Как моя дорогая, красивая девочка себя чувствует?

Я надеялся, что ей полегчало, поскольку утром она проснулась с сильной головной болью. Я подумал, что если бы она была не в настроении идти на Осенний бал, она бы сказала мне об этом.

Намного лучше. Головная боль прошла. Мне и Винтер делают макияж и прическу. Спальня сейчас превратилась в настоящий салон красоты. Когда ты вернешься домой?

Я был рад, что Брук подружилась с моей сестрой. Их объединили общие интересы, казалось, они бесконечно находили интересные темы для разговоров. Они вместе покупали одежду и предметы декоратора для ремонта. Винтер познакомила Брук со своими коллегами в центре по делам молодежи Южного Бостона, где она стажировалась для получения степени магистра, и Брук записалась волонтером и посещала его раз в неделю. Брук очень нравилось помогать детям, и я видел ее потенциал в волонтерской деятельности, поэтому был готов сделать большие вливания в этот центр в будущем. Я не забыл ту историю, которую она мне рассказала про женщину, которая сильно помогла, когда Брук смогла вырваться из нежелательного брака. Марни Коул. Я не стал сходить с ума по поводу окрестностей, где располагался центр, куда она ходила волонтером, все проверил, убедившись, что она полностью находится под защитой, поскольку она наслаждалась свой работой там.

К: Мне нужно забрать одну вещь, и тогда я буду дома. Не могу дождаться, когда смогу взять мою Золушку и отвезти на бал. (поцелуйчики)

Б: Я не могу дождаться, когда мой Принц Очарование возьмет меня на бал. (обнимашки и поцелуйчики)

Мы продолжали в том же духе, повторяя слова друг друга. Почему-то со временем нам не надоело и для нас это не выглядело пошлым, наоборот, это было полностью нашим.

К: Я «возьму» тебе после бала, детка.

Б: Неужели это мой Принц Очарование пишет мне сексуальные смс-ки?

К: Да, именно он. Пришли мне свою фотку, пожалуйста.

Она прислала мне свою фотку — в черном бюстгальтере без бретелек, в волосах гигантские бигуди, посылая мне воздушный поцелуй.

Б: Это лучшее, что я могу тебе послать, поскольку в комнате не одна. (смайлик ржунемогу). Воспользуйся своим воображением.

К: Сексуальная. Я всегда пользуюсь своим воображением, когда думаю о тебе. Скоро увидимся, красавица.

Б: До скорого, красавчик.

Я открыл ящик своего стола и достал бархатную коробочку, которую прятал там в течение недели. Я купил этот подарок по наитию вместе с браслетом, когда был в Абу-Даби на конференции. Один из вечеров я посетил ювелирные бутики в гостинице, где проходила конференция и случайно наткнулся на него в витрине.

Кольцо.

Очень необычное кольцо.

Тогда я не хотел дарить это кольцо Брук, мне казалось, что это слишком быстро, что я тороплю события. Поэтому я припрятал его здесь, понимая, что, в конечном итоге, стоит немного подождать, чтобы время было подходящим. Кольцо стало моей импульсивной покупкой, оно просто идеально ей подходило (как мы встретились), и я надеялся, что она поймет ход моих мыслей, почему я его выбрал. Я надеялся, что она захочет его надеть на палец.

И об этом я скоро узнаю.

Я направился к лифтам, спустившим меня вниз и вышел из здания, Исаак уже поджидал меня, готовый отвезти домой… к моей Золушки.

27.

Брук

— Ты уже здесь, Калеб? — крикнула я из прихожей в гостиную.

— Да. Я пришел, детка. Ты можешь выйти. Я умираю, как хочу тебя увидеть.

Мой живот трепетал от нервного ликования, что сегодня вечером я буду присутствовать с Калебом на балу. Я никогда не посещала таких мероприятий, поэтому даже не могла себе представить, чего можно ожидать. Мне нравилось, что Осенний бал был благотворительным приемом, и мне безумно нравилось мое бордовое шелковое бальное платье, но кроме этих двух моментов, я не могла сказать понравится ли само мероприятие. Калеб продолжал успокаивать меня, что он будет рядом со мной каждую секунду, и что все будут вести себя лучшим образом, показывая свои наряды. Осенний бал всегда хорошо освещался прессой, как местной, так и национальной. Калеб хотел, чтобы нас увидели, как пару, и тем самым мы сможем положить конец домыслам прессы о наших отношениях. Для меня было не совсем непонятно, почему других так волнуют наши отношения, но так оно было.

Я медленно вышла к нему, передвигаясь ярдами шелка и тюли. Платье было настоящим произведением искусства. Длинное из шелка винно-красного цвета, с поясом-кушаком на талии и пышной юбкой из тюли. Первое что я увидела юбку, и поняла, что обязательно куплю это платье, юбка была украшена объемным бархатным каскадом цветов. Это платье, действительно, было платьем Золушки.

