Школа Джонсон, Натик, Массачусетс.

Старшая школа Кулидж, Натик, Массачусетс

Академия Пил, Аптон, Массачусетс.

Военно-Морская Академия США, Аннаполис, Мэриленд.

А вот это интересно. Мой отец учился в Пиле. Я, конечно, всегда это подозревала, - а иначе как бы я туда попала? - но никогда не была уверена. Пил не хранит записей о своих студентах в публичном доступе. На стенах не висят фотографии выпускников. В библиотеке также не найдешь даже старых ежегодников.

Думаю, отец был в числе тех десяти процентов, которые не попадают в ЦРУ. Такое случается. Некоторые идут в ФБР, некоторые в АНБ, а кто-то вообще отказывается от государственной службы. Как отец Эйба, который после Пила работает в частном секторе.

Согласно этим записям, мой отец окончил Военно-Морскую Академию и... что потом. Подождитe. Я смотрю на даты, которые пропустила в первый раз. Что-то не так. Мой отец провел в Академии только три года. Он не закончил ее.

Как-то все не складывается. Я прокручиваю текст вниз. Никакой информации о месте работы. Ничего, что помогло бы мне понять, что делал мой отец с момента, когда покинул стены академии, и до того, как умер. Нет даже никаких [XXXXXXXX]. Значит, информация сильно засекречена.

Я просматриваю раздел с личной информацией. Тут есть данные на мою бабушку с дедушкой, родителей отца, которые уже давно умерли. Вольтер и Дороти Оберман. Я не застала их живыми. Смотрю на их даты рождения и смерти – дедушкаa умер молодым. Не знала этого. Должно быть, отцу пришлось несладко.

А вот и данные на маму.

Жена - Джой Крина Оберманн (урожденная Амар). Родилась в Бруклине, Нью-Йорк.

Интересно, как она. Может, у нее сегодня период мании? А, может, депрессии? А может быть, с тех пор, как я уехала, у нее все в порядке?

Я встрягиваю головой и перевожу взгляд на следующую строчку.

Ребенок (дети) - Аманда Джин Оберманн. * Родилась в Джерико, Вермонт.

Моргаю. Снова и снова, но звездочка после моего имени никуда не исчезает. Еще раз просматриваю страницу, но как я и думала, нигде не объясняется, что она означает. Эта непонятная звездочка просто насмехается надо мной.

А значит, мне нужно работать и работать, чтобы получить доступ к следующему уровню.

Выкусите все. Я добьюсь своего.

Глава 10

Проснувшись утром, обнаруживаю записку под дверью. Зевая, нагибаюсь и поднимаю ее.

НОМЕР ВОСЕМЬ

У меня сводит шею. Когда Альфа сказал о возобновлении участия в миссиях, я не думала, что это произойдет на следующий день. Несусь к шкафу и отодвигаю свою одежду в сторону, пытаясь добраться до исторического гардероба. Нахожу вешалку с номером восемь и вытаскиваю ее.

Передо мной ярко-голубое платье до колен, с широкой юбкой и белым воротничком. К платью идет сумка такого же цвета. Я морщу нос. Похожие воротнички я носила со свитерами, когда мне было четыре. Tут же перед глазами встает звездочка после моего имени, и я говорю себе, что настало время относиться ко всему серьезно.

Быстро принимаю душ и одеваюсь. На мне платье выглядит еще смешнее, чем на вешалке. Если добавить пару коротких белых перчаток и туфли на невысоком каблуке, то перед вами появится представительница церковного клуба по игре в бридж. Не имею понятия, что делать с волосами, поэтому просто собираю их в хвост. Потом чуть-чуть подвожу глаза, наношу блестящие коричневые тени, делаю пару мазков тушью по ресницам - все только потому, что не хочу пережить еще один макияж Еллоу. Быстро смотрюсь в зеркало - и тушь выпадает у меня из рук.

С этим макияжем я так похожа на маму. На ее старые фотографии. Те, которые были сделаны до болезни или сразу же после нее, когда она еще принимала лекарства. Те, на которых она была молода, счастлива и полна жизни. У мамы зеленые, широко поставленные глаза, мои же - коричневые и близко посаженные, как у отца, но все остальное во мне мамино. В этом зеркале я - ее отражение.

Каждую ночь я молюсь о том, чтобы внешность оказалось единственным, что я унаследовала от нее. Маме было не больше, чем мне, когда ей поставили диагноз. Может, внутри меня потихоньку тикает бомба в ожидании подходящего момента, чтобы взорваться и превратить ту нормальную жизнь, которую я отчаянно пытаюсь построить, в череду маний и депрессий. На секунду я закусываю нижнюю губу, а потом выхожу за дверь.

Нет, все нормально. Я - нормальная.

Я опускаюсь на стул рядом с Индиго и пытаюсь избавиться от образа мамы в голове. Индиго склоняется и приподнимает воротничок.

- Очаровательно.

