Противоречия теории суперэго зигмунда фрейда

Разночтения в концепции Суперэго возникли от­части из-за того, что Фрейд упредил свою гипотезу о структуре психики введением термина «Эго-идеал» (1914, стр. 94). В его понимании, Эго-идеал — это одновремен­но и интернализованный идеальный образ или стандарт, и инстанция, которая проверяет Эго на соответствие это­му идеалу. В 1923 году вводится термин «Суперэго», од­нако в дальнейшем оба понятия используются как взаи­мозаменяемые. Вследствие наличия двух концепций (ин­станции и стандарта) и двух терминов, мнения по пово­ду того, следует ли считать Эго-идеал отдельной ин­станцией или же частью Суперэго, разделились (см., например, Pirs & Singer, 1953; Lample de Grut, 1962; Blos, 1974). Нам же Эго-идеал видится совокупностью специ­фических мысленных представлений, содержащей образ­цовые, типовые или желаемые стандарты (способы су­ществования). Мы рассматриваем его не в качестве от­дельной инстанции, а в качестве группы представлений в рамках Суперэго.

Часто затруднения возникают вокруг строгости, внутренне присущей Суперэго. Хотя Фрейд недвусмыс­ленно пишет о том, что эта строгость является проявле­нием силы защит против инстинктивных побуждений, а не родительского гнева, он в следующем предложении, тем не менее, намекает на значение родительского влия­ния, так как именно родительские фигуры Суперэго при­нимает в качестве стандарта (1940, стр. 146). То, что Фрейд признает родительское влияние на формирование Суперэго, ведет к характерному заблуждению, выражаю­щемуся в том, что Суперэго представляет только отно-

– 261 –

шение родителей к ребенку. Как будто Суперэго — это всего лишь зеркало, пассивно отражающее реальные со­бытия детства. Кохут, например, рассматривает его фун­кции критики и наказания, как производные от роди­тельской власти над ребенком, а его одобрение — как непосредственное перенесение одобрения родителей, сильно зависящего от изначальной способности родите­лей быть любящими и поддерживающими (Kohut & Seiz, 1963, стр. 366-367).

Мы склоняемся к точке зрения, что родители, как и сам ребенок, вносят значительный вклад в развитие Суперэго. Это влияние может усиливаться не только инстинктивными влечениями и защитами против них, но и незрелостью сознательных функций ребенка, про­являющейся в том, что в воспоминаниях реальные со­бытия внешнего мира искажаются.

Другой областью теории, вызывающей полемику, является период формирования Суперэго. Фрейд пола­гал, что решающую роль играет идентификация с отцом, относящаяся ко времени попыток избежать страха каст­рации и разрешить Эдипов конфликт (1923а, стр.28-39). То есть Суперэго формируется по мере разрешения Эди­пова конфликта, что дало Фрейду основания именовать его «наследником Эдипова комплекса» (стр.36).

Мелани Кляйн (1928) — одна из тех, кто не согла­сен с таким поздним формированием Эдипова комплек­са, хотя она рассматривает похожие мотивы: комплекс образуется, чтобы избежать телесных повреждений. Кляйн полагает, что Суперэго складывается в период орально-садистской фазы (во вторую половину первого года жиз­ни), и что этот процесс основывается на интроекции пугающих и наказывающих родительских фигур. Такие интроекции являются результатом проекции орально-са­дистских импульсов младенца на родителей.

Мы придерживаемся мнения, что точки зрения как Фрейда, так и Кляйн ошибочны. С нашей точки зре­ния Суперэго, подобно остальным психическим систе­мам, развивается линейно, начиная с первого года жиз-

– 262 –

ни. Фрейд, придерживаясь мнения о том, что Суперэго образуется после разрешения Эдипова комплекса, не принимает в расчет ранние стадии развития; создается впечатление, что его образование одномоментно. Что же касается взглядов Кляйн, то изучение процесса разви­тия показывает, что тех сложных функций, которые она приписывает младенцу, объясняя образование Суперэго на восьмом или девятом месяце жизни, у него в это время нет.

