Что в терапии является терапевтическим?

Воспоминания..?

Возможно, наилучший способ понять вклад Гилла в разработку нашей темы — это поразмышлять о том, что в терапии является терапевтическим. Согласно Фрейду, терапия проистекает из воспоминания

_________________________________________

* Ре-переживапие — повторное переживание

—52—

долго вытесняемых мыслей и чувств пациента. Для того чтобы понять это, полезно пересмотреть некоторые основные элементы теории психопатологии Фрейда.

По Фрейду, человек принадлежит к биологическому виду, который подавляет сам себя. Судьба человеческих особей — быть постоянно улавливаемыми в сети глубокого конфликта. Независимо от того, что происходит в обществе, конфликты исходят из самой человеческой природы. Психическая жизнь направляется мощными инстинктами, эти инстинкты сталкиваются друг с другом и с принуждениями реальности внешнего мира.

Прежде чем ребенок повзрослеет, он приобретет внушительного размера коллекцию страхов и чего-нибудь еще, с чем сталкиваются инстинкты. Таким образом, конфликт проявляется во всем. Когда один из таких конфликтов становится достаточно интенсивным, он причиняет слишком много боли, чтобы оставаться в сознании, и поэтому подавляется; это значит, что конфликт переводится в область бессознательного. Таким способом достигается успешное краткосрочное решение проблемы болезненного осознания, равно как и долгосрочная адаптация в малых дозах. Наша психическая жизнь была бы неприемлемо хаотичной без подавления в известной степени. Чрезмерное подавление, с другой стороны, также приводит к серьезным длительным последствиям:

1. Чтобы удерживать подавленный импульс, тратится значительное количество психической энергии. И предназначенная для собственной созидательной жизни, эта энергия уходит впустую.

2. Подавленный материал, по определению, бессознателен и поэтому находится вне сознательного контроля, за пределами рациональной области, то есть выходит за рамки контроля той части сознания, которую Фрейд назвал эго. В результате, это может стать причиной разного рода проблем. Мы рассматривали некоторые примеры подобного рода затруднений во 2-й главе, в исследовании вынужденного повторения.

3. Подавленный материал действует как магнит, притягивая и другие импульсы в бессознательное. Если я испытываю страстное влечение к своей матери, то нормальной адаптивной реакцией для меня будет — подавить это влечение. Но когда сфера подавления

—53—

распространяется и на страстное влечение ко всем женщинам, моя жизнь определенно становится мучительно трудной.

Фрейд считал, что из-за чрезмерного подавления у его пациентов возникали проблемы. Их жизнь подталкивалась бессознательными внутренними импульсами, которые действовали бесконтрольно. Как мы уже видели во второй главе, Фрейд уповал на возможность осознания вытесненного материала, ибо в этом случае новое осознание смогло бы эмоционально утилизироваться, то есть составить действенную часть сознания пациента и улучшить сложные ситуации. Другими словами, Фрейд хотел, чтобы его пациенты вспоминали и вспоминали с уверенностью в.

Представьте мужчину, страдающего от невозможности испытывать одновременно и страстные, и нежные чувства по отношению к одной и той же женщине. Он способен чувствовать страсть к одним женщинам, а нежность — к другим, но не может испытывать оба чувства сразу по отношению к одной. Фрейд мог бы приписать такую неспособность тому, что этот мужчина подавил в себе ранние импульсы и воспоминания, относящиеся к конфликтующим чувствам желания и страха — желания своей матери и страха наказания за эти желания. Таким образом, женщины, по отношению к которым пациент испытывает нежность, относятся к категории “похожие на мать”. В этом случае, страстные чувства бессознательно рассматриваются как инцестуозные и запрещенные. Фрейд считал, что раз воспоминание этих чувств и ассоциирующихся с ними событий, может быть восстановлено и проработано, проблема должна значительно уменьшиться. Это и есть терапия воспоминанием.

В работе с пациентами Фрейд ставил для себя две цели. Одна из них — облегчить пациенту невротическое страдание. Другая — использовать информацию, собранную в работе с пациентами, чтобы способствовать созданию теории сознательного разума . К концу своей жизни он понял, что обе эти задачи являются не только совместимыми, но одинаковыми по сути. То есть Фрейд считал, что правда может сделать его пациентов свободными. Если он мог извлечь из бессознательного такого пациента скрытые психические содержания и полностью убедить пациента в том, что его тайная история является корнем личных страданий, тогда расширенное осознание пациента могло совершить терапевтическую трансформацию. И Фрейд понял, что по мере узнавания бессознательной истории пациента он одновременно узнает скрытую историю всего человечества. За фасадом человеческого сознания прячется удивительная загадка и пленительное таинство. И скрытая история пациента содержит в себе составляющие ее решения.