Я отпихиваю его руку и сразу же замечаю, что сегодня на нем другая одежда - брюки с завышенной талией, белая рубашка с короткими рукавами и черный узенький галстук из твида. На волосах, наверное, целая бутылка геля. Да, не самый его лучший образ.

- Ирис, - говорит Альфа. - Мы только что говорили о тебе.

Я перевожу взгляд на часы на стене. Ровно семь часов. Я же не опоздала?

- Сегодня утром тебе предстоит отправиться на вторую тренировочную миссию.

- Отлично! - говорю я. - Вы и я? Куда?

Некоторые из сидящих столом обмениваются обеспокоенными взглядами, что не проходит мимо меня. Что я такого сказала? Альфа делает вдох и на долю секунды закрывает глаза.

- Нет. Всеми тренировочными миссиями руководит Зета.

Ужасно.

- Вас будет сопровождать Индиго, - продолжает Альфа.

Я смотрю на Индиго. Это объясняет его прическу. Он наклоняется и толкает меня плечом.

- Мы - одна команда, детеныш.

Не знаю почему, но мне хочется ощетиниться, когда Индиго называет меня так.

Альфа добавляет сливок в свой кофе и быстро мешает его.

- Машина прибудет через десять минут, так что ешь быстро.

Машина? Какая машина? Но у меня нет времени поразмыслить над этим, потому что на столе появляются подносы с едой. Я пытаюсь успеть съесть все, но к тому моменту, как Зета встает и объявляет о том, что нужно идти, мне удается только перехватить тост и немного яичницы.

Зета вводит код, чтобы отключить сигнализацию. Как только мы оказываемся снаружи, я понимаю, что никогда еще не выходила таким образом. Только через маленькую дверь с черного хода, да и то в другом времени.

А сейчас мы стоим на тротуаре, в современном Бостоне, наблюдая, как со свистом проносятся по Бикон-стрит машины. Мимо проходят школьники, и Зета кивает им головой. На другой стороне улицы молодая мамаша с ребенком на бедре спускается по ступенькам в Общественный парк, держа в одной руке чашку с кофе, а другой телефон возле уха. Она даже не обращает на нас внимания. Эти люди - наши соседи, и даже не представляют, что рядом с ними живет группа путешественников во времени с чертовой гравитационной капсулой в подвале.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на дом. На двери небольшая бронзовая табличка с надписью «Школа Клермонт».

Должно быть, наше прикрытие.

Прямо перед нами останавливается черный линкольн таун кар. Водитель пытается выбраться наружу, но Зета машет, чтобы он оставался внутри, и сам открывает черную дверь для меня и Индиго. Мы забираемся на заднее сиденье, а Зета садится вперед.

- Логан, - говорит он водителю.

- Мы едем в аэропорт? - спрашиваю я.

- Верно. - Зета достает из кармана два конверта. Один вручает мне, второй - Индиго. Перед тем как открыть их, мы смотрим друг на друга. Я достаю из своего конверта водительские права с моей фотографией и именем Келли Ходжес, билет в Вашингтон, несколько купюр и монет, а потом перевожу взгляд на Индиго, который также держит в руках билет, права и деньги.

- Смотрите, ничего не потеряйте, - говорит Зета. - Иначе будете добираться домой на попутках.

Мы в рекордные сроки проходим регистрацию и проверку службой безопасности. Посадка уже идет. В самолете до меня доходит, что мы будем сидеть в первом классе. Я останавливаюсь во втором ряду. Индиго подходит сзади и накланяется так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. На руках появляются мурашки.

- Возле окна или в проходе? - спрашивает он.

- Возле окна.

- Ну тогда садись и хватит задерживать народ. - Я хлопаю его по руке и сажусь на свое место. Зета устраивается через проход от нас и утыкается в телефон. Наверное, отправляет письма. А может, меняет секретные коды. В общем, не представляю себе, что он там делает.

- Никогда не летала первым классом, - говорю я, удобно устраиваясь в большом кожаном кресле. К этому можно легко привыкнуть.

- Мы всегда летаем первым классом, - говорит Индиго. - И не стоит слишком уж радоваться. Полет короткий, чуть больше часа, а посадка будет жесткой.

Я собираюсь спросить его, что он имеет в виду, но подходит стюард и предлагает воду. Я протягиваю руку, чтобы опустить столик, но его нет.

Индиго начинает хихикать, а потом хлопает по подлокотнику кресла.

- Он здесь.

Пока мы взлетаем, я смотрю в окно, а потом закрываю глаза и откинувшись на сиденье, думаю о том, что слишком поспешно начала осуждать Стражу времени. Я всегда думала, что у меня будет насыщенная жизнь, в которой я буду постоянно разъезжать по миру, ежедневно рискуя жизнью и не имея даже постоянного адреса. А сейчас я представляю, как перемещаюсь по стране, а может даже и по миру в салоне первого класса, проецируюсь во времени, подправляю историю, а потом возвращаюсь к ужину домой.

