А Спаун, не теряя сознание, но и не находясь в нём целиком, отчаянно себя успокаивал.

“Мы проиграли битву, но только не войну” – ни звезды, ни

трансцендентная высь, заменившая привычную земную почву, не пугали побежденного. Для любого воина проигрыш позорнее и страшнее конца. Но когда-нибудь все изменится, когда-нибудь, когда вселенная рассмотрит вопросы взаимозаменяемости жизни и понизит полубогов до уровня смертных.

Этот мир задыхался в собственных испражнениях, от него исходил смрад порезче, чем от тяжелых канализационных испарений. Порой мир походил на обезумевшего от ярости быка, скачущего по арене цирка на корриде, беспокойного, требующего громких аплодисментов, порой – на паразитарного монстра, который под благоприличным предлогом выкачивал радость из людей, выпивал их энергию до донышка, пережевывал и затем ломал. Ни для кого это не являлось сюрпризом, никто не пытался сопротивляться или менять свою жизнь, погребенную под хроническим смогом, визуально неотличимым от снега.

В Мракан-сити постоянно идет такой “снег”. Но, отнюдь, это не те атмосферные осадки в виде белых хлопьев, представляющих собой кристаллики льда, не сплошная масса этих осадков, покрывающая землю зимой, а аэрозоль, состоящий из дыма, тумана и пыли, смесь оксида азота и летучих органических соединений, загрязняющих воздух.

Так вот, Мракан-сити добровольно подставился под нож, почувствовав себя свиньей на бойне, чьи глаза гноились от аллергии на саму себя, потому что устал сопротивляться, устал стараться казаться чище, чем он есть на самом деле. В тот зимний вечер, залепленный бурым снегом, безмозглые обыватели привычно смотрели в рябящие экраны телевизоров, из которых било фонтаном насквозь лживое обещание счастья, исполнения американской мечты, когда все вокруг трещало по швам. Мир до отвращения к самому себе пропах кровью, дымом и порохом, но любую информацию о реальности, далекой и непостижимой для рядового свободного раба, подавали в выгодном свете, чтобы самодовольная верхушка, оставаясь наполовину в тени, выглядела пристойно и легитимно на фоне основного стада. Все, кому удалось сохранить подобие разума, знали, что их намеренно вводят в заблуждение, жестоко обманывают, но вынужденно шли на компромиссы со своим подгнивающим чувством справедливости. Все, кроме Спауна, который так и не смог спасти город, который появился слишком поздно, а любой проигрыш непростителен, ибо остается проигрышем.

Утро не задалось по ясным причинам, по причинам, которые так хочется, но теперь долго не выйдет стереть. Фонари и мини-прожектора, освещающие сад и периметр особняка, отключились ближе к девяти, на два часа позже обычного. А все из-за того, что хозяин дома, убитый внезапный печальным известием, забыл о них, он временно забыл обо всем и пронаходился в пассивном гнете несколько мучительных часов.

“Зачем мне сейчас заботиться о твоих похоронах, Джеффери? Это же чертовски нелепая смерть. Как ты мог так уйти? Для этого не было ни одной предпосылки, ни единого повода, никакого тонкого намека свыше”

А ведь и вправду Джон какое-то время злился на покойника. Хотя его вполне можно понять. В нём взыграло собственничество, его - эгоизм, его - ЭГО. Но сейчас, когда сердцебиение уже давно выровнялось, а ночное напряжение спало, мозг и тело начинают возвращаться к состоянию нормы. Первым делом Джон решил узнать, насколько правдивы слова Нэнси о самозащите. Независимо от того, какой результат даст проверка её искренности, он безотлагательно примет все необходимые меры. Затем останется только напрячь оставшиеся силы и достойно проститься с господином Баннером.

Через час.

Фиксированные купольные камеры для малозаметного круглосуточного наблюдения, грамотно расставленные по всему особняку, конечно же, помогли хозяину удостовериться, что девушка не лжет. Неприглядная правда поразила, точно громом.​ Да, именно так!

Потому что в ином случае и эмоции были бы иными, и Вэйн не хмурился бы так, словно недавно побывал на том свете (хотя так и было).

Нэнси, все это время боявшаяся оказаться неуслышанной, заработала прощение быстрее, чем ожидалось. Пользование правом голоса – единственное, на что стоило надеяться, и этого права хватило, чтобы вспомнить все инструменты выражения и суметь донести все ведущие идеи и мысли.

- Я спасла вас не столько ради вас самих, сколько ради мира. Я спасала не человека, а героя.

