Старые и новые представления о человеческой природе

Если попытаться в двух словах сформулировать, в чем же заклю­чается основное различие между аристотелевской теорией человека и современными концепциями человеческой природы, выдвинутыми Голь-дштейном, Фроммом, Хорни, Роджерсом, Бюлером, Мэем, Грофом, Дабров-ски, Мюрреем, Сутичем, Бугенталем, Олпортом, Франклом, Мерфи, Рорша-хом и множеством других исследователей, то я бы сказал так: теперь мы знаем не только о том, что представляет собой человек, теперь мы знаем, каким он может быть. Другими словами, мы научились смотреть вглубь, научились видеть не только актуальные, но и потенциальные ха­рактеристики человека. Теперь нам известны резервы человеческой при­роды, резервы, которые зачастую остаются незамеченными, нереализован­ными, подавленными. Мы научились говорить о сущностной природе человека в терминах возможностей, потенций и отдаленных рубежей че­ловеческого развития, не полагаясь лишь на внешнее, поверхностное, си­юминутное. Можно сказать, что впервые за всю историю своего развития человечество получило шанс отдать должное человеческой природе.

Динамическая психология дает нам еще одно преимущество перед Аристотелем: теперь мы знаем, что разум и интеллект — не единствен­ные средства самопознания. Аристотель, как вы помните, предложил иерархию человеческих способностей, высшее место в которой он отвел разуму. Именно его воззрения стали причиной для противопоставления разума эмоциям и инстинктам, что в свою очередь породило представле­ние о неизбежности конфликта, борьбы, антагонизма между «высокими» и «низкими» началами человеческой природы. Однако данные исследо­ваний психопатологии и феномена психотерапии наглядно показали нам необходимость внесения существенных поправок в предложенную им

452 Тема 14. Развитие личности

иерархию, необходимость равного уважения как к рациональным, так и к эмоциональным, как к конативным, так и к побудительным аспектам нашей природы. Результаты эмпирических исследований, посвященных изучению феномена здоровой личности, все больше убеждают нас в том, что вышеупомянутые аспекты человеческой природы не только не про­тиворечат друг другу, но и могут находиться в отношениях синергизма, в отношениях взаимовыгодного сотрудничества. Здоровый человек цело­стен и интегрирован. Только невротик утратил присущую человеку спо­собность жить в согласии с собственной природой, только у него разум находится в постоянном конфликте с эмоциями. Аристотелевское про­тивопоставление разума другим аспектам человеческой природы стало причиной и ошибочного понимания эмоций и позывов, и неверного ис­толкования самого понятия «разум». Лишь сейчас мы начинаем осозна­вать необходимость отказа от прежних концепций рациональности. Эрих Фромм писал: «Разум, приставленный сторожить несчастного узника — человеческую природу — сам утратил свободу, а в результате оба нача­ла человеческой природы — и рациональное, и эмоциональное, оказались в заточении»¹. Тысячу раз прав Фромм, когда говорит о том, что самосоз­нание есть не столько продукт интеллектуального процесса, сколько про­цесс актуализации всех заложенных в человеке тенденций, активной ре­ализации присущих человеку интеллектуальных, эмоциональных и ин-стинктоидных потенций.

Только постигнув дальние пределы человеческого развития, познав, каким может быть человек при хороших условиях существования, и при­знав, что только самовоплощение и самоактуализация приносят человеку счастье, душевный покой и гармонию, мы сможем, наконец, понять, что та­кое хорошо и что такое плохо, что правильно и что неправильно, что полез­но и что вредно для человека.

Лукавый философ, философ-технократ может спросить меня: «А чем вы докажете, что человеку лучше быть счастливым, чем несчастным?» Но даже на этот иезуитский вопрос можно ответить эмпирически; достаточно просто понаблюдать за людьми, чтобы понять, что все они, они, а не наблю­датель, совершенно спонтанно, естественно выбирают то, что делает их сча­стливыми, спокойными, радостными или умиротворенными. Другими сло­вами, каждый человек стремится к хорошему, а не к дурному (если, конеч­но, он более-менее здоров и если он живет в условиях, хоть сколько-нибудь благоприятствующих этому стремлению).

Эти же наблюдения помогут нам найти достойный ответ многим ложным суждениям причинно-следственного типа «Если хочешь X., нуж­но делать У» («Если хочешь жить дольше, нужно есть витамины»). Сейчас у нас появляется возможность определить истинные причинно-следствен­ные связи. Мы уже знаем, что на самом деле нужно человеку, мы знаем, что

Fromm E. Man for himself. N. Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1947.

