Объектные отношения в подростковый периоде

Блос (1967) описал основные задачи объектных отношений в отрочестве как процесс «вторичной инди­видуации», который включает в себя два взаимоперепле­тенных процесса — отделение и отказ от родителей как главных объектов любви и нахождение заместителей вне семьи. Катан (1951) называет это высвобождением и «пе­ремещением объектов». «Отказ» также требует, чтобы под­росток отказался от родителей (прошлого и настоящего) как от властных фигур. Хотя два эти процесса отчетливо переплетены, мы будем обсуждать здесь первый из них и отложим полное обсуждение второго до тех пор, пока не дойдем до развития Суперэго.

Важнейшим аспектом процесса вторичной инди­видуации является деидеализация репрезентаций роди­тельских объектов, сформированных в более ранние годы детства, возможно, десять или более лет тому на­зад. В то время мыслительные процессы ребенка были эгоцентрическими, и он воспринимал родителей как чудесных и идеальных фигур вследствие той централь­ной позиции, которую они занимали в его жизни. Даже когда он держится за идеальный образ этих всецело любящих, все исполняющих идеальных инфантильных объектных репрезентаций, подросток резко критикует своих родителей, которых он склонен рассматривать теперь как неадекватных, приносящих разочарование и несправедливых людей. Возникающий в результате внут­риличностный раздор заставляет подростка ощущать потерю внутренней поддержки и чувство опустошенно-

– 147 –

сти, сопровождаемые ощущением болезненного отчуж­дения и объектного голода.

Подросток поворачивается к своим сверстникам вследствие своей потребности во взаимоотношениях для удовлетворения влечения, для освобождения от чувства опустошенности и для укрепления чувства собственного достоинства, по мере его продвижения вперед к психи­ческой независимости. Группа сверстников обеспечивает неосуждающую поддержку, когда подросток пытается раз­решить внутренние конфликты, связанные с ранними инфантильными объектными связями. Нюансы в отно­шениях сверстников и в групповых взаимоотношениях обладают «тренировочным» качеством, так как близкие отношения, устанавливаемые в это время, не требуют постоянной связанности; подросток свободен поэтому экспериментировать с другими людьми и с самим собой в новых ситуациях с возрастающим чувством независи­мости. Эта независимость сохраняет «условность» до тех пор, пока подросток не сможет прийти к согласию с идеализациями своих родителей. Взаимоотношения с группой ровесников также могут быть изменены, когда чувства романтической любви приводят пару, которая сохраняет это взаимоотношение, к смещению части сво­ей агрессии на эту группу (Kernberg, 1980b, стр. 33).

В виде некоего вторичного сближения подросток пытается разрешить ранние инфантильные связи. Служа прогрессивным целям, регрессивное возрождение инфан­тильных объектных взаимоотношений может возбудить напряженность амбивалентности, напоминающую перво­начальную фазу воссоединения. Блос (1967) отмечает, что возрожденная амбивалентность характерным образом со­здает у подростка массу лабильных противоречий в аф­фектах, импульсах, мыслях и поведении. Колебания меж­ду крайностями любви и ненависти, активностью и пас­сивностью, мужественностью и женственностью, очаро­ванностью и отсутствием интереса, регрессивным стрем­лением к зависимости и стремлением к независимости целиком соответствуют данному возрасту. Поэтому сле-

– 148 –

дует понимать характерный негативизм подростка не только как выражение враждебности, но и как необхо­димое средство защиты Эго от «пассивной капитуляции» (A. Freud, 1958), давая ему возможность сделать необхо­димый шаг в процессе индивидуации.

В пятнадцатилетнем возрасте Жан вызывал озабо­ченность своих родителей вследствие явно выраженного интереса к наркотикам, открытого неповиновения их власти и все ухудшающейся успеваемости, несмотря на присущий ему высокий уровень интеллекта. Когда они условились с психиатром о встрече для обследования, он убежал из дома, и его не могли разыскать в течение нескольких дней. Отец Жана, наконец, обнаружил его спя­щим на дереве в глубине двора. К удивлению родителей, он позволил им сопроводить себя к психиатру. Он при­ходил на последующие сессии и по мере развертывания аналитической работы уяснил, что хотел самостоятельно решать, когда приходить и по каким причинам. Он не рассказал своим родителям о своих все более тяжелых ночных кошмарах и о приступах тревожности, по поводу которых он искал помощи, но относительно которых также полагал, что должен быть в состоянии справиться с ними самостоятельно.