Нэнси придерживалась позиции, что Спаун - не просто концепция бескомпромиссной борьбы с преступностью в качестве своеобразной мести за смерть родителей, это даже не навыки, делающие реализацию сего безумного проекта возможным, не ресурсы, превращающие оружие смертных в совершенство... Прежде всего, Спаун это безрассудная воля к жизни, готовность и способность встать, когда все падут, и довести начатое до конца. Кому-то кажется, что крестовый поход, начатый темным рыцарем в Мракане, нечто вроде безрассудных порывов Дон Кихота, но истина кроется в том, что он единственный, кто во всем мире способен совершить удивительное, не имея реальных физических суперспособностей: подарить городу, лишенному надежды, лучик света в самую тёмную ночь. С этого всё началось! Этому подчинена вся его сущность! И пусть сейчас этого города нет, пусть Мракан пал, а Спаун просчитался и не смог предотвратить гибель миллионов в ходе самого масштабного террора, радикально ничего не изменилось, ничего не сдвинулось с места. Спаун продолжает свой крестовый поход против нерадивых чиновников и бизнесменов, против наркопроизводства и прочих угроз международному миру. Под рукой Спауна многомиллиардная система спутникового мониторинга планеты, благодаря которой можно видеть все и обо всем знать, а также фиксировать преступления.

Идеальный детектив, объективно превосходящий Шерлока Холмса (хоть того и не существует), знающий, когда и что искать, обыкновенный человек, не раз бывавший у руля команды богов, признанный не только ровней им, а признанный лучшим.

- Раз вы взяли на себя непосильную задачу и не хотите отступать, могли бы вы сказать правду, каких побочных эффектов стоит ожидать от той дряни, что вы мне влили, пока я был якобы мертв? – глянув в зеркало и обнаружив некоторые приятные изменения во внешности, такие, как исчезновение седины, Джон сразу угадал причину странного явления. В груди появилось ноющее чувство благодарности, словно душа вырывалась наружу. Эта потребность в выражении джентльменских жестов, в которых девушки, искушенные мужским вниманием, нередко видят оскорбительный сексизм, считалась основной чертой большинства богачей-холостяков, - И на какую реакцию надеялись в случае успеха?

Получив два неожиданно прямых вопроса, поставивших в тесный неуютный тупик, Нэнси глянула на хозяина сумрачными глазками и тревожно прикусила ноготь большого пальца, более блестящий, чем ногти других пальцев, потому что на них лак местами слез, где-то почти полностью, тогда как на большом держался хорошо. Её ответ насчет действия эликсира молодости удивил в самом что ни на есть положительном смысле.

- Никаких побочных эффектов нет, не будет и быть не должно. С чего вы вообще так подумали? Я не собиралась вас травить! Я спасла вашу жизнь!

Попытавшись отгадать, чего хочет женщина, Джон улыбнулся слишком по-лисичьи:

- И я премного благодарен, если это хоть как-то утешит… - а затем озвучил намерения в отношении покойного с пугающим нелюдским хладнокровием и такой же страшной нелюдской рассудительностью, - Будет недостойно говорить плохо о Джеффери, но вы, действительно, всего лишь защищались. Однако мне становится не по себе, когда я представляю, что меня ждет нудное заполнение документов, связанных с похоронными формальностями, о чем я стараюсь не думать вследствие озабоченности куда более важными вещами… - но в свете нынешних событий ничего не выглядело уместнее кованой солдатской безучастности. Глаза, задернутые мутно-серой пеленой, мешавшей прочитать эмоции, свидетельствовали о твердости и уверенности, а также об агрессивном настрое, - Я похороню мистера Баннера здесь, на этом острове. Будь он сейчас рядом с нами, он бы понял…

Страх, смешанный с восторгом, мог заставить слушателя открыть рот и либо вызвать, либо усилить симпатию. Нэнси поначалу реально боялась, владелец поместья казался ей строгим, но позже выяснилось, что этот мужчина, в жизни которого произошло неизмеримое множество бед и несчастий, обладает массой редких достоинств, скрытых вуалью. Ей даже не пришлось пытаться разглядеть в нем эти качества. Они сами выползли наружу без его согласия.

- Вы хотите сказать, об этом никто не узнает? – горячее неравнодушие Нэнси создавало радикальный контраст между ними, что прекрасно чувствовалось даже в комнатном воздухе, где расстояние между молекулами l по сравнению с диаметром молекул D всегда удовлетворяет соотношению, - А как же родственники? Как же друзья? Вдруг его кто-то будет искать?