Маслоу А. [Психотерапия, основанная на теории базовых потребностей] 453

человек стремится к любви, к безопасности, к счастью, к долголетию, к ду­шевному покою, к знаниям и т.п. Поэтому нам уже нет нужды говорить: «Если хочешь быть счастливым, то...». Вместо этого мы можем сказать: «Если ты здоровый представитель рода человеческого, то...».

Утверждение о том, что человек изначально устремлен к счастью, благополучию, здоровью, столь же эмпирично, как наши заявления о том, что собака любит мясо, что аквариумным рыбкам нужна свежая вода, что цветы тянутся к солнцу. Его нельзя воспринимать как чисто оценочное заявление, оно одновременно и нормативно, и дескриптивно. (Для норма­тивно-дескриптивных понятий я однажды предложил термин сплавлен­ное понятие¹.

И еще несколько слов — специально для тех из моих коллег-фило­софов, которые привыкли четко обозначать, чем является человек на самом деле, и чем он должен быть. Им я готов предложить следующую форму­лу: То, чем мы можем стать, равно тому, чем мы должны быть. Заметьте, если мы подходим к вопросу эмпирически, с научной точки зрения, если мы ставим перед собой задачу описать реально существующие факты и явления, то мы не станем употреблять слово должен, оно становится совер­шенно неуместным, — ведь нам же не приходит в голову говорить о том, каким должен быть гладиолус или лев. Такая постановка вопроса лишена всякого смысла. То же самое верно и в отношении ребенка.

Мне думается, что, рассуждая о человеке, правильнее было бы гово­рить о том, каков он есть и каким он может быть. Нам известно, что личность многослойна, мы говорим о разных уровнях ее организации. Бес­сознательное и сознательное, пусть даже порой и противостоят друг другу, все же равноположные образования, все-таки существуют одновременно. Так же и о том, что лежит на поверхности, можно сказать, что оно есть, что оно актуально, но и другое, то, что спрятано в глубинах личности, тоже су­ществует, оно может выйти на поверхность, может стать осознанным, столь же актуальным, как первое.

Оказавшись в такой системе координат, мы уже не станем недоуме­вать, почему мы должны признавать доброту и способность к отзывчиво­сти за людьми, чье поведение оставляет желать лучшего. Ведь если этим удастся актуализировать этот общечеловеческий потенциал — способ­ность любить, то они непременно станут более здоровыми, а значит и бо­лее нормальными людьми.

Одна из важнейших особенностей человека, отличающая его от дру­гих животных, заключается в том, что его потребности, естественные пред­почтения, инстинктоидные тенденции очень слабы, двусмысленны, завуа­лированы, они оставляют место для сомнений, неуверенности и конфлик­тов; они взывают к человеку, но их зов слаб и невнятен, его легко заглушает

¹ См.: Maslow A.H. A Theory of metamotivation: the biological rooting of the value-life // J. Humanistic Psychology. 1967. 7. P. 93-127.

454 Тема 14. Развитие личности

голос культуры, привычек, требования других людей¹. Многовековое пред­ставление об инстинктах как о чем-то могучем, требовательном, безоши­бочном (и это верно в отношении животных) не позволяло нам допустить возможность существования слабо выраженных инстинктов.

Человек действительно наделен собственной, только ему присущей природой, действительно обладает внутренним стержнем, костяком ин-стинктоидных тенденций и возможностей, и счастлив тот, кому удается понять самого себя. Не так-то просто быть естественным и спонтанным, знать, кто ты есть на самом деле, что представляешь собой, чего ты дей­ствительно хочешь — это требует огромного труда, терпения и мужества.

Внутренняя природа человека

Наши рассуждения заставляют нас сделать два основополагающих вывода. Во-первых, следует признать, что природа человека не сводится лишь к анатомии и физиологии, со всей обязательностью она включает в себя его базовые потребности и его психологические возможности. Во-вторых, как мы уже говорили, психологическая природа человека очень слаба, она затаена и трудноразличима.