Я попросила Калеба отвернуться от двери, в которую собиралась войти. На нем был черный бархатный пиджак, которого раньше я у него не видела, и от него пахло просто восхитительно. Через всю комнату я чувствовала его неповторимый мужской аромат, в сочетании с приятным одеколоном, его аромат искушал меня. Он всегда выглядел слишком хорошо.

Прибыв домой он вынужден был воспользоваться гостевой спальней, чтобы принять душ и переодеться, поскольку Винтер и я экспроприировали нашу спальню, устроив в ней настоящий салон красоты. Он, не моргнув глазом, молча согласился, несмотря на то, что его лишили святая-святых — нашей спальни. Ранее ему было достаточно кинуть одного взгляда на наши девичьи покупки, которые росли с каждым днем в спальне и ванной комнате, поэтому он сдался без боя. Подобные вещи он воспринимал совершенно спокойно. Еще одно из многих качеств в Калебе, которые я просто обожала. Сейчас я даже не могла представить свою жизнь без него. Он стал частью меня.

Я так сильно его любила.

— Теперь ты можешь на меня посмотреть, — наконец произнесла я.

Он развернулся и окинул меня взглядом сверху донизу, а затем прошелся опять глазами вверх, остановившись на моем лице.

— Ты настоящая Золушка в этом платье. У меня нет слов. Каждый будет мне завидовать сегодня вечером.

— Думаешь, будут? Почему ты так говоришь, мой Прекрасный принц?

— Потому что я — счастливый ублюдок, который заберет тебя домой в конце бала и снимет с тебя это красивое платье.

— Думаешь наперед, как обычно, я вижу.

Он прошагал ко мне, сжимая в руке маленькую коробочку.

— Я очень хорош в том, чтобы думать наперед, детка. Иначе я не сделал бы свое состояние, идя на поводу паршивых прогнозов.

— В самом деле? — Он остановился прямо передо мной, и я наслаждалась его пьянящим ароматом. — Имеются ли у тебя какие-то прогнозы на ближайшее будущее?

— О да, — коварно произнес он. — Например, я хочу страстно поцеловать Золушку прежде, чем отвезти ее на бал.

Я не смогла сдержать улыбку.

— Золушке очень понравился твой прогноз.

Он наклонился к моим губам, приподняв одним пальцем мой подбородок. Мне пришлось бороться с желанием зарыться пальцами в его волосы и отпустить тормоза, как я обычно делала. Мне нравилось видеть его волосы взъерошенными, словно чертовый флаг колышейся на ветру, но сейчас был не подходящий момент. Вместо этого я растворилась в его требовательном поцелуе, который меня полностью взбаламутил.

— Ты красавица, Брук. Не знаю смогу ли я позволить тебе выйти сегодня из дома, — сказал он.

— Боюсь, если нет, ты разочаруешь очень многих, — напомнила я ему, хотя с радостью бы осталась этим вечером дома, если бы можно было позволить.

— Не меня они хотят видеть, детка. Сегодня они хотят встретиться с Золушкой. — Он стал покусывать мою нижнюю губу.

Теперь была моя очередь тяжело вздохнуть.

— Я надеюсь, ты помнишь свое обещание — все время быть со мной рядом. Я нервничаю, Калеб.

— Не из-за чего волноваться, все полюбят тебя и будут обожать. — Он вложил мне в руку мягкую коробочку. — У меня есть для тебя особый подарок. Я ждал недели, чтобы отдать его тебе и сейчас самое время.

— Ой! — Я посмотрела на свою открытую ладонь, в которой лежала маленькая черная бархатная коробочка. Коробочка для украшений. У меня дрожали пальцы, когда я пыталась открыть крышку. Я ахнула. О, Господи мой.

Самое необычное кольцо, которое я когда-либо видела — произведение искусства, должно быть единственное в своем роде. Большой, темно-розовый камень, похожий на жемчуг, окруженный россыпью розовых и белых, возможно, бриллиантов, образовывал форму цветка.

— Калеб… — вздохнула я. — Оно потрясающе красиво.

— Тебе действительно нравится? — спросил он. Как он мог сомневаться, что такое может не понравится?

— Да. На самом деле. Расскажи мне про это великолепное кольцо. — Я даже боялась спросить, что это кольцо означало, понимая, что он мне все расскажет, он всегда был честен со мной.

— Это пион… цветы, которые я послал тебе. Темно-розовый камень — это в сорок карат кабошон турмалин, остальные камни бриллианты, рубины и розовые сапфиры. Я нашел его в витрине ювелирного магазина в Абу-Даби, и купил его пять минут спустя, как только увидел. У меня не возникло сомнений, что оно предназначалось для тебя с того самого момента, как я его увидел.