Позиции как Фрейда, так и Кляйн, были в тече­ние последних десятилетий пересмотрены аналитиками, предложившими другие формулировки. Хартманн и Ле­венштейн (1962), придерживаясь противоположного Кляйн мнения, утверждают, что структурализацию Супе­рэго можно допустить только по достижении им само­стоятельности — такого функционирования, когда оно контролирует сознание без поддержки извне. Тем самым период формирования Суперэго относится примерно к латентной фазе. Мы считаем это другой крайностью. С одной стороны, в описываемой Хартманном и Левенш­тейном самостоятельности Суперэго больше Эго-идеа­ла — из аналитической же работы с детьми мы знаем, что карающая функция Суперэго имеет место задолго до того, как оно начинает без значительной внешней под­держки эффективно выполнять функцию борьбы с со­блазнами. Фактически, самостоятельности Суперэго мо­жет оставаться недостаточной для достижения целостно­сти всю жизнь (Reingell, 1974, 1980), что представляет опасность для многих людей.

О развитии Суперэго выдвинуты другие, более правдоподобные, концепции. Гринэйкр (1952а) полагает, что оно включает в себя четыре этапа: основа заклады­вается в первые два года жизни; опыт плохого и хоро­шего в годы формирования привычек; борьба за эдипов отказ примерно в пятилетнем возрасте; укрепление дос­тижений эдиповой фазы за счет социализации и слия­ния индивидуального и социального сознания в латент­ный период. Якобсон (1964) и Малер (1965а) вполне, на

– 263 –

наш взгляд, справедливо привлекают внимание к роли доэдиповых объектных отношений и связанного с ними конфликта в формировании Суперэго. Совсем недавно Эмди (1988а, 1988) привел результаты исследования про­цесса развития, фокусирующегося на том, что он назы­вает «моральными эмоциями», корни которых уходят во взаимодействия ребенка с матерью, и которые возника­ют независимо от матери. Относится это к возрасту двух-трех лет.

Эти идеи свидетельствуют об отходе от позиции Фрейда, в которой главная роль в развитии Суперэго приписывается последствиям страха и разрешения Эди­пова конфликта. Сегодняшние теоретики психоанализа принимают в расчет как стремление ребенка сохранить внутриличностную и, наконец, внутрипсихическую гар­монию, так и конфликты — доэдиповы и Эдипов. Одна­ко, многие авторы, возможно из-за лояльности к кон­цепциям Фрейда, ссылаются на доэдипову интернализа­цию авторитетных фигур как на «предшественника Су­перэго»; хоть это и подчеркивает различие между ранни­ми этапами и более поздней интегрированной структу­рой, это также укрепляет пренебрежение к раннему вкла­ду в психику ребенка. Вдобавок, это увековечивает от­стаиваемую некоторыми коллегами точку зрения, что структуры тройственной модели не развиваются до тех пор, пока не появится Эдипов комплекс, и что, соответ­ственно, эта модель неприменима при рассмотрении па­тологий более раннего происхождения. Мы же придер­живаемся мнения, что Суперэго имеет длительную исто­рию развития, начинающуюся в младенчестве, и, вмес­то того, чтобы вводить «предшественников», мы предпо­читаем ссылаться на ее ранние стадии.

Мужской предрассудок, Фрейда, что Суперэго де­вочки слабо и неустойчиво по причине недостатка стра­ха кастрации и отождествления с отцом, создал особен­но трудную проблему. Эта точка зрения породила боль­шую полемику, начиная уже с современников Фрейда — Джойса, Хорни, Кляйн — которые были с ним не со-

– 264 –

гласны. Они настаивали на том, что те женщины, кото­рых они лечили, мучились от приступов вины, стыда и низкого самоуважения так же часто, как и мужчины. В последующие годы в опровержение того, что иногда име­нуется фрейдовским фаллоцентрическим взглядом на дан­ную сторону развития, приводились самые различные до­воды. Идея о том, что у женщин более слабое, менее устойчивое Суперэго, в основном признана несостоятель­ной, а то практически ценное, что в ней содержалось, отражено в дифференцировании структур Суперэго и в своеобразии содержания интернализованных идеалов и стандартов. В четырнадцатой главе мы рассматриваем эти сходства и различия в функционировании Суперэго у мужчин и женщин.

.

