Узнавание моделей поведения в социальном микрокосме
Заметим, что в случае с Леонардо поворотным моментом стала эмоциональная реакция членов группы и ее руководителей. Эти эмоциональные отклики правильны и необходимы: их нельзя упускать, или недооценивать. Когда терапевт или другие члены группы сердиты на пациента или чувствуют, что их используют, высасывают из них соки, или, что они плывут по течению, или испуганы, или скучают, или готовы заплакать, или испытывают какое-либо другое чувство из бесконечного списка того, что один человек может чувствовать по отношению к другому, это —. факты, это — частички правды о других личностях, и относиться к этому надо самым серьезным образом. Если чувства, вызванные в других, являются сильно несоответствующими тем, которые пациент хотел бы вызвать в окружающих, или если чувства, даже желаемые, как в случае с Леонардо, все больше подавляются, значит, в этой области лежит важная часть проблем пациента и именно на этот феномен терапевт должен обратить свое внимание.
В этом тезисе много внутренних противоречий. Наиболее очевидной является то, что сильный эмоциональный ответ часто связан не с патологией субъекта, но с патологией респондента. Если, например, Джон, самоуверенный, настойчивый мужчина, пробуждает сильные чувства зависти, или горького негодования, или какие-то иные ощущения в Эдварде, едва ли можно сделать заключение, что такой ответ является отражением патологии Джона. Таким образом терапевт ищет подтверждающие свидетельства, смотрит на реакцию других членов группы, отмечает повторяющиеся в течение определенного периода времени модели, и, что существенно, терапевт проверяет свои собственные эмоциональные реакции.
Нельзя не учитывать реакции даже очень больных пациентов. Во-первых, их реакции по-прежнему содержат важную информацию о субъекте: даже в выраженном иррациональном ответе содержится реальное зерно. Далее, больной пациент может быть ценным, точным источником ответных реакций в любое время (ни один индивид не может быть сверхконфликтным во всех сферах). И последнее, идиосинкратическая реакция содержит много информации о респонденте. Этот последний пункт очень важен, поскольку приводит к основному постулату в работе — аксиоме — группового терапевта: в широком смысле каждый в группе поставлен в условия одних и тех же раздражителей, поэтому различие реакций среди членов группы должно объясняться разным значением этих раздражителей для каждой личности. Например, каждый в группе может предстать перед одной и той же личностью, склонной к единоличному нераздельному господству. Члены группы, сообразно своему характеру, будут очень по-разному реагировать на эту личность в диапазоне от раболепной покорности до бессильной ярости и далее — до эффективного сопротивления. Итак, относительно определенных структурных аспектов групповых занятий можно сказать члены группы совершенно по-разному реагируют на разделение группы, на внимание терапевта, на самораскрытие или на помощь остальным. Не правда ли, здесь это более очевидно, чем в явлении переноса, в реакциях на терапевта; один и тот же терапевт будет восприниматься разными членами группы как теплый, холодный, отвергающий или принимающий. Понимание того, на чем основываются эти разнообразные реакции, всегда дает богатый материал для терапевтического процесса.
Нередко концепция социального микрокосма вызывает у пациентов протест. Они могут утверждать, что, хотя они и ведут себя в группе в определенной манере, такое поведение нетипично для них и даже в малой степени не отражает их обычного поведения. Или что данная группа необычайно настойчиво пытается представить его странным субъектом. Или даже, что групповая терапия нереальна, что это искусственный, выдуманный опыт, больше искажающий, чем отражающий их реальное поведение. Для вновь испеченных терапевтов эти аргументы могут показаться неопровержимыми и даже убедительными, но на самом деле они неверны. Только в одном смысле группа является «искусственной»: участники не ищут здесь себе друзей, ни один из них не является более значимым, чем другие; они не живут, не работают, не едят вместе; они встречаются в специализированном служебном помещении на девяносто минут раз или два раза в неделю; конец их взаимоотношений заложен в социальным соглашении, заключаемом в самом начале.