— Откуда ты знаешь, что оно предназначалось для меня?

— Все в нем мне напоминало о тебе… как мы познакомились.

— Фрикадельки? — спросила я его.

Он кивнул и улыбнулся.

— Я вошел в магазин и мне сказали, что это пион, отлично… Я понял, что это снова знак судьбу. — Он достал кольцо из коробки и засунул пустую коробку в карман. — Оденешь ли ты его на сегодняшний вечер, Брук?

— Д-д-да, — запнулась я.

Он надел его мне на безымянный палец левой руки. Палец, на котором носят обручальные кольца. Я подняла глаза, встретившись с его взглядом.

— Вся моя жизнь изменилась в тот момент, когда я увидел тебя, Брук. Я понял это тогда. Это походило, словно ты рассеяла сумрак, позволяя войти солнечному свету после того, как я столько лет жил в темноте. Именно так я себя чувствовал.

Если бы я могла любить его еще больше, я бы полюбила. Пока он говорил, видно нервничал и жестикулировал, я же онемевшая стояла напротив него, восхищаясь его подарком.

— Мне безумно нравится кольцо, Я полюбила его. И я люблю тебя, Калеб.

Он взял обе моих руки и нежно поцеловал меня, прежде чем отодвинуться и взглянуть мне в глаза.

— Я понимаю, что ты еще не готова, но я хочу, чтобы ты знала, что мое самое главное желание — провести остаток жизни с тобой, любя тебя… как свою жену.

Я вздрогнула, когда он опустился на одно колено передо мной, напротив окна, в котором отражались огни Бостона, за нами был потрясающий ночной мир.

— Брук Эллен Кастерлей, ты будешь моей женой и выйдешь ли за меня замуж, когда почувствуешь, что будешь готова?

Меня снова закружил водоворот эмоций, увлекая все выше и уводя в другое временное пространство… я была уверена в этом. Мне потребовалось время, чтобы найти нужные слова и вернуть свой голос, смотря на него сквозь завесу слез, но я как-то умудрилась справиться с собой.

— Я… я согласна, Калеб, моя любовь.

Он опять как и раньше…

Закрыл глаза на мгновение, а затем поднял глаза к небу, словно посылая безмолвную молитву. Он смотрел вверх с облегчением и благодарностью. Мой Калеб был рад, что я согласилась.

Иметь такую власть над другим человеком было немного страшно, с одной стороны. Иметь груз счастья, твоего собственного соединенного с другим, было потрясающим, прекрасным сокровищем.

Бесценным… и таким хрупким одновременно.

$$$

Мое красивое кольцо подмигивало мне во время ужина на Осеннем балу. Калеб и я никому ничего не говорили официально, но на приеме цвет общества мог отчетливо видеть, если захотели бы сложить два и два вместе… хорошо… мы не собирались врать.

Как и большинство наших отношений, эта помолвка была вихрем любви и эмоций с Калебом.

Господи, ты только что обручилась с Калебом Блэкстоун!

Всего лишь думая об этом, я чувствовала свое сокровенное желание. Калеб всегда знал свое сокровенное желание относительно меня. Мне требовалось пару раз ущипнуть себя, чтобы понять, что это реальность, и он действительно хотел на мне жениться. Он был прав, я была не готова в этот момент снова выйти замуж, но, зная Калеб, его совершенство, я не сомневалась, что он ускорит мой путь, чтобы я стала готова. Когда я это ему сообщила, он засиял от счастья и сказал, чтобы я просто дала ему знать, как только буду готова, и он позаботиться об остальном.

— Чему ты улыбаешься? — спросил он.

Я повернулась к нему.

— Думала о том, как я прекрасно себя ощущаю, когда ты счастлив.

— Я люблю тебя, — прошептал он, чтобы никто не слышал, — и я хотел бы остаться с тобой наедине в данную минуту, чтобы показать тебе это без слов.

Как обычно, его сексуальный подтекст заставил меня просто растаять. Как правило, я не особо заморачивалась на этот счет, но сейчас приходилось. Сидеть на торжественном ужине в окружении высшего общества ультра-богатых людей Бостона было определенно не время и не место для сексуальных шалостей ослепленного мной жениха, особенно с людьми, которые следили за нами со всех сторон.

Скорее проблема с Калебом была больше связана со мной. Он был очень хорош в возбуждении меня своим волеизъявлением.

— Ты очень хорош в этом, и я с нетерпением жду, когда этот вечер закончится, — прошептала я и облизала губы.

Он тихо застонал.