КОМПОНЕНТЫ СУПЕРЭГО

Терапевтический опыт привел Фрейда к постулату, что психика устанавливает некий идеал—стандарт, с ко­торым личность себя сопоставляет. Эта идея получила широкое распространение. Рассмотрим подробнее при­роду данного стандарта.¹³

Объяснения Фрейда создают впечатление, что им­перативы, моральные стандарты и желаемые идеалы яв­ляются результатом деятельности Суперэго. Они проис­ходят из восприятия ребенком ухода за ним, поощрений и наказаний, суждений и требований, похвалы и крити­ки родителями, учителями, сверстниками и другими зна­чимыми людьми. Так как эти элементы происходят из различных источников и возникают на разных этапах развития, между ними может не быть заметной логичес­кой зависимости. Хорошо развитое, работоспособное Суперэго взрослого должно поэтому рассматриваться как однородная уравновешенная система разнонаправленных стремлений. Любая классификация компонентов Суперэ­го будет обязательно сопровождаться некоторым произ­волом, но, поставив своей целью проследить источники

– 265 –

и пути развития различных частей этой системы, мы вслед за Сандлером (1960а, 1981) отличаем интроекты (под ними мы подразумеваем интернализованные дирек­тивы, наставления и запреты) от идеалов (или желаемых целей и стандартов). Конечно же, в действительности они функционируют как единое целое.

Интроекты

Когда психическая репрезентация объектов и себя уже сложилось, некоторая часть психического содержа­ния отделена от основной — в действительности оно, возможно, никогда не будет полностью интегрированным. В качестве этой части выступают представления, вопло­щающие императивы родительские наставления и запре­ты, их «можно» и «нельзя», «должен» и «не должен». Данные представления также претендуют на особый ста­тус в их связи с родительскими и другими авторитетными фигурами, и в итоге они функционируют, как будто у них есть родительские авторитет и власть. Тогда ими «выполняется функция, которая до сих пор выполнялась представителями внешнего мира» (Freud, 1940, стр. 205). Таким образом, Суперэго продолжает отражать взаимоот­ношение ребенка и родителя, поскольку оно «продолжа­ет выполнять для Эго роль внешнего мира, несмотря на то, что стало частью мира внутреннего» (стр. 206). Эмди (1988а) сообщает о недавнем исследовании процесса развития, которое подтверждает точку зрения Фрейда. У детей трехлетнего возраста исследователи находят свиде­тельства того, что интернализованные наставления вну­шают детям чувство присутствия «другого» и связи с ним, когда родителя рядом нет.

Идеалы

Основываясь на переживании радостных эмоций в отношениях с матерью или отцом, когда ребенок чув­ствует, что его хвалят, одобряют, поощряют и любят, он формирует разнообразные идеалы, одновременно стре­мясь продлевать и повторять такие отношения. Эти пси­хические представления, несущие типичные и желаемые

– 266 –

стандарты или способы существования, можно сгруп­пировать, используя первоначальный фрейдовский тер­мин «Эго-идеал».

Фрейдом и другими авторами описаны различные идолы, сознательные и бессознательные. Они возникают по мере процесса развития, и временами одни из них конфликтуют с другими. Чтобы провести различие меж­ду ними, Сандлер с коллегами (1963) предложил рас­сматривать Эго-идеал как слагаемое идеальных объект­ных представлений, идеальных представлений об идеаль­ном ребенке и идеальных представлений об Эго. Мы счи­таем такой подход особенно полезным при отслежива­нии развития компонентов аппарата Суперэго.

Идеальные объектные представления формируются из ранних детских впечатлений от родителей, которых ребенок видит совершенными и всемогущими. Идеаль­ные объектные представления во время раннего детства приукрашиваются и вбирают в себя фантазии об испол­нении желаний, а также опыт доставляющих радость вза­имоотношений. Эти ранние образы всемогущества, со­вершенства, чудесного являются весьма стойкими и ста­новятся стандартами, с которыми субъект может соотно­сить себя, будущие объекты, либо поздние впечатления от родителей — например, в подростковом возрасте.