С тех пор психоанализ стал притягивать практиков, озадаченных головоломками подобного рода, терапевтов, желавших и желающих достичь дна этого таинства и разделяющих понимание Фрейдом того, что подобное очарование загадками психической жизни отвечает лучшим интересам пациента.

Гилл представляет растущее число современных психоаналитиков, которые, при всем их уважении к заслугам Фрейда и понимании классического характера его работ, не считают больше, что раскрытия бессознательных историй достаточно для освобождения клиента от гнета бессознательного. От поколения к поколению, от клиента к клиенту психоаналитики преуспели в извлечении бессознательных фантазий, дававших начало симптомам, преуспели и в убедительной передаче аналитических данных своим клиентам, но в подавляющем количестве случаев — вещь обескураживающая! — симптомы оставались. Клиент вспоминал старые влечения и прежние страхи. Но воспоминания было недостаточно.

...Или ре-переживание?

Гилл и коллеги, стоявшие на тех же позициях, приняли теорию психопатологии Фрейда, они также убедились, что воспоминания необходимы для совершения значимых перемен в терапии, но нашли это недостаточным. Фактически и сам Фрейд сомневался в достаточности одних воспоминаний. Хотя опубликованная им клиническая работа и показывает его неослабевающее убеждение в необходимости восстанавливать потерянные воспоминания, в ряде других его теоретических работ есть места, где можно отыскать основы для терапии возобновленным или ре-переживанием. Вот только один из многих примеров:

...Все заболевание пациента... сконцентрировано на единственном пункте — на его отношении к доктору... Когда перенос вырастает до такой значимости, работа с воспоминаниями пациента отступает далеко назад. После этого будет правильным сказать, что мы имеем дело уже не с ранним заболеванием пациента, а с воссозданным и трансформированным неврозом, который занял место прежнего

—55—

Если воспоминаний недостаточно, то возникает потребность в повторном переживании. Гилл видел причину в том, что затруднения клиента приобретались опытным путем и значит должны быть трансформированы эмпирически. Их не удалить рациональным путем. Несмотря на то, что клиенту необходимо было окончательно понять корни своих проблем, это понимание не осуществить через объяснение. Оно должно возникнуть из переживания клиентом заново определенных аспектов своего прошлого. А это возобновленное переживание должно происходить в рамках терапевтического взаимоотношения. Гилл пишет:

Перенос является прежде всего результатом усилий пациента осуществить свои желания, а терапевтическая выгода проистекает, главным образом, из переживания заново этих желаний в переносе и из понимания, что они в значительной степени определяются чем-то, существовавшим раньше у пациента, и переживаются как нечто новое в их исследовании вместе с аналитиком — единственным, на кого теперь направлены эти желания .

Таким образом, практикующие ре-переживание терапевты считают, что клиент должен иметь возможность эмоционально пережить влечения, тревоги и конфликты своего прошлого и пережить их при определенных, строго обозначенных условиях. То, как это можно осуществить , является темой этой главы.

Условия для терапевтического ре-переживания

Согласно Гиллу, для того чтобы ре-переживание было терапевтическим, влечения и чувства необходимо испытать при следующих условиях:

1. Они должны быть испытаны в присутствии лица, на которого эти влечения и чувства теперь направлены.

2. Переживаемые заново чувства должны быть выражены тому лицу, на которое они направлены. Клиенту недостаточно только молча испытывать эти чувства.

В этой связи терапевтичной оказывается ситуация, когда прежние чувства переживаются заново в отношении кого-либо в той мере, в какой они выражены этому лицу. Последнее ведет к следующему условию:

3. Новый объект старых чувств — личность, на которую они направлены, должна быть готова, даже настроена обсуждать чувства и влечения клиента с интересом, объективно и без защит. Согласно Гиллу, это абсолютно неотъемлемое условие терапевтического процесса. Учитывая низкую вероятность встречи подобной реакции в нашей обычной повседневной жизни, нетрудно понять, почему Гилл рассматривал возможность терапевтической ситуации как уникальную.

4. Клиенту необходимо помочь обнаружить прошлый глубинный источник переживаемых им заново импульсов. Таким образом, воспоминание и новое переживание становятся органически смешанными.

Уже упоминавшийся пациент Фрейда, который не мог совместить любовь и страсть, рано или поздно обнаруживает, что испытывает к терапевту (независимо от того, женщина это или мужчина) влечения, которые считает запретными. Как мы видели в главе, посвященной Фрейду, этого требует вынужденное повторение.

Если терапевт:

помогает клиенту соприкасаться с этими чувствами, делает безопасным для клиента их выражение,

обсуждает эти чувства с клиентом в неосуждающей, незащищающейся, заинтересованной манере,

и в конечном счете, когда терапия продвинулась достаточно далеко, помогает клиенту обнаружить прошлые корни этих чувств,

тогда выдвинутые Гиллом условия для терапевтического ре-переживания удовлетворяются.

