В потере веса нет никакой опасности
Многие высказывают опасение, что голодание может привести к туберкулезу. Считают, будто похудание означает подверженность (уязвимость) этой «болезни». Но этот страх безоснователен и базируется на ложной точке зрения. Худоба при туберкулезе — это не причина болезни, а результат. Потеря веса представляется важной для выздоровления от «острой» болезни, и природа предусматривает, что такой больной снижает вес независимо от количества принимаемой пищи. Действительно, больной тифозной лихорадкой теряет вес и силу при обычном питании быстрее, чем при голодании. Голодающий больной в процессе длительного голодания выздоравливает быстрее и надежнее, чем при приеме привычного количества «хорошей питательной пищи». При этом такой больной во время голодания теряет меньше веса, чем при питании.
Потеря веса при голодании означает утрату не жизненно важных тканей, а излишней пищи, отходов, жира и т. п. Человек просто теряет столько-то фунтов «болезней». Величина мышц уменьшается. Но это — результат снижения количества находящегося в них жира и уменьшения размера клеток. При обычном голодании число мышечных клеток фактически не сокращается.
Туберкулез довольно часто развивается у полнокровных и «упитанных» людей. Профессор Моргулис справедливо пишет: «Как социальный феномен недоедание не есть просто вопрос недостаточного или несоответствующего питания. Это — зловещее сочетание разрушительных влияний нищеты — перенаселенности, нехватки одежды, нездоровой, антигигиенической среды. Именно на такой благодатной почве туберкулез и собирает свою ужасную жатву».
Вес, утраченный за время голодания, быстро восстанавливается, если делать это с желанием. В потере веса нет ни малейшей опасности.
ГОЛОД И АППЕТИТ
Голод — это великий страж всей жизни. Он заставляет организм, нуждающийся в пище, искать и заготовлять ее. Можно безошибочно заключить, что если бы не было голода, не было бы нужды в питании. Голод — естественное проявление физиологической потребности, и когда его нет, мы можем определенно считать, что также отсутствует и физиологическая потребность, его порождающая. Голод присутствует пропорционально потребности организма в еде. И отсутствие нужды в питании или потребность организма усваивать и ассимилировать пищу прямо пропорциональны отсутствию голода. Поэтому если голода нет, нельзя принимать никакой пищи. Отсюда нам очень важно научиться различать голод и прочие распрост1 раненные ощущения — научиться должным образом понимать язык наших чувств.
Чувство голода мало понимают потому, что его реально никогда не изучали. Сколь малые попытки были предприняты физиологами по изучению голода, было проверено на больных — мужчинах и женщинах. В результате все виды нездоровых ощущений принимались и продолжают приниматься ошибочно за голод, и не только рядовым человеком, но и специалистом, который обязан это знать. Ныне наука учит, что голод ощущается в желудке, особенно в его верхней части, и проявляется в разного рода дискомфортах. То, что это — обман, становится быстро очевидным, когда и если ученые проводят свои исследования на действительно здоровых объектах. Физиологи восприняли теорию, выдвинутую Кэнноном, будто сокращения желудка, сопутствующие тому, что они называют «голодными схватками», являются непосредственно причиной ощущения голода, и они тем более заметны, чем интенсивнее ощущение.
В книге «Организменные изменения при боли, голоде, страхе и гневе» Кэннон излагает результаты исследований голода и выводы этих исследований. В этой прекрасной работе он пишет: «Трудно описать ощущение голода, но почти каждый с детства временами чувствовал в нижней части груди и в надчревной области тупую или беспокоящую боль, которая может приобрести властный контроль над действиями человека. По словам доктора Штернберга, голод может быть столь невыносимым, что побуждает принимать пищу такую невкусную, которая не только не вызывает аппетита, но способна вызвать отвращение. Голодное существо лихорадочно глотает пищу. Наслаждения аппетита — не для него, ему надо скорее количество, нежели качество пищи, и немедленно. Голод можно описать как нечто, имеющее центральное ядро, но с более или менее меняющимися сопутствующими признаками. Своеобразная тупая голодная боль в надчревной области обычно бывает первым сильным зовом пищи, и, если первоначальный этот зов не удовлетворен, ощущение превращается в очень неприятную острую и терзающую боль, которая по мере усиления ее интенсивности принимает все менее локальный характер.