Джон проконстатировал с некоторой резко очерченной грустью:

- У него нет никаких родственников, в том-то и дело… - и направился хоронить. Покинул помещение, где пробыл около сорока минут, прошел мимо кухни-столовой, плавно перетекающей в просторную каминную, проигнорировал зал с бильярдными столами и спустился вниз.

На улице стояла свежесть, было чуть сыро, но не мерзко, как часто бывает после продолжительного ливня, а, скорее, терпимо. Тучи, сплошь серые тучи, не пропускающие ни малейшего лучика, шаловливо поиграли и подуспокоились. Заместо них появилось умирающи приказывающее солнце, которое не утешало, не грело, а просто не давало замерзнуть.

Джон оставался в спокойствии. Хотя его душа не тяготилась никакими разрушающими поминаниями, скорбь по-прежнему не отпускала. Но теперь для скорби имелась какая-никакая причина: близкий родственник Фредерика, человека, которому Спаун был обязан по гроб жизни, разделил незавидную судьбу братишки и ушел еще более абсурдно, чем Фред.

“Меня не покидает и уже не покинет теория, что жизнь – череда похорон, во всяком случае, моя. Я к ней так до сих пор и не привык, и уже, наверное, не привыкну никогда”

Черные вороны, часто предвещающие беду, непогоду и прочее лихо, организованно осаждали деревья, порой каркая так громко, что мистеру Вэйну хотелось оглохнуть. Птицы словно пытались достучаться до владельца острова, донести что-то важное, к примеру, предупредить об угрозе ядерной войны. На ум приходило множество теорий.

Зачастую к паранормальным явлениям относят странное поведение животных, в том числе и птиц. Что оказывается непривычным, удивительным или даже раздражающим для тех, кто никогда не наблюдал такие странности, это когда животные с нами говорят. Джону пришлось долго прислушиваться к звукам на улице перед тем, как её сковал тревожный поверхностный страх.

“Ядерная война не какой-нибудь миф и не какая-то там газеточная утка. Ядерная война уже близко”

«Судный день» Союзом Советских Социалистических Республик или как ЦРУ оценивало жизнь в Советском Союзе после ядерной войны!

Раньше полагали, что при совершении ядерного удара специально оборудованные укрытия, защищающие от авиабомб и артиллерийских снарядов, вместили бы только советское начальство и специалистов. На Москву планировалось выпустить порядка пятидесяти ядерных ракет, что, вне любых сомнений, привело бы к гибели двух с половиной или даже трех миллионов человек. Вероятно, сельская местность пострадала бы в менее значительной степени, именно туда предполагалось эвакуировать людей из городов.

Одно из ведущих российских новостных интернет-изданий, основанное в конце девяностых Антоном Носиком при содействии Фонда эффективной политики, более известное как Лента.ру, отвечает за реконструкцию прогнозов Америки и Англии по ядерной войне с Союзом Советских Социалистических Республик в шестидесятые по восьмидесятые годы предыдущего столетия.

Но та напряженность и те конфликты ничто по сравнению с творящимся сегодня. Просто ерунда! Так называемые долгожители, люди, которым удалось протоптаться около ста лет, сравнивают советскую эпоху с нынешней и у них тут же происходит аритмия. У всякого реалиста зайдется сердце, если он хотя бы на долю секунды осознает, что у человечества нет врага могущественнее и злее, чем оно само, а их изношенные, плохо работающие, сдающие сердца подавно подвержены риску.

- Очень примечательно, что именно сейчас, именно в такое тяжелое время твой друг раскрылся с негативной стороны. Да еще как раскрылся? Полностью! - президент Фрэнсис Бэкон, который давно ждал чего-то такого, что заставит его с большей уверенностью давить на пришельца, запрыгал на собственном кресле от плохого восторга. Его негатив по отношению к Спауну не носил личного характера, но в его натуре желчности и предвзятости было не больше, чем страха,

тщательно скрываемого под сразу тремя масками – патриота, слуги народа и любящего мужа, - При всем моем негативе к подобным приемам убеждения я предлагаю тебе не упираться. След призрачной дружбы давно уже остыл. Коль ты и обязался хранить и наводить порядок во всем мире, ты именно наш противоядерный зонтик, а значит, должен действовать в интересах Америки в первую очередь, и в интересах остального мира уже во вторую. Будут вопросы?

