Терпеливо и с интересом выслушав до самого последнего слова, а потом быстро, в уме, обдумав услышанное, Айдок дал добро на проведение наступательных действий.

- Можешь готовить припасы и проверять состояние амуниции. Но придется подождать наступления утра. Выдвигаться ночью слишком опасно. Наша система обнаружения взрывных устройств устарела, а противник проходит ежечасный апгрейд, чего человек, каким бы опытом он не обладал, какой бы верой духа не славился, никогда не сможет позволить себе.

В задачу бойцов входили захват вражеской наземной техники, сбор разведданных и устранение наиболее одиозных фигур металлического легиона, среди которых числился Техно - совершеннейший искусственный интеллект, ровный, сдержанный в словах и поступках, начисто лишенный эмоций, глупых волнений, всего того, чем грешат люди, но заключенный в фирменную оболочку андроида. Никто из зеддерианцев, оставшихся верными долгу, присяге, толком не знали, как выглядит Техно (Технэк на языке Зеддера) и что он собой представляет. Его видели строго антисоциальным, враждебным обществу и общественному строю, холодным, отчужденным и знающим, причина чему – изначальные замыслы программиста. И Айдок, в конечном итоге, сильно пожалел, что предоставил брату полную свободу действий, который, угодив в плен к Технэку, предпочел предательство смерти и соответственно худшим опасениям перешел на тёмную сторону. “Сторону зла, сторону разрушений и слома”.

Нью-Йорк уже было вздохнул с облегчением. Драчуны не появлялись дольше десяти минут и, казалось, все страшное осталось позади. Каким же громким и масштабным был всеобщий облом, когда с небес посыпались, словно красные розы, крупные языки огня! Большие огненные искры!

“Демоны” вернулись и продолжили схватку на Земле!

В результате серии страшных аварий, по безутешным окончательным

данным, скончались сто сорок шесть человек! Тот факт, что среди погибших, в основном, были дети младшего школьного возраста, потому что под раздачу попали школьные автобусы, вогнал корреспондентов, побывавших на месте происшествия, в шок, и привел в дурное расположение духа даже самых бесстрастных, самых черствых людей. А случилось это не таким уж и неожиданным образом, беря во внимание события последних часов: пытаясь догнать Героймена, который, судя по всему, оттачивал новую тактику, “рептилия” выбежала на проезжую часть, и в угоду Злу, в угоду Несправедливости вдоволь отыгралась на ньюйоркцах. Краем глаза посматривая на замеревших у окон детей, каждый из которых, в свою очередь, не спускал с чудовища взгляда и при этом звал маму, Апокалипто не обделил вниманием маленьких зрителей/льниц и перевернул все желтые автобусы, каждый по несколько раз. Он поднимал их и подбрасывал в воздух, пока те не приняли форму лепешек, пока асфальт не замызгался детско-человеческим “кетчупом” и пока все отчаянно-панические крики, доносившиеся изнутри, не утихли.

Any real poet at heart dreams suit an apocalypse with own hand!

Max Frei "Bakki Bugvin's Points"

(Всякий настоящий поэт в глубине души мечтает собственноручно устроить апокалипсис!Макс Фрай «Очки Бакки Бугвина»)

…Присматриваясь к монстру, словно пытаясь выучить наизусть все собачьи повадки, Водяная Нимфа не теряла времени даром и находилась вблизи места новой трагедии. Половина просмотренного не усвоилась в голове и не запомнилась из-за своей ужасающности. Состояние боязливой нерешительности, вроде бы, позорное для носителей королевской крови, но вместе с тем такое понятное и логичное, прошло, когда этическая величавость акванки поборола в ней страх.

…Кислотная кровь монстра растворила клинок, когда тот воткнулся

в толстую кожу. Атака сзади выглядела идеальным решением, какое

только можно придумать против многометрового детоубийцы. Но и оно оказалось весьма спорным, тогда как с умишкой гибрида диаметрально противоположная ситуация – тварь показала способность понимать противника и предугадывать многие ходы, что делало её еще опасней. Качнувшись всем телищем, результат злого опыта отбросил повисшую Нимфу, державшуюся за рукоять из последних силенок.

