Физическое и сексуальное злоупотребление (абъюз) – нарушение автономии.

Физический и сексуальный абъюз – основные виды нарушения границ жертвы. Они приводят к стыду по нескольким причинам:

(1) жертва не может развить или теряет чувство собственного существования как автономной индивидуальности, контролирующей свое тело;

(2) с жертвой могут обращаться как с отвратительной или презренной во время или между атаками;

(3) особенно в случае сексуального абъюза, жертва может чувствовать себя грязной и униженной;

(4) жертва может увериться в том, что она просто объект, в каком-то смысле не реальная личность;

(5) если с жертвой инцеста обращаются хорошо, эти дети позже переживают трудности в определении своего места в мире, поскольку их роль в семье неясна и неподобающа.

Существует множество связей между семейным насилием и алкоголизмом. Несколько исследований связывают злоупотребление алкоголем или химическими веществами с пренебрежением и злоупотреблением по отношению к детям (Gil, 1970; Black and Meyer, 1980; Dolan, 1980), супружеским насилием (Eberle, 1982; Katz, 1982) и инцестом (Gungerson, 1980; Sever and Jackson, 1982).

Нужно быть осторожным в интерпретации данных результатов. Определенно, есть множество людей, становящихся способными на подобные действия после выпивки. Что касается других, в особенности антисоциальных личностей , физический абъюз для них должен быть рссмотрен как независимая переменная, даже если эта персона также страдает от алкоголизма (Pelton, 1981; Martin, 1977). И наконец, важно понимать, что определенные индивиды могут пить для оправдания совершаемого насилия, поскольку в Американском обществе насилие часто рассматривается как неизбежный аспект пьянства (Gelles, 1972).

Сексуальное оскорбление жены, в особенности супружеское изнасилование, может быть связано с употреблением алкоголя. Результатом будет сексуальное отвращение, посредством которого созависимая жертва проявляет презрение к сексуальности партнера, и, возможно, к своей собственной. Жертва может решить отказаться от отношений с мужчинами вообще. Примечательно, что она может перестать принимать себя как сексуальное существо и стыдиться своей сексуальности вместо того, чтобы гордиться ею.

Страх является естественным продолжением физического насилия. Напуганный человек имеет проблемы со стыдом, потому что его достоинство постоянно находится под угрозой. Хотя он может не быть униженным сегодня, он переживал стыд в прошлом, в руках деспотичной силы. Человек, переживший насилие, может понять, что он никогда не гарантирован от повторения. В конце концов, он может начать стыдиться не только того, что подвергался насилию, но и того, что не может защитить себя от дальнейшего насилия. Он стыдится своего позора, своего страха и своего стыда.

Побуждение быть совершенным

Провоцирующие стыд семьи придают огромное значение перфекционизму. Родители настаивают, чтобы их дети были лучшими во всем, что укрепляет семейную честь. Поскольку публичный имидж обычно жизненно важен, детям необходимо правильно одеваться, правильно действовать и правильно думать. К примеру, если мать уверена, что семья всегда должна быть счастливой, каждое уклонение от счастья должно быть наказуемо.

Перфекционистские паттерны способствуют стыду таких детей. Ребенок выучивает, что нынешний уровень его функционирования неприемлем, что он будет достаточно хорош, только если будет совершенным. Он оказывается в невозможном положении. Он не может достичь принятия, пока не стал безупречным. Но реальные люди небезупречны. Круглый отличник, считающий свою жизнь погубленной из-за того, что не может набрать 100% по всем тестам, может думать о себе как о тотально и непоправимо ущербном существе, практически бесполезном для мира.

Родители-перфекционисты не создают ситуаций, в которых ребенок мог бы гордиться своим исполнением чего-либо. Когда такой ребенок интернализует своих родителей, он обычно идеализирует их, как будто они никогда не ошибаются. Позже, будучи взрослым, он может иметь сильно искаженные воспоминания об одном или обоих родителях; он будет стремиться соперничать с совершенными, а не просто хорошими родителями. Поскольку ребенок сравнивает себя с ними, он будет стыдиться того, что не может быть достаточно хорошим, чтобы угодить им. Такие индивиды и в детстве, и позже неспособны принять похвалу или признательность, поскольку могут только концентрироваться на своих ошибках. Они стремятся стать героями (Flanigan, 1987), а вместо этого чувствуют стыд.

В семьях алкоголиков часто присутствуют один или несколько перфекционистов. Многие алкоголики крайне требовательны к себе и другим. Им отвратительно думать о посредственности. Они должны быть лучшими во всем, что делают. Это касается даже их алкоголизма: они пытаются в совершенстве овладеть искусством питья и презирают алкоголиков-«любителей». Все это поведение является защитой от стыда. Алкоголик-перфекционист приравнивает обычное исполнение в любой области к полному провалу, и поэтому должен достичь сверхчеловеческого уровня. Это также справедливо для их детей. Такой родитель не может вынести менее чем безупречное поведение детей. Любая неудача (определяемая как нечто меньшее, чем абсолютный успех) вызывает собственный стыд алкоголика. Это может сопровождаться яростью и вести к угрозам и насилию: «Как ты мог мне такое устроить!» Дети, растущие в такой обстановке, научаются тому, что нечто меньшее, чем показательный успех, будет расценено как персональное оскорбление. Чтобы избежать нападения, они тоже должны стать перфекционистами, увековечивая свой стыд.

Принцип действия многих алкогольных семей таков: если алкоголик приносит семье стыд, другие должны принести по меньшей мере такое же количество гордости. Этот принцип достигает максимума, когда один или оба родителя – перфекционисты. Проблема состоит в том, что дети никогда не могут компенсировать своими достижениями унижение родителей. Битва проиграна до ее начала. Стыд становится неизбежным.

Я хотел бы привлечь особое внимание к подросткам, зависимым от алкоголя или наркотиков. Родители-перфекционисты унижены, когда один из их детей становится аддиктом. Образ их семьи развеивается. Репутация превосходных родителей разрушена. Они не могут быть хорошими родителями перед лицом семейного кризиса. Вместо этого, они чувствуют себя жалкими людишками, плохо выполнявшими родительскую роль все эти годы, которые теперь выставлены напоказ как обманщики. От таких родителей можно ожидать, что они будут отрицать реальность дольше всех нормальных пределов. Они будут просто отказываться признать проблемы с наркотиками своих детей, поскольку они могут быть только одними из двух типов родителей – совершенными или ужасными.

Когда такие родители принимают участие в семейных программах, они нуждаются в помощи не только с чувством вины («Что я сделал такого, из-за чего он стал употреблять наркотики?»), а также с их центральной проблемой стыда («Как я теперь покажусь своей матери?», «Должно быть, я самый худший из родителей!», «Я бы хотел умереть – я заслуживаю того, чтобы попасть в Ад»).