Это можно считать важной чертой голода. Однако кроме этой тупой боли могут появиться общая апатия и вялость, слабость или головная боль, или раздражительность и беспокойство, причем столь сильные, что длительные усилия в каком-то обычном занятии становятся все более затруднительными. И то, что эти состояния сильно различаются — у одних это головная боль, у других слабость и т. д. — указывает на то, что они не составляют главную черту голода, а являются более или менее непостоянными спутниками. Ощущение «пустоты», о чем упоминалось как о важном моменте эксперимента, является скорее предположением, нежели явно осознанным фактом, и может быть исключено из дальнейшего рассмотрения. Поэтому в качестве постоянной характеристики — главного фактора, достойного детального изучения, — остается тупое давящее чувство».
Прежде чем углубиться в наше исследование голода, уместно вкратце рассмотреть, что говорят физиологи об ощущении голода и его причине. Цитирую: «Хорошо известно, что во время голода возникают некоторые общие субъективные симптомы, как, например, чувство слабости и ощущение пустоты, с тенденцией к головной боли и иногда даже тошноте у людей, склонных к головным болям вследствие их токсемического состояния. Похоже, головная боль более выражена или хотя бы лишь присутствует утром до появления в желудке какой-либо пищи» (Маклеод. «Физиология в современной медицине»). Автор пишет о «голодных схватках» и их «очень большой интенсивности». Там же он рассматривает то, что он называет «голодом во время истощения», имея в виду четырехдневное воздержание от пищи, предпринятое Карлсоном и Лакхардтом, которые добровольно подвергли себя «полному истощению, кроме приема воды, на протяжении четырех дней». Далее автор пишет. «Как известно, при длительном вынужденном голодании «здоровые люди вначале испытывают сильные ощущения голода и аппетита, которые, однако, продолжаются лишь несколько дней, а затем становятся менее заметными и, наконец, полностью исчезают».
Касаясь четырех дней самопроизвольного голодания Карлсона и Лакхардта, автор говорит, что «ощущение голода присутствовало так или иначе на протяжении всего периода... В последний день голодовки к ощущению голода добавилось жжение в надчревной области». Они нашли, что в последний (четвертый) день «истощения» ощущения и голода, и аппетита заметно уменьшились, причем это особенно отразилось на аппетите. Они обнаружили, что вместо растущего желания еды в последний из этих дней развилось четкое отвращение или безразличие к ней. Они также отмечают в заключительной части периода «истощения» явную депрессию и чувство слабости, сопровождавшие аппетит. Они также нашли, что после отказа от еды, после 4-дневного периода «истощения» ощущения «голода» и «аппетита» у них быстро исчезли. Также практически исчезли умственная депрессия и чувство слабости. Полное восстановление сил не произошло вплоть до 2-го или 3-го дня после возобновления приема пищи. С того времени они чувствовали себя необычайно хорошо. Они говорили, что фактически их ощущения благополучия, ясности ума, хорошего здоровья и энергии усилились так, как если бы они провели месяц отпуска в горах.
Эти исследователи указывают на то, что поскольку те, кто провели голодание более длительный срок (свыше четырех дней), единогласно отмечают тот факт» что после первых нескольких дней ощущения голода становятся менее заметными и, в конце концов, полностью исчезают, то они должны были испытывать самый тяжелый период в первые 4 дня. Хотя ощущение голода и было достаточно сильным, чтобы вызвать определенный дискомфорт, его ни в коей мере нельзя назвать «заметной болью» или «страданием», и никогда не было столь сильным, чтобы серьезно мешать обычной работе. Простое так называемое истощение нельзя поэтому определять как острое страдание.
В «Учебнике физиологии» Хауэлла сообщается, что ощущения голода и жажды носят столь неясный характер, что их трудно анализировать методами самонаблюдения. Далее говорится, что ощущение, обычно нами обозначаемое как аппетит или голод, проецируется более или менее определенно на область желудка. «И если ощущение не купируется приемом пищи, оно увеличивает свою интенсивность, и человек испытывает голодные схватки». Ощущение голода описывается как «более или менее неприятное». Доктора Бест и Тейлор («Физиологическая основа медицинской практики») указывают на то, что исследования голодных сокращений при голодании свыше 5 суток не показали уменьшения и фактически даже отмечалось их увеличение, тем не менее после 3-го дня «голодные схватки» и общее ощущение голода уменьшились. Каким бы ни было соотношение между этими желудочными сокращениями и ощущением голода, физиологи от Кэннона до Карлсона совершали большую ошибку, принимая некоторые патологические симптомы за ощущение голода. И главная ошибка во всех их рассуждениях заключалась в том, что они принимают нездоровые ощущения за голод. Ни один действительно здоровый субъект не был использован в качестве объекта эксперимента. Прочитав вышесказанное, любой человек, имевший опыт голодания, сразу же признает, что никто из этих ученых никогда не видел голодного человека и ошибочно принимал нездоровые ощущения опьяневшего от еды за нормальное проявление жизни.
