Почему простые моменты так ценны для нас

Можно сколько угодно рассуждать о том, что самое важное – глобальные вещи, и, мол, надо обращать внимание только на них, а какие‑то мелочи – не показатель и сути нашей жизни не изменят.

На самом деле она действительно состоит из моментов. Причем, по большей части, очень простых, даже местами бытовых.

Превалирующее большинство людей, которые не могут давать своим партнерам всякие важные штуки типа внимания, времени, заботы, стараются переключить их в масштабный подход. Типа: «Ну что ты на это все внимание обращаешь, ведь я тебя люблю, больше жизни прямо люблю, ты для меня – все. Неужели этого не достаточно?» Тебе тут же становится стыдно: как же можно быть такой мелочной и требовательной овцой, когда у человека тут глубокие и фундаментальные ЧУВСТВА. Куда ты со свиным рылом‑то лезешь и портишь.

Все это, безусловно, очень важно, ценно и нужно. Только мы же не отказываемся от, например, ежедневной гигиены из‑за того, что на самом деле главное – просто существовать, а с запахом пота или нет – вопрос десятый. Мы предпочитаем принимать вкусную пищу, а не заглатывать куски чего‑либо для поддержания жизненного тонуса. Еще нам важно, чтобы пресловутая крыша над головой была не просто местом для «кинуть кости», а уютным и приятным оазисом.

Все эти вазочки, шторы, теплые пледы и посуда в цветочек делают наш дом – ДОМОМ. Равно как и простые моменты совместного времяпрепровождения создают у нас уверенность в том, что мы нужны, важны и вообще находимся рядом, а не поддерживаем связь с инопланетянином.

Как‑то раз наблюдала забавный случай. Бывший любовник моей подруги, отношения с которым напоминали бесконечный психологический садизм и закончились кровавым расставанием, имел тенденцию появляться в ее жизни раз в несколько месяцев, всем своим видом и поведением демонстрируя, что связь не то что не прервана, а продолжается в полной мере. Например, он мог закатить сцену ревности или внезапно начать обсуждать фасон ее свадебного платья для бракосочетания с ним. Когда в очередной из его нежданных визитов девушка объявила ему, что действительно выходит замуж, только вот не за него, разыгралась трагедия вселенского масштаба. Уязвленный герой, трагично прикладывая руки к разбитому сердцу, сдавленным от невообразимой моральной боли голосом рассказывал жестокой женщине о том, как все это время (два года, на секундочку) он устраивал ИХ жизнь. Вся его пахота без выходных, все действия и даже бездействие, все мечты и старания – ради большой любви к ней и момента, когда их сердца наконец смогут биться в унисон. Сроки наступления этого знаменательного часа не уточнялись. Подружка моя, разумеется, оказалась злостной предательницей, которая не дождалась и растоптала светлое, небесное чувство острыми шпильками банальных земных желаний.

Дело в том, что при всей нашей сложности, хрупкости, многофункциональности в ряде вопросов, существа мы довольно примитивные: опираемся на простые и понятные потребности, без удовлетворения которых нормальной и счастливой жизни быть не может. Нам критически важно жить в реальном мире, а не в иллюзорной вселенной. Ибо второе гарантированно приводит к постоянной тревоге, как минимум, и серьезному психическому расстройству, как максимум.

Пресловутая реальность для нас состоит из очень бытовых вещей: таблеток, когда мы болеем, звонков, когда задерживаемся, покупки шторок в ванную и совместных ужинов, завтраков и планов. Нам нужно, даже критически необходимо видеть, что человек рядом: вот его вещи, вот он сам, вот ему можно позвонить, написать, потрогать его. Все это – подтверждение того, что у тебя не шизоидное расстройство и воображаемый друг, а вполне себе реальный роман в жизни.

Как справедливо говорится в народной пословице, «одной любовью сыт не будешь». Она, родимая, конечно, необходима, но только в сочетании с реальностью. Иначе все это сказки и виртуальный мир, из которого гарантированно рано или поздно придется возвращаться на бренную землю.