— Ты убиваешь меня, детка.

$$$

После ужина моя головная боль с удвоенной силой решила вернуться. Я уже сожалела о раковом супе и шампанском. Вероятно, для меня это был не лучший выбор. Мне стоило задуматься прежде, чем решать побаловать себя шампанским, когда утром у меня раскалывалась голова. Оно было таким вкусным, но последствия для меня были убийственными. После суматошных дней, связанных со свадьбой Нэн и Германа, внезапного переезда в Бостон, я посетила специалиста по ЛА. Калеб позвонил главному неврологу Бостона, который был другом какого-то друга (у него были связи повсюду), мне необходимо было еще скорректировать назначение консультаций, чтобы начать процесс постановки правильного диагноза. Пока я это отложила, но Доктор Гугл выдал мне еще дополнительную информацию, которую мне следовало переварить. Я думала, что мои головные боли никак не были связаны с моей аварией. Возможно со стрессом?

И чувствовать на себе завуалированные взгляды ненависти на приеме, тоже не помогало моей головной боли. Торндайки бросали в мою сторону именно такие взгляды, как только мы появились. Я знала, что они родители бывшей подружки Калеба, Дженис. Я ее еще не видела, но думаю, что она обязательно появится на этом вечере. Калеб был не сгибаем и казался отстраненным, когда один из хозяев вечера подвел мистер и миссис Торндайк, чтобы познакомиться со мной. Я могла сказать их враждебная реакция ко мне не смогла меня обидеть, и я очень надеялась, что Калеб сможет удержать себя в руках.

Я потерла виски кончиками пальцев.

— Ты себя хорошо чувствуешь, детка? — спросил он.

Я кивнула.

— Я в порядке, просто снова болит голова.

— Мы можем уйти, если тебе не очень хорошо, — сказал он.

— Нет, Калеб, еще будет аукцион и награждения. Мы не можем пока уходить, пока нет. Со мной все будет в порядке, и я все еще хочу потанцевать на танцполе с моим Прекрасным принцем. — Я улыбнулась. — Я смогу это пережить, если ты принесешь мне стакан воды со льдом.

— Считай, что уже сделано, — сказал он, поцеловав меня в пульсирующий лоб. — Оставайся здесь, я вернусь в мгновение ока.

Я наблюдала, как мой мужчина отправился выполнять свою миссию, любуясь, насколько он красиво выглядел в своем смокинге, и наполняясь к нему любовью, которую я едва могла сдерживать. Мои глаза приземлились на мое кольцо-пион, и я ощутила, как запорхали бабочки у меня в животе, вспоминая, как Калеб опустился на одно колено, делая мне предложение. Я полюбила это кольцо. Камень был похож на бордовый жемчуг — уникальный и красивый — и я боялась его повредить, если буду носить все время, он все же был настоящим произведением искусства, украшенный драгоценными камнями, не похожий на типичное обручальное кольцо. Должно быть оно стоило целое состояние.

Ожидая возвращения Калеба, я разглядывала людей вокруг. Было интересно наблюдать за присутствующими на благотворительном приеме, таком, как Осенний бал в Бостоне. Например, брат Калеба Лукас определенно находился где-то далеко в своих мыслях, бродя по комнате. Казалось, он тоже наблюдал за собравшимися. Я проследила за его взглядом, он смотрел на Викторию и ее жениха Клея Уиткомба, с которым я познакомилась несколько недель назад. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что Виктория не была в лучшем настроении, чем Лукас, судя по ее языку тела, и как она отвечала Клею, когда он что-то ей говорил. Союз Виктории и Клея казался для меня странным, но я не столь хорошо их знала, чтобы что-то говорить; все мои сведения основывались на прессе.

Винтер и Джеймс тоже были здесь вместе, Винтер неоднократно говорила мне, что они всего лишь просто хорошие друзья. Я не была уверена, что в интерпретации Джеймса он тоже подразумевал, что они всего лишь просто хорошие друзья, это и отдаленно не было похоже. Джеймс Блэкни с таким отчаянием хотел Винтер Блэкстоун, это было ясно как день, причем любому, кто способен был видеть глазами. Всем, кроме Калеба, было ясно. Он ничего не замечал и видел их отношения, исключительно как очень близкие друзья по жизни. Я всего лишь молча кивнула и закатила глаза на его объяснение. В любом случае, это не мое дело. Единственным, кому придется побеспокоиться о своей «дружбе» были сами Винтер и Джеймс.