Настоящий голод, скорее, вызывает бодрость и активность в поиске пищи, нежели «вялость и сонливость» или «головокружение». Мистер Хёлзел говорит, что Карлсон перед смертью изменил взгляды на голод. К сожалению, он, кажется, не опубликовал свое измененное мнение. Возможно, оно более соответствовало тому, что те из нас, кто имел наибольший опыт с голоданием, рассматривают как подлинный показатель потребности в пище. Пытаясь прийти к пониманию того, что является и что не является ощущением голода, я считаю разумным скорее обратить внимание на свидетельства тех, кто имел наибольший опыт голодания, особенно длительного, чем на эксперименты тех, кто для изучения голода провел лишь несколько коротких голоданий. Человек, внимательно следивший за сотней или более голоданий длительностью в 40 и более дней, по-видимому, лучше оценит различные ощущения, присущие голоду, нежели человек, наблюдающий одно, два или четыре голодания от 4 до 7 дней. Я также сомневаюсь в достоверности исследований «голода», проведенных на людях, глотающих баллоны, которые затем наполняют воздухом и оставляют в желудке. Ни один физиолог не признает, что поведение желудка, растянутого присутствием раздутого баллона, будет таким же, что пустого желудка. Такие баллоны были выдумкой, предназначенной для того, чтобы регистрировать и измерять частоту и силу сокращений желудка. Но они не могли ничего сказать об ощущении голода. Другим элементом, связанным с этими экспериментами и искажающим выводы, были постоянные мысли о пище и о голоде и постоянная сосредоточенность внимания на желудке. Концентрация мыслей на еде и желудке делала действительными ощущения, которые в противном случае не развились бы. Связанный с этим физиологический фактор поддерживал фиктивное желание пищи, которое является столь распространенным.
Попытаемся прийти к пониманию голода путем рассмотрения того, что им в действительности не является. Головная боль не есть голод. Боль в брюшной полости не есть голод. Сосущее чувство в желудке не есть голод. Вялость не есть голод. Сонливость не есть голод. Слабость не есть голод. Головокружение не есть голод. Беспокойство не есть голод. За все сорок четыре года моих наблюдений за голоданиями, из которых тысячи были протяженностью от 20 до 90 дней, я не видел ни одного голодающего, в котором боль, головная боль, сонливость, чувство «пустоты» и др. сопровождали бы развитие настоящего голода. А эти наблюдения чего-то стоят. Они, несомненно, надежнее тех, что сделаны в отношении людей, воздерживавшихся от пищи от 3 до 5 дней.
Такая боль в надчревной области, сильная головная боль, раздражительность, беспокойство, апатия, сонливость, слабость и нежелание двигаться и совершать физические усилия — как же похожи эти симптомы на возникающие от пропуска привычной сигары и курительной трубки, чашки кофе или чая, стакана виски или порции морфия! И как же профессор Кэннон не ующел их истинного смысла? Ощущение пустоты и тяжесть, им описанные, не являются спутниками голода. Не является ими и ощущение тупой боли в желудке, которое он представляет как «главный факт» голода. Все это нездоровые ощущения «Никто, пропустив прием пищи, — заявляет Пейдж, — не почувствует слабость или беспокойство, за исключением случаев, когда имеется раздражение или чрезмерное сокращение желудка. То — явное свидетельство диспепсии. Строго говоря, этот термин есть синоним несварения».
«Схватка» — это короткая острая боль. Карлсон говорит: «Было точно установлено, что голодные схватки вызываются сокращениями пустого желудка». Это было «установлено» на субъектах, глотавших баллоны, которые регистрировали частоту и интенсивность желудочных сокращений. Мы не можем сомневаться в самих сокращениях. Мы сомневаемся в правильности их интерпретаций. «Голодные схватки», кажется, являются спазмами, и они явно ненормальны. Нормальные мышечные сокращения, даже энергичные, не являются болезненными. Наоборот, если они вообще регистрируются сознанием, а это так и происходит при желудочных сокращениях, то они обычно бывают приятными.