Идеальные представления о ребенке охватывают одобренные стандарты, морально-нравственные катего­рии и идеалы, которые родители предъявляют ребенку. Они, таким образом, до известной степени внедряют в него свои интроекты. Эти идеалы, однако, также пред­ставляют родительскую фантазию об идеальном ребенке, и ребенок очень рано узнает, «каким моя мама хотела бы меня видеть». Идеалы варьируют в зависимости от пола, культуры и социальной подгруппы, которые явля­ются средством реализации идеалов, специфических для данного пола и культуры. Этот комплекс идеальных пред­ставлений в значительной степени является производным от Суперэго родителей и вносит свой вклад в то, что мы называем совестью¹⁴, которая, по замечанию Фрейда

– 267 –

(1930), служит защите цивилизации. Если стандарты ро­дителей ущербны или их поведение заметно отличается от поведения, требуемого от ребенка, его Суперэго мо­жет включить подобные дефекты (Jonson & Shurock, 1952), либо проявлять непоследовательность в функцио­нировании.

Идеальные представления о себе — это уникаль­ный и личный взгляд на то, «каким бы я хотел видеть себя» (Sandier и другие, 1963). Многие идеалы, сосуще­ствуя бессознательно и сознательно, составляют идеаль­ное представление о себе, которое в итоге складывается в более сложную психическую конструкцию, нежели дают ранние интроекты и идеалы.

Образ идеального «я» частично происходит из от­ношений идеальных объектных представлений, иными словами — из представлений о любимых лицах, внуша­ющих восхищение или страх. Другим источником явля­ется «хороший», «устраивающий» или «идеальный» образ ребенка, внушенный родителями. Пережитые ранее в действительности или в фантазии состояния дают третий источник идеальных представлений о себе. Они включа­ют в себя воспоминания, возможно, ретроспективно иде­ализированные, так же, как и фантазии о полной взаим­ной гармонии, отсутствии фрустрации, либо исчерпыва­ющем инстинктном удовлетворении во время раннего младенчества, либо волшебном всемогуществе и величии, типичном для анальной фазы. Через всю жизнь человек может пронести зародыш желания испытать вновь со­стояния, связанные с гармоничной взаимностью и все­могуществом, с образом восхитительного и неподражае­мого ребенка, который однажды возник в воображении. Якобсон замечает, что «Суперэго представляет собой единственную область Эго, где детские фантазии о все­могуществе находят безопасное укрытие и в модифици­рованном виде могут жить с выгодой для Эго» (1954, стр. 105). Идеальное представление о себе, таким обра­зом, как указывает Фрейд, становится «наследником пер-

– 268 –

воначального нарциссизма, пребывая в котором, Эго ребенка испытывало самодостаточность» (1921, стр. 110).

Четвертый источник идеальных представлений о себе — это текущая реалистическая оценка себя, своих потенциальных возможностей и ограничений. Возмож­но, такого видения себя достичь непросто, потому что разнообразные представления, воплощенные в Эго-иде­але, часто конфликтуют между собой. Различные идеа­лы, одновременно представленные в Суперэго в луч­шем случае приводят к гибкости и пластичности. Хуже, когда этот конфликт ведет к непредсказуемости, непоследовательности, искажениям и тому, что Рейнджелл называет «компромиссом целостности» (1963, 1974, 1980). Райх (1960) указывает, что сохранение надежды на исполнение невоплотимых инфантильных желаний свидетельствует о принципиальной неспособности смот­реть в лицо внешней и внутренней реальности. При построении и модификации идеальных представлений о себе способность считаться с реальностью является не­пременным условием адаптации и эмоционального бла­гополучия в жизни.

ФУНКЦИИ СУПЕРЭГО

Суперэго функционирует для поддержания внутрипсихической и межперсональной гармонии и облегчения социальной адаптации. По Фрейду, для того, чтобы осу­ществить эту задачу оно «наблюдает за Эго, отдает рас­поряжения, выносит суждения и наказывает — в точно­сти как родители, чье место оно занимает» (1940, стр. 205). Судя по этим и другим комментариями кажет­ся очевидным, что Фрейд определяет базовую функцию Суперэго как самонаблюдение и запуск защитных меха­низмов, а также вынесение самосуждений, что ведет либо к одобрению и вознаграждению, либо к упрекам и кри­тике в свой адрес и наказанию (1914, стр. 95; 1917, стр. 247; 1921, стр. 109, 110; 1923а, стр. 36, 37; 1933, стр. 65).