Другая сестра Калеба Уиллоу со своим женихом Роджером находились в противоположном углу помещения, разговаривая с судьей Блэкни и его женой, родителями Джеймса и Виктории. Калеб рассказал мне о семье Блэкни. Мистера и миссис Блэкни были странной парой, они напоминали мне Викторию и Клея Уиткомба. Познакомившись с судьей и его женой сегодня вечером, у меня появилось настолько сильное ощущение, как только я его увидела, что у меня волосы встали на затылке, судья был очень колючим. Я чувствовала, что с этой парой не все гладко. Я почувствовала это всеми фибрами души и каждой клеточкой, судья Блэкни был жестоким человеком, а миссис Блэкни была поймана в его жестокие сети. Она мне очень напоминала меня ту, когда я жила с Маркусом. Мне очень захотелось ей помочь, если это было в моих силах.

Глядя на них, я вспомнила совершенно потрясающую фразу мистера Йоги Берра — déjà vu.

Калеб так и не вернулся с моей водой, и я решила найти его сама. Стучащая боль в голове становилась только хуже, и мне необходимо было что-то быстро предпринять.

Он не мог забыть обо мне.

И тут я поняла, почему он не вернулся.

Прибыла Дженис Торндайк.

Сейчас эта Дженис Торндайк совершенно не была похожа на свои фотографии, которые мне довелось видеть. В ней не было ничего ошеломляющего, стройного, потрясающей фигуры, достойной модели, которую я видела в интернете в гламурных журналах. Ее лицо было растянуто уродливой насмешкой, темно-каштановые волосы беспорядочно спадали на ее тонкие, бледные плечи. Короче, она выглядела очень рассерженной. Калеб выглядел разозленным, если можно так сказать, в тот момент, когда я подошла к углу бара. Он стоял спиной ко мне, но Дженис была лицом. Она взглянула на меня как кобра, готовая я впрыснуть свой яд, перед тем как напасть на свою жертву. Единственная мысль, которая возникла у меня — увести Калеба подальше от нее, потому что она выглядела просто чертовски опасно.

— Я знаю, что ты сделала, ты коварная сука. Джеймс рассказал мне о бл*дь презервативах, которые ты проткнула, — услышала я слова Калеба. — Ты думаешь, это имеет для меня значение, если она забеременеет в результате твоей извращенной игры, Дженис?

Она злорадно ухмыльнулась, зная, что я смотрю за его спиной и все слышу.

— Я был бы счастлива, если бы такое случилось, потому что я люблю ее и женюсь на ней.

— Не обманывай себя, Калеб. Ты не женишься ни на ком, кроме меня.

— Калеб? — выдохнула я его имя, потому я хотела разобраться, почему они говорили об испорченных презервативах и возможной беременности.

Волна ледяного страха поселилась у меня внутри в то же мгновение.

Видения из прошлого заполнили мою голову.

Появившаяся боль и признаки болезни больше не озадачивали меня и не ставили в тупик. Сейчас все мои симптомы приобрели совершенно другой смысл. Раньше я никогда не принимала противозачаточные таблетки, поэтому все симптомы списала на них. Это был новый препарат, имеющий в своем составе те же гормоны, что и у беременной женщины.

Но я уже была беременна.

У меня были все ощущения, как при беременности. И я поняла, что мои новые противозачаточные таблетки никак на мне не отразились, поскольку я уже была беременна, когда начала их принимать. Если Дженис испортила презервативы, и первый раз, когда мы были вместе… такое вполне было возможно.

Он повернулся и увидел меня позади себя, на его лице отразился шок от того, что я все слышала.

— Брук, — спокойно сказал он, — это Дженис Торндайк, та, которая одно время была моей подругой. Теперь, я не хочу ее больше знать, потому что для меня она стала совершенно чужой.

— Пошел ты, Калеб, — закричала она. — И бл*ть твоя английская шлюха тоже.

— Дженис, я хочу представить тебе свою невесту, Брук Кастерлей, — произнес Калеб.

Я просто стояла там, уставившись на них в полнейшем изумлении. Застыв на месте, словно заморозившись, когда мои размышления пришли к логическому завершению. Я бережно обхватила руками свой живот. Калеб и Дженис оба проследили за моим движением. Эта ситуация напоминала, словно мы, трое, медленно постигали суровую правду за несколько секунд — краткое изложение за момент времени, который был с болью вытянут в замедленной съемке, но отлично освещен.

Калеб посмотрел на меня, немного побелев.

— Ты беременна…

— Нееееееет, — закричала Дженис, схватив бокал шампанского и разбив его о барную стойку.

Звуки бьющегося стекла и крики вспыхнули на фоне схватки тел, бросившихся ко мне. Я не почувствовала боли, когда она порезала меня битым стеклом. Я была в автоматическом режиме обороны, моя цель — защитить, а не драться.

Защитить своего ребенка любой ценой.

Я осознала, что очутилась на твердом полу, надо мной нависал Калеб, на его белой рубашке было пятно крови, которая стекала из раны на шее. Калеб был ранен. Я чувствовала его руку на себе и какую-то пульсирующую тупую боль, когда он закричал:

— Позвоните 911. Вызовите 9-1-1. Позвоните 9-1-1, бл*дь!