Героймен переживал, неловко отводя глаза и ища повод не отвечать. Абсолютно всем, кроме Бэкона, у которого сегодня в бокале плескалась обычная минеральная вода вместо алкоголя, было пофиг, что он в итоге выберет – призрачную дружбу или сохранение видимой покорности правительству. В конце прошлой недели на стол мэра Нью-Йорка легла петиция от общества защитников прав потерпевших с требованием официально осудить действия самозваного стража порядка, кроме того, к делу подключился совет матерей, считающих, что демон-защитник оказывает дурное влияние на нью-йоркских детей, о чем моментально доложили в Белый Дом.

- Вопросов много. Но я не уверен, что их стоит задавать – оглядевшись по сторонам, Бэннери на несколько секунд застыл в нерешительности, но потом, поджав губы, собрался и продолжил, - Как говорится, всему свое время. Допустим, я поверю в призрачность и предоставлю вам Спауна на блюдце, но что это изменит? Может быть, ослабит раздутую межгосударственную рознь и снизит шовинистические настроения?

Мистер Бэкон качнулся на стуле.

- Сперва успокоит народ, крайне встревоженный перестрелкой в Детройте! Нужно с чего-то начинать, так ведь? – и вновь испил минералки, но в этот раз шипучая водица показалась ему куда вкуснее, чем в прошлый, - А раз твой дружок накосячил, то пусть наводит баланс ценой собственной свободы!

Бэннери подергал себя за галстук, прислушался к чему-то, поводил пальцем в воздухе, и, быстро соединив две руки, задумчиво произнес по слогам:

- Чтоб не напортачить, чтобы не сделать что-либо плохо по неумению или по небрежности, чтобы не случилось беды, предлагаю вам вместе со мной подумать над возможными ответами на вопрос, чего мы добьемся?

И тут из жирных уст Бэкона вылетело то, чего он раскрывать пришельцу не планировал. Поскольку Героймен думал, что именно президент диктует правила и никто другой, следующее откровение собеседника ввело в легкий ступор:

- Об этом париться необязательно, тем более тебе. Думать будут за нас. Может, для тебя это и новость, сын Зеддера, но мы лишь песчинки, винтики большой системы, чьи приказы приходится выполнять.

Бэкон поднялся с кресла, чтобы сделать заключительный штрих: посмотреть инопланетянину в его голубые глазенки, еще раз пожать руку и пообещать скорое и окончательное выздоровление мира, без тяжелой терапии и хирургических вмешательств. Героймен солгал, что верит. На самом деле он не верил никому, включая самого себя, и тому была тысяча причин, а, может, и больше. Кто знает…

“Думать будут за нас? Песчинки? Винтики? Что бы это могло значить?

Неужели президент омарионетился? Неужели потух? Хотя, надо признать, мы оба стали похожими на тень и немощны в одинаковой мере” – Бэннери захотелось выпустить искры, чтобы кабинет загорелся к чертям, как и весь Белый Дом, как и Земля, искры надежды, искры борьбы.

Душевная шаткость и неуверенность, терзавшие народного избранника, сменились гневом, всплывшим из каких-то неясных глубин, и было любопытно, крепкий ли это союз и как долго он продлится? И что будет дальше – мощный сюжетный твист, не имеющий аналогов? Кэйл начинал сомневаться, что терпения американцев в политический кризис хватит еще на год-полтора, как и его терпения тоже, ибо все, что имеет предел, завершение, не бесконечно по определению.

Несколько дней назад.

Звук погрузившегося в воду женского тела не привлек ничьего, даже птичьего внимания. Земля, прославленная частыми посещениями инопланетных существ, с достоинством дала Нимфе понять, что больше в них не нуждается. Подобные навороты доказывают - планеты могут думать, планеты могут чувствовать и выказывают недовольство, оставаясь немыми, но, так или иначе, их слышат все, кого это касается.

“Прощай, Спаун, здесь наши пути расходятся навеки. Мне не стоило врываться в твою жизнь без предупреждения, заходить на твою территорию, да и ты никогда не сможешь зайти на мою” – несвоевременными принято считать рассуждения, делающие попытку объяснить несогласованность, нескладность сердца и ума в тех случаях, когда, казалось бы, все предельно ясно и рассуждать толком не о чем. Вот только это не мешает чувствам прорываться, субъективное оценочное отношение к абстрактным объектам не меняется. Плывя между поверхностью воды и дном, Нимфа по-прежнему мечтала о Спауне…

Настоящее время. Неизвестные вооруженные силы, предположительно, относящиеся к правительству США, выгрузили порядка семи сотен морских контейнеров с боеприпасами рядом с пристанью, откуда отходил паром до Статен-Айленд. Загоревшись искренним желанием помочь своему возлюбленному, наверное, уже бывшему, но всё ещё небезразличному, Водяная Нимфа пробралась на территорию военной части, оставшись незамеченной.