Подросток также воспринимает себя как несовер­шенного, что приводит его к переоценке собственного идеального образа себя. Часто возникает болезненная внутрипсихическая борьба между соревнованием с идеа­лизированным образом родителя и не столь совершен­ным образом себя в ходе процесса деидеализации. Один семнадцатилетний подросток рассказал о том, как он писал сочинение. «Вначале слова приходили легко, но затем вошел отец (профессор колледжа); он может пи­сать так чудесно! Затем я начал злиться все сильнее и сильнее; я ненавидел его! С сочинением ничего не полу­чалось — я не мог его закончить!» Относительно данно­го процесса Блос пишет: «Действительно, я склонен по­лагать, что процесс деидеализации объекта и себя пред-

– 149 –

ставляет собой крайне тяжелый и мучительный аспект взросления» (1979, стр. 486).

В той мере, в какой подросток способен отличать всемогущие идеализированные объектные репрезентации своего младенчества от своих реальных родителей, он будет также способен устанавливать «дружеские» уважи­тельные отношения со своими родителями и все же ощущать себя независимым от них. Ранние идентифика­ции с родителями, которые формируют основу Суперэ­го, утрачивают затем часть своей значимости и влияния, и подросток теперь может отождествлять себя с отдель­ными аспектами своих родителей, и, делая это, он видо­изменяет идеальный образ себя в нечто более реалистич­ное. Однако, эти идентификации связаны в большей мере с Эго, чем с Суперэго. Действительно, как заметил Фрейд: «К тому времени, когда Эдипов комплекс усту­пает место Суперэго, они (родители) являются чем-то очень величественным; но, впоследствии, они утрачива­ют большую часть этого великолепия. Затем также про­исходит идентификация с родителями в более поздний период, и, действительно, они постоянно вносят важный вклад в формирование характера; но в этом случае они воздействуют лишь на Эго, не оказывая более влияния на Суперэго, которое было определено самыми ранними родительскими образами» (1933, стр. 64).

Нам кажется, что часто недооценивается важное значение процесса вторичной индивидуации. Жалоба взрослого человека на то, что его родители были не от­вечающими требованиям и неэмпатическими людьми, когда он был ребенком, часто отражает его неудачу деи­деализировать инфантильные объекты, и, таким образом, завершить подростковую индивидуацию. Как только этот процесс завершен, обычным путем или с помощью пси­хотерапевтического вмешательства, человек часто начи­нает воспринимать своих родителей как «достаточно хо­роших», или, по крайней мере, начинает проявлять не­которую терпимость к их недостаткам.

– 150 –

Процесс индивидуации или освобождения от ин­фантильных объектов может растянуться до конца отро­чества и до ранней стадии зрелых лет. Если этот внут­ренний процесс успешен, он постепенно уменьшает бо­лезненную амбивалентность предэдипальных и эдипаль­ных объектных связей, и возникает прогрессирующее, более зрелое, взаимоудовлетворяющее отношение со сво­ими родителями. В то же самое время человек устанав­ливает новые, более удовлетворительные и стабильные внесемейные любовные взаимоотношения, и, так как развивается его способность к зрелой любви и близости, он может разделять глубоко прочувствованную эмпатию с друзьями и любимыми. В лучшем случае, любовные взаимоотношения, в конечном счете, обеспечивают кон­текст, в рамках которого человек может ощущать незави­симость и взаимность, а также глубокое сексуальное удо­вольствие (Erikson, 1959; Kernberg, 1974a, 1974b, 1977, 1980b, 1980с; Person, 1988). Хотя другие факторы также играют свою роль, окончание отрочества в значительной мере зависит от той степени, в которой можно прими­рить и интегрировать с требованиями реальности конф­ликты, несовместимость и привязанность объектных от­ношений человека. Блос называет этот период «закрыти­ем отрочества».

РЕЗЮМЕ

Ход развитие объектных отношений является по­лезным и обогащающим, хотя временами и болезнен­ным. Самые ранние фазы этого процесса все еще недо­статочно изучены, так как, несмотря на обширные ис­следовательские усилия, мы все еще можем лишь дога­дываться о том, что происходит в голове младенца. Од­нако, принимая во внимание открытия эволюционного исследования, мы обозначили первую фазу как «первич­ное взаимодействие», а вторую — как «начало диалога». Затем мы описали подфазы разделения — индивидуации,

– 151 –

движущие силы, приводящие к эдиповыми триадичес­ким объектным отношениям, и их причастность к развитию Эго и Суперэго. При обсуждении превратностей объектных отношений в течение латентного периода и отрочества мы описали обязательные чередования, моди­фикации и пересмотры объектных отношениях, которые являются неотъемлемой частью подросткового развития.

– 152 –

Глава 7