На чем основывается наша убежденность в том, что потребности и тенденции, которые мы называем базовыми, имеют врожденный характер? Я провел анализ двенадцати независимых друг от друга рядов экспери­ментальных и клинических данных² и на основании этого анализа готов сделать четыре вывода. Во-первых, данные исследований свидетельствуют о том, что фрустрация базовых потребностей и тенденций психопатогенна, т.е. приводит к нездоровью человека. Во-вторых, можно говорить о том, что удовлетворение этих потребностей, реализация этих тенденций способству­ет формированию здоровой личности (т.е. удовлетворение евпсихогенно), чего нельзя сказать об удовлетворении невротических потребностей. В-тре­тьих, базовые потребности и тенденции человека спонтанно проявляются в условиях свободного выбора. В-четвертых, их можно непосредственно изу­чить на выборке здоровых, самоактуализированных людей.

При исследовании базовых потребностей нельзя полагаться только на интроспективные отчеты, в равной степени бессмысленно основывать­ся на одних лишь исследованиях бессознательных желаний. Невротичес­кие и базовые потребности зачастую имеют сходную феноменологию, они могут одинаково ощущаться и переживаться человеком. И те, и другие требуют своего удовлетворения, и те, и другие стремятся завладеть созна­нием человека; они сходным образом представлены в сознании, и поэто-

¹ По мнению Люси Джесснер, неотчетливость потребностей человека объясняется тем,
что человек, в отличие от животных, склонен к чрезмерному их удовлетворению.

² См.: Maslow A.H. Criteria for judging needs to be instinctoid // Jones M.R. (ed.).
Human motivation: A Symposium. Lincoln, Neb.: Univ. of Nebraska Press, 1965.

Маслоу А. [Психотерапия, основанная на теории базовых потребностей] 455

му человеку редко когда удается отличить одно от другого. Только в мгновения инсайта, или на пороге смерти человек постигает разницу между истинными желаниями и желаниями внешними, случайными, несущественными (как это было с Иваном Ильичом, героем произведе­ния Льва Толстого).

Для того, чтобы уяснить природу того или иного желания, той или иной поведенческой тенденции, всегда следует искать некую внешнюю переменную, с которой можно было бы соотнести это желание или эту тенденцию, и искать ее следует в континууме «невроз—здоровье». Мы все более убеждаемся в том, что агрессивность вовсе не обусловлена ба­зовой природой человека, ее нужно рассматривать скорее как реакцию организма, скорее как следствие, нежели как причину. Злобный, агрес­сивный человек в процессе психотерапии становится менее злобным, ме­нее агрессивным, и наоборот, здоровый человек, заболевая, начинает про­являть агрессию.

Нам известно, что удовлетворение невротических потребностей, в отличие от базового удовлетворения, не приносит человеку здоровья и счастья. Невротик, жаждущий власти, даже получив ее, не излечивается от невроза — невротическая жажда власти неутолима. Сколько бы ни ел невротик, он все равно останется голодным (потому что на самом деле ему нужна не пища, а нечто иное). Удовлетворение невротических пот­ребностей, равно как и их фрустрация, никак не отражается на состоя­нии здоровья индивидуума.

Удовлетворение базовых потребностей, таких, как потребности в бе­зопасности и любви, обязательно влечет за собой улучшение состояния здоровья человека. Удовлетворение базовых потребностей, в отличие от невротических, приводит к их насыщению, фрустрация базовых потребно­стей чревата нездоровьем.

Все сказанное, судя по всему, верно и по отношению к более специ­фичным базовым устремлениям, таким, как потребность в познании, по­требность в интеллектуальной активности. (Этот вывод основывается только на клинических наблюдениях.) Потребность в познании имеет ха­рактер позыва, она требует своего удовлетворения. Удовлетворив ее, че­ловек развивается гармонично и счастливо; фрустрация этой потребнос­ти и ее подавление вызывают разнообразные и очень специфичные, еще не до конца изученные нами расстройства.

Наиболее очевидной техникой для исследования базовых потреб­ностей мне представляется непосредственное изучение действительно здоровых людей. На основании того, что мы знаем сегодня о здоровье, мы можем отобрать из общей популяции относительно здоровых инди­видуумов. Затем, признав, что совершенных людей не существует, мы применяем принцип вроде того, что применяют геологи, ищущие место­рождение радия — чем выше концентрация радия, тем сильнее радиа­ция, которую он излучает.

456 Тема 14. Развитие личности

Исследование, описанное мною в главе 11, показывает возможность научного познания и описания нормы, которую я понимаю как психологи­ческое здоровье, подкрепленное более-менее полной реализацией всех зало­женных в человеке возможностей. Познавая, что представляют из себя хо­рошие люди или какими они должны быть, мы даем человечеству (или тем его представителям, которые хотят стать лучше) своего рода образец для подражания.