Но, к сожалению, в моем будущем со Стражей времени нет Эйба.

Пилот объявляет о начале снижения. Я выпрямляюсь в кресле, складываю столик и засовываю его обратно в подлокотник.

Сойдя с самолета, я обращаю внимание на водителя, одетого в черный костюм. Он держит картонку с надписью «Смит». Зета подходит к нему и пожимает руку. Mы все забираемся в еще один черный таун кар и едем в город. За все двадцать минут поездки никто не произносит ни слова. Водитель высаживает нас на углу Потомак и Н-стрит. Мы находимся в жилой зоне с домами из бурого камня.

Зета останавливается возле дома на углу. Какой-то парень в черных пластиковых очках и желто-зеленой рубашке шотландского типа, заправленной в черные скинни, останавливается перед нами и поворачивается к Индиго.

- Отличный галстук, бро. Из «Урбан Аутфиттерс»?

Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться, а Индиго, скромно улыбаясь, говорит:

- Это винтаж.

- О, мне нравится. - После чего парень кивает и продолжает свой путь. Я поднимаю взгляд на Индиго и широко улыбаюсь.

- Может, мы уже займемся делом? - резко спрашивает Зета. Улыбка сходит с моего лица мгновенно. Я поворачиваюсь и вижу, как он показывает рукой на трехэтажное кирпичное строение с ярко-красной входной дверью и небольшим садом. - Вот наша цель.

- Это штаб Стражи времени? - выдвигаю предположение я. Вполне разумно, что у правительственной организации есть штаб в столице, но Зета отрицательно качает головой.

- Ты живешь в штабе Стражи времени. У нас нет официального представительства в Вашингтоне. О нас не упоминают прилюдно, наша деятельность финансируется секретно, и только люди с высшим уровнем доступа знают о нашем существовании. Анонимность - залог безопасности, Ирис.

Не знаю почему, но каждый раз, когда Зета открывает рот, чтобы заговорить со мной, у меня возникает чувство, что меня ругают.

Он откашливается и, показывая на дом перед нами, говорит:

- Тренировочная миссия Ирис-2. Осенью одна тысяча девятьсот шестидесятого года это здание из бурого камня было местом проживания Юджина Маккарти, сенаторa-демократa от штата Миннесота. Ты что-нибудь знаешь о нем?

Сенатор Маккарти. Звучит знакомо. А потом до меня доходит.

- Коммунизм! - практически кричу я. - Слушания сената на тему «есть ли коммунисты в Америкe». Он их организовал. Это привело к тому, что куча людей в Голливуде попали в черный список.

Зета качает головой.

- Не тот Маккарти. Этот жил на десять лет позже. И, кстати, звали его Джозеф Маккарти. А мы имеем дело с Юджином Маккарти.

- А, тогда я ничего не знаю о сенаторе Маккарти.

- Тебе и не надо. Твоя миссия проста. Ровно в 8:53 сенатор Маккарти спустится по вон тем ступенькам, поймает такси и направится в здание Капитолия на важное голосование, которое начнется в 9:08. Тебе нужно сделать так, чтобы он не сел в такси и пропустил голосование, таким образом сохранив и не растратив средства, которые министр торговли в современной реальности намеревается потратить на... другие проекты. Понятно?

Это похоже на первый пример, который приводил мне Альфа. Я немного разочарована. Всего лишь сделать так, чтобы кто-то не сел в такси? Скучно. Но я киваю головой.

- У тебя только одна попытка, - шепотом говорит Зета. Мы проходим несколько ярдов и останавливаемся перед черными воротами. Он достает кожаную сумку из внутреннего кармана пиджака, дергает замок на воротах, а потом вытаскивает из сумки тарированный ключ и отмычку. Через три секунды замок открыт. - Если провалишь миссию - то все. Вернуться еще раз, чтобы исправить ошибки, нельзя. А теперь настройте свои часы на двадцать пятое октября одна тысяча девятьсот шестидесятого года.

Я смотрю на Индиго, который уже крутит головки на своих часах, одновременно с этим проходя через ворота в чей-то двор. И делаю то же самое. Я начинаю закрывать крышку, но не успеваю, так как подходит Зета и хватает меня за руку.

- Хочу предупредить… Это твое первое перемещение вне стен Стражи времени. Гравитационная капсула позволяет нам ослабить воздействие, которое оказывает проецирование на наши тела. - Позади него кивает головой Индиго, крепко сжав губы. - Не буду тебя обманывать, путешествие во времени, которое мы сейчас совершим, будет неприятным. В большинстве случаев мы предпочитаем делать это из Зала Стражей, но иногда это непрактично. Скажем, если бы мне нужно было попасть из Бостона в Сан-Франциско в одна тысяча восемьсот сорок девятый год, самым простым вариантом было бы сесть на самолет до Сан-Франциско в настоящем, чем трястись три тысячи миль в крытом фургоне.