Говоря об этом, я часто вспоминаю Ерла и Маргариту, двух пациентов, когда-то занимавшихся у меня в группе. Ерл уже четыре месяца был членом группы, когда в группе появилась Маргарита. Им было стыдно смотреть друг на друга с тех пор, как они, месяц назад, случайно встретившись в поездке, организованной Клубом Сиерры, вступили в «близкие» отношения друг с другом. Теперь они не хотели быть в одной группе. Для Ерла Маргарита была глупой пустой девчонкой, «бестолковой задницей», как он позднее сказал об этом в группе. Для Маргариты Ерл был тупым ничтожеством, тем, чей пенис она использовала, чтобы досадить своему мужу. Они проработали вместе в группе около года, встречаясь на занятиях раз в неделю. В течение этого времени они узнали друг друга действительно близко, в полном смысле этого слова; они делились своими самыми глубокими чувствами, они выдержали несколько свирепых, ожесточенных сражений, они помогли друг другу избавиться от суицидной депрессии, не раз плакались друг другу. И какой мир был «реальным», а какой искусственным?
Парадоксально, но группа может быть гораздо более «реальной», чем внешний мир. В группе нет социальных, престижных или сексуальных игр; участники вместе проходят через жизненно важный опыт; искажающие реальность маски снимаются, как только члены группы становятся честны друг с другом. Много раз я слышал, как члены группы говорили: «Я никогда никому раньше не рассказывал об этом». Они не остаются чужими друг другу, совсем наоборот, — эти люди, проработав в группе, глубоко и полно понимают друг друга. Психологическая реальность это не то же самое, что физическая реальность. Психологически они провели друг с другом бесконечно больше времени, чем одна-две встречи в неделю, когда их физические тела находились в одной и той же комнате для занятий.
Обзор
Давайте теперь вернемся к первоначальной задаче этой главы: определению и описанию лечебного фактора «интерперсональное влияние». Все необходимые предпосылки были сформулированы и описаны нами в подразделах:
1. Значимость межличностных отношений.
2. Коррективный эмоциональный опыт.
3. Группа как социальный микрокосм.
Если эти принципы организовать в логическую последовательность, механизм интерперсонального влияния, как лечебный фактор, станет более очевиден.
1. Учение о человеческом поведении есть учение о межличностных отношениях. Психиатрическая симптоматика имеет свое происхождение и свое современное выражение в нарушениях межличностных отношений.
2. Психотерапевтическая группа, защищенная строгими структурными ограничениями, эволюционирует в социальный микрокосм, уменьшенную модель социальной вселенной каждого пациента, и обеспечивает его развитие.
3. Члены группы через совместную проверку и самонаблюдение познают важные аспекты своего социального поведения: свои силы, свои пределы, свои паратаксические искажения и свое дезадаптивное поведение, вызывающее отрицательную реакцию окружающих. В прошлом пациент участвовал в сериях ужасных групповых опытов, в которых он подвергался отторжению и, вследствие этого, постепенно формировал в себе заниженную самооценку. Он не мог извлечь урока из этих опытов, потому что другие члены группы, чувствуя его общую незащищенность и действуя в соответствии с правилами этикета, управляющими социальными взаимодействиями, не могли с ним общаться по причине его отторжения. Он не мог научиться находить различие между объективизированными аспектами своего поведения и образом себя самого в объективной целостности. Группа терапии, поддерживая постоянную обратную связь с пациентом, делает такое различение возможным.
4. Имеет место следующая последовательность развития межличностных отношений:
А. Член группы актуализирует свои поведенческие паттерны.
Б. Через взаимодействие и самонаблюдение он:
1) оценивает природу своего поведения;
2) оценивает воздействие своего поведения на:
(а) чувства окружающих;
(б) мнение других о нем;
(в) свое мнение о себе.
5. Полностью осознав эти следствия, он начинает понимать, что он ответственен за это, что он — автор своего социального мира.
6. Когда он полностью и глубоко осознает свою ответственность за свой мир взаимоотношений, он может приступать к достижению того, что венчает это открытие: с тех пор как он создал свой мир, только он один может и должен изменить его.
7. Глубина и значимость такого осознания прямо пропорциональна совокупности аффектов, ассоциирующихся с этой последовательностью. Чем более реален и эмоционально насыщен опыт, тем более сильным является воздействие; чем более объективизирован и интеллектуализирован опыт, тем менее эффективно его изучение.