Вспомним о жажде. Является ли она головной болью? Или общей болью? Или раздражением? Или слабостью? Или вялостью? Или любым из ощущений, описанных Карлсоном как присущих голоду? Ничего подобного. Жажда ощущается во рту и горле, при этом существует четкое и осознанное желание воды. Никто не примет ошибочно головную боль за жажду, ибо ощущение жажды слишком хорошо знакомо.
Раздражение, вызываемое прохождением трубки через глотку и пищевод и присутствием надутого баллона в желудке, столь сильное, что порождает ненормальное поведение желудка. Считать такое поведение за физиологическое является абсурдом, и ожидать изучения нормальной жизненной активности таким образом глупо. Поведение желудка, заполненного надутым баллоном, и его поведение в нормальных условиях не являются точно идентичными. Желудок сокращается в обоих случаях, но его сокращения не схожи при разных условиях. Его сокращения на чуждый предмет явно нельзя считать за проявление голода. Не раз экспериментаторами было продемонстрировано, что через несколько дней голодания желудочные сокращения имеют тенденцию, скорее, к возрастанию, чем к ослаблению, хотя ощущения, обычно ошибочно принимаемые за голод, уменьшаются и совсем исчезают. Это должно указывать на то, что «голодные сокращения» вовсе не являются таковыми, а есть просто регулярные перистальтические движения желудка.
Доктор Карлсон также заявляет, что при голоде имеют место «общая слабость и беспокойство, не относящиеся к какой-то специальной области организма». Но при настоящем голоде вместо слабости, обычно с ним ассоциированной, возникает живость и часто, если не постоянно, ясное ощущение благополучия.
По словам доктора Клонча, «здоровый человек почувствует голод до того, как начнет слабеть, в то время как больной станет слабеть прежде, чем почувствует голод». Это правило основано на близких наблюдениях за сотнями голодающих. А поскольку многие из этих голоданий были длительными, а не сводились к трех-четырехдневному воздержанию от пищи, его выводу следует доверять больше, нежели выводам тех ученых, кто произвольно ограничивал себя неадекватными экспериментами. Те, кто чувствует тяжесть в желудке (как они это описывают), должны знать, что это не голод, а лишь нездоровые ощущения, нездоровый симптом. И вместо того чтобы есть, дабы смягчить этот симптом, им следует поголодать, пока не почувствуют себя спокойно. Раздражение желудка из-за несварения часто ошибочно принимают за желание пищи, а то, что она избавляет от этих симптомов, вроде доказывает, что они действительно были голодны, так же, как укол морфия доказывает, будто боли у наркомана и есть истинная потребность в морфии.
У доктора Сюзанны Доддс было много экспериментов с голоданием, и ее свидетельства заслуживают внимания. По ее словам, «ощущение пустоты в этих случаях не от недостатка пищевого материала, а результат отсутствия привычного стимулятора». И если бы ортодоксальный доктор рассматривал те самые симптомы при изучении случаев наркомании, он назвал бы их «симптомами отказа». В случае предполагаемого так называемого голодного человека эти симптомы являются обычно следствием отказа от соли, перца, других специй — раздражителей и стимуляторов, принимаемых с пищей. Почему физиологи постоянно отказывались рассматривать данные тех, кто имел наибольшую возможность наблюдать ощущения и свидетельства голода? Почему надо головную боль принимать за голод? Почему ее всегда связывают с голодом?
Верно, еда иногда «облегчает» головную боль, как и привычная чашка чая. Но в этих случаях разве еда или лекарство, принятое с пищей, действительно устраняют боль? Как только мы отказываемся отделить нашу пищу от наших лекарств, как мы можем узнать, страдаем ли мы от симптомов болезни, называемой «голодом», или от «симптомов отказа» — пристрастия к вызывающим болезни отравам? Почему мы должны продолжать определять нормальное ощущение живого организма в терминах симптомов патологии? Кэррингтон называл эти симптомы «голодом привычки», Дьюи — «голодом болезни», Освальд — «голодом отравы». Но поскольку эти симптомы вовсе не представляют голод, я не вижу причины описывать такие ощущения как какой-либо голод в действительности. Так как эти симптомы всегда являются нездоровыми, как и пресловутая тяга наркомана к привычному наркотику, и более всего заметны у тех, чей желудок привычно подвергается возбуждению и раздражению, вызываемыми пряностями, специями и т. д., то их и следует принять за то, чем они являются на самом деле — симптомами болезни. Желудок, неожиданно лишенный регулярных приемов для возбуждения, при голодании проявляет те же самые признаки стресса, что и нервы курильщика, когда его лишают привычного наркотика.