В настоящее время наиболее полно из всех базовых потребностей изу­чена потребность в любви. Именно на примере этой потребности мне и хо­чется показать, каким образом четыре сделанных нами вывода могут по­мочь нам отделить врожденное и универсальное в человеке от внешнего и случайного.

1. Практически все психотерапевты сходятся во мнении относитель­
но того, что большинство неврозов уходит своими корнями в детство, бе­
рут начало из неудовлетворенной потребности в любви. Косвенным под­
тверждением этой гипотезы могут стать результаты ряда своеобразных
экспериментальных исследований, которые были проведены на новорож­
денных детях. Исследования со всей убедительностью продемонстриро­
вали, что лишение младенца любви создает реальную угрозу самой его
жизни или, иначе говоря, депривация потребности в любви патогенна.

2. Известно, что если болезнь ребенка еще не приняла необратимо­
го характера, то для излечения зачастую достаточно окружить его любо­
вью и добротой. Если говорить о взрослых людях, страдающих более
серьезными расстройствами, то и здесь результаты психотерапии и пси­
хоанализа внушают нам некоторый оптимизм; по крайней мере, мы мо­
жем уверенно заявить, что в результате психотерапии человек обретает
способность принимать любовь и участие другого человека и использо­
вать их во благо себе. Кроме того, в нашем распоряжении оказывается
все больше данных, свидетельствующих о том, что счастливый ребенок,
ребенок, выросший в атмосфере любви, имеет больше шансов стать здо­
ровым взрослым человеком. Все эти данные укрепляют нас во мнении,
что любовь является основополагающим фактором здорового развития
человека.

3. В ситуации свободного выбора ребенок, если, конечно, его психи­
ка еще не деформирована патогенными влияниями, всегда стремится к
тому, чтобы быть любимым, всегда жаждет ласки и в меру сил старается
избежать ситуаций, в которых он ощущает себя брошенным или отвер­
гнутым. Мы не располагаем экспериментальными данными, которые
подтвердили бы этот вывод, но множество свидетельств клиницистов и
некоторые данные этнологических исследований не позволяют нам со­
мневаться в справедливости такого предположения. Ни один нормаль­
ный ребенок не предпочтет злого учителя, врача или друга, а совершен­
но естественно потянется к доброму и ласковому. Любой младенец, даже
младенец, родившийся от родителей-балинезийцев, которые, в отличие от

Маслоу А. [Психотерапия, основанная на теории базовых потребностей] 457

среднестатистического американца, вовсе не испытывают потребности в любви, отреагирует на лишение любви слезами. Балинезийских детей отучают от любви, но им не нравится такое обучение, они протестуют против него горестным плачем.

4. В результате исследований здоровых взрослых людей обнаруже­но, что практически все они (хотя и не абсолютно все) любили и были любимы. Собственно, и в момент исследования их можно было охаракте­ризовать как любящих людей. Парадоксально, но здоровые люди меньше нуждаются в любви, чем среднестатистический человек. По всей види­мости, причина этому кроется в том, что они уже удовлетворили свою потребность в любви.

Надежность наших выводов настолько очевидна, что мы вправе рассматривать их в качестве критериев здоровья. Наша убежденность станет вам понятней, если мы обратимся к рассмотрению болезней, выз­ванных недостатком в организме тех или иных веществ. Предположим, организму не хватает соли. Нехватка соли становится причиной патоло­гии, справиться с которой можно только при помощи соли. Люди, стра­дающие солевым дисбалансом, в условиях свободного выбора отдают предпочтение более соленой пище; им хочется соленого, соленая пища кажется им особенно вкусной. Напротив, здоровый организм с нормаль­ным солевым балансом не испытывает особой потребности в соли, он не нуждается в ней.

В данном случае организм нуждается в соли, соль нужна ему для того, чтобы избежать болезни и сохранить здоровье. Но ведь точно так же человек нуждается и в любви, любовь так же как соль нужна человеку для того, чтобы избежать болезни и сохранить здоровье. Иначе говоря, организм устроен так, что ему нужны и соль, и любовь, так же как авто­мобилю нужны и бензин, и масло.

Все наши рассуждения подводят нас к необходимости обсудить воп­рос условий жизни. В данном случае обычные житейские обстоятельства обретают для нас значимость условий, необходимых и достаточных для ре­шения логической задачи, и конкретность условий алгебраической задачи.