Стоит упомянуть, что не только современные психоаналитики пришли к пониманию недостаточности одного лишь выделения причины симптома. Большинство терапевтических школ в той или иной степени поддерживают это убеждение, равно как и многие психологи, не являющиеся психотерапевтами. Психологи, исследующие законы научения, думают об этом следующим образом: в обучающем эксперименте наилегчайшим способом заставить животное или человека разучить старую реакцию является воссоздание ситуации, в которой эта первоначально заученная реакция была узнана. Фактически заставить кого-то забыть реакцию — очень трудно, если не воссоздать старую

—57—

ситуацию. Пациент Фрейда заучил реакцию сексуального торможения на стимул “похожей на мать” женщины. Научающий психолог мог бы рассматривать такого па циента как нуждающегося в отучении от прежней реакции и научении новой, более соответствующей настоящим жизненным реалиям. Психолог усомнился бы в том, что простого объяснения истории приобретения старой реакции достаточно. Терапевты разных взглядов согласились бы с этим (хотя маловероятно, что большинство из них пришло бы к выводу научающего психолога). Как правило, терапевты считают, что давняя боль или старое влечение должны быть заново пережиты н лучше всего это сделать в процессе терапии; каждая школа при этом имеет свой собственный способ для осуществления подобного ре-переживания. Гилл не является здесь исключением.

Новое значение, выявленное в переносе

Особое внимание к ре-переживанию важно для психоаналитического понимания переноса. Для Фрейда ценность переноса заключается в его способности помочь пациенту вспомнить и вспомнить убедительно. Согласно Гиллу, ценность переноса состоит в том, что он дает клиенту возможность пережить еще раз старые побуждения и импульсы. Реакция изначально выражена именно теми импульсами и побуждениями, вызывающими боль и смущение, которые, в конечном счете, и привели клиента к терапевту. По мере того, как они снова переживаются в переносе, направленные теперь на личность терапевта, эти импульсы и побуждения получают иную реакцию. По Гиллу, это главная терапевтическая возможность, обе-спечивающаяся феноменом переноса.

Такой взгляд на терапию предполагает, что польза для клиентов состоит во все большем сближении терапевта с их переживаниями и

чувства к

мысли о

мнения о

наблюдения о своему (своем) терапевту(е)

вопросы о

желания к

непосредственно самих взаимоотношений. Это сближение включает их и, что важно: чувства, мысли, мнения, наблюдения, вопросы, желания, которые, как считают клиенты, имеет терапевт по отношению к ним.

Неизбежность сопротивления

Понятно, что клиента пугает созерцание переживания, свободного выражения любых — кроме наимягчайших и безопаснейших — чувств к терапевту. Нелегко высказывать кому бы то ни было свои чувства, впечатления или фантазии о нем. И насколько это тяжелее, когда мы рассчитываем получить от этой личности какую-то (порой значительную) помощь. А если мы вспомним, что развивающиеся отношения с терапевтом несут с собой все больше и больше бессознательных напоминаний о наших ранних и наиболее тяжелых временах, то нетрудно понять, как решительно будет сопротивляться клиент всем аспектам переноса — его переживанию, обнаружению, изучению корней.

Наиболее важная и тонкая работа, с которой сталкивается терапевт,— помочь клиенту в преодолении этого сопротивления. Причем так, чтобы осознание клиентом своих мыслей и чувств по отношению к терапевту, какими бы тонкими или замаскированными они ни были, могло постепенно возрастать. Позже мы рассмотрим, как Гилл помогал клиентам узнать, какие из этих чувств и мыслей являются переносом, то есть, какая часть этих реакций определена не только настоящим, но и прошлым клиента. Но на ранних фазах терапии все, что терапевт может и пытается делать,— это помочь клиентам узнать, насколько они захвачены своими отношениями с терапевтом. Далее мы увидим, насколько важен этот шаг для терапевтов, практикующих ре-переживание.

Расшифровка переноса

Чтобы помочь клиентам осознать свои взаимоотношения с терапевтом, терапевт должен, во-первых, быть достаточно восприимчивым к тому, что намеки на терапевтическую ситуацию, вероятно, будут закодированы, часто в форме ссылок на другие обстоятельства. Во-вторых, время от времени он должен чувствовать происходящее в самой терапевтической ситуации, чтобы знать, на какие стимулы реагирует клиент.