– 269 –

Помехой в различении функций Суперэго является то, что их нельзя наблюдать непосредственно, а прихо­дится выводить из мыслей, идей, эмоций, фантазий, дей­ствий и чувств в отношении чего-либо или кого-либо (Barace, I958). Более того, функции Суперэго непросто отличить и от функций Эго. Фактически, сознательный и бессознательный контроль за собственными мыслями и действиями правильнее рассматривать в качестве фун­кции Эго, служащей целям Суперэго. Это самонаблюде­ние осуществляется с целью предотвратить или откор­ректировать такое поведение, которое отклоняется от стандартов Суперэго (Freud, 1914, стр. 95; 1921, стр. 105; 1940, стр. 205). Когда аффектам приходится выполнять сигнальную функцию, воспоминания о прошлых собы­тиях вносят вклад в восприятие ситуаций, которые мо­гут приводить к нарушению стандартов Суперэго. Тогда чувство вины служит сигналом к запуску защитных ме­ханизмов. Фрейд указывает на то, что Суперэго согласу­ется с наблюдением и критикой родителями; когда ро­дительский запрет остается действенным и в их отсутствие, это знаменует собой важный для развития шаг (1914, стр. 96; 1940, стр. 205). Необходимо также помнить и о том, что функционирование Суперэго может вмеши­ваться в наблюдение за собой, приводя к заблуждениям в отношении себя и внешнего мира (Hartmann & Loewenstein, 1962, стр. 58).

Суперэго также выполняет функцию вынесения суждений о себе, сравнивая поведение человека с иде­альным поведением и оценивая степень сходства. Если между действительным представлением о себе и внут­ренним стандартом или идеалом имеется значительное расхождение, то это сопровождается агрессивно окрашен­ной самокритикой, упреками и наказанием, обычно в форме болезненных аффектов вины, стыда, тревоги, деп­рессии и чувства неполноценности, что ведет к утрате самоуважения (Jacobson, 1946). Поэтому наказание со стороны Суперэго может быть столь же категоричным и иррациональным, как и любой импульс Ид. Фрейд (1933)

– 270 –

заключил, что цель терапевтического анализа (также как и поздних этапов развития, в особенности подростково­го возраста) состоит в ослаблении влияния Суперэго на функционирование Эго.

С другой стороны вынесение суждений о себе мо­жет вызвать и одобрение. В этом случае родительскую роль берут на себя идентификации с родительскими по­ощрениями, похвалой и гордостью за ребенка, и в итоге ребенок сам себя вознаграждает. Чувства гордости, соб­ственного достоинства и возросшее самоуважение явля­ются следствием приверженности внутренним стандартам.

Фрейд подчеркивает важность функционирования Суперэго для поддержания нарциссического равновесия: «Но по большей части чувство неполноценности проис­ходит из отношения Эго к собственному Суперэго; ана­логично чувству вины, оно является выражением напря­женности между ними... трудно отделить чувство непол­ноценности от чувства вины» (1933, стр. 65-66). Фрейд также пишет: «Муки, вызываемые упреками совести, в точности соответствуют детскому страху потерять любовь, страху, на место которого заступила мораль. С другой стороны, если соблазн сделать что-либо нежелательное с точки зрения Суперэго, Эго успешно преодолевает, то самоуважение растет, а чувство гордости усиливается» (1940, стр. 206).

В аналитической литературе чаще подчеркиваются садистские компоненты Суперэго и меньше внимания уделяется его гуманным свойствам: защите, любви и за­боте. Нюнберг в числе первых обсуждает концепцию мягкого Суперэго, полагая, что его истоки лежат в доэ­диповых отношениях матери и ребенка (1932, стр. 145). Крамер подробно изучает идею интернализации доэди­повой любящей матери. Он считает, что когда этот под­держивающий и направляющий аспект Суперэго не раз­вивается, Эго остается беззащитным перед Ид, что при­водит к патологическим последствиям (1958). Сходным образом Шафер указывает на «любящую и любимую» сторону Суперэго. Она представляет любимых и любя-

– 271 –

щих, защищающих, утешающих и руководящих доэдипо­вых и эдиповых родителей, которые «даже наказывая, дают необходимую заботу, тепло и ласку» (1960, стр.186).