- Но в 1960 году уже было воздушное сообщение, - обращаю я его внимание на этот факт. Ну, по крайней мере, я так думаю.

- Я знаю. Просто хотел, чтобы ты через это прошла. Чтобы знала, как это когда-то было для всех нас.

- То есть это что-то типа злой шутки? - Я крепко сжимаю часы, которые держу в руке.

Зета не удостаивает меня ответом и поворачивается к Индиго.

- Ты готов?

Индиго громко сглатывает. Могу только предположить, что у него стоит ком в горле.

- Готов, сэр, — кивает головой он.

После этого Зета поворачивается ко мне.

- Ирис?

- Готова, как и всегда. - Это правда.

Зета устремляет свой взгляд вперед.

- На счет три закрывайте часы. Один... два... три!

Я захлопываю крышку часов и сразу же понимаю, что что-то не так. Я падаю слишком быстро. Тело не слушается меня. Легкие горят огнем и я не могу дышать. Не могу говорить. Глаза вылезают из орбит, угрожая вывалиться совсем. Легкие вот-вот разорвутся. Каждая клеточка тела болит. Я пытаюсь закричать, но не получается издать ни звука. Я хочу, чтобы это закончилось. Прямо сейчас… и… сразу же падаю на землю, больно ударившись при этом. Делаю глубокий вдох и поднимаю голову. Я стою на четвереньках во дворе сенатора Маккарти.

Надо мной нависают Индиго и Зета. Индиго встает на колено и склоняется надо мной.

- Ты в порядке?

Я утвердительно киваю головой, хотя это полная чушь.

Не секрет, что если бы меня завербовали в ЦРУ, то я бы прошла курсы по выживанию, уклонению, сопротивлению, побегу (ВУСП) где-нибудь наподобие тюрьмы Абу-Грейб. Думаю, что произошедшее сейчас было во много раз хуже. Индиго хватает меня за руку и помогает подняться, но ноги не слушаются меня и я отчаянно пытаюсь сохранить равновесие.

Зета выглядит довольным. Кто бы сомневался. Он открывает ворота, на которых в одна тысяча девятьсот шестидесятом году отсутствует замок, и я следую за ним. Зета показывает на здание из бурого камня. Передняя дверь теперь черная, а не красная, и никакого сада нет. В целом, дом выглядит точно так же.

А вот все остальное... По улицам проезжают огромные машины, больше похожие на подводные лодки. Куда-то торопятся люди в фетровых шляпах. На всех женщинах платья и перчатки, а одна даже прошла мимо в очках в форме кошачьих глаз.

- Проверка времени, - говорит Зета.

Я смотрю на часы. 8:52. Секундная стрелка уже пересекла отметку в сорок и движется к шестидесяти. Ого! У меня совсем нет времени. Я даже не успела перевести дыхание. В квартале от нас поворачивает на Н-стрит большое желтое такси.

Должно быть, это оно.

Позади меня открывается дверь, и я вижу, как по ступенькам начинает спускаться очень привлекательный мужчина с темными волосами и серьезным выражением лица. Он надевает шляпу, замечает такси и поднимает руку. Машина начинает замедлять движение, и я мгновенно забываю о боли. Я должна добраться до него первой.

- Давай, - шипит Зета и толкает меня вперед.

Я не медлю ни секунды. Перебегаю улицу, кидаюсь наперерез сенатору Маккарти, открываю дверь такси и залезаю внутрь прямо перед его носом. Сенатор зло смотрит на меня.

- Извините, - бормочу я. - Мне нужна срочная медицинская помощь. Водитель, в больницу, немедленно.

Сенатор Маккарти неверяще моргает несколько раз, а потом кивает водителю и закрывает дверь. Я с облегчением вздыхаю и откидываюсь на сиденье. Я сделала это. Я не дала ему сесть в такси. Это было так просто. Слишком просто.

Я оглядываюсь, надеясь увидеть Зету или Индиго, но вместо этого вижу сенатора, забирающегося на заднее сиденье такси, которое он поймал всего через десять секунд.

Сукин сын.

- Знаете, а мне уже лучше, - зло говорю я водителю. - Остановите, пожалуйста.

Водитель жмет по тормозам так, что я практически ударяюсь головой о переднее сиденье и поворачивается ко мне с сигаретой во рту.

- Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Хочешь выйти здесь? Мы проехали половину квартала.

- Мне очень жаль. - Я открываю дверь. - Сколько я вам должна?

Водитель что-то раздраженно бурчит себе под нос.

- Тридцать пять центов.

Вытаскиваю два четвертака из кошелька и кладу на переднее сиденье.

- Сдачи не нужно. - Хлопаю дверью и бегу обратно. Мне нужно, чтобы сенатор Маккарти вышел из такси!

Оно приближается. Что делать? Что делать? Мне приходит в голову только одно. Машина двигается медленно. Я смогу. Я задерживаю дыхание. Вот оно. Еще пара секунд…

- Ирис! - откуда-то кричит Зета и бежит ко мне. - Остановись! Нет!