Первая ложь

Твоя первая ложь окрашена в темно‑синий цвет и подзвучена песней «Перчатки». Цвет – потому что зимнее небо, в которое я пялилась в надежде найти хоть какие‑то ответы на вопрос «почему», было именно таким – бархатным, глубоким и очень красивым. А песня, потому что в ту ночь я прослушала ее раз 200 точно, истошно страдая вместе с героиней.

Есть у меня удивительная особенность – я всегда чувствую, когда мне врут. Не могу сказать, что она мне нравится, ибо здорово мешает жить. Прекрасно понимаю, что так или иначе все мы врем друг другу. Но сталкиваться с этим каждый раз неприятно. Кроме того, если лгу я сама, то реально ощущаю себя как на ладони, как будто все знают и понимают, что кто‑то только что немножко присочинил.

Так вышло и в этот раз. Я ведь сразу поняла, что ты скрываешь, недоговариваешь, пытаешься как‑то уж слишком осторожно со мной разговаривать. Это мерзкое, промозглое чувство какой‑то необъяснимой тревоги. Когда понимаешь: что‑то не так, ну не так. А доказательств, четких подтверждений нет. Тревога становится все сильнее, требует каких‑то действий, чтобы хоть как‑то отвлечься. Ты что‑то делаешь, куда‑то бежишь, но тебя все грызет и грызет изнутри.

Да, я догадалась, но старалась отогнать от себя эту мысль, придумывая множество объяснений, оправданий. Мне так не хотелось признавать факт твоей лжи, что, даже услышав прямое подтверждение, я не сразу его осознала. Застыла. Окаменела. Мир вокруг превратился в тягучую массу, плавно перемещающуюся мимо меня. Люди спрашивали меня о чем‑то, я им отвечала, даже в меру осознанно принимала участие в каких‑то разговорах. А в голове гулко, как в пустом помещении, звучал вопрос: «Как? Ну вот как?» Вскоре начали приходить чувства. Жгучая обида, смешанная со злостью, одновременные противоречивые желания: все это закончить немедленно и поскорее оказаться рядом с тобой, чтобы прояснить и отменить эту ситуацию. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы этого всего просто не было. Пусть бы этот день не наступал, это признание не звучало, и я ничего не знала, а жила бы себе, как жила, в нашем теплом коконе.

Ложь – как смерч, как ураган, без разбора сметающий все на своем пути. Вот стоял твой милый домик, с садиком из розовых кустов и пасущихся среди них единорожек, и вдруг в один момент его подхватил серый, жуткий, колючий, раздирающий вихрь. Начал кружить, мотать туда‑сюда, единороги недоумевают, пытаются цепляться за деревья. А потом ветер стихает, остатки домика падают на растерзанные розовые кусты, кругом валяются милые сердцу вещицы, с которыми так много связано, а ты стоишь посреди всего этого и не знаешь, что дальше‑то делать. Браться за инструменты и восстанавливать? Чинить, латать, красить фасад, чтобы не было на нем видно следов? А если опять вернется стихия? Оставить все и уйти в другое место? Но как расстаться с тем, что так бесценно и дорого? Может быть, попытаться найти какой‑то способ усмирить проклятый природный катаклизм и научиться избегать его появлений? Ведь МЫ стоим того…

Почему люди нам лгут

С детства мы знаем, что врать – нехорошо. Мол, так делают только плохие мальчики и девочки, которых неизбежно настигнет страшная кара. Парадокс, но именно ради того, чтобы избегать наказаний и неприятностей, мы начинаем лукавить, изворачиваться и придумывать массу способов для утаивания пресловутой правды.

Люди лгут, потому что защищаются или защищают. Да‑да, такая вот странная логика: они делают то, что причиняет нам боль, ради того, чтобы не расстроить, не убить истиной. В принципе понять этот ход мыслей можно, ведь редко кому нравится столь «ценная» правда. Думаю, не раз и не два в своей жизни все вы думали: «Боже мой, да лучше бы соврал». А быть может, даже озвучивали это вслух.

