. Но каждый подъем его развития в человечестве представляет духовное в чувственном, и - можно сказать,- поднимает чувственное в сферы духовного.

Мы ценим так высоко художника Рафаэля именно потому, что более нежели кто другой он был в состоянии представить в чувственном нечто, что поднималось к духовному.

В развитии человечества отмечается время, которое преимущественно было склонно к пластическим, к изобразительным искусствам. Нынче мы должны снова найти новую жизнь в изобразительных искусствах; но первичный, непосредственный импульс в изобразительном искусстве истек в прошедшие времена.

Образовывается с давних пор, столетиями, другой импульс, направленный к музыкальному. Вследствие этого также изобразительные искусства принимают более или менее музыкальную форму. В отношении всего художественного, а также и все то музыкальное, что вообще может выявиться в словесных искусствах - является будущим человечества.

Дорнахский Гетеанум в построении был выдержан музыкально. И вследствие этого он в архитектуре, в пластике и живописи пока так мало был понят. И тот, который должен теперь быть возведен, на том же основании будет трудно понимаем. Ибо совершенно согласно духу развития человечества должно быть внесено музыкальное в пластическо-живописное и скульптурное.

Должно будет быть выявлено именно и то через музыкальное, на что я указал и что будет для развития человечества НАИВЫСШИМ,- явление Образа Христа, исполненного духовной жизни, это нечто, что в известном смысле удалось уже выразить живописи Возрождения и ей предшествовавшей.

Стремление к этому, видите ли, было на лицо. Стремление было в Рихарде Вагнере. Оно привело его в конце творческого пути к "Парсифалю". Но "Парсифаль" в отношении чудодейственного внедрения Христова импульса в физически-чувственный мир расплывается, так сказать, все же только в символический намек; там, где Вагнер желает ближе всего подойти ко Христу, он выражается лишь в символе: появляется голубь и тому подобное. Причастие выражено тут символически. В элементе музыкальном не достигнуто то, что собственно выражает в Космосе и в земном импульсе Христа.

Но музыкальное способно когда-нибудь выразить этот импульс Христа в стройных звуках, в задушевных, в одухотворенных звуках. Если музыка будет инспирирована антропософским духоведением, она найдет к этому пути. Ибо она будет эмоционально, чисто художественно раскрывать то, что может быть оживотворено симфонически в звуках и что живет как Импульс Христа в космическо-теллурическом?

Для этого, при внутреннем музыкальном переживании, доходящем в ощущении до мистического, надобно быть в состоянии углубить область терциевых звучаний в мажоре.

Переживая это как нечто, что музыкально заключено совершенно во внутреннем человека, и ощутив затем область квинтовых звучаний в мажоре, мы почувствуем (эту область квинты) как нечто окутывающее, что-то от той области, которую человек достигает, вростая в строение квинты. Тогда он достигает до границы человеческого и космического, где космическое звучит в человеческом, а человеческое устремляется в Космос. Тогда мы можем в чисто музыкальном, через мистерию, происходящую между областями терциевых и квинтовых звучаний в Мажоре, пережить нечто из того, что желает изойти как внутреннее человеческое в космическое.

И если мы тогда достигаем, чтобы сперва зазвучала в диссонансах-септимах жизнь в Космосе, где диссонансы септимы являются глаголами того, что может пережить человек, ощущая в Космосе, когда находится на пути в различные духовные области; и если мы достигаем того, что диссонансы-септимы рассеиваются так, что своим рассеиванием принимают вид чего-то определенного, тогда септимы-диссонансы в этом рассеивании получают наконец нечто, предстающее для музыкального переживания, как музыкальная Твердь Небесная.

И когда мы в интимных чертах в переживании - Мажора, наметив еще ранее переживание – Минора, находим возможность в этом рассеивании септимы-диссонансы и самооформлении их в цельность почти гармоничную, почти консонирующую, ибо она расплывается,- когда мы находим возможность из этого (ставшего почти гармоничным рассеивания) диссонанcы-септимы выходить в интенсивном Миноре, тогда происходит следующее: находя путь обратно в область квинтовых звучаний в миноре, и отсюда, к проникновению этой области (квинт) областью терциевых звучаний в миноре,- мы воспроизводим на этом пути переживание инкарнации, и именно как раз инкарнации Христа.

