Импульс, направленный на нанесение увечий

Другим основным патогенным материнским импульсом является побуждение причинить ребенку какое-либо увечье. Оно может иметь общую и более специфическую, или более локализованную цель. В своей общей форме, оно, возможно, является аспектом уничтожающего импульса, который означает не просто лишение ребенка жизни, например, при помощи голода или другого способа умерщвления, но и направленности уничтожить его со всей жестокостью. Пытки и нанесение увечий являются почти неизменными аспектами фантазий о детоубийстве или совершенного убийства. Соответственно, страх смерти, который приобретает ребенок, имеет отношение не просто к потере жизни, но является страхом травматического уничтожения.

В своей более специфической форме импульс, побуждающий к нанесению увечий, направлен на гениталии ребенка, пенис у мальчика, и наружные половые органы и матку у девочки. Именно эта фокусировка цели является «кастрирующей» и вызывающей появление комплекса кастрации у ребенка. Комплекс, приобретенный этим путем, отличается от классического комплекса кастрации по двум важным аспектам: 1) он не эволюционирует эндогенно в ходе психосексуального развития, но фиксируется у ребенка, и единственным источником угрозы кастрации служит мать, и 2) страх кастрации у женщин является не чем-то эквивалентным страху потери пениса, а точно таким же страхом, как и у мужчин — то есть, тревогой относительно травмы или потери матки и, в меньшей степени, наружных половых органов и груди (которая становится уязвимой в результате замещения, вызванного материнскими установками по отношению к груди подростка-девочки). Любого, кто изучает эмоциональные реакции женщин на болезнь и угрозу операции или проведенную операцию на этих органах, поражает интенсивная, но избирательная тревога, которую они проявляют, или их мазохистические реакции.

Существование импульса, направленного на увечье гениталий является неоспоримым фактом, но сомнительно, что он присутствует у всех матерей. Его нельзя рассматривать как универсальный, с различиями в диапазоне патогенного потенциала, как в случае с детоубийственным импульсом, так как, по-видимому, у некоторых матерей он вообще отсутствует. Нужно признать, что таких матерей меньшинство, потому что подавляющее большинство людей страдает от страха перед атакой на репродуктивные органы. Отец не является действующей силой угрозы кастрации, хотя он может способствовать усилению тревоги по этому поводу, или, из-за действия механизма замещения от матери к нему, кажется источником подобной угрозы. Однако, как правило, мужчины испытывают страх кастрации именно от женщин, а не от мужчин. Женщины же обычно фантазируют о повреждениях гениталий, нанесенных женщинами, или мужчинами, которых провоцируют женщины, или страшатся увечий, исходящих от мужчин, из-за интроекции импульсов кастрации по отношению к ним, или как средства сдерживания от поступков, подлежащих наказанию со стороны матери.

Импульс к нанесению увечий в его кастрирующей форме нельзя отделить от совращения ребенка матерью. Здесь, как и в случае с жестокостью, мы сталкиваемся с поведением, проявляющимся более часто и более навязчиво, чем мы склонны допустить. Отец так же выступает в роли соблазнителя (в основном, дочери, очень редко — сына), но клинические наблюдения свидетельствуют, что совращение девочки не сопровождается значительными патогенными последствиями, даже когда в него вовлечен настоящий инцест, присутствует реактивное чувство вины и наказания со стороны отца (1). Пагубным влиянием обладает отцовское безразличие к женственности девочки, или, наоборот, его тайный интерес к ней, это же является причиной сильнейшего протеста дочери против него в дальнейшем. Но даже взаимоотношения между отцом и дочерью, в которых не присутствует чувственность, могут стать патогенными, если мать ревнует и ее вмешательство несет угрозу.

Совращение матерью, с другой стороны, — совсем другая история. Оно начинается в младенчестве, вовлекает как сына, так и дочь, и неизменно имеет вредные последствия. Соблазнение сына и его результат хорошо известны, но признание существования инцестуальной связи между матерью и дочерью до сих пор не является общепринятым. Она заметно влияет на сексуальность девочки и ее отношения с мужчинами. Патогенность материнского совращения кроется не только в эксплуатации ребенка для удовлетворения матери, но также во враждебном мотиве, который почти всегда таится за ним; на самом деле, совращение может быть выражением импульса к нанесению увечий. Девочку ориентируют в направлении гомосексуальности для того, чтобы воспрепятствовать развитию ее гетеросексуальности, а мальчика соблазняют для того, чтобы была причина для наказания. Эти мотивы обычно являются подсознательными и могут сосуществовать с суровыми пуританскими стандартами. Источником страха перед инцестом у мужчины, его представления о женщинах как о вероломных соблазнительницах и его сравнительно агрессивных сексуальных импульсов по отношению к ним, является то, что мать угрожает ему наказанием за интерес к инцесту, который сама же и пробудила.

Теперь ясно, почему существует несоответствие между страхом и ненавистью к матери и тем, какое впечатление она производит или производила. Необходимо установить корреляцию с ее импульсами к детоубийству или нанесению увечий. Хотя само существование подобных импульсов в подсознании производит патогенный эффект, сомнительно, что они никогда не находят выхода в материнском поведении. Их проявление может быть настолько незаметным, что почти не поддается обнаружению. Во время курса психотерапии человек может постепенно и с нарастающим чувством ужаса понимать, что в материнском поведении было некое злобное, «некрофильное», смертоносное свойство, которое, тем не менее, нельзя отнести ни к какому ее конкретному поступку или высказыванию. Таких женщин обычно характеризуют как «ведьм», говоря о них в роли жены или матери. Обычно о них отзываются исключительно негативно, но следует помнить, что они вовсе не чудовища, а всего лишь продукт деструктивности своих матерей. Эта «миазменная» злобность имеет тенденцию ускользать от эмпатического восприятия мужчин, потому что маскулинная агрессивность обычно характеризуется открытостью и прямотой. Непризнание едва различимого женского садизма является одним из изъянов в нашем знании женской психологии, и, таким образом, нашем знании об отношениях жены и мужа, а также материнско-детских взаимоотношениях.