Верно, прием пищи смягчает эти ощущения, равно как укол морфия дает «облегчение» морфинисту, и в приеме пищи в первом случае столько же смысла, как в приеме морфия во втором. По словам Пейджа, «тот факт, что пища приносит немедленное облегчение, ничего не меняет: облегчают пищеварение семьдесят пять-восемьдесят процентов воды, принимаемой с пищей. Она образует, так сказать, припарку для перегруженной слизистой желудка.
Почему люди испытывают ужасный аппетит? Разве есть больше оснований испытывать ужасный аппетит к пище, нежели к еде или грязи? Если мы отказываем себе в «ужасной» тяге к стеклу, камням, патронам, булавкам, земле и т. д., то почему бы нам не воздержаться от «ужасного аппетита» к хлебу, мясу, конфетам, фруктам и пр.? Во многих случаях за день проводится несколько крупных приемов пищи, и тем не менее обладатели такого аппетита не получают удовлетворения. «Ложный голод», «голод привычки», «голод отравы» и прочие выражения и неправильные термины! Термин «голод» должен быть сохранен для нормального требования еды, а прочие и более соответствующие термины надо употреблять для обозначения тех ненормальных ощущений, которые ошибочно принимают за голод, или тех ощущений дискомфорта и беспокойства, которые ошибочно принимаются за тягу к какой-либо отраве, кою привычно принимать.
Доктор Кэннон опять неправ, утверждая, будто голодный человек глотает пищу залпом или что он стремится, скорее, к ее количеству, чем к качеству. Он проводил свои исследования явно на группах невротиков, диспептиков и обжор. Он никогда не позволял никому из них обходиться без пищи достаточно долго, чтобы это можно было проследить.
По завершении длительного голодания голодающий обычно находит, что все, что ему нужно, это стакан фруктового сока. И если ему давать в день каждый час это количество сока, то к четырем часам пополудни он найдет, что получил все то питание, которое хотел. Он согласен ждать следующего дня, когда получит больше. Освальд писал: «Лишь естественный (нормальный) аппетит имеет естественные (нормальные) пределы», и ни для кого это так не очевидно, как для действительно голодного человека».
Как уже говорилось, голод является, скорее, избирательным, чем неразборчивым, часто требуя специфической пищи или специфического вида пищи. Это, как мне кажется, лучше описывает характерную черту голода, чем описание Кэннона. С другой стороны, в отличие от аппетита, голод не является разборчивым, а удовлетворяется простой пищей и готов принять иную, если желаемая отсутствует.
Многочисленные эксперименты с голоданием показали, что болезненные ощущения, ошибочно принимаемые за голод, по всей видимости, наиболее острые у больных людей, особенно с больным желудком. Мы также знаем, что при голоде эти ощущения вскоре утихают и затем вовсе исчезают. Через несколько дней наступает ощущение полного комфорта. Этого не должно было бы быть при истинной потребности в пище. Когда говорят, что голод прекращается после нескольких дней голодания, имеется в виду вовсе не голод, а симптомы болезни, ошибочно принимаемые за голод. Я сомневаюсь, что настоящий голод прекращается при голодании. Жадность не есть показатель того, что такой едок может усвоить то, что ест. Часто можно наблюдать, что обильная еда сопровождается постепенным снижением веса. И многие набирают вес, когда они сокращают объем потребляемой пищи. Как часто мы видим больных, которые всегда едят и жалуются, что всегда голодны. Они едят несколько раз в день и три-четыре раза ночью, но кажется, им всегда не хватает еды. Конечно, эти люди никогда не бывают голодными, они пищевые «пьяницы», потребляющие пищу в качестве временного облегчения. Еда «на время облегчает» их желудочное и нервное страдание. Они представляют лишь крайние случаи того, что физиологи ошибочно принимают за голод. Существуют изнурительные «болезни», когда присутствует ненасытный аппетит, причем он постоянен, независимо от того, сколько больной съедает. Эти люди едят, несмотря на отсутствие у них способности переварить и ассимилировать съеденную пищу. Фактически постоянный прием пищи способствует закреплению у них функциональных и структурных нарушений, поддерживает состояние истощения.
