Хранитель неторопливо шёл по коридору, пребывая в своих размышлениях. Он собирался на светское собрание, которое посещал довольно часто.

Посещение общества первое время для Штефана считалось таким же обязательным делом, как посещение библиотеки. Старый библиотекарь обычно был с ним, помогал, обучал и радовался успехам. Юный Хранитель оттачивал свою речь, учился вести диспуты на заданные темы, постигал тонкости Протокола. Но это было очень давно. Сейчас же Штефан посещал светские собрания скорей по собственному желанию, чем из необходимости. Чаепитие давало ему не только общение, оно позволяло ощутить себя значимым, тем, к чьему мнению прислушиваются. Кроме того, он надеялся тем или иным способом получить заветную подсказку, потому что предметом беседы могла стать абсолютно любая информация, доступная Лабиринту, а такой информации хватило бы не на одну человеческую жизнь.

Иногда Хранитель думал: кем являются его странные собеседники? Были ли они выходцами из других миров, порождениями его подсознания, или подсознания людей, оказывающихся в Лабиринте в качестве жертв – Штефан не знал. Знал он только то, что эти существа были допущены к нему Лабиринтом, чтобы тренировать острый ум и воображение Хранителя, а значит, Штефан мог позволить себе не относиться к ним всерьез.

Собрания проводились в небольшой комнате с камином. В полутёмном помещении находились широкие, уютные кожаные кресла, поставленные кругом, а в центре стоял маленький резной кофейный столик. Горели свечи, потрескивали дрова в камине. На белоснежной овечьей шкуре, поджав ноги, сидела светловолосая девушка, любовным взглядом смотревшая на высокого господина в чёрной военной форме, вольготно расположившегося в одном из кресел. Её звали Джулия, и она беззаветно была влюблена в Военного. Молодой человек, казалось, не замечал откровенных взглядов, и старался выглядеть строгим и отстранённым. Он рассказывал о чём-то, периодически взмахивая рукой. В соседних креслах сидели две довольно колоритные дамы неопределённого возраста. Это были сёстры Генриетта и Мадлена фон Гремм – две богатые старые девы, баронессы, мечтавшие заполучить Штефана для реализации своих весьма извращённых фантазий. Их фигуры давно потеряли форму и обросли совершенно неаппетитными складками. Но это не мешало милым сестрицам одеваться так, что трудно было сказать, одеты они в данную минуту, или раздеты.

Между ними спало какое-то существо, напоминающее варана.

По другую сторону в креслах расположились Крысиный Король в длинном сером сюртуке, цилиндре и высоких сапогах со стальными набойками, Шахматная королевская чета и древний Старик-библиотекарь с блестевшей лысиной и неопрятными седыми бакенбардами на морщинистых щеках.

– Господин Брайтер! Мы уже хотели огорчиться, что вы сегодня не удостоите нас своим присутствием, – с улыбкой произнесла Шахматная Королева. – Располагайтесь, вот господин Фоербреннер уже начал рассказывать нам одну очень занимательную историю про то, как он один спас Старое Королевство от всадников Апокалипсиса!

Шахматная Королева, иронично прищурившись, повернулась к молодому человеку в чёрном кителе неведомой армии. Обычный тупоголовый военный, да к тому же, – с огромной дырой в голове, через которую можно было разглядывать картины и гравюры на противоположной стене. Половину его лица скрывала чёрная маска, наподобие хирургической, а на глазах – также чёрные круглые очки в стальной оправе с небольшими шипами по бокам. У этих очков не было привычных дужек, вместо них был кожаный ремешок, охватывающий голову Военного. Этот молодой человек не отличался находчивостью и отвагой, однако мечтал совершить однажды самый героический поступок в истории. Хотя, пока этого не произошло, это ничуть не мешало ему самому «творить» историю под себя, причисляя своему имени победы в самых жестоких и масштабных сражениях, о чем «свидетельствовали» бумажные медали на его груди. Ему отчего-то казалось, что никто не может усомниться в подлинности его наград. Собственно, молодой человек очень гордился этим сомнительным доказательством своей доблести.

Штефан снял цилиндр и устроился в одном из кресел.

– Вы как раз вовремя, господин Брайтер! Сейчас подадут чай, – дребезжащим голосом произнёс Старик, до того дремавший в соседнем кресле. – Да-да! Сейчас самое время.

Он дрожащей рукой осторожно вытащил из кармана жилетки часы на цепочке. Золотой корпус красиво отражал пламя свечей. На крышке была выполнена изумительно красивая гравировка в виде крошечной фигурки на фоне моря и заходящего солнца. Однако же прелесть и особенность часов заключалась не в корпусе, а в том, что находилось под ним. Большой круглый циферблат с вписанным в него квадратом из паутинно-тонких золотых нитей, который, в свою очередь, делился на сотни крошечных секторов, похожих на чешуйки на крыльях бабочки. Почти незаметная искорка – душа странных часов – медленно перебиралась с внешних границ квадрата к его центру по только одной ей известной траектории. В центре циферблата удивительно изящные, резные золотые цифры складывались в число 13 427. Последняя цифра счетчика медленно, почти неощутимо, двигалась. Часы вели отсчет, смысл которого не был известен никому, кроме Старика, да, пожалуй, самого Лабиринта, и ни тот, ни другой не горели желанием делиться своими мыслями с кем-нибудь из посторонних.

– Самое время, – повторил Старик и вновь погрузился в дрему.

Подали чай.

– Фи! Это что? Муха?! – скривилась одна из сестёр.

– В хороших домах принято подавать чай без мух, – наставительно произнесла Генриетта, обмахиваясь веером. – Могли бы уже выучить этикет! Сколько можно?!

– Если не возражаете, я бы продолжил свою историю, – Военный попытался вернуть себе внимание гостей. Чёртов Брайтер опять ему помешал.