Истина, она ведь как незыблемая глыба, игнорировать ее практически невозможно. Хотя многим из нас удается, но об этом я расскажу отдельно. С ее приходом нужно что‑то делать, что‑то решать, предпринимать, а ведь мы далеко не всегда к этому готовы.

Девочки по обе стороны баррикад часто говорят одно и то же: «Ну почему, почему он врал, неужели так сложно было сказать прямо?» И всегда хочется спросить: милая, а ты понимаешь, что он элементарно предугадывал реакцию? Скажи он тебе откровенно, что на самом деле с женой все не так плохо, что ребенка не ветром к ней в матку занесло, что на самом деле не хочет он никуда из семьи уходить, что было бы? В его голове – ты развернулась бы и ушла. Подальше от всей этой веселой компании.

Или, наоборот, признайся он откровенно, что так, мол, и так, не все меня в нашем браке устраивает, завел себе еще одну на стороне, какова могла бы быть реакция? Развод? Дележка детей? А кто тебе сказал, что он вообще хочет терять вашу семью? Ведь пока все его действия направлены как раз на обратное. Да, он делает это крайне странным способом, не экологичным, но уж как умеет. Такая своеобразная защита собственной территории.

Говори мы всегда правду, избежать обвинений в том, что ты – ужасный, плохой человек, было бы практически невозможно. Потому что это – самая первая реакция на шокирующее и неприятное известие. Мы ведь не прощаем того, что нас не любят, и стараемся как можно ярче и громче выразить свое возмущение, награждая провинившегося нелестными эпитетами и проклятиями. А кому нравится быть плохим? Никому. Ведь это еще одна страшилка из детства: с нехорошими людьми случаются ужасные вещи, например, их никто не любит.

Сообщая людям нелицеприятные факты, мы сталкиваемся с их сильными эмоциями. Своими глазами видим боль, отчаяние, раздирающую обиду, разочарование. И это откликается в нас, вызывая пренеприятнейшее чувство вины. А оно – то еще удовольствие. На топливе из избегания вины держатся тысячи пар. Ничего, что все уже плохо, невыносимо, неинтересно и не нужно, лишь бы не сталкиваться с этим переживанием. Вы удивитесь, но люди действительно жертвуют бесценными годами своей жизни ради того, чтобы не быть виноватыми перед теми, кого разлюбили.

У лжи, как правило, нет задачи задеть, обидеть, навредить. И, что самое важное, она ничего не говорит о том, как человек к нам относится. Мы привыкли смотреть на чужие действия исключительно в контексте: «Если он делает так, это значит, что чувствует ко мне то‑то…» К примеру, врет = не любит.

На самом же деле поступки и действия человека говорят лишь о нем самом. Об особенностях его характера, о типе личности, о механизмах психологических защит и устоявшихся сценариях действий в тех или иных случаях. И зачастую ничего общего с чувствами к нам они не имеют. Можно действительно любить человека и лгать ему напропалую просто потому, что нет у тебя в голове другого варианта решения проблем. Не сформировался, не дорос.

Все это вовсе не значит, что мы обязаны «понять и простить» врунишек. Вовсе нет. У вас нет задачи, получив объяснение, принять поведение другого, если оно доставляет боль, страдания, мучения. Ведь все перечисленное – это всегда выбор. Между созданием у другого человека иллюзорной реальности, которая удобна для тебя, и столкновением с собственными неприятными переживаниями. Коль уж ваш любимый человек выбирает первое, то это повод задуматься о том, что чужие эмоциональные потребности и состояния не особенно для него важны. И дальше уж ваш выбор – сможете вы жить с таким или нет.