Но я уже кидаюсь наперерез такси. Плечо ударяется о лобовое стекло, и я кричу от боли. Водитель тормозит и выкручивает руль вправо. Я падаю на тротуар.

Слышу, как открываются и закрываются двери, а потом вижу перед собой сидящего на корточках сенатора Маккарти.

- Она сама прыгнула! - орет пожилой водитель. - Это сумасшедшая сама прыгнула прямо передо мной!

- Тише! - резко говорит сенатор. - Вы в порядке? Не ранены?

- Да на всю голову, - вопит водитель.

Я смотрю вбок и вижу Зету и Индиго, которые стоят где-то в половине квартала от меня. Зета удерживает рукой Индиго. С этой ситуацией я должна справиться сама.

- Ты в порядке? - еще раз строго спрашивает сенатор.

В порядке ли я? Нет. Однозначно нет. Я уже прошла все круги ада утром, а теперь меня еще и сбила машина. На правой руке и плече уже начали появляться отметины, которые вскоре превратятся в фиолетовые синяки. Левая рука поцарапана и кровоточит. Но, думаю, что ничего не сломано.

- Наверное, - говорю я. А потом смотрю на часы на руке сенатора. Еще только 8:55, куча времени, чтобы добраться до Капитолия и успеть на голосование. Нужно задержать его. Он отталкивается от тротуара руками, чтобы встать.

- Подождите, нет! - кричу я. - Моя нога, думаю, она сломана!

Сенатор Маккарти смотрит на часы и вздыхает.

- Мне жаль, но у меня нет времени, чтобы помочь тебе.

Внезапно появляются длинные черно-белые полицейские машины. Теперь я знаю, моя миссия окончена. Ни один коп не даст свидетелю покинуть место происшествия. Я забрасываю сумочку в ближайшие кусты, а потом говорю полицейским, что забыла ее дома, а когда поняла это, то побежала за ней обратно и не увидела такси. Никого не арестовали, и даже не выписали штраф, но на опрос присутствующих ушло почти полчаса. Я сделала это. Я добилась того, чтобы сенатор пропустил голосование.

Сенатор и водитель садятся обратно в такси и, полагаю, едут в Капитолий. У меня болит все тело, а когда я вижу Индиго и Зета, идущих ко мне, появляется и тянущее чувство в желудке.

- Черт, - говорит Индиго, подходя поближе. - Это было круто! Такая самоотверженность, правда, Зета?

Зета встает рядом со мной и не произносит ни слова. Вместо этого он холодно и напряженно смотрит на меня.

- Это было... нечто, - наконец говорит он. - Скажи мне, ты что, забыла о законах физики? Или думала, что если броситься навстречу движущейся машине в одна тысяча девятьсот шестидесятом году, то ничего не случится и можно обойтись без травм?

- Я просто думала…

- Неверно. Ты определенно вообще не думала. Если бы думала, то не прыгнула бы наперерез машине.

- Ну хорошо, прекрасно! - говорю я. - Я не думала. Я просто знала, что мне нужно остановить сенатора и не дать ему добраться до Капитолия, поэтому сделала первое, что пришло в голову. Но должна обратить ваше внимание на то, что это сработало.

Зета делает медленный вдох.

- Это так, - соглашается он. - Ты успешно завершила свою миссию, и я отражу это в рапорте. - Да! Наконец-то я хоть что-то сделала правильно. - Тем не менее, я уже говорил тебе, что все, что происходит во время миссий, остается частью истории, которую нельзя изменить. Если бы ты умерла, то... нам было бы очень приятно, что мы тебя знали. Поэтому я также обращу внимание и на твое безрассудство. Ну что, готовы возвращаться?

О нет. Мне опять придется пройти через этот ад. Голос в голове протестующе кричит. Бросается на пол, пинается и истерично визжит, как ребенок, которому сказали сделать то, чего он не хочет. Тем не менее, я достаю часы и настраиваю их с таким видом, как будто мне предстоит просто подняться по лестнице. Никогда не показывай слабость.

- Я готова, сэр.

Зета выгибает бровь и наклоняется, чтобы проверить мои настройки.

- Все в порядке. Ну, тогда пошли.

Не давая себе времени на размышления, захлопываю крышку. Тело так быстро взмывается вверх, что руки как будто приклеиваются к бокам. Такое ощущение, что мной только что выстрелили из пушки. Настоящей, а не какой-нибудь цирковой. Все давление идет на плечи, оно такое сильное, что их просто может оторвать в любой момент. В голове гудит, ощущение, что ее просто пытаются открутить. Давление. Такое сильное давление. У меня сводит шею, боль спускается дальше к рукам, которые и так уже черные от столкновения с такси. Такое чувство, что кто-то взял резиновую колотушку и бьет ею по синякам. Если бы я могла, то закричала бы.