“Вот дьявол…” – собственно, рукоять - все, что сохранилось от её

некогда бесценного оружия, ибо остальное сожрала кислотоподобная

кровь гомункула (в представлении средневековых алхимиков, существо, подобное человеку, которое можно получить искусственным путём), и приземление красотки вышло расстраивающе неудачным: её правая нога с треском извернулась под неестественным углом, вынудив коротко крикнуть.

Ожесточенный гомункул, умное чудовище, в два счета выявил слабость противницы, заключавшуюся не в физических страданиях, а в явлении, глубоко затрагивающем сферу чувств её личности: Нимфе не безразличны чужие судьбы, чужие жизни, она сама готова отдать свою, отдать себя. Поэтому, как ни в чем не бывало, Апокалипто кивнул в направлении жилой среднеэтажки и лапой снес два верхних этажа, посеяв ассорти из мимолетных вскриков, звуков падения крупных легкобетонных блоков и врезающихся в преграды машин, водители которых умирали от инфаркта еще до столкновения с какой-нибудь тяжелой “летающей” фигнёй…

Появление незначительного помутнения в глазах акванки обуславливалось с неожиданно взыгравшим состраданием, и самогонения только набирали обороты. Это доказывало, что принцесса, сама о том не догадываясь, раскрыла в себе качества, приближенные к тому, что в земном коллективе считается человеколюбием. И

вторжение неизбежности серьезных перемен в непростую жизнь путешественницы можно было предсказать уже сейчас.

“Еще не так давно меня тянуло домой, словно магнитом, а теперь что-то подсказывает, что нужно остаться. И нет, дело не в каких-то отношениях, которым не суждено выйти за пределы дружеских. Может, я и родилась в Акве, но обрела свою суть именно здесь.

Эта планета меня перевоспитала, наставила на праведный путь, и почему-то меня не покидает предчаяние, что эта планета – моя навсегда. И я уверена, что однажды мы полетим в космос и отыщем в нем нечто прекрасное. То, что не будет пытаться убить нас как Технэк…”

…Кэйл Бэннери очнулся посреди обломков какого-то дома, и первые несколько минут ничего не мог вспомнить. Голова трещала, как никогда прежде, а перед глазами с чрезвычайной скоростью проносились лучи! Веки “ожившего” тяжелели и непроизвольно смыкались. Героймен будто увидел свою родину, свой Зеддер, таким, каким он был до Пятой войны – светлый, радужный, ясный, блестящий, прозрачный, позитивный, не загрязненный радиацией, не заклейменный предательством.

“Мне померещилось или…” – но вскорости эти лучики исчезли, вернулся ночной антураж, вернулись обломки и боковым зрением Бэннери заметил какое-то непонятное движение справа. Теперь, когда “пейзаж” целиком прояснился, стал самим собой, избавившись от лакомых химерических ноток, зеддерианец более не видел причин здесь задерживаться. К нему пришли временно утраченная зрительная ясность и полное осознание катастрофичности сложившегося техногенного кошмара, а еще ему вспомнилось завершение битвы с гибридом:

Зур Эллу наскучила эта возня, возня с чудорожденным отпрыском династии Бэннери, и, разозлившись, став еще сильнее, будто бы с ростом агрессии росла и физ. сила, Зур Элл не придумал ничего более изобретательного, кроме как пробить Кэйлом многоэтажник, простоявший больше пяти десятилетий.

Это было сущим ужасом: дом рушился, словно из-за землетрясения, жильцы не успевали выбегать из квартир. В итоге спасся лишь самый минимум, а остальные пополнили собою развалины, хором присоединившись к тем, для кого не наступит желанное «завтра». В самом деле, принимая во внимание все обстоятельства, Кэйл Бэннери не устал брать на себя ответственность за чужие смерти, чужие жизни в свои собственные руки, и… не устанет. Потому что в этом весь он, в этом вся его суть и характер, прописанный еще до его славного рождения, четко отражающего мифологию христианской культуры, культуры библейской, будто эти спасительные идеи проникли в младенца интуитивно и позже развились по воле абсолюта. Согласно проведенному опросу, некоторая часть католиков считает Героймена ни кем иным как божьим посланником. Правы ли они насчет пришельца или нет – время всё расставит по местам!

А сейчас Героймену предстоит совершить еще один подвиг, вернее, повторить совершенный – спасти Нью-Йорк от старого неприятеля, чья многократно возросшая мощь прямолинейно направлена на

апокалипто, на конец света…