Я чувствовала влагу, в том месте, где находилась его рука на мне.

Это была моя кровь?

Моя кровь… наверное, она сливается с цветом моего великолепного бального платья.

Я попыталась что-то сказать, но не смогла. Я хотела сказать Калебу, как я его любила и не жалею ни о чем.

Любовь к нему, было лучшее, что случилось со мной в этой жизни.

Я слышала, как он обращается ко мне, даже когда я провалилась в темноту.

— Я люблю тебя, и с тобой все будет хорошо. — Кричал он одно и то же снова и снова, повторяя как в молитве.

Мой Калеб кричал, как он меня любит, чтобы я могла услышать. Я никогда этого не забуду.

28.

Калеб

Я никому не позволял дотрагиваться до раны на своей шеи, пока Брук была в операционной.

Они еле оторвали меня от нее, когда увозили.

Я вздрогнул, опять переживая последний час страшной агонии. Присутствие рядом моего брата было единственным, что удерживало меня, чтобы не выплеснуть все свое гребанное дерьмо в центре экстренной помощи госпиталя Массачусетс. Я с трудом понимал, что мне говорил врач о состоянии Брук. Все мое внимание было сконцентрировано на ней, Слава Богу, что Лукас был рядом и смог передать слова врача, когда тот ушел.

— С ней все будет хорошо, бро. Доктор сказал, что операция незначительная. Они делают ее только в качестве меры предосторожности, потому что на УЗИ был виден небольшой осколок, и они хотят его вытащить, прежде чем зашить рану.

— Она беременна. Я слышал, что врач сказал срок около семи недель или около того. — Я не мог в это поверить, но это было подтверждено медицински, прежде чем они увезли ее от меня. Одним из первых вопросов, которые они задавали мне в скорой, существует ли возможность, что она беременна. Мне пришлось сказать «да». Я вспомнил выражение лица Брук, когда она подслушала мой разговор с Дженис, до этого момента она не знала, что беременна. Это стало полной неожиданностью для всех нас.

— Да. Ты будешь отцом, старший брат. — Он хлопнул рукой мне по колену. — Теперь твоя очередь, зашить твою рану. Медсестре необходимо сделать свою работу.

Я позволил им зашить мою рану на шее, несмотря на что, что я никогда не был так напуган за всю свою жизнь. А что, если Брук не захотел выйти за меня замуж сейчас? Что, если она уйдет от меня или захочет сделать аборт? У меня не было ответов на все эти вопросы пока, я знал только одно, что она не готова сейчас выходить за меня замуж. А также оказаться снова беременной.

Получается, что я сделал то же самое, что Паттен сделал с ней.

«Если ты попытаешься надавить на нее, загнав в угол, она убежит от тебя так далеко и быстро, как только сможет и не вернется назад». Бл*дь. Слова ее бабушки зверски звучали в моей голове.

Сможет ли она простить меня? Сможет ли она понять, что это не та же ловушка, в которую ее загнал Паттен? Сможет ли она по-прежнему любить меня после того, как этот кошмар останется позади? Будем ли мы когда-нибудь вместе?

Все эти вопросы бесконечно крутились у меня в голове, словно кто-то поставил плеер на повтор. И я понимал, что у меня нет ни единого ответа на любой из этих вопросов.

Я спросил, где находится часовня при госпитале. Прошло столько лет, когда моя нога вступала на порог храма. Но это было не главным, потому что моя вера была со мной. Католические корни распространяются очень глубоко.

Я упал на колени и молился.

Я молился, боясь потерять самого важного человека своей жизни и наше невинное дитя, прежде чем я получу шанс узнать его или ее, это выворачивало мою душу и полностью убивало, я просил простить и пощадить.

$$$

Пальцы мягко перебирали мои волосы. Я встрепенулся, узнав эти пальцы, я мог узнать их всюду, как они зарывались вглубь и осторожно дергая, разделяли мои пряди. Моя девушка говорила мне, как ей нравилось перебирать мои волосы…

— Каааа-леб?

Я резко открыл глаза.

— Детка! Боже мой, как ты? — Я тут же вышел из дремы, с надеждой осматривая ее лицо. Она выглядела ужасно, лежа на больничной койке. Бледная, слабая, беспомощная, но такая прекрасная для меня, я знал, что ничто не могло сравниться с ней, пока я буду жив.

— Я беременна? Я до сих пор беременна? Я хочу спросить по-по-прежнему? — Ее лицо исказилось от страха, она заплакала.

— О, Боже. Да, ты по-прежнему беременна. Док сказал, что у тебя уже около семи недель или около того.