8. В результате этого осознания пациент может постепенно менять или резко принять новые формы поведения и самовыражения. Вероятность, что перемены наступят, зависит от:
(а) мотивации пациента к переменам, величины дискомфорта и неудовлетворенности, связанные с имеющими у него место моделями поведения;
(б) степени вовлеченности пациента в группу, его потребности в одобрении со стороны группы, его уважения к другим членам группы, их приятия;
(в) ригидности структуры характера пациента и его социального стиля.
9. Изменение поведения может породить новый цикл интерперсонального познания через самонаблюдение и ответную реакцию других членов группы. Кроме этого, пациент начинает осознавать, что страх несчастий, который до сих пор не давал ему вести себя по-новому, был иррационален; его новое поведение не влечет за собой таких несчастий, как смерть, разрушение, потери, высмеивание или подавление.
10. Концепция социального микрокосма является двунаправленной: поведение пациента вне группы постепенно начинает проявляться в группе, а поведение, к которому он в конце концов приходит в группе, начинает выноситься им в социальное окружение, и изменения начинают проявляться в его межличностном поведении вне группы.
11. Постепенно в изменениях начинает проявляться адаптивная спираль, сперва внутри группы, а затем и вне нее. По мере того как межличностные нарушения у пациента уменьшаются, его возможности формировать нормальные взаимоотношения растут. Социальная тревожность становится меньше, самооценка поднимается, у пациента более нет нужды заниматься самоугнетением; окружающие отвечают позитивно на такое поведение и все больше показывают пациенту свое одобрение и приятие, которые в свою очередь увеличивают самооценку и стимулируют дальнейшие изменения. В конце концов, адаптивная спираль становится настолько автономной и эффективной, что профессиональная терапия оказывается больше не нужна.
Каждый из этих шагов требует конкретного участия терапевта. От терапевта здесь требуются различные поведенческие установки: предложение специфического общения, поощрение самонаблюдения, прояснение понятия ответственности, поощрение предприимчивости, избавление от фантазий на тему несчастных последствий, подкрепление переноса учебы в социальное окружение вне группы и т. д. Каждая из этих задач и техник будет полностью рассмотрена в пятой главе.
Перед тем как завершить исследование интерперсонального влияния в качестве лечебного фактора, я хочу обратить внимание на два понятия, которые достойны следующего обсуждения. «Перенос» и «инсайт» играют слишком важную роль в большинстве формулировок терапевтического процесса, чтобы не прояснить их специально. Я очень доверяю этим понятиям в моей терапевтической работе и не собираюсь их игнорировать. Все, что я сделал в этой главе, так это ввел их в механизм интерперсонального влияния.
Перенос — это специфическая форма искажения межличностного восприятия. В индивидуальной психотерапии выявление этого искажения и работа над ним имеет сверхважное значение. В групповой терапии работа над межличностными искажениями имеет, как мы видели, не меньшее значение; уровень искажений здесь существенно выше, их разнообразие — больше. Работа над искажениями в восприятии пациента личности терапевта становится всего лишь одной из целой серии искажений, которые должны быть проработаны пациентом.
Для многих пациентов, возможно для большинства, то отношение — самое главное для проработки с той поры, как терапевт становится живой персонификацией всех родительских образов, учителей, властей и установленных традиций. Но для большинства пациентов этим дело не ограничивается. Пациенты могут исследовать свои соревновательные усилия в направлении равных себе, их конфликтов в сферах утверждения, интимности, сексуальности, щедрости, алчности, зависти. В скудных исследованиях по данной теме отмечается, что многие члены группы ставят проработку своих отношений с другими участниками выше, чем проработку отношений с лидерами. Мы опишем это более подробно в шестой главе.
Инсайт отрицает точное описание, это не целостное понятие. Я предпочитаю использовать его в наиболее общем смысле, включающем в себя прояснение, объяснение и освобождение. Инсайт происходит, когда индивид открывает что-то важное о самом себе — о своем поведении, системе мотивации, мире фантазий или о своем бессознательном.