Я приземляюсь в современном Вашингтоне. Слышу, как появляются Зета и Индиго. А сама все еще лежу на земле в мокром от росы платье. Никогда не показывай слабость, напоминаю я себе. Но я не могу подняться. Не могу сделать ни одного движения.

Индиго садится рядом. Я опускаю подбородок. Все болит, мне хочется плакать. Не могу поверить, что было время, когда они перемещались таким образом. Что это было нормальным. Неудивительно, что практически все погибли или были изуродованы. Перемещение во времени - проецирование - это ад.

Индиго аккуратно приподнимает мое лицо. Мне следует оттолкнуть его. Но я не делаю этого. Вместо этого смотрю ему в глаза, не скрывая своиx чувств. Он поднимает палец и стучит мне по носу.

- Все в порядке, - шепчет он. У меня перехватывает дыхание, потому что именно так сделал бы Эйб.

Я наклоняю голову вбок и пытаюсь встать. Меня шатает, и Индиго подскакивает, чтобы помочь мне. Я пытаюсь стряхнуть его руки, но он крепко обнимает меня за плечи. Я скучаю по Эйбу. Он будет здесь в следующем году, практически на том месте, где сейчас стою я. В Джорджтауне. А меня с ним не будет. Больше никогда не будет.

Я опираюсь на Индиго. Мне так больно. Гораздо больнее, чем когда я сломала руку в восемь лет, и кость удалось вправить только с четвертого раза. Больнее, чем когда меня ударили в пах во время боевой подготовки в Пиле. Физическая боль утихнет, а вот эмоциональная нет. Я слишком хорошо это знаю.

Зета уже вызвал такси, и спустя несколько минут оно появляется. Зета садится вперед, а мы с Индиго забираемся на заднее сиденье и располагаемся по разные стороны, не касаясь друг друга. Все дорогу я пристально смотрю на желтые и оранжевые деревья.

Я только что спроецировалась во времени. У меня есть способность к перемещению во времени. К Хронометрической аугментации, произносит голос у меня в голове. Я одна из горстки людей, кто может это делать.

Так почему я не чувствую себя счастливее?

Зета опять вручает нам билеты в первый класс. Самолет взлетает, я откидываю кресло и закрываю глаза.

- Могу я предложить вам что-нибудь выпить? - раздается голос стюардессы.

Не открывая глаз, я качаю головой, но Зета говорит за меня:

- Три бокала шампанского. - Я моментально открываю глаза. Шампанское? Никогда его не пробовала. Я не пью. Вообще. Когда растешь с матерью, одной из проблем которой является алкоголизм, то не испытываешь желания выпивать.

Стюардесса бегло изучает наши лица.

- Извините, но могу я посмотреть ваши документы?

- Да, конечно, но я не хочу… - начинаю говорить я, но Индиго толкает меня в больное ребро. Я съеживаюсь.

- Прости, - восклицает он.

- Все в порядке. - Я достаю из кармана права, которые утром дал Зета. Черт возьми, на них мне двадцать один год. Мой босс вручил мне фальшивые права. Я передаю их официантке, которая, бегло изучив, отдает их обратно.

- Шампанское будет через минуту.

Зета поднимает свой бокал.

- Как бы то ни было, день прошел весьма успешно. - Я чуть не свернула голову, чтобы посмотреть нa него. Он что, только что сказал «весьма» и «успешно», обращаясь ко мне? - Тебе все еще нужно поработать над контролем эмоций, но мне очень приятно, что я буду и дальше обучать тебя. - Он отпивает шампанское, а у меня начинают трястись руки.

Индиго практически тычет мне в лицо бокалом.

- За нас. - И мы чокаемся.

- За нас, - говорю я перед тем, как сделать маленький глоточек. Сладкое с пузырьками шампанское очень быстро пьянит, поэтому я отставляю его на столик.

- Не хочется? - говорит Индиго, опустошая свой бокал до дна.

- Не особо.

Он улыбается.

- Знаешь, ты меня восхищаешь.

- Я...что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду… - Индиго берет мой бокал. - Ты будешь допивать? - Я отрицательно качаю головой. - Что я не могу тебя понять.

- А кто говорит, что я хочу, чтобы меня поняли?

Индиго хихикает и одним залпом допивает мое шампанское.

- Это одна из причин моего восхищения. - Он отставляет бокал на столик, откидывается назад и закрывает глаза. Несколько минут я не могу отвести от него глаз. Нужно выбросить все мысли из головы.

Глава 11

Броситься наперерез движущейся машине оказалось действенным способом завоевать путь к сердцу Зета. На следующее утро он берет меня на другую миссию. А потом еще на одну. И еще на три на следующей неделе. Я побывала в Харлеме 1920-х годов и в Филадельфии в 1970-х. Октябрь сменяет ноябрь. Мне исполняется семнадцать лет. Не успеваю опомниться, как впереди уже маячит День благодарения.