Ибо в этом чувстве, изливающемся в область септимы лишь кажущееся диссонирующей по отношению к космическому ощущению, которую мы образуем в Твердь Небесную, имея октаву как бы позади стоящей, но лишь приблизительно позади,- в этом чувстве мы сможем найти следующее: Постигнув это в чувствовании, обратившись назад в указанном смысле и найдя как бы в зародыше образа терций консонансов в миноре возможность представить инкарнацию как нечто музыкальное,- для нас, если мы снова перейдем обратно к Мажору в этой области, может зазвучать из этого построения, из этого музыкального построения "Аллилуйя" Христа. Зазвучать чисто-музыкально, из самого построения звуков. Тогда человек, в самом этом построении звуков сможет волшебно извлекать непосредственно сверхчувственное и представлять его для музыкального ощущения. Импульс Христа может быть найден в музыкальном. И это растворение симфонического в уже не совершенно музыкальное, что имело место у Бетховена, может снова быть приведено к действительно космическому действию в музыкальном элементе.

Из некоторой узости (хотел бы я сказать) и некоторой традиционной ограниченности исходя, Брукнер пробовал осуществить это. Но насколько он в этом не успел, показывает как раз его последняя, посмертная симфония. С одной стороны, она чудесна; с другой - в ней имеется некоторое искательство посредством собственно музыкальных элементов и не достигнуто полное переживание этих музыкальных элементов. Пережить их можно лишь в смысле, как я это теперь указал, когда мы продвигаемся в чисто-музыкальном и внутри музыкального находит существенное, главное, которое чудесно-волшебно может выявить мир в звуках.

Когда-нибудь, если человечество не придет в упадок, несомненно, станет возможным рождение того, на что я указал, через антропософскую инспирацию.

И может некогда случиться так: это зависит ведь только от людей, что как раз в музыкальном предстанет Христов Импульс в истинном образе также и через внешнее откровение.

Мне хотелось представить это перед вашей душою для того, чтобы вы могли видеть, как антропософия желает изливаться во все области жизни. И это может осуществиться, если жизнь действительно найдет с другой стороны путь, настоящий путь к Антропософскому знанию, к Антропософскому исследованию.

И может даже произойти так, что имеющееся в антропософской области некогда как бы эхом зазвучит из музыкального, зазвучит так, как если бы это было разрешением христологической загадки.

Этими словами хотел бы я закончить то, что мог лишь наметить в этих докладах, и наметить связанные с этим намерения: Мне хотелось бы прибавить еще пожелание о том, чтобы мне удалось немного возбудить в душах то, что я старался подчеркнуть этими представлениями антропософских истин. Чтобы эти истины могли в действительности стать зародышами, способными к жизни, могущими вести в цивилизацию все к дальнейшей жизни.

И да будет этот цикл докладов маленьким вкладом для всех далеко идущих намерений антропософского воления.

40,1,38,3,36,5,34,7,32,9,30,11,28,13,26,15,24,17,22,19

2,39,4,37,6,35,8,33,10,31,12,29,14,27,16,25,18,23,20,21

20,21,18,23,16,25,14,27,12,29,10,31,8,33,6,35,4,37,2,39

80,41,78,43,76,45,74,47,72,49,70,51,68,53,66,55,64,57,62,59

42,79,44,77,46,75,48,73,50,71,52,69,54,67,56,65,58,63,60,61

60,61,58,63,56,65,54,67,52,69,50,71,48,73,46,75,44,77,42,79

120,81,118,83,116,85,114,87,112,89,110,91,108,93,106,95,104,97,102,99

82,119,84,117,86,115,88,113,90,111,92,109,94,107,96,105,98,103,100,101

100,101,98,103,96,105,94,107,92,109,90,111,88,113,86,115,84,117,82,119

164,121,162,123,160,125,158,127,156,129,154,131,152,133,150,135,148,137,146,139,144,141

122,163,124,161,126,159,128,157,130,155,132,153,134,151,136,149,138,147,140,145,142,143