Она издала всхлип и заплакала еще сильнее.

— Я так боялась проснуться и обнаружить…

Потрясающее, блаженное облегчение окатило меня, я наклонился к ней и смотрел на нее, положив на нее свои руки, а что еще я мог сделать. Она хотела нашего ребенка.

— Шшшшш, не волнуйся. Наш малыш здоров, потому что у него такая храбрая мать. Ты спасла нашего ребенка. Он был справа, когда она порезала тебя… — И я сдался. Я больше не мог сдерживать себя и секунды дольше, зарыдав, как последняя сука. — Я так с-с-сильно тебя л-люблю. Я так ч-чертовски сожалею о том, что случилось с тобой из-за меня. Я… я во-во-во всем виноват, п-п-прости меня, Брук.

Мне потребовалось пару минут, чтобы сделать несколько хороших вдохов, выходя из моего эмоционального срыва. Ее руки по-прежнему были у меня в волосах, то сжимая их, то гладя, но я готов был ощущать это постоянно. Она попыталась меня утешить, хотя была единственной пострадавшей стороной, значившей для меня намного больше жизни, это невозможно выразить словами.

— Калеб?

— Да?

— Ты не мог бы кое-что сделать для меня? — спросила она тихим голосом.

— Все что угодно. Все, что ты хочешь, детка. Что я могу для тебя сделать? — я отстранился, чтобы мы могли видеть друг друга.

— Мне необходимо узнать… какое твое самое большое желание. Если ты мог исполнить его сейчас, чтобы это было? — Она подняла руку с катетерами, до сих пор вставленными в ее вены, и провела по моей щеке. — Скажи честно мне, чего ты хочешь больше всего на свете.

Сюрпризы все не кончались.

Это было не совсем то, чего я ожидал от нее услышать. Я отчетливо понимал, что сейчас не совсем то время для каких шуток и чего-то в этом духе. Брук была убийственно серьезна, готовая услышать только правду от меня. Она хотела, чтобы я ей сказал…. что я и сделал.

— Я хочу жениться на тебе, как только ты почувствуешь себя лучше, чтобы ты смогла перенести церемонию. Я хочу, чтобы ты носила мое имя и мое кольцо на пальце, официально. Потом я хочу отвезти тебя в прекрасной место, где очень тепло и пробыть там с тобой в течение месяца. Я хочу, чтобы все это время было нечто особенным — мы ничего не будем делать, только заниматься любовью, есть, спать, говорить о нашем будущем, планировать рождение нашего дорогого ребенка, и еще что-нибудь, черт побери, что мы захотим сделать.

— Давай сделаем так, — негромко произнесла она.

29.

Брук

Декабрь

Мы поженились в Stone Church, через неделю на второе декабря. Только Нэн и Герман были нашими свидетелями. Герман, на самом деле, нас и поженил. Поскольку он был мэром, и у него имелись определенные полномочия, поэтому он имел полное право скрепить два любящих сердца браком.

После кошмарных событий, которые разыгрались на балу, Калеб вместе со мной пришел к выводу, что наша свадьба должна быть именно такой, какой мы хотим… и мы сделали ее именно такой.

При заходе солнца частная церемония в маленькой каменной часовни, расположенной у залива с пылающим закатом, освещающим все вокруг, именно так мы и хотели.

Я выбрала розовое платье из шелкового батиста с длинным рукавом из французских кружев, без фаты. Вместо фаты, я вплела четыре пиона в волосы, потому что Калебу они нравились.

Калеб был одет в черный костюм от Бриони, галстук с серебряными узорами и винтажный шелковый платок, доставшийся ему от отца, находился у него в кармашке пиджака. Он был таким красивым, что даже было больно на него смотреть.

Старый пол из деревянных половиц внутри церкви был усыпан белыми лепестками роз, чей благоухающий аромат перемешивался с ванильным запахом свечей, бывшими единственным освещением в часовне.

После подписания соответствующих документов, Герман зачитал нам наши клятвы, которые мы дали друг другу, выражая свою любовь и обещания, сквозившее в каждом слове. Мы обменялись платиновыми обручальными кольцами, которые вместе выбирали и собирались вечно носить. Все было именно так, как должно было быть.

Калеб и Брук дали друг другу обещания, пока смерть не разлучит нас… став мистер и миссис Блэкстоун.

$$$

Дав друг другу клятвы, мы отпраздновали нашу женитьбу кексами и шампанским.

Я сделала только один глоток шампанского, но зато с таким удовольствием потребляла сладкие кексы. Нэн сфотографировала нас, воспользовавшись телефоном Калеба, а потом наступило время, чтобы попрощаться с родными.