День благодарения. Мы с Эйбом должны были провести его с моей мамой. Я всегда приезжаю к ней на праздники. После того, как я предпочла неизвестную мне школу ей, наши отношения уже никогда не были прежними. Тем не менее, я делала вид, что все в порядке. Присутствие Эйба очень помогало мне в этом. Он мог болтать с кем угодно, где угодно и о чем угодно. Его энтузиазм и чувство юмора были очень заразительны. Однажды ему даже удалось вызвать на мамином лице маленькую улыбку несмотря на то, что у нее была очередная депрессия. В том момент я поняла, что люблю его.

Но теперь я больше не смогу увидеться ни с одним из дорогих мне людей. Никогда.

Я сижу в библиотеке и корплю над учебником об американской политике начала двадцатого века. Зета дал мне задание изучить ее, чтобы подготовиться к миссии, которая, возможно, — а возможно и нет — будет поручена мне. Кто знает?

Сегодня я не одна. За соседним столом сидит Индиго, а в одном из кресел возле камина развалился Блу. В другом устроилась Вайолет. Она уткнулась носом в какую-то древнюю книгу в вишнево-красной кожаной обложке.

Я изучаю раздел о начале президентства Тедди Рузвельта, когда на мой стол падает записка. Откладываю учебник и смотрю на Индиго. Он дергает головой в сторону записки, как будто и так не очевидно, кто ее бросил. Я поднимаю ее и читаю:

Ждешь дня благодарения?

Черт побери. Еще одно напоминание о том, чего никогда больше не будет. В голове сразу же всплывает образ Доса, нашей собаки, который прыгает на меня, облизывает и скулит, радуясь, что видит вновь. Следом за ним появляется лицо мамы. Я не позволяю себе думать о том, будет ли она счастлива видеть меня настолько, что не будет спать два дня и испечет семь пирогов с различной начинкой, или будет в одном из своих настроений, когда ей неважно, что я рядом. Интересно, что же произойдет, когда я не приеду к ней в этом году?

А Эйб. Эйб проведет праздник со своей семьей. Если только уже не встретил другую девушку. Будет ли эта другая девушка так же сидеть рядом с ним за потертым дубовым дедушкиным столом, смеясь над его шутками и мысленно планируя пригласить к себе, чтобы познакомить со своей семьей?

Беру ручку и карябаю ответ.

Нет.

Кидаю записку обратно Индиго, но через несколько секунд она снова приземляется на мой стол.

Почему?:( Мы устраиваем отличную вечеринку; вот увидишь.

Я зажмуриваю глаза. Грустный смайл? Он что, серьезно нарисовал грустный смайл? Быстро пишу еще одну записку и кидаю ему.

Просто нет настроения. Не хочу говорить об этом.

Краем глаза наблюдаю за тем, как Индиго читает ее. Надеюсь, на этом все и закончится. Он бросает записку на стол и поворачивается ко мне.

— Эй, что не так? — тихо спрашивает Индиго.

— Я же сказала, что не хочу говорить об этом, — шепчу я в ответ, а потом беру в руки учебник и делаю вид, что читаю.

— Эй, — в этот раз немного громче произносит он. — Я не хотел расстроить тебя. Прости. — Он выглядит пришибленным, как потерянный щенок.

Я резко захлопываю книгу.

— Прекрати это. Я просто не люблю, когда меня грузят вопросами, — громко отвечаю я. Вайолет поднимает на меня взгляд и прищуривается. Я игнорирую ее.

— «Ждешь Дня благодарения»? Разве это называется «загрузил вопросами»? Не нужно огрызаться на меня.

Я морщу нос.

— Ты серьезно? Я не огрызалась на тебя. Просто сказала, что не жду Дня благодарения и не хочу говорить об этом.

Он начинает закатывать глаза, но тут же одергивает себя.

— Подруга, это был простой вопрос.

— Ты меня достал. Хочешь знать, почему я не жду Дня благодарения? Потому что я всегда провожу его со своим парнем. Со своим бывшим парнем — спасибо Страже Времени. Мы ездим в гости к моей маме в Вермонт. У нее биполярное расстройство, но она отказывается принимать таблетки, поэтому никогда не знаешь, кого увидишь: радостную или жалкую Джой. Да, так зовут мою маму. Джой^[1]. Ну разве иногда жизнь не смеется над нами?

— Я не хотел… — поднимая руки вверх, говорит Индиго.

— Моего отца нет в живых уже шестнадцать лет, так что у мамы теперь больше никого не осталось. Никого. А все потому, что я оставила ее два года назад, когда пришло письмо из Пила. Что значит оставаться в одиночестве человеку с серьезными психологическими проблемами? Вероятно, я скоро стану сиротой, и в этом будет только моя вина.

Кто-то захлопывает книгу. Я поднимаю взгляд и вижу, что Блу бросает ее на пол и встает.

— И что теперь? Нам стоит пожалеть тебя?

— Тебя это вообще не касается, — отвечаю я.