Стоило отметить, объект охранялся идеально. Несколько линий колючки, снайперы на вышках и уникальные высокотехнологичные камеры видеонаблюдения делали его почти неприступным. Кто бы знал, что головорезов-наемников, обученных стрелять, прежде чем замечать цель, поимеет женщина, причем, во все имеющиеся щели.

“Я была сердита на весь мир, особенно на папу, потому что с него всё началось. Это приключение, по размерам сравнимое с Млечным Путем, эти будоражащие кровь романчики-интрижки, заставляющие взглянуть на жизнь по-новой, и непосредственные веселые случаи.

Затем сердилась на Джона, небезосновательно обвиняя в тщеславной избирательности, хотя сама когда-то от него отдалилась и, видимо, слишком поздно опомнилась”

Услышав позади себя шмыгающие по лужам шаги, да специфичный скрип кожаных сапог, принцесса вспомнила, что перекаты и укрытия, это нечто большее, чем просто элемент геймплея, это целая наука, имеющая ответвления и вполне определенный академический статус. Ведь чтобы научиться правильно совершать кувырки, нужно целиком отдать себя тренировкам, пожертвовать своим личным временем, увлечениями и хобби. А чтобы прокачаться до уровня воина и прослыть воевницей, недостаточно даже иметь королевскую кровь. Право, не подкрепленное силой, не подпитанное достоинством, мало что значит. Не собираясь мириться со статусом избалованной наследницы Эбресса, Нимфа порвала всю связь с прежним образом смазливой недотроги и изменилась в корне, став неузнаваемой для друзей и подруг, став неузнаваемой даже для отца, который никак не мог ожидать, что его дочь пополнит армию Аквы и добьется звания военного вождя быстрее, чем девяносто процентов мужчин.

- Стоять! – заметил красавицу латинос с маленьким искривленным ртом и обвисшими толстыми щеками. Неуклюжесть внешности с лихвой компенсировал голос, полный грозного величия, - Да, куколка. Я удивлен не меньше тебя, увидеть такую внеземную красоту! Как ты здесь очутилась, милаха?

Latinoamericanos решительно зарядил карабин и, нимало не думая об опасности, какой подвергал себя, вступая в разговор с “темной” (сленг. подозрительной) незнакомкой, быстро прицелился. Нимфе импонировал данный расклад, ведь теперь не придется искать никакого оправдания и кровавое устранение криворотого эмигрантишки можно легко назвать самозащитой.

- Насчет внеземной ты не ошибся, голубчик. Мой дом за несколько галактик от вашей помойки! – принцесса невидимо улыбнулась в темноте и уперлась ладонью в асфальт, как рысь, готовая наброситься, чтобы порвать, - А за милаху отдельное спасибо. Давно меня не баловали так! – в душе отблагодарив врага за комплимент, Нимфа мгновенно произвела еще один рывок:обхватила ногами шею противника и, швырнув его тушу на землю, как игрушку, теми же ногами свернула ему шею.

- Ой, у вас кое-что хрустнуло? Прошу прощения, я не нарочно. Хотя… кого я обманываю? – немножко поиграв в слова, воительница оттащила тяжелый труп за ноги и положила рядом с ящиками, служившими укрытием.

“Надеюсь, остальным мальчишкам повезет немного больше. Не очень-то хочется отбирать у землячек их, возможно, будущих мужей, к тому же я не задержусь на помойке дольше, чем требуется. Всего-то спасу планету и снова уплыву” – отпор, встреченный Нимфой на охраняемом объекте, не мог не заставить ежесекундно оглядываться назад, на свой необеспеченный тыл, и породил сомнения относительно благоприятности исхода самоназначенной миссии. Мотивация скитаний и странствий то пропадала, то выстраивалась вновь, подкидывая все новые и новые кучки тлеющего угля впечатлений в топку стекломозаичной перцепции. В оптимальности порциона не приходилось сомневаться, равномерность эмоций не позволяла тратить больше энергии, чем было необходимо для того или иного действия/поступка. Тем более, пока Нимфу никто не засек, пока нет ничего сулящего провал, душеустройство принцессы колебалось между абсолютным спокойствием и легким переживанием за тыл, сопровождаемым частыми звонкими набатами.