Ни чувство слабости, ни тягостное ощущение в желудке, ни чувство пустоты, ни головная боль и прочие болезненные симптомы не являются голодом. Эти ощущения представляют раздражение желудка, невроз, язву желудка, несварение, желудочное воспаление, реакцию на отказ от стимуляции и т.д., но не голод. Слабое ощущение под ложечкой со страстным желанием что-то съесть является следствием хронического воспаления слизистой желудка. Подобные симптомы тяжести, слабости, пустоты наблюдаются при пике острого гастрита, равно как и язвы желудка. А при колите они могут возникнуть практически от перистальтики. Нет конца этим ощущениям, ошибочно принимаемым за голод, хотя самым надежным и скорейшим путем избавления от них является голодание. В этой связи примечательно, что эти ненормальные ощущения всего сильнее у придерживающихся грубых привычек, у привыкших к самым стимулирующим яствам, у полных людей. Они, похоже, тяжелые также у невротиков. Здорового человека, человека с более умеренными привычками, вегетарианца и им подобных не беспокоят такие ощущения и неудобства. Если их оставить в покое, эти нездоровые ощущения рано или поздно исчезнут. Если же их «облегчать» едой или приемами специй или питьем, они утихают лишь на время. Как только желудок вновь освобождается от пищи, они возвращаются опять и, возможно, с удвоенной интенсивностью. По словам Грехэма, «это своеобразное состояние желудка (чувство ненормального голода) проходит гораздо скорее, и с меньшей дискомфортностью у чистого вегетарианца, когда пропускается обычный прием пищи, нежели у мясоеда. И тот, кто принимает с едой стимулирующие специи, испытывает еще больший дискомфорт и беспокойство при пропуске пищи, нежели тот, кто потребляет мясо, просто приготовленное. Поэтому чистый вегетарианец пропускает прием пищи с большим безразличием, голодает двадцать четыре часа с малым дискомфортом и малым упадком сил, проводит несколько дней без пищи подряд, не страдая от невыносимого стресса из-за голода. Мясоед же всегда страдает гораздо больше от голода и при этом быстрее теряет мускульную силу. Тот, кто добавляет в свою пищу крепкие специи — стимуляторы, сильно ощущает даже однодневный пропуск пищи, а голодание в течение двадцати четырех часов почти выводит его из себя, а трех-четырехднев-ное воздержание от пищи вводит его в состояние почти полной прострации, если лишить еще и всех его стимуляторов».
Существует другая теория, согласно которой голод является следствием скопления в желудке желудочного сока. При голоданиях, которые я проводил, был ряд случаев, когда из желудка извергалось значительное количество в высшей степени кислого желудочного сока, но никакого чувства голода не было. В некоторых случаях у пациентов в желудке был дискомфорт, пока выделения кислого желудочного сока не давали облегчения. Но жалоб на желание есть не было. Боль фактически несовместима с голодом. Какими бы ни были конечные интерпретации экспериментальных данных Кэннона, Карлсона и др., они, я уверен, не будут ошибочно приняты за истинные потребности организма в пище. Вызывают голод не желудочная кислотность или желудочные сокращения, а клеточное и кровяное очищение.
Поскольку большинство мужичин и женщин, включая ученых, говорят, что голод всегда ощущается в желудке и потому «голод желудка», должно быть, является нормальным, было заявлено, что для того, чтобы придерживаться точки зрения, будто нормальный голод проявляется во рту и в горле, мы должны быть готовы принять положение, что большинство мужчин и женщин с детства никогда не испытывали нормального голода. Это как раз мы и утверждаем. Как писал Кэррингтон, «большинство людей никогда в своей жизни не испытывали нормального голода! Их аппетит и вкус были извращены в детстве перееданием, и в течение всей их жизни они никогда не имели шанса быть нормальными — благодаря перееданию, длившемуся с тех пор». Дьюи указывал, что для многих людей «злая работа» по обретению болезней началась с самого первого приема пищи, которая была навязана матерью или няней прежде, чем ребенок привык к ней. И поскольку процесс навязывания продолжался, по его словам, «в должное время беда и началась», и потому каждое природное проявление интерпретировалось как «сигнал голода». Он говорит, что приемы пищи у новорожденного на протяжении всего первого года жизни «регулируются плачем». К счастью, столь частое кормление новорожденного сегодня не столь распространено, как в те дни, когда писал Дьюи. Но все еще является слишком очевидным, что ухудшение состояния желудка и желудочные расстройства закладываются в младенческом возрасте неправильным питанием.