Мне позвонила твоя жена

Первое время я искренне думала, что и мне, и нам удастся избежать влияния наличия семьи на развивающиеся отношения. Почему‑то мне казалось, что все сейчас быстро и безболезненно решится. Мол, люди мы взрослые, ну, прошла у человек любовь, бывает, он же никого не бросает без средств к существованию, не отказывается от детей, просто разрывает романтические отношения, которых, по его уверению, уже почти не осталось. Скажу больше, изначально я испытывала к твоей жене уважение, не позволяла себе затрагивать ее персону и даже упоминать о ее существовании. Раз когда‑то ты выбрал эту женщину, прожил с ней солидное количество лет, значит, любил ее. Я даже фантазировала, что, когда страсти после развода улягутся, все придут в себя, мы сможем дружить, вместе собираться на каких‑то праздниках, и вы останетесь близкими друг другу людьми.

Мой классный жизненный план разрушился промозглым декабрьским днем, когда, взяв трубку на звонок с незнакомого номера, я услышала: «Здравствуйте, я жена Андрея. Что у вас с моим мужем?»

Честно говоря, подобного поворота я не ожидала. Во‑первых, потому что всегда была далека от попыток разбираться с кем‑то, кроме непосредственного виновника торжества, и ни разу в жизни не сталкивалась с дележкой мужика. Во‑вторых, мне казалось, что у такого прекрасного тебя и жена должна быть просто оазисом мудрости и интеллигентности. В‑третьих, к тому моменту ты уже все сообщил ей, большую часть времени проводил у меня, и, собственно, какие тут могут быть вопросы. Оказалось, что они есть, и много.

Я растерялась и просто слушала. Из трубки лилась информация о том, какой ты ужасный, нерешительный, плывущий по течению человек, рядом с которым просто невозможно находиться. Периодически повествование прерывалось вопросами о том, что между нами происходит, ведь ей ты говоришь, что вся инициатива – моя. При этом Наташа давила на то, что читала всю нашу переписку. Этот факт ввел меня в еще больший ступор, ибо если уже ты все видела, то что именно непонятно? Все мы знаем, как выглядит обмен сообщениями между двумя очень влюбленными людьми. Поняв, что я не готова поддерживать обмен любезностями и обсуждение твоей персоны, не собираюсь давать какую‑либо недостающую информацию, моя визави перешла к рассказу о детях, которые останутся без отца, и оценке моих моральных качеств. Я со своим вялым бормотанием о том, что ни в коем случае не собираюсь препятствовать общению с ребятами и предложениями все же обсудить все вопросы с пока еще законным супругом, явно проигрывала ей в напоре и агрессии. Сообщив мне напоследок, что обратно после всего произошедшего она ЕГО не примет, Наталья бросила трубку, а я уселась рыдать.

Было мерзко. Вот прямо противно и тошнотворно. Так случается, когда вспоминаешь какой‑то не очень приятный момент из прошлого, и хочется свернуться в калачик, закрыться от него, до того неудобно, неловко. У меня было ощущение, что в моей красивой, тонкой, светлой любви потоптались грязными сапогами, облили все вонючей жидкостью и разбили битой, оставив после себя страшный бардак, к которому и подойти‑то страшно. Понимание того, что кто‑то читал мои слова, обращенные к тебе, видел очень личные, интимные вещи, прикасался к нашим планам, мечтам, признаниям, было мучительным и отвратительным. В мгновение ока из будущего друга семьи Наташа превратилась в «эту женщину» и злейшего врага. Образ хорошей жены прекрасного мужа разрушился, и я даже несколько злорадно подумала: «Ну, вот, понятно, почему тебе изменяют, раз ты такая глупая и базарная тетка». Меня возмущало, как, ну как так можно, зачем, для чего? Ведь если ты видишь, что твой, пусть даже любимый, человек душой и сердцем уже в другом месте, что он не хочет тебя и вашей общей жизни, к чему все эти унизительные разборки, уговоры оставить его тебе. Неужели она правда читает через строчку и не видит, что он пишет мне? Почему совсем не обращает внимания на то, что он уже сказал ей о грядущем разводе? Как в здравом уме можно считать, что если я сейчас куда‑то пропаду, то все их проблемы решатся, и настанет семейная идиллия? Все это так глупо, так странно, так унизительно. Казалось бы, дурость совершила не я, а стыдно почему‑то мне.