Сказка, которую бублик рассказал в качестве довеска

А вслед ей плевали и скручивали кукиши. Угрожающие и не очень. А еще могли хлестнуть резким словом, так что ей приходилось мысленно петь какую-нибудь умиротворяющую песенку, чтобы не наброситься на обидчика и не отомстить за все обиды. Эти люди не только ругали и угрожали ей. Они выгоняли ее, не пуская в дом, как будто ее присутствие для покосившейся, готовой рухнуть лачуги могло стать роковым.

Но нападать нельзя. Если она разделается с одним из этих грубых, неотесанных людей, другие просто убьют ее. Хотя нет. Просто у них ничего не бывает. Могут применить четвертование, могут сжечь. А могут забить камнями, как ее сестру.

И она идет, аккуратно ступая по пыльной каменистой дороге, стараясь обходить скопища людей и большие дворы. Особенно большие дворы. Там всегда держат огромные своры собак. И никак им не объяснишь, что вовсе не обязательно оглушительно лаять и разбрызгивать всюду слюну, только почувствовав ее приближение.

Она тихонько вздохнула, думая, что если бы ей дали самой выбирать жизнь, она бы сделала все иначе.

Но вот то место, куда она так стремилась. То место, куда она приходит каждый день перед закатом. Здесь. Именно здесь когда-нибудь будут резвиться ее дети.

Она присаживается на согретый солнцем валун. Он послужит основанием для ее будущего убежища. Поэтому каждый раз она напевает ему ласковые песенки, веря, что с ними в него входит частичка ее души. И валун становится чуть-чуть ею. Нет, он становится ее душевным братом. Забавное сравнение.

Она фыркнула и с сожалением поднялась с валуна. Солнце почти заскочило за далекую кривую гору. Оно всегда убегает так быстро, будто никто не учил его вежливости.

Она прижалась к большой смолистой сосне, последний раз взглянув на валун.

Пора возвращаться в селение людей. Она внутренне сжалась. Ну разве она виновата, что ее мать-кошка принесла весь их выводок черными, как ненавистная ночь.

Глава IV

Когда утром болят все конечности, не слушайте тех, кто утверждает, что это приятная боль, говорящая, что мышцы начинают приходить в себя.

Алена подползла к компьютеру и застучала по клавишам. Как и три дня назад, она ежилась, морщилась, только что колючками не обрастала. Но уже не от холода, а от нытья непривыкшего к физическим нагрузкам тела.

— Нетренированная у тебя хозяйка, — невесело ухмыльнулась Алена подошедшему Бублику.

Перекусив шоколадкой «Кузя, друг Аленки», сказочница постаралась поскорее выложить на экран сказки, скопившиеся за ночь.

«Сказка хороша своей доступностью. Не в смысле того, что любой ее поймет, только взглянув. Смысл тут кроется в том, что каждый человек, знает он об этом или нет, постоянно сочиняет сказки. Маленькие, большие и прочие люди сочиняют сказки в трамвае-троллейбусе, на работе, под кроватью, во сне и во время важного совещания. Часто сказка начинает сочиняться сама собой. Обычно это случается, если человеку является что-то необъяснимое. Например, когда не знаешь, как решить задачку по алгебре, или видишь в небе быстро летящую звездочку, или когда нужно быстро принять решение, а ты никак не поймешь, с какого края подойти. Вот тут-то и вступают в дело те самые сказки, которые сочиняют все и всегда. Сказка про храброго Витю-Терминатора, пошедшего за тридевять земель, в соседний подъезд к отличниц е Саше, завоевавшего ее доверие порой-тройкой подвигов и уговоршего ее… помочь с алгеброй. Сказка про самолетик «Заездочка-3», вылетевший в космос и потерявшийся, но потом спасшийся благодаря помощи лучшего друга — маяка. Все зависит от фантазии человека и от ситуации, настраивающей на то, чтобы сочинить из нее сказку.

«Выла бы ситуация, а уж сказку мы из нее сделаем, налепим, нарисуем!» — подмигнет со знанием дела бывалый сказочник. А это… раз, два, три… Да что считать? Это каждый первый!»

Бублик резко вскочил на стол. Алена даже не поняла, откуда это он так прыгнул. Она все еще сидела, откинувшись назад и едва не хватаясь за сердце, а кот, нагло задрав хвост, уже ступил на клавиатуру.

«WwwwjjjjjjjjjjjjsdaiZDchg, — написал Бублик, — оооооошыфффффдд д д д. До чего же неудобно иметь такие широкие лапы и работать при этом машинисткой!»

Алена потрясла головой и протерла глаза. Она знала, что это не поможет, но попытаться-то можно. На экране остались, как и положено, «приветы от Бублика» и ничего более. Алена расслабилась и вздохнула. Привидится же! Она еще раз потерла глаза, так, для профилактики, прижалась пару раз лбом к замерзшему стеклу и снова принялась за текст.

Бублик досадливо фыркнул и скорчил рожицу, глядя на хозяйские потуги не замечать очевидного. А между тем на экране красовалось: «Хозяев надо холить и лелеять, иначе они засохнут, как вчерашняя каша в блюдечке. Самый лучший способ — помогать им. Вылизывать посуду, заметать за собой следы, загонять под кровать ненужные и грязные вещи. Больше всего мне нравится придавливать свежее глаженое белье. Но какая же мука набирать вместо нее текст! И до чего же неудобно иметь такие широкие лапы и работать при этом машинисткой!»