Люди не знают ощущения голода, ибо никогда не испытывали его. По крайней мере, постоянный голод является редким явлением среди нынешних американцев. Даже бедняки обычно переедают и делают это изо дня в день, хотя и потребляют пищу, которая неадекватна их потребностям. Практика приема пищи по часам началась с рождения, практика насыщения младенца во все часы суток — днем и ночью, кормления его между основными приемами пищи, практика с тенденцией сохраняться всю жизнь — гарантия того, что эти люди и дальше никогда не испытают настоящего голода. Аппетит? Да, все виды аппетита. Но голод им чужд. Рядовой человек, никогда не испытавший истинного голода и страдавший от многих видов дискомфорта в области желудка, возразит, что голод всегда ощущается в желудке. Не если с младенчества эти люди никогда не испытывали настоящего голода, то как они могут знать, что то, что ими ошибочно принимается за голод, вообще имеет какое-либо отношение к голоду?
Голод — это язык организма, требующего вещества — пищи. Этот зов делает необходимым очищение крови от этого вещества. Кровь в процессе циркуляции сквозь капилляры отдает это вещество тканям, тем самым освобождаясь от него. И почему требование пищи должно быть болезненным или дискомфортным? Почему мы должны пытаться определить или описывать голод в терминах патологии? Даже физиологи восприняли распространенное представление, что голод является неприятным ощущением, граничащим фактически со страданием.
Во многих кругах людей существует страх перед голодом, убеждение, что голод — это вред. Но вред не голод, а отсутствие средств удовлетворения потребностей. Голод — столь же нормален и удовлетворяем, как жажда, усталость, сонливость и все прочие ощущения, какими организм дает знать о своих нуждах. Это — один из великих защитников благополучия организма, а не один из его врагов. Отсутствие пищи может оказаться для него злом, но то, как организм дает знать о своей потребности в пище, определенно не является злом.
Вопреки распространенной точке зрения, я должен настоять на том, что настоящий голод является поистине приятным, даже утонченным ощущением, достойным того, чтобы его испытать ради него самого. Как описываем ощущения мы? Мы знаем, что голод ощущается во рту, горле, носу и в определенной мере во всем организме, и что с ним не ассоциируется боль или страдание. Наоборот, мы знаем, что страдание имеет тенденцию подавлять желание пищи и делать ее усвоение невозможным. При настоящем голоде существует четкое и сознательное желание еды. И это состояние — состояние комфорта, а не дискомфорта и страдания. Имеет место увлажнение рта (потоком слюны) и часто четкое желание конкретной пищи. Голод является локализованным ощущением, а не находится в желудке. В состоянии голода здоровый человек не осознает каких-либо ощущений в желудке или вблизи него. Любой, кто имел большой опыт голодания, знает, что ощущение истинного голода находится во рту, горле, носу и связано со вкусом и запахом. На это указывает увлажнение рта при появлении простой пищи — даже корочки сухого хлеба. Также почти каждый знает из собственного опыта, что беспокойство и прочие ощущения, которые обычно принимают за голод, приходят во время еды или, когда желудок пуст, и стихают через час-два, если никакая пища не принимается. В тысячах случаях голодания мы наблюдали, как эти болезненные ощущения слабеют н полностью исчезают после двух-трех дней голодания, чтобы не возвращаться вплоть до прекращения голодания.
