Семья Хьютонов: в поисках хорошей формы

Надин и Джерри Хьютон примерно около сорока лет. Надин выглядит напряженной и скованной, все время смотрит исподлобья. Джерри тоже чувствует себя неудобно, он отсаживается подальше от жены и сына Реджи. Реджи – долговязый четырнадцатилетний подросток. Он принес с собой новый футбольный мяч, который то и дело подкидывает и ловит. Реджи ерзает на стуле и поглядывает в окно с отсутствующим видом.

На предыдущей сессии семья Хьютонов представила следующие проблемы, которые привели их в кабинет терапевта: ревность Джерри к Надин из-за ее чрезмерного внимания к Реджи; равнодушное отношение Надин к мужу и растущая дистанция между супругами; беспокойство Надин и Джерри по поводу трещины в их браке; тревога родителей по поводу сына и особенно его увлечения спортом в ущерб учебе.

Во время беседы с Джерри Надин без всякой видимой причины поворачивается к Реджи. Джерри обвиняет Надин в эгоизме, на это Надин говорит мужу, что он “потерял голову”. Терапевт не столько фокусирует свое внимание на динамике происходящего, сколько собирает сырой материал. Его задача состоит в том, чтобы оказать поддержку и сочувствие всем трем членам семьи.

Терапевт: Просто удивительно, как хорошо вы знаете друг друга – как бы вы это ни называли – “эгоизм” или “потеря головы”. Но я подозреваю, что, когда вы слишком увлекаетесь, то перестаете интересоваться друг другом. Вы просто говорите, что думаете, а свои чувства друг к другу упускаете из виду. Скажи, Реджи, тебе это интересно?

Далее в русле феноменологического выражения “то, что дано” терапевт определяет, каким образом члены семьи утрачивают взаимный интерес, а в результате и эстетические ценности.

Джерри: Но она все время поворачивается к Реджи. Она всегда больше обращается к нему, чем ко мне, – это эгоистично с ее стороны.

Надин: А он всегда теряет голову, его не заботит, что я на самом деле чувствую... Никогда не спросит.

Реджи: Иногда, ребята, мне хочется, чтобы вы избавили меня от этого.

Вы можете заметить, что участники сессии делают попытки преодолеть “застревание”, произнося вслух то, что чувствуют. “Называя” поведение друг друга, они предполагают, что оно может измениться, что каким-нибудь волшебным образом кто-то перестанет быть “эгоистичным” или сможет “трезво рассуждать”. Тем не менее эта форма поведения слаба, потому что предлагает участникам согласиться с полученными нелестными характеристиками. Такой способ лишь мобилизует сопротивление. У членов семьи возникает желание отвергнуть эти характеристики и не пробуждается интерес к тому, что происходит. Терапевт ищет пути, которые могут ослабить давление и обвинительный тон, и предложить простой способ творческого отношения к терапии.

Терапевт: Складывается впечатление, что на самом деле вам неизвестно, что у каждого на уме. Может быть, вы спросите друг друга о том, почему все пошло вкривь и вкось? Хотите начать, Джерри?

Джерри: Хорошо. О чем ты думаешь, Надин, когда поворачиваешься к Реджи и отворачиваешься от меня?

Надин: Он ерзал на стуле, и я просто нервничала по этому поводу! Я не знаю, нравится ли ему здесь.

Джерри: Правда?

Надин: Да, я думала: “Не знаю, зачем мы притащили Реджи сюда? Если мы с тобой действовали совместно, может быть, и у него не было бы неприятностей в школе...”

Джерри: Прости меня. Может быть, я действительно погорячился, когда назвал тебя эгоистичной...

Реджи: Но я же ничего не делал!

Терапевт: Все в порядке, Реджи. А теперь, Надин, может быть, вы спросите Джерри, о чем он думал, когда вы повернулись к Реджи?

Терапевт ищет хорошую форму, расспрашивая членов семьи, чтобы открыть поле для действия. Собирая сырой материал, он пытается найти равновесие в системе. Обращаясь к Надин, а позже к Джерри, он дает им понять, что любознательность и упорство придают ценность опыту семьи, не давая увязнуть в ярлыках и интерпретациях.