Эти функции заботы, покровительства и любви (наряду с наказывающей ролью родителей) ребенок ин­тернализует, идентифицируясь с ними, что является ча­стью успешного утверждения либидного постоянства объекта. Идентификация с «объектом в создающей ком­форт роли» (Furer, 1967) в конечном счете дает ребенку возможность любить, защищать, утешать и руководить с чувством гордости за себя.¹⁵ Поэтому успешное ста­новление Суперэго дает мощный потенциальный источ­ник благополучия. Это позволяет ребенку с каждым годом все меньше зависеть от внешних источников «нар­циссической поддержки», предоставляя возможность из­бегать разочарования и фрустрации пользуясь интерна­лизованными идеалами и стандартами, чему способству­ют родители.

Одной из характерных черт Суперэго является то, что оно никогда не становится гомогенным; это позво­ляет разнообразным идеалам внутри Эго-идеала возни­кать и существовать. Способность человека сохранять самоуважение может, таким образом, быть показателем гармоничности или же дисбаланса и конфликта во внут­рисистемном конфликте (Hartmann, 1950). Хронически заниженное самоуважение может свидетельствовать о кон­фликте между идеалами. По описанию одного пациента, его мать боялась, что он может стать неотесанным муж­ланом и поэтому способствовала его художественным и интеллектуальным упражнениям, отец же не хотел, что­бы он стал размазней, и поощрял грубость и агрессив­ные игры. Жалобы пациента состояли в том, что он не может одержать победу на интеллектуальном поприще, которое его привлекало; у него было заниженное само­уважение, так как он сомневался, настоящий ли он муж­чина. Гармонизация идеалов внутри Эго-идеала является еще одной задачей развития, особенно актуальной в под­ростковом возрасте.

– 272 –

Теперь мы обращаемся к развитию данной психи­ческой системы. В очередной главе нами прослеживает­ся развитие Суперэго, начиная с формирования катего­рий «можно и нельзя» и вплоть до структуры этой сис­темы, функционирующей не только для внушения бо­лезненных аффектов стыда, вины и низкого самоуваже­ния, но и для обеспечения приверженности морально-нравственным стандартам без дополнительной внешней поддержки.

– 273 –

Глава 13

РАЗВИТИЕ СУПЕРЭГО

Суперэго имеет долгую историю развития. Идеалы и интроекты начинают формироваться в очень раннем периоде жизни и впоследствии продолжают играть зна­чительную роль наряду с компонентами, присоединяе­мыми позднее; опыт доэдиповой, эдиповой и постэди­повой фаз вносит важный вклад в функционирование Суперэго. Вследствие этого, в период развития личнос­ти, а иногда и в течение всей жизни Суперэго претерпе­вает трансформации.

НАЧАЛО СТАНОВЛЕНИЯ СУПЕРЭГО

Мы усматриваем истоки Суперэго в желании ре­бенка сохранить родительскую любовь и поддержать гар­монию межличностных отношений; в его понимании того, что это требует примирения собственных желаний с родительскими. Для того чтобы возникла подобная мотивация, ребенок, начиная с самого раннего детства, должен иметь конкретный и достаточный опыт достав­ляющих удовольствие отношений с родителями. В про­цессе таких взаимодействий происходит трудноуловимый сознательный и бессознательный обмен информацией, способствующий раннему установлению взаимности, что создает предпосылки формирования интроектов (см. Stern, 1977; Braselton & Else, 1979; Sandier, 1981; Emde, 1988a, 1988b). Среди этапов раннего развития, необходи­мых для формирования Суперэго, можно выделить раз­личение себя и других и формирование устойчивых пред­ставлений себя и объекта. Ряд аналитиков полагают, что самый ранний детский опыт удовлетворения и фрустра-

– 274 –

ции матерью играет важную роль в стимуляции воспри­ятия и содействии такому различению (Jacobson, 1954; Spitz, 1958; Sandier, 1960a; Kernberg, 1976). Слуховой, зрительный и кинестетический — все эти способы вос­приятия вносят свой вклад в становление Суперэго. Опыт «слышимого» (Freud, !923a, стр. 52), родительские запре­ты и ограничения (как «физические начала» запрещаю­щего Суперэго) (Spitz, 1958, стр. 399), переживание успо­каивающего убаюкивания и узнавание черт лица матери «в роли зеркала» (Spitz, 1958, Peto, 1967; Winnicott, 1967) — все это накладывает аффективный отпечаток на пред­ставления себя и объекта, что впоследствии находит от­ражение в характере интроектов и идеалов.