Revelations of a devil. Note number four.

The world got used to see one side of John Vane – the put on airs guy who isn't knowing cares and grieves grew up in excessive love and understanding having setup in a brain only on a positive outcome. But the demon knows that nobody saw his real person, only tiny flares, elements of a treatment of light and shade and the invoice distracting from an essence.

Official information - itself false as it is urged to conceal the facts but not to share them with society. Speak, the natural method of overcoming of children's fears is talk to beloved parents. And so, according to information which is considered to be official I lost them at youthful age. It is the biggest, most vile nonsense, as well as expression that time heals wounds. Perhaps, it processes antiputrefactive means, superimposing an unreliable piece of fabric which all the same will break sooner or later wind of an extraordinary bad shock. Any loss, any birth doesn't do without them!

Откровения дьявола. Записка номер четыре.

Мир привык видеть одну сторону Джона Вэйна – зазнавшегося парня, не знающего забот и печалей, выросшего в чрезмерной любви и понимании, имеющего настройку в мозгу лишь на позитивный исход. Но демону известно, что никто не видел его настоящего лица, лишь крохотные блики, элементы светотени и отвлекающую от сути фактуру.

Официальная информация - самая лживая, поскольку призвана утаивать факты, а не делиться ими с обществом. Говорят, естественный способ преодоления детских страхов это разговор с любимыми родителями. Так вот, согласно информации, которую принято считать официальной, я потерял их в юношеском возрасте. Это самая большая, самая мерзкая чушь, как и выражение, что время залечивает раны. Может быть, оно обрабатывает противогнилостным средством, накладывая ненадежный кусок ткани, который рано или поздно все равно сорвет ветром внеочередного плохого потрясения. Без них не обходится ни одна потеря, ни одно рождение!

Мракан-сити. Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Молодая супружеская пара, держась за руки и широко-широко улыбаясь, выходит из фильмового театра. На ярко освещенной светодиодными фонарями улице их встречает сын – маленький Джонни, которому намедни исполнилось шесть лет! Мальчик предпочел беседу с дворецким походу в кино. Честно сказать, забавные истории, рассказываемые дядей Фредом, продлевали его детство, даря то, что, возможно, ничто другое не смогло бы ему подарить - незабываемое ощущение сказки, погружение в мир, существующий лишь в рамках рассказа, сюрреалистический, но оттого не менее прекрасный.

Отец смотрит на свою шестилетку, что-то вспоминает, ищет подходящие слова, или пытается представить себе что-то. Его беспокойность, которую правильней считать бесконечной заботой о сыне, выдавали его волосы, его глаза, его зрачки и даже запах изо рта.

- Дружок, обними-ка свою маму. Все два часа, что шла эта комедийная тягомотина, она только и делала, что смотрела на часы, да спрашивала, как там поживает наш Джонни!

Мать, пребывающая в состоянии легкого подпития, рассуждающая обо всем c филигранной утонченностью в лучших традициях молодых матерей... Дороговизна духов не являлась для неё препятствием к их приобретению вот уже несколько лет, а потому аромат, всегда тяжелый, навязчивый и сковывающий, перебивал застоявшийся сигаретный запах.

- Как ты, моё солнышко? Тебе не было скучно, пока мы смотрели?

Довольные сеансом, родители берут мальчика за руку и спокойно, замедленным, неспешным шагом направляются к машине. Эластичный видный лимузин, припаркованный вблизи ювелирного салона, выглядящий вылизанно, точно, как на картинке. Мужчина, добрый и верный супруг, превосходный любящий отец, вынимает из кармана пальто маленькие ключики в связке с серебряным сигнальным брелком.

И в тот самый момент:

Жена богатея оборачивается, слыша шаги, звучащие с преувеличенной для улицы громкостью. Маленький Джон повторяет за матерью.

Мать за секунду до гибели прижимает ребенка к себе. Тем временем человек в грязной куртке, который вскоре убьет её и её мужа, неторопливо наводит пистолет на мишень. Его хищная уверенность и внушительная безколебленность констатировали, что ему далеко не впервой было вгонять пули в прохожих. Такая возможность представлялась ему много раз, и он никогда её не упускал.

Наши рекомендации