В процессе групповой терапии, у пациентов может произойти инсайт, по крайней мере, на четырех разных уровнях:
1. Пациенты могут получить более объективную картину своего социального поведения. Они могут для первого раза узнать — как они выглядят в глазах других людей, как проявляют себя в межличностных отношениях. Выглядят ли они напряженными, теплыми, отчужденными, обольстительными, резкими и т. д.?
2. Перед пациентами может открыться некое понимание того, что они делают с другими людьми. Если на первом уровне они узнают как окружающие видят отдельные моменты их отчаянного поведения, то на втором уровне инсайта они изучают свое воздействие на окружающих в течение длительного периода времени. Может быть, они эксплуатируют других, отвергают других, требуют постоянного восхищения от окружающих, соблазняют, а затем избегают других, всегда соревнуются с окружающими? Так ли им нужно одобрение и любовь, если их отстраненное поведение вызывает противоположную реакцию у окружающих? Что они хотят от терапевта? От других мужчин и женщин в группе?
3. Третий уровень инсайта может быть назван мотивационным инсайтом. Пациенты могут узнать, почему они делают то, что они делают с другими людьми. Отчужденные, одинокие пациенты могут начать узнавать, чего они так сильно боятся в интимных отношениях. Склонные к соревновательности, мстительные, контролирующие пациенты могут узнать о своей потребности в том, чтобы о них заботились, воспитывали их. Соблазняюще - отвергающие индивиды могут узнать больше о своей враждебности и своих подсознательных страхах. Обычной формой инсайта является открытие: некто ведет себя определенным образом из-за убеждения в том, что если бы он вел себя иначе, то случилась бы какая - нибудь катастрофа: он был бы унижен, осмеян, уничтожен, покинут, подавлен, отвергнут или, возможно, сам бы стал убийцей или сумасшедшим.
4. Четвертый уровень инсайта, генетический инсайт. Через исследование истории своего развития, пациент понимает генезис своих паттернов поведения в настоящем. Теоретическая формулировка и язык, на котором сделано генетическое объяснение, во многом зависят от школы, к которой относится терапевт.
Эти четыре уровня были перечислены в порядке их появления. К несчастью, долго существовавшая концептуальная ошибка явилась результатом тенденции уравнять последовательность «поверхностный - глубокий» с последовательностью «ступеней вывода». Более того, понятие «глубокий» отождествлялось с понятием «полный» или «хороший», а понятие «поверхностный» — с понятиями «плохой», «очевидный» и «не последовательный». Многие поверили в то, что наиболее мудрый терапевт — тот, кто глубже интерпретирует (с точки зрения генетической перспективы) и у кого более совершенное лечение; как бы то ни было, это не свидетельство в пользу данного спора. На самом деле существует серьезный вопрос обоснованности еще более распространенных допущений о том, как детский опыт соотносится со взрослым поведением и структурой характера.
Более полное обсуждение причинности уведет нас слишком далеко от «интерперсонального влияния», но мы вернемся к более глубокому анализу этого предмета в пятой главе. Сейчас достаточно подчеркнуть, что в том, как происходит инсайт, наиболее важным является инсайт в его общем, а не генетическом смысле. На мой взгляд, интеллектуальное понимание — это один из тех смазочных материалов, который облегчает движение машины изменений. В групповой терапии «поверхностный - глубокий» (поведенческий - генетический; низкая ступень вывода — высокая ступень вывода) континуум, вне всякого сомнения, совместим с «менее лечебным — более лечебным» континуумом. В терминах степени значимости и полезности для пациента существует резкий спад между интерпретациями третьего уровня («мотивационными») и интерпретациями четвертого уровня («генетическими»). Более того, все терапевты сталкивались с пациентом, который овладел высокой степенью генетического инсайта, основанного на некоторых теориях детского развития, — фрейдовской, кляйнианской, салливановской и т. д. — и при этом не прогрессировал в терапии.
С другой стороны, очень часто клинические изменения происходят в отсутствии генетического инсайта; нет также проявленной зависимости между владением генетическим инсайтом и устойчивостью изменений. В групповой терапии мы не должны употреблять термин «глубокий» или «полный» во временном контексте: что-то, что глубоко прочувствовано или имеет большое значение или важность для пациента, может не относиться к пониманию генезиса раннего поведения.