- Готов поклясться врожденным пятнышком на своей заднице, я что-то слышал, но, похоже, мне банально померещилось, черт его дери! Видимо, на мгновение ошибочно оценил визуальный объект. Ну, знаешь, глюкануло, как это часто происходит, когда весь день стоишь подобно дереву и моешься под сраным дождем! - охраняющие территорию “псы” регулярно перебалтывались, успешно отгоняя сучью скуку. Им, приспособленным практически к любым погодным условиям, приходилось только ворчать, блекло причитать и грызть семечки.

- Да уж, работа – не сахар. Не посмею спорить, дружище.

Единственное, что их удерживало здесь, это, конечно же, оплата, достойная любых истязательств. Деньги перечислялись вовремя, никаких проблем и задержек со снабжением финансовыми ресурсами не возникало. Но удивительная стабильность не была такой уж и удивительной, особенно, если учесть, кто финансировал этих “солдат удачи”. Логотипы корпорации Trask Industries, нанесенные на ящиках в складе, говорили больше, чем мог бы сказать любой самый развязанный язык, а прилагавшиеся к логотипам надписи T.E.K.H.N.E.K проясняли безнадежность картины будущего и рисовали его апокалипсическую карту.

Водяной Нимфе чудным способом удалось пройти мимо внимания тех, кто рассматривал варианты приобретения нескольких полных пачек сигарет. Героиня феминистических рассказов позаимствовала оружие у трупа, так, надеялась она, издали не будут видны её женские очертания в виде длинных локонов и чуть выпирающей груди, а ручной пистолет-пулемёт шел на пользу этой незатейливой маскировке, рассчитанной чисто на невнимательность охраны.

Добравшись до грузовика, на крышу которого можно было забраться, а уже с неё проникнуть в дом через окно, красотка почти сразу наткнулась на небольшую некритичную проблему – нужно было выяснить, каких сюрпризов стоит ожидать, и имеются ли среди них

попадающие под критерий ловушки. На этот и другие вопросы мог ответить парень в кепке, болтавшийся возле грузовика)))

“Отлично. Козёл отпущения найден. Уверена, его легко сломить соблазном. Но так уж ли целесообразно тратить энергию обольщения на всякую мелочь? Вот тут уж я сомневаюсь, простите”

Хищно подбежав сзади и прижав кончик меча к нежной шее болтавшегося, Водяная Нимфа выпустила серию невнятных ругательств, а затем с куда большей внятностью продиктовала, что нужно делать, чтобы избежать “достойной смерти”. Инстинкт самосохранения сыграл свою природную роль и парень, до смерти перепуганный, раскрыл незнакомке все карты.

Зрело убеждение, что трусишка не владел полной информацией и кое-что добавил от себя, чтобы спастись. Но… принцесса уж не стала совсем гнобить свою жертву, но и отпускать её не собиралась.

- Прости. Окажись ты на моем месте, то поступил бы точно так же, малыш.

Глаза лошка налились кровью, и сам он покраснел как кровь, только что выпущенная из его горла. Затащив товарища убиенного под грузовик, Нимфа направилась на поиски ключа-карты, необходимого для безопасного прохода. Эта наиполезнейшая штучка могла лежать в штанах любого мордоворота, каких еще бродило три десятка, и помочь мог лишь принцип “упрости второстепенные задачи - тем самым упростишь основную", действующий не всегда и не везде. Впрочем, героиня не теряла веры в благополучное завершение миссии.

Спустя пятнадцать минут.

Проникнув внутрь некоего военно-научного комплекса, на развитие которого ушло, отнюдь, немало средств и усилий, Водяная Нимфа убрала клинок в позолоченные ножны с чеканкой и резным традиционным лиственным орнаментом, но её взгляд продолжал метаться с недоверием к этому месту.

Сколько бы воевница не шла вперед, под ногами было сухо. Лишь иногда попадались небольшие лужицы дурнопахнущей жижи, что, впрочем, не наводило ни на какие мысли, поскольку голова и так была сплошь ими забита, как контейнер, доверху переполненный мешками с гадким мусором.

Шелушащаяся кафельная плитка, покрытая омерзительным слоем гниющих частичек органики в некоторых местах, и знакомый Нимфе с детства специфический запах разделанной рыбы помогли смекнуть, что рассчитывать на милосерднейший благожеланный прием, кем бы ни оказались хозяева сего свинарника, демонами, монстрами, РОБОТАМИ, все-таки не стоит. Да и к чему не привыкли девушки-воительницы, так это к компромиссам с преступниками, в особенности с теми, что смеют посягать на свободу и жизнь собственной цивилизации.