— Конечно же касается. Ты думаешь, что одна из здесь присутствующих скучаешь по родителям? У меня нет матери уже три года. У Вайолет…

Вайолет резко встает с кресла.

— Не вмешивай меня в это!

Блу дергает головой в сторону Индиго.

— У него есть два полностью здоровых и работоспособных родителя, но он — исключение. Это место убивает тебя. По крайней мере, тебе не пришлось расти, наблюдая за тем, как оно съедает заживо людей, которых ты любишь. Тебе не пришлось наблюдать за тем, как медленно умирает искалеченное тело твоей матери.

— Блу! — кричит Вайолет. — Заткнись!

Но Блу не может взять свои слова обратно. Кусочки информации в моей голове сводятся воедино, и я вскрикиваю:

— Ваши родители были Стражами Времени. — Как же я раньше этого не поняла. Вот о каком пути говорил Блу. О пути своих родителей. Его мама умерла так же, как умирает сейчас Ипсилон. Медленно. Болезненно. Так же, как один из родителей Вайолет. Родители Индиго все еще живы. А это значит… Боже мой! Конечно же!

Я резко поворачиваюсь к Индиго.

— Твой отец — Зета. — Судя по выражению его лица, это правда. — Вы все родились с этим.

— Хронометрическая аугментация передается по наследству, — говорит Блу.

— Блу, заткнись! — снова восклицает Вайолет. — Ей нельзя это знать! — Она бросается на Блу, но он отталкивает ее.

— Нет! — кричит он. — Почему она не может знать правду? Если она будет одной из нас, то имеет на это право.

— Нет, не имеет. — Вайолет вновь пытается наброситься на Блу. — Она не одна из нас. Она даже не принадлежит этому месту.

— Принадлежит, — говорит Индиго, втискиваясь между Блу и Вайолет. — Ее выбрал Альфа. Это неправильно, что они все еще держат ее в неведении.

Все, тяжело дыша, обмениваются взглядами, словно подначивая друг друга сделать первый шаг.

Первым моргает Индиго. Он хватает меня за руку и разворачивает к себе.

— Стражу Времени основали наши прадедушки. На их место пришли их дети. Теперь наша очередь. Так было всегда. До тебя.

Он бросает быстрый взгляд на дверь, Вайолет и Блу делают то же самое.

— Ей не нужно ничего этого знать, — говорит Вайолет.

— Тише, Вайолет, — отвечает Индиго. Сейчас он явно нервничает. Как будто вот-вот передумает.

Я складываю руки на груди.

— Почему до меня?

Блу дергает головой, а потом вскидывает ее.

— Ты — чужачка. Ты не была рождена в этом. Правительство использует тебя, чтобы решить, можно ли увеличить наше число с помощью чужаков.

Чужак. Он произнес это дважды. Они все смотрят на меня как на чужака. Но я и так это знала.

— Почему тогда я могу проецироваться?

— Альфа взял твою ДНК, — говорит Индиго. Я мгновенно вспоминаю, как проснулась в холодной, стерильной комнате, привязанная к каталке и с иголкой в руке. Я никогда не верила, что это было сделано в качестве обычной профилактики, но все-таки приятно, в конце концов, узнать правду. — Он взял ее, а потом они впрыснули ее в часы Стражей. Поэтому ты сейчас можешь проецироваться.

У меня начинает кружиться голова. Они выкрали меня из школы, лишили Эйба и мамы. Они украли у меня мое тело. Использовали меня. Это слишком.

Я выбегаю из библиотеки, а потом на улицу. Визжит сигнализация, но я не останавливаюсь. Мне нужно убраться отсюда. По Бикон-стрит несутся машины, но я все равно вылетаю на дорогу. Большой черный внедорожник резко тормозит всего в нескольких сантиметрах от меня. Я бью кулаками по капоту и мчусь дальше.

— Ирис! — кричат позади меня.

Я перебегаю улицу и, повернувшись, вижу, что это Индиго.

— Ирис, вернись!

Я спускаюсь по ступенькам в Бостон-Коммон. Справа от меня лягушачий пруд, слева Парк-стрит. Я изо всех сил мчусь прямо.

— Ирис!

Индиго уже близко. Он бегает быстрее меня и скоро догонит. Я поворачиваю и несусь в другую сторону парка, по направлению к Тремонт-стрит — шумной торговой улице. Она недалеко, и если я успею добраться до нее, то без проблем затеряюсь в толпе.

Уже виднеется пиццерия. Это то, что мне нужно. Моя цель. Но как только я выбегаю на Тремонт-стрит, чья-то сильная рука хватает меня и дергает назад. Мимо тут же проносится автобус.

Я вскрикиваю.

Автобус.

Поднимаю взгляд и вижу перед собой трясущегося молодого бизнесмена. Он смотрит на меня с открытым ртом, а потом отпускает. Я, тяжело дыша, тоже смотрю на него. В этот момент со спины меня за плечо хватает другая рука. Мне не нужно поворачиваться, чтобы знать, кто