Исцеление, направленное только на помощь жертве

Участница курса: С моей точки зрения, расстановка Риты была пер­вым шагом, ведущим к следующему этапу лечения, каким бы он ни был. Мы узнали, что мать не захотела сообщать имени отца, и, по-моему, у нее была на это причина. Предполагается, что со дня усыновления ребенка имели место определенное развитие и динамика, и кто знает, с чем стол­кнется этот ребенок при встрече с отцом...

Б.Х.: Мне хотелось бы предостеречь тебя от подобных возражений, так как мы рискуем облегчить ответственность взрослых и перенести бре­мя ответственности на самого слабого, то есть на ребенка.

Когда мы стараемся найти оправдание поведению матери, невозмож­но дать ей понять серьезность ситуации.

Утверждение о том, что существует оправдание или нравственное извинение ее поведения, вероятно, приведет только к длинным, но без­результатным разговорам с ней. Только когда мать полностью осознает величину собственной ответственности, она поймет, что от нее требуется и, возможно, совершит соответствующие действия. Терапевт должен раз­делить с ней сознание серьезности ситуации, чтобы помочь взрослым принять на себя бремя ответственности, вместо того чтобы обременять ею ребенка, как часто делают специальные ведомства по защите прав де­тей и подростков или сами терапевты.

Мне хочется подробнее ответить на твой вопрос о расстановке семьи Риты. Посторонним лицам не позволено высказывать возражения и суж­дения о расстановке, так как она показывает реальность пациента. Рас­становка была произведена не мной, а Ритой. Я только постарался найти решение. И если ты скажешь, что ситуация может быть интерпретирова­на и по-другому или что надо попробовать найти другие возможности решения, ты лишишь происходящее его силы. Кроме того, ты претенду­ешь на то, что тебе известно больше, чем самому пациенту.

Только когда мы признаем реальность такой, какая она есть, она про­должит оказывать свое воздействие и приведет к следующему необходи­мому шагу. Возражая против этого факта и считая, что реальность зак­лючает в себе возможность выбора, мы лишаем ее серьезности и силы. Поэтому при расстановках семей я всегда ищу экстремальное решение: оно исключает возможность выбора и соответствует реальности.

Я показал Рите негативную сущность переплетения, в котором она находится, чтобы ей стало ясно: к этому следует отнестись серьезно. Толь­ко на основе такого серьезного отношения пациент сможет найти новый выход. Серьезность переплетения требует от пациента абсолютной серь­езности при обсуждении его положения, и это оказывает позитивное воз­действие при работе с ним. Отрицание такой необходимости всегда ве­дет к ослаблению исцеляющих энергий. Во время расстановки Риты я все время был сосредоточен на ребенке и его отце. Я встал на их сторону, так как на них лежит бремя, и они - жертвы. Только когда терапевт со­средоточен на жертвах, ему удастся найти решение переплетения. Если же я сосредоточусь не на них, а на матери ребенка и на той паре, которая объединилась с ней против отца, мне это не удастся. В таком случае тера­певт оправдывает действия этих лиц, вместо того чтобы помочь жертвам.

Следующий шаг

Рита: Когда ребенок оказался у нас, у меня возникло желание как-то отметить это событие. (Плачет.) Я пошла в церковь с цветами и помо­лилась за мать ребенка. Я никогда не чувствовала, чтобы между нами что-то стояло. Что касается отца ребенка, я о нем просто никогда не думала. Вообще же я поняла уже тогда, что мне надо было сделать какой-то жест.

Б.Х.: Одной из важных проблем в психотерапии является то, что мно­гие женщины считают, что у мужчин и отцов нет прав на все, что касает­ся их детей. Женщины не принимают мужчин во внимание и действуют так, словно эта область принадлежит только им. И многие терапевты-мужчины в процессе терапии жестоко обходятся с мужчинами, о которых идет речь. Когда пациентка рассказывает о том, как ужасны мужчи­ны, они доверяют ее словам и становятся на ее сторону. Но при таких условиях решение проблемы найти невозможно. Терапевт обретет силу для решения проблемы своего пациента, только если предоставит лицам, исключенным из системы, место в своем сердце. В случае Риты я обла­дал силой, которая требовалась для решения проблемы, так как заклю­чил отца этого ребенка в свое сердце с самого начала. Благодаря этому я смог найти решение этого переплетения.

(Рите): Ты еще сможешь все исправить.

(Рита кивает.)

По твоему лицу заметно, что тебе уже не так плохо.

Рита: Да, мне стало легче.

Одна из участниц: С одной стороны, твои слова производят на меня глубокое впечатление. Среди твоих утверждений есть несколько неверо­ятно мудрых, которые очень тронули меня, и я чувствую, как исполни­лось мое желание и я встретила человека, которому известно, где истина, и который знает, что правильно и что нет. Но с другой стороны, я вижу некоторую опасность в том, что эти истины перемешаны с целым рядом преждевременных обобщений. По-моему, эта смесь деструктивна. Напри­мер, твое утверждение о том, что у Риты все навсегда запутано и ужасно. Сейчас же ты вдруг смягчил его, дав ей возможность все-таки найти ре­шение.

Б.Х.: Предоставить Рите эту возможность и является тем вторым ша­гом, который я имел в виду.

Та же участница: Мне только хотелось сказать, что я немного сбита с толку.

Б.Х.: Второй шаг невозможен без первого. Что же касается твоего сму­щения и неприятных чувств, то если ты находишься под таким впечатле­нием и ощущаешь подобное сопротивление в себе, тебе надо просто взгля­нуть на проблему, отбросив рациональные размышления о ней. Взгляни на нее и спроси себя, насколько я прав в этом отношении и насколько нет. Если ты придешь к другому выводу, сообщи мне об этом. Я приму это как исправление, так как понимаю, что тебе удалось увидеть какой-то аспект, который я упустил из виду. Тогда у нас появится возможность обменяться мнениями. Ты сама видела, что когда другой наблюдатель воспринимает проблему не так, как я, и серьезно мне об этом сообщает, я принимаю его замечания и так же серьезно их обдумываю. Например, и сама Рита внесла свой вклад в нашу работу, сообщив об одном важном аспекте своих восприятий. Если же у тебя возникают чисто рациональ­ные возражения, мы не сможем спокойно обсудить это. Если бы во вре­мя расстановки ты непрерывно наблюдала за Ритой, то увидела бы, что у нее начался определенный внутренний процесс, и благодаря этому она изменяется.

Когда у нас возникает желание высказать какие-то возражения от­носительно происходящего во время расстановки семьи, нам надо толь­ко сосредоточенно понаблюдать за пациентом. Взглянув на пациента, мы сможем понять, как подействует на него наше возражение. Мы должны найти в себе ответ на следующий вопрос: придает ли наше возражение силы этому человеку или лишает его сил, насыщает ли оно его или отрав­ляет. Так мы узнаем, поможет ли наше возражение пациенту или будет препятствовать его исцелению.