— Я люблю тебя, моя дорогая Брук. Для меня стало лучшим подарком, когда ты переехала ко мне жить. Ничто больше не могло сделать меня столь счастливой, чем я сейчас, когда гляжу на тебя и Калеба, как вы счастливы и влюблены друг в друга. — И то, что она скоро станет прабабушкой. Нэн больше не могла сдерживать слезы, и я тоже. Нам больше не нужно было говорить ничего, мы и так все понимали.

— Я так люблю тебя, Нэн.

— Я знаю это, моя дорогая. Теперь идите и начните жить своей прекрасной жизнью, — сказала она нам обеим в заключение, обнимая и обмениваясь поцелуями.

Калеб повез меня на новеньком Range Rover Autobiography на вертолетную площадку острова Блэкстоун, на машине, которую он купил, чтобы использовать ее на острове, как он говорил. Я никогда не расстанусь с Вуди, но мне нравилось сидеть за рулем нового Range Rover, который исключительно плавно передвигался, несмотря на колдобины на дорогах. Поездка была очень быстрой.

Зафрахтованный «Гольфстрим» уже был готов, только ожидая нас, чтобы взять на борт и отвезти на Гавайи на медовый месяц, все наши необходимые вещи были уже в самолете. Нам оставалось только войти внутрь салона.

— Пожалуйста, сиди и не двигайся, миссис Блэкстоун, — сказал он. — Оставайся на месте.

— Да, дорогой, — немного с издевкой произнесла я, поскольку знала, что ему нравится, когда я его так поддразниваю. Он сказал, что это выглядит сексуально.

Калеб обошел Range Rover, открыл мою дверцу. И помог мне спуститься, пока одной рукой я приподнимала свое платье, чтобы не наступить на длинную юбку.

Мы были по-прежнему в наших свадебных нарядах, нам обеим еще следовало переодеться во что-то более комфортное, чтобы пережить одиннадцатичасовой полет до Гавайев. В «Гольфстриме» имелась спальня, поэтому я подумала, что мы воспользуемся ею. Одиннадцатичасовой полет — слишком долгое и утомительное пребывание в воздухе, и нам следовало хорошо заполнить это время. «Заполнить» было ключевым словом.

— Я хотел сделать это уже давно, — сказал он, подхватывая меня на руки. — Перенести мою невесту через порог… в данном случае это порог реактивный самолета, но это тоже правильно.

— Мой муж очень сильный, что может меня так легко нести по ступенькам, — ответила я, не сводя с него глаз, пока мы поднимались вверх по трапу к самолету.

— Моя жена, словно перышко, когда дело доходит до меня, чтобы перенести ее через порог, — подтрунивая заметил он, оставляя на моих губах декадентский поцелуй.

На верху трапа нас приветствовали стюардессы и экипаж, поздравляя со свадьбой. Калеб не остановился и не поставил меня на ноги, зайдя в салон самолета, а прямиком направился к люксу. Он запер за нами дверь, хитрая улыбка осветила его красивое лицо.

— Ты даже не запыхался после того, как столько меня пронес.

Он приблизился ко мне и опустил глаза вниз на мое лицо.

— Ты увидишь, как я немного запыхаюсь, миссис Блэкстоун, позднее, сначала нам нужно позаботиться о некоторых вопросах.

— Каких? — невинно поинтересовалась я.

— Нам стоит отправить свое фото, чтобы его увидел весь мир, — ответил он.

— Да, это правда, — кивнула я.

— Возможно, нам стоит сначала сообщить нашим близким родственникам и друзьям. Поскольку они могут обидеться, если все узнают от папарацци.

— Ты очень дальновидный, Калеб. Ты все продумал. — Я села на кровать и потянула его вниз рядом с собой. Мы просмотрели фотографии, которые сделал Нэн, потом выбрали одну, которой бы хотели поделиться со всеми. Калеб отправил ее Виктории, попросив направить руководителю PR службы Blackstone Global, для релиза в прессу, приписав простое сообщение:

«Калеб Блэкстоун и Брук Кастерлей сегодня вечером поженились в узком кругу в Stone Church на южной оконечности острова Блэкстоун».

Фотка показывала нас в дверях церкви, кругом на полу были разбросаны лепестки роз в мягком полумраке света от свечей. Калеб целовал мою руку, я улыбалась, глядя на него с любовью.

Для наших близких друзей и семьи, мы послали другое сообщение:

«Мы внемли совету очень мудрого мужчины и решили продолжить наше счастье друг с другом, начиная с сегодняшнего вечера. С большой любовью, Калеб & Брук Блэкстоун». (смайлики целую и обнимаю)

Калеб выключен свой телефон и притянул меня в свои объятия.

Весь полет он показывал, как сильно меня любил, именно это он делал с самого начала, как только мы впервые встретил<