На протяжении ста лет доктора Хью, Грэхем, Тролл, Пейдж, Дьюи, Освальд, Хаскелл, Макфэдден, Кэр-рингтон, Илз, Тилден, Вегер, Клонч и сотни других, кто имел большой опыт с голоданием, обращали внимание на то, что голод — это ощущение рта и горла, а не желудка. Но физиологи-профессионалы упорно игнорировали эту работу и свидетельства и придерживались распространенных предрассудков об ощущениях голода, «подтверждая» их ограниченным числом экспериментов на больных: Кэннон, Павлов, Карлсон и другие основывали свои выводы на недостаточных данных и на экспериментах, слишком коротких, чтобы быть окончательными. Конечно, если кто-то когда-либо голоден, он ощущает себя таковым в конце длительного голодания. Специалисты по голоданию утверждают, что голод неизменно проявляется в конце длительного голодания и, подобно жажде, во рту и горле. Мы используем этот факт в качестве полной и удовлетворительной проверки ощущений, наблюдаемых во время голодания, — он показывает, является ли это истинным голодом или болезненным ощущением. Никогда, ни при каких обстоятельствах, следующих за голоданием, голод не ощущается в желудке. Он всегда проявляется во рту и горле, и при этом всегда полностью отсутствуют стресс или нездоровые ощущения, связанные с желудком.
Одна из самых частых фактических ошибок заключается в том, что аппетитпринимается за голод. Аппетит нельзя сравнить с голодом, так же, как нельзя сравнить сексуальную страсть с любовью. Грэхем провел четкое различие между аппетитом, который является всего лишь выражением привычки (привычки есть в определенное время) и тем «естественным и здоровым голодом, который является физиологическим проявлением истинных пищевых потребностей организма». Он утверждал, что «это различие нужно всегда иметь в виду, и что это имеет очень большое значение» при рассмотрении диетических привычек человека. Аппетит, который столь часто является делом привычки, иногда называют «привычкой-голодом». Но я не думаю, что включение слова «голод» в это словесное сочетание правильно.
Как отмечалось выше, привычка может быть нездоровой, но истинный голод — никогда. «Бычий аппетит» (булемия) наблюдается при ряде стрессовых состояний. Но он имеет к аппетиту такое же отношение, как головная боль к пониманию музыки. Доктор Гораций Флетчер говорил, что «знаком различия» между настоящим голодом и аппетитом является «увлажнение рта при какой-то конкретной пище. Аппетит же неразборчив и часто капризен. «Естественный голод никогда не спешит», — говорил Кэррингтон. А аппетит часто очень спешит. Павлов показал, что аппетит к еде, который не может быть голодом, можно стимулировать глотком вина. Он говорил, что в тот момент, когда вино доходит до желудка, он «испытал наступление очень сильного аппетита». Что он ошибочно принял за требование пищи, было раздражением желудка. Он совершал ту же ошибку, что и Кэннон, принявший подобное раздражение за голод.
ПРЕРЫВАНИЕ ГОЛОДАНИЯ
КАК ПРЕРЫВАТЬ ГОЛОДАНИЕ
Один из важных факторов, который необходимо подчеркнуть, состоит в том, что голодание является гораздо более сложным процессом, чем это обычно представляют даже его защитники. В этот процесс вовлечено значительно больше факторов, чем просто воздержание от пищи. Существует искусство голодания. Но если этого искусства должным образом придерживаться, то оно должно основываться на науке голодания. Его применение временами кажется почти беспредельным, неудобства небольшими, а опасности невеликими и редко заметными. Однако для получения наиболее благоприятных результатов голодания его следует проводить опытным в этом деле человеком. Оно слишком жизненно важно и слишком ответственно, чтобы его осуществлять кое-как, с безразличием.
Это не тот процесс, который можно предоставить тем, у кого всего лишь небольшие знания в этом деле, и кто не имеет в нем опыта.
Перерыв голодания представляет собой один из самых важных его элементов. Голодания можно прерывать на любой имеющейся под рукой пище — хлебе, мясе, яйцах, орехах и т.п. — при условии соблюдения нескольких простых мер предосторожности. Животные не следуют никаким нашим обычным правилам прекращения голодания. Они едят все, что находится рядом и, как правило, не скупятся на объем принятой пищи при первом ее приеме. Из этого можно предположить, что мы излишне осторожны. Но я так не думаю. И дело не только в различии того, что делает животное, и как поступает больной человек, когда ему предоставлена свобода: между ними существуют большие различия в пищеварительном процессе, причем в пользу животного. К тому же существует и возможность того, что животное сохраняет больше преимуществ от голодания при более осторожном его прерывании.
Мы не применяем упомянутые выше продукты при прекращении голодания по той причине, что у нас есть лучшие средства его прерывания. В конце длительного голодания пищеварительные секреции небольшие, поэтому желателен небольшой в целом объем принимаемой пищи с малыми ее порциями. Ее количество, предоставляе<