Бублик в последний раз покосился на текст, который Алена, считая белибердой, безжалостно стирала, и куда-то убежал. Вернулся он через пару минут, не скрывая торжествующей улыбки.

Алена погладила Бублика и влипла в фантик от шоколадки, на котором еще сохранились липкие, коричневые, сладкие потеки. Бублик как-то умудрился нацепить ее на спину и ходил, видимо, ожидая, когда хозяйка опустит руку.

— Негодник! — шутливо погрозила Алена.

Ей очень хотелось облизнуть фантик. Но это

было так некультурно!

Тут сказочница глянула на своего сказочного кота и увидела, что тот приподнял бровь и обнажил в ухмылке левый клык.

— Дай угадаю, — засмеялась Аленка. — Все равно никого нет, можно облизывать! Так?

Бублик удовлетворенно поднял хвост и поскакал в направлении кухни.

Алена жадно лизнула фантик, ощущая себя диким зверем, которому нет необходимости ни от кого таиться и не надо сдерживать инстинкты. А значит, не обязательно терять самое вкусненькое.

— Интересно, откуда это вкусненькое взялось? — вслух подумала Аленка. — Может, кришнаиты подсунули? Или Кошкин решил изобразить романтику, пробрался… нет, залез на окно и кинул в форточку… Нет, форточку я до весны не открою. Тогда кто же? Больше я вчера никого и не видела. Бублик, может, это ты балуешься? — окликнула Алена кота.

Но тот только сыто ухмылялся в усы. И где он там еду нашел?

«И все же взрослые люди нуждаются в сказке ничуть не меньше, чем дети. Даже больше. Дети еще смогут стать взрослыми, когда вырастут, а пока играют во дворе в дочки-матери. А вот взрослые могут только играть в детство, да изредка, в счастливые мгновения, погружаться туда, чтобы тут же вынырнуть и побежать дальше, изо всех сил сожалея о том, что это была лишь секундочка и нельзя, как прежде, плюхнуться в сугроб, посидеть в нем, не замерзнув, и увидеть себя как минимум ледоколом «60 лет Победы!». Слушая, читая или пописывая в блокнотике сказку, взрослый человек может ощутить поддержку из самого детства. Это все равно что выпить Временной эликсир молодости, позволяющий задержаться в детстве гораздо дольше, чем на секундочку.

Сколько взрослых обнаруживали себя в позе эмбриона, с удивленно-счастливой улыбкой на лице и сияющими глазами, которые давно забыли, как создается радостное настроение! А в голове остатки светлых мыслей и недоумение: «Что за чудесную, интересную историю я только что читал… слушал… видел?»

Потом приходит воспоминание, что это сам взрослый человек читал сказку. И эта проказница увела за собой серьезного каменнолицего дяденьку или дородную уставшую тетеньку в то время, когда они были первым дворовым хулиганом и энергичной худенькой девочкой.

Кто откажется вернуться в детство, чтобы уже взрослым понять, что будущее есть, и оно не такое уж ужасное? Что-то я не вижу поднятых рук».

Алена точно знала, что окунаться в детство она сейчас не готова. Нужно было переделать кучу домашних дел. А погружаться в беспричинную детскую радость крайне опасно для уборки, мытья посуды и стирки.

У сказочницы мелькнула мысль, что она перечит сама себе, но тут же ее отогнала. Зарастать грязью по самый нос совсем неохота, поэтому надо взять себя в руки и сделать все, что следует.

Перво-наперво — уборка. Влажная. Теплая вода и мокрые тузя почки. Веселого в этом мало. Поэтому, когда довольный Бублик появился на пороге комнаты, Алена встретила его суровым взглядом и напряженным лицом. А уж про насупленные брови и говорить нечего. Любой суровый, прожженный жизнью герой из фильма про ковбоев и индейцев позавидовал бы нынешнему Аленкиному лицу.

Бублик даже приостановился, не решаясь войти в комнату.

Но, быстро вспомнив, что все же он в доме хозяин, Бублик величественно прошествовал в комнату. Затем он немного подумал и направился к шкафу, где Аленка хранила книжки и фотоальбомы. Лениво подтянувшись на лапах, Бублик поднялся на самый верх, но тут его задняя конечность предательски соскользнула, и на пол полетел один из фотоальбомов. Алена уже успела протереть его и поставить на место, поэтому она громко и сердито осведомилась:

— Господин желает неделю на кильке и воде?

Но господин Бублик только равнодушно почесал себя левой ногой за правым ухом и зевнул.

Пришлось Алене выползать из-под стола, где она оттирала непонятные четырехпалые следы.

Падая, альбом открылся на детской фотографии Аленки. На снимке она была в платьице, с прикрепленными сзади крылышками и в венке на вьющихся волосах. Тогда мама задумала поставить сказку и снять ее на новомодную игрушку — громоздкую видеокамеру, которую тяжело было держать даже взрослому мужчине. Роль главной феи, конечно же, была отдана любимой дочери. И Аленка, пока длились любительские съемки, красовалась в платьице с крылышками.

Ах, какая это была роль для маленькой девочки! А какая сказка! Алена бросилась к полке с детскими книжками и нашла книгу, где была та самая сказка.

Алена читала, хихикая, вздыхая и улыбаясь. Когда сказка закончилась, она поставила книжку рядом с альбомом и, немного подумав, вложила туда фотографию.

Дальнейшая уборка, хоть и заняла остатки дня, прошла легко и непринужденно. Аленка порхала, словно фея, и помахивала тряпочками, губочками, веником и пылесосом, словно волшебной палочкой.