Аутист сжал кисточку в пухлом кулаке и опустил глаза. Штефан мгновенно считал его волнение и страх.

О, да… ты пропал, Поросёнок! Твою глупую голову уже проверяли на проводимость электричества?

Паскаль вздрогнул и поднял на Штефана испуганный взгляд: «Н-нет».

Голос Штефана понизился до шёпота, словно он собирался открыть Аутисту какую-то тайну.

Когда они придут за тобой, постарайся не намочить штаны, приятель.

Паскаль побледнел и вжался в пластиковый стул, бестолково мотая головой из стороны в сторону.

А знаешь, в чём самая страшная беда для тебя, мой друг? Твой сосед… да поверни же голову, тупица… вот этот парень… он следит за тобой! Он расскажет им всё! Всё! Сегодня…

«Нет!»

Да!

«Нет-нет-нет-не-е-ет!»

Тихий, как шелест листьев, голос в голове Штефана оборвался.

Ты должен убить его, Новенький! Либо он, либо ты! Ты ведь не хочешь узнать, как кусается электричество, как дымится твой мозг, как ломаются позвонки от конвульсий?

Аутист медленно поднялся на ноги. Кисти и краски попадали на пол.

«Пожалуйста, перестань!»

Терапевт подошла к пациенту, застывшему с раскрытым в беззвучном крике ртом, и ласково коснулась его плеча:

– Паскаль? Что-то случилось? Ты не хочешь рисовать?

Аутист отстранился и глухо завыл, раскачиваясь из стороны в сторону.

- Не-е-ет! Не хочу!

– Паскаль! Ты слышишь меня? Всё хорошо! Успокойся. – голос терапевта был мягким, но настойчивым.

Посмотри! Это кровь у твоих ног! Ты же не хочешь отдать им и свою кровь? Новенький?

Штефан заставил его взглянуть на растекающееся у ножки стула пятно красной краски.

Пациенты, почувствовав сгустившееся в воздухе напряжение и неясное волнение, повскакивали со своих мест и присоединились к завываниям Аутиста. Терапевт кидалась то к одному, то к другому пациенту, не понимая причину столь странного поведения подопечных. На помощь ей подоспели санитары.

Чего ты ждешь? Они сейчас придут за тобой!

Аутист зажмурился и, подталкиваемый инстинктом самосохранения, бросился на спину санитара, вцепившись бедолаге в горло. Паника среди пациентов продолжала нарастать, а Штефан, округлив от восторга и удивления глаза, наблюдал за тем, как разворачиваются события. Словно по цепной реакции пациенты стали толкать и пихать друг друга, пытаясь выбраться из комнаты. Санитарам едва удавалось сдерживать их.

Погляди, что ты тут устроил! Я же говорил, что мы повеселимся!

Паскаль продолжал висеть на санитаре мёртвым грузом. Паника и ужас завладели его телом и сознанием. Даже при всём желании он не смог бы сейчас разжать свои сведённые судорогой пальцы, намертво вцепившиеся в шею противника. В руке одного из санитаров мелькнула чёрная дубинка с голубой электрической дугой на конце. Мгновение – и тело Аутиста ослабло.

– Что здесь происходит? – на пороге комнаты стояла доктор Леманн.

Пациенты, уловив властный, грозный тон, чуть притихли. Некоторых особо буйных пришлось успокоить при помощи шокера, другие затихали сами, наблюдая за расправой.

Доктор Леманн медленно обходила подопечных, рассматривая их лица, измазанные слезами и кровью из разбитых носов и губ.

– Кто-нибудь может внятно объяснить мне, что же здесь произошло? – доктор Леманн обернулась и строго смерила санитаров взглядом, но те лишь виновато потупились, признавая, что не обеспечили должного порядка.

Паскаль уже немного пришёл в себя и теперь сидел на полу, обхватив колени руками, и нервно раскачивался, бездумно уставившись в одну точку.

– Эфа… эфа… – медленно, но настойчиво бубнил Аутист.

Доктор Леманн подошла к нему и опустилась на корточки, пытаясь заглянуть пациенту в лицо.

– Этот набросился на меня! Он опасен, доктор! – воскликнул, пострадавший от выходки подопечного, санитар.

– Что? – доктор в сомнении покачала головой, затем снова повернулась к несчастному Аутисту: – Паскаль?

– Эфа! Эфа… – продолжал повторять, как заклинание, пациент. Тут он поднял голову и посмотрел в сторону Штефана. Взгляд его чуть прояснился. – Эфа…

Доктор Леманн проследила направление взгляда и увидела вытянувшееся в изумлении лицо Штефана Брайтера. Она всё поняла.

– Штефан? – спросила она Аутиста, кивнув в сторону Брайтера.

– Э-фа-н… – согласно протянул Паскаль и на мгновение перестал дрожать и раскачиваться.

Доктор, холодно улыбнувшись, выпрямилась и приблизилась к Штефану, который уже справился с удивлением и старался выглядеть равнодушным и независимым. Однако Леманн провести было не так-то просто. Она видела, как непроизвольно напряглись плечи нарушителя спокойствия.

– Ты? Я так и знала, что без тебя не обошлось!

– Но постойте, – к ним подошла терапевт. – Я была рядом с пациентами и с уверенностью могу сказать, что Штефан тут ни при чём! Он вёл себя хорошо. Был совершенно спокоен.

– Единственный, кто был спокоен. Вы не находите это странным? – с нажимом спросила доктор Леманн. Ее глаза подозрительно сузились.

– Но ведь он и раньше был не особенно эмоционален. Пожалуйста, доктор Леманн, мы не можем обвинить его в том, что случилось, основываясь только на этом…

– Не был эмоционален, говорите? А как насчёт того, что он однажды убил человека? Прямо здесь, в этой клинике! За мгновение до этого он также был абсолютно спокоен. К тому же, Паскаль дал явно понять, кто зачинщик беспорядка. – тоном, не терпящим возражений, пресекла дальнейшее развитие дискуссии заведующая отделением.

Штефан с деланным безразличием прислушивался к разговору, пытаясь понять, чем его шалость может для него обернуться. Нет, никакого раскаяния он не испытывал, но и вновь оказаться в карцере желанием не горел.

– Простите, доктор, но я видела, как всё произошло.

– В любом случае, я изучила личное дело Паскаля и его характеристику из прежнего места – он всегда отличался примерным поведением, чего я не могу сказать о Брайтере. Поймите, тут ничего личного, я просто хочу, чтобы наказание понёс ответственный за этот инцидент. Это будет справедливо, не находите?