Надин (впервые за все это время выражение ее лица смягчилось): Джерри, что происходило с тобой, когда я повернулась к Реджи? Что ты почувствовал?

Джерри: Я подумал: “Снова она в своем репертуаре: заботится только о нем, а не обо мне – так же, как моя мама”. Отец сидел в своем огромном кресле и читал газету, а она всегда была где-то рядом с Джеком.

Надин: Но со мной все совсем не так. Мне было очень важно прийти сюда. Ведь меня беспокоит именно наш брак. Я люблю тебя, Джерри.

Реджи: Мне так трудно усидеть на месте, потому что полчаса назад я пришел с футбольной тренировки. И вообще, ребята, мне бы хотелось, чтобы вы меня не трогали. (Он на мгновение замолчал и тихо добавил.) Я не хотел тебя раздражать, мама.

Терапевт: Вы проявили интерес друг к другу и узнали что-то новое для себя – ведь вам важно выразить свои чувства. Давайте продолжим.

Надин: Как ты думаешь, Джерри, что если в следующий раз мы не возьмем с собой Реджи?

Джерри: Я думаю, это хорошая идея, по крайней мере, пару сессий мы можем поработать вдвоем. А потом мне все-таки хотелось бы позвать Реджи (поворачивается к Реджи), чтобы поговорить с тобой о наших отношениях и о твоей учебе.

Реджи: Меня это устраивает, папа.

Джерри: Вы согласны, док?

Терапевт: Да, конечно. Вы начинаете мне нравиться. Вы ребята, начинаете проявлять интерес друг к другу. Последний разговор показывает вашу целеустремленность и даже смелость. Вы все стали лучше понимать, зачем пришли сюда.

Надин: Да, наконец мы приняли правильное решение и не отступимся от него!

Джерри: Мы хорошо работаем с вашей помощью.

Терапевт: Мне кажется, у вас могли появиться и новые вопросы друг к другу. Прав ли я?

Реджи (поворачиваясь к Джерри): Надо продолжать выяснять, что происходит? Да?

Джерри: Да, сынок.

В конце сессии формируется ясное представление о том, как семья Хьютонов может перейти от привычного, не удовлетворяющего их поведения к ощущению “хорошей формы” и баланса. Каждый внес свою лепту в общий процесс, никто не стал ни "козлом отпущения", ни героем, ни “идентифицированным пациентом”. Каждый получил, что хотел: хороший контакт и близость, то есть то, к чему обычно и стремимся мы, терапевты.

Заключение

Хорошую форму терапевтических интервенций и семейных взаимоотношений можно было бы представить как “живую скульптуру”, изображающую семейный процесс. В случае с семьей Хьютонов мы видим, как, отвернувшись от сына к мужу, женщине удалось не обидеть сына. Отец смог перейти от довольно грубого контакта с сыном к близости и вниманию. Он сохранил чувства к жене, оставаясь отцом своего сына. И, наконец, мы видим, как снижается общий уровень тревоги во всей семейной системе. Этот маленький эксперимент показал Хьютонам, что они вовсе не так хорошо знали друг друга, как им казалось. Новое взаимодействие помогло им стать ближе друг к другу.

Модель семейных взаимодействий усваивается человеком в раннем детстве и часто отыгрывается бессознательно. И хотя мы фокусируемся на актуальных моделях прерывания контакта, мы не игнорируем и прошлый опыт. Каждый думающий человек хочет понять, как он живет, стремится повернуться к своему прошлому, поговорить с об этом, рассказать историю своей жизни другим и понять, какое положение в семье он занимает. Семья пытается узнать свои корни, своих предков, свою историю.

Опыт переживания прошлого и будущего – признак хорошего психологического здоровья. Прошлое и будущее лучше всего изучать на стадии завершения. Размышляя о том, что было освоено или пережито в настоящем, можно внезапно осознать некоторые “почему”, пришедшие из прошлого. В нас существует множество таких “почему”, а наше поведение определяется таким разнообразием факторов, что поиски причин и следствий продолжают волновать и преследовать всех нас в течение всей жизни. Мы по-прежнему привержены идее линейных причинно-следственных связей, между тем как современный мир сильно изменился с появлением теории относительности и системного подхода к психотерапии. Как же меняется мир и как меняемся мы? Поговорим об этом в следующей главе.