“Если бы меня спросили, какая раса мне импонирует, я б ни за какие дары не стала землян выделять. Они мелочны, глупы, наивны, от них веет корыстью и гнусью. Но это вовсе не означает, что мне на них полностью плевать

У меня были хорошие педагоги, которые учили меня неравнодушию. Им я благодарна за терпение”

Почти приблизившись к лаборатории, видневшейся вдали из-за включенного там яркого света, гордая, инопланетянка, достаточно значительная сама по себе и способная обходиться собственными возможностями, не прибегая к чьей-либо помощи, решительно обошла очередную лужу и ступила на пол с гладкой поверхностью, не создающей сильного трения, пол, на котором легко поскользнуться.

И как только путешественница оказалась в той хорошо освещенной, но жутко тесной комнате, её настиг неожиданный и пренеприятный сюрприз, такой, после которого не захочется никого спасать, ибо запас здравомыслия быстро истощится, а моральные силы иссякнут:

лаборатория, сплошь заставленная камерами сенсорной депривации, реализованными в виде крупных стеклянных флоатинг-капсул, непроницаемыми для звуков, света и запахов, была дословной архитектурной копией лаборатории Джейсона Майлза – ученого-психа, вдохнувшего опасный военный газ. Это не протестированное вещество, созданное на основе крови особо опасного (но уже мертвого) маньяка, превратило продажного и нечистого на руку бизнесмена в бешеного зверя. Нимфе и супергероям пришлось конкретно повозиться, чтобы усмирить его пыл. Потом, впрочем, красавица достигла желаемого – совершила справедливую месть по отношению к Джейсону, который до самого финального момента, до последнего сердечного стука не верил, что акванка до него добралась, и умер в позоре и отчаянии.

Водяная Нимфа надеялась, что кончина мерзавца послужит предупреждением и убедит прочих негодяев прекратить опыты над гражданами Аквы и свернуть дьявольскую лавочку. Теперь же, когда выяснилось, что она осталась недопонятой и что, по сути, ничего не изменилось, её объял позор пострашнее, чем тот, что испытал доходяга Джейсон незадолго до смерти.

“Мои соотечественники, братья, друзья… что с вами сделали? Боже… – каждый раз становясь свидетельницей такой несправедливости, Нимфа чувствовала, как её захлестывает волна возмущения перед жестокостью узкогрупповой власти, замкнутой пределами корпорации, даже ярости, - Но ничего, я всех убью, я снова пролью кровь, если понадобится. Ради вас, ради своего народа”

Камеры сенсорной депривации, в которых находились плененные акванцы, изолировали от любых ощущений и имели функцию, подстраивающую температуру капсул под температуру того, кто в них плавал. Бедняги как бы пребывали в состоянии, при котором сила взаимодействия тела с опорой (вес тела), возникающая в связи с гравитационным притяжением, действием других массовых сил, в частности силы инерции, возникающей при ускоренном движении тела, отсутствует. Проще говоря – невесомость.

“Я освобожу вас, я вас освобожу” – задавшись благой, но необдуманной целью, Нимфа принялась судорожно искать способ безопасной разгерметизации капсул. Пять минут она просто дергалась, метаясь по тесному помещению, то взад, то вперед, но потом послышались приближающиеся шаги и чей-то мужской голос, и принцесса поняла, что наверняка опоздала и лучшей возможности помочь землякам может больше не представиться.

Дверь открылась и в лабораторию вошел…

- Как вы себя чувствуете, милая? Давненько же мы с вами не встречались! Я уже, стало быть, соскучился!

“Что за дьявольщина? – застопорилась Нимфа, увидев наяву мертвеца, - Мерзавец Траск все еще жив?”

Год назад.Земля-2. Здание корпорации Miles Genetikals.

В лабораторию к ученым, занятым новым сверхответственным зондированием, зашел непровозглашенный король всей Калифорнии – Джим Траск (глава Парламента), который по необъяснимой причине ничуть не постарел с тех самых пор.

- Как проходит скрещивание видов? Проинформируйте… - попросил главный финансист генетических опытов, - Невтерпёж полюбоваться удачной помесью акванца и землянина…

Трудяги, поклявшиеся отчитываться при каждом его визите, нервно забегали. Траск потерял несколько минут, ожидая от них “ягоду”, и был неприкрыто разочарован отсутствием прогресса в сравнении с прошлым месяцем.