—59—

Если клиенту кажется, будто на работе его критикуют, терапевт должен пересмотреть последние события в текущей терапии, дабы убедиться, не могло ли какое-нибудь из них навести клиента на мысль о критике его действий. При обнаружении такой возможности терапевту следует тактично и почтительно — насколько это возможно — взяться за расшифровку изложения клиентом этой ситуации. Гилл обращает особое внимание на такт и уважение, напоминая, что клиенты говорят то, о чем они думают, и то, о чем они говорят, составляет для них большую важность. Гилл полагает, что терапевт не станет говорить: “Вам кажется, что это я критикую вас” или “На самом деле, вы говорите, что это я критикую вас”. Клиент не говорил этого и не имел это в виду. Лучше, если бы сенситивный терапевт мог сказать: “Я понимаю, что ощущение критики на работе очень беспокоит вас. И мне интересно, нет ли в дополнение к тому, что вы сказали, впечатления, что во время нашей последней сессии вы почувствовали критику с моей стороны” .

Для аналитиков, делающих упор на повторном переживании, взаимоотношения являются центральными, они формируют возможности нового переживания. По мере того как терапевт поощряет осознание клиентами опыта отношений, клиенты больше осознают и свои изменяющиеся и развивающиеся отношения к терапевту. Кроме того, и взаимоотношения как таковые приобретают для них все большую важность. Они становятся микрокосмом жизни клиентов — смущением, способами устанавливать связи, желаниями и разочарованиями, надеждами и тревогами. Ведь, по сути, за время терапевтического часа все другие отношения абстрактны и отдаленны. А здесь, в кабинете, существуют только терапевтические отношения, и они, таким образом, доступны для исследования с необычайной глубиной, непосредственностью и силой.

Это означает, что, хотя Гилл и придает значение обсуждению жизни клиента вне терапевтической ситуации, он, в известном смысле, приписывает такому обсуждению меньшую степень эффективности и предпочтительности, нежели обсуждению жизни в терапевтической ситуации. А это поднимает такой вопрос: “Правда ли, что многое из того, о чем говорит клиент, на самом деле относится к терапевту?” Гилл мог бы заменить этот вопрос другим: “Верна или неверна эта правда, полезно ли действовать с этим предположением?” И опыт Гилла ведет его к тому, чтобы ответить “да” на этот вопрос.

Поскольку поощрение осознания отношений является очень важным в системе Гилла, давайте рассмотрим несколько примеров:

1. Часто перенос зашифровывается так, как будто речь идет об отношениях с другой личностью. “Мне кажется, я начал доверять своему любовнику немного больше”. Терапевт подтверждает, что это важная перемена в жизни клиента, и уделяет этой теме столько времени и внимания, сколько считает полезным. Позже, в подходящее время, терапевт найдет удобную возможность добавить: “Мне кажется, у нас была хорошая сессия на прошлой неделе. Интересно, не являлось ли дополнительным значением ваших слов о своем любовнике то, что вы стали больше доверять мне”.

Гилл приводит пример с клиентом, который беспокоился о том, что потерял домработницу. Терапевт наводит клиента на мысль, что он, возможно, волнуется еще о предстоящем перерыве в терапии по причине отпуска терапевта.

Другой из примеров Гилла касается жалоб клиента о жене, предъявляющей к нему неразумные требования. Терапевт вспоминает, что совсем недавно он был втянут в переговоры о времени терапевтических встреч с этим клиентом, а вслух интересуется, не находит ли клиент его слишком требовательным и неразумным ' '.

2. Иногда перенос шифруется, приобретая вид другой ситуации: “Вчера вечером я пошел на вечеринку, там была тяжелая и гнетущая атмосфера”. Терапевт выражает сочувственное понимание того, как это должно быть неприятно, а затем, когда это представляется уместным, говорит: “Ваш рассказ о вчерашней вечеринке поднимает другой вопрос. В последнее время наши встречи проходили с трудом, скажите, вы не находите нынешнюю атмосферу здесь тоже несколько тяжеловатой?”

3. Перенос может быть также зашифрован в форме выражения беспокойства по поводу того, как другая личность относится к клиенту: “Я действительно хочу знать, как мой начальник относится ко мне. Я не могу оставаться в неуверенности”. Терапевт признает, как тяжело и мучительно это должно быть, и после обсуждения начальника может сказать: “Нет ли у вас еще каких-то вопросов о том, какие чувства я испытываю по отношению к вам?”

Обычной последовательностью является первоначальная ссылка на терапевтическую ситуацию, за которой следует описание отношений или обстоятельств вне терапии . Клиент говорит:

—61—

“На прошлой неделе была хорошая сессия. (Пауза.) Мне кажется, теперь я доверяю своему любовнику несколько больше”.

“Я действительно не хотел приходить сегодня. (Пауза.) Прошлым вечером я был на вечеринке, там была тяжелая и напряженная атмосфера”.

“Я размышлял на этой неделе о том, что говорю здесь намного больше, чем вы. (Пауза.) Я действительно хочу знать мнение начальника обо мне, так как трудно оставаться в неопределености”.

В этих случаях работа терапевта совершается легче, поскольку правдоподобие интерпретаций усиливается переводом всех отношений клиента на перенос.