- Пока ничего жирного. Но мы… мы стараемся! Потерпите буквально еще одну недельку, и у вас появится личная шайка людей-рыб! – гарантировал старший научный сотрудник, - Просто не все соблюли правила сбора для списка необходимых анализов, и с операцией пришлось повременить…

- Не забывайте, вам платят за сроки – Траск был длиннорослым евреем с крючковатым носом, кудрявой шевелюрой и морщинистыми, чуть кривыми кистями рук, - Вклад в эволюцию не терпит отлагательств – и он часто пользовался одеколонами с чересчур резким запахом, чтобы закрепить строгость имиджа, сформированного за сотню лет его “триумфального шествия”.

- Да, мистер – понял сотрудник, - Мистер Траск, посетите нас через недельку. Вот увидите, к тому времени все будет готово…

Скорчив прековарную гримасу, босс произнес, уже, будучи стоя за дверью:

- Обязательно!

Выйдя от генетиков, Джим устремился на первый этаж небоскреба, где противовольно обреталась “жемчужина” современной науки – Водяная Нимфа, угодившая в заключение после неудачного нападения на резиденцию.

- Она находится у нас уже неделю, не меньше… - пояснил шефу негроидный охранник, которому поручили следить за “добычей”, - С одной стороны жаль это создание…

- Отлично! – глубоко вздохнул Траск, - Безвылазное пребывание в кислородной капсуле – оптимальный вариант, когда речь идет о стервозных русалках (он просто съязвил, ибо у Нимфы были ноги, парные органы опоры, а не хвост).

- Тоже так считаю… - работники Genetikals все до одного поддакивали Траску, плюя на собственное мнение. Ему несказанно льстила их “пушистость”.

- О, черт, чуть из головы не выветрилось. Как состояние нашего придушенного? – шеф не мог не вспомнить Джейсона Майлза, вдохнувшего больше экспериментального газа, чем требуется для скоропроходящего рассудочного помутнения, - Жить будет?

Пригладив ладонями волосы, охранник уведомил о нынешнем положении психотерапевта:

- Пострадавший так и не вышел из комы. Медики, осмотревшие несчастного, прогнозировали дегенерацию клеток головного мозга, сказали, что некоторые процессы памяти были нарушены-изменены из-за невосстановимых повреждений…

Жестокий бизнесмен как всегда нашел повод позлорадствовать:

- Шикарно. Не приходить в себя в его же интересах… - отнюдь, не всем, кто работал в Genetikals, приходился по душе такой распущенный цинизм, как, например, негру, терпевшему непростой характер Траска лишь из-за уважения, точнее, из-за страха, - Несколько наших дочерних предприятий потерпели финансовый крах после подозрений, упавших на меня. Джейсон не должен был использовать беспокойников (неофициальное название чипов), не сообщив в нужные инстанции.

- И вы ничего не предпримете для… - обездвиженный потрясающим ехидством бессердечного босса, охранник не смог договорить.

- Нет, конечно – но с Джеймсом Траском, славившимся своей чрезвычайной догадливостью, никто и никогда не ярчил многословием, - Хотя мне абсолютно точно будет его не хватать. Майлз вскопал столько грядок…

Пройдя в медицинское отделение, глава Эллона посмотрел на бедняжечку Джейсона, “прикованного” к больничной койке, и вновь разговорился:

- В последние годы предыдущего столетия, когда Земля начала частично восстанавливаться после апокалипсиса, на

Небосклоне технологий забрезжило имя одаренного ученого, оказавшего прямое влияние не только на переразвитие привычной бесперспективной психотерапии, но и на создание сверхэффективных методов манипуляции человеческим сознанием, а также косвенно заложившего обязательную основу для формирования новой медицинской вехи.

Пострадавший, в чей мозг проникали соблазнительные иллюзии (один из не законспектированных эффектов газа) вроде лежки на горячем пляжном песочке, голубой, как небо, воды, и стройных обнаженных мулаток, обсуждающих не очень-то женское, не догадывался, что находится под пристальным наблюдением врачей. Этот сон-Майами, более сладкий, чем все содержимое самой знаменитой в мире кондитерской фабрики, и наивысше сладострастный, словно удерживал Майлза в коме, обещая выгодную альтернативу повседневности.

- Мы, последние оставшиеся американские ремесленники, вправе гордиться тем, что этим спасителем оказался наш прославленный и, увы, несчастливый соотечественник, репутация которого в разное время была подвержена удивительным зигзагам. И сейчас, когда Штаты почти достигли желаемого, как-то неуютно наблюдать гения в таком неспортивном положении… - устав бесцеремонно шевелить языком,