Среднеарифметические величины и их отклонения

Величины F/VAL и достоверности различий

Между тремя группами испытуемых

Признаки	Средние величины и их отклонения	F/VAL	Различия (2,37)
Группа 1	Группа 2	Группа 3
контуры лица	4,0	3,85	1,48	"•29,6	3#1,2
	(0,00)	(0,34)	(0,38)
глаза	3,55	3,50	2,1	*"37,5	3#1,2
	(0,44)	(0,41)	(0,60)
рот	2,95	3,1	3,31	0,25
	(0,76)	(0,66)	(0,58)
руки	3,80	3,55	2,03	***42,2	3#1,2
	(0,35)	(0,44)	(0,70)
поза	3,80	3,0	2,30	***22,1	3#2#1
	(0,25)	(0,53)	(0,71)
контуры тела	4,0	2,95	2,73	*"20,7	1#2,3
	(0,00)	(0,50)	(0,48)
дезинтеграция	3,5	2,95	2,95	•3,9	1#3
	(0,67)	(0,50)	(0,48)
гениталии	3,20	3,15	2,88	*«21,5	3#1,2
	(0,71)	(0,63)	(0,58)

Примечание: Wilks( 16,60)= 22,4; р>0,01; *р>0,05; ***р>0,01

тического анализа post hoc (Tukey) использовался для сравне­ния сходства и различий соответствующих показателей в раз­ных группах.

Достоверные различия по четырем признакам (контуры лица, глаза, гениталии, руки и кисти) были обнаружены между всеми тремя группами.

1. Контуры лица: •«двойной» подбородок и «двойные» скуло­вые дуги (как-заштрихованные, так и незаштрихованные) были характерны для рисунков испытуемых, перенесших сексуальное насилие (группы первая и вторая) (см. рис. 3.1, 3.2 и 3.3).

2. Глаза: точки, заштрихованные или пустые окружности вме­сто глаз, отсутствие глаз были характерны для большинства испытуемых первой и второй групп (см. рис. 3.1,3.2 и 3.3).

3. Гениталии: у большинства лиц первой и второй групп в ри­сунках отмечались изображения некоего «барьера», отде­ляющего верхнюю и нижнюю части тела, например в виде ремня (см. рис. 3.2).

Рис. 3.1

4. Руки и кисти рук: для большинства рисунков фигуры чело­века, созданных лицами первой и второй групп, были ха­рактерны слишком длинные или слишком короткие руки, руки «оторванные» от тела либо их полное отсутствие, что было явным контрастом по сравнению с рисунками лиц контрольной группы (см. рис. 3.2 и 3.3). Кроме того, изображения фигуры человека испытуемых первой группы (отягощенных алкогольной и наркотической зависимостью) отличались от соответствующих рисунков лиц других групп по характеру контуров тела. Так, для первых был характерен прерывистый характер контуров, двойные линии, а также полное отсутствие туловища у изображенной фигуры. Эти же лица отличались наиболее частым появлением в ри-

Рис. 3.2

сунках фигуры человека, изображенного в неустойчивой или напряженной позе. В несколько меньшей мере это было харак­терно для женщин второй группы. Реже всего этот признак встречался в рисунках лиц третьей группы.

Обсуждение

Целью проведенного пилотного исследования явилось об­наружение общих графических индикаторов перенесенного в детстве сексуального насилия в тесте рисования фигуры чело­века, выполняемого взрослыми лицами. Результаты исследо­вания свидетельствуют о наличии по крайней мере четырех таких индикаторов, проявляющихся в контурах лица (двойные контуры, заштрихованные или незаштрихованные), изображе­нии глаз (точки вместо глаз, их отсутствие, заштрихованные или «пустые» окружности вместо глаз), рук и кистей (слишком короткие или длинные, «оторванные» от тела руки либо их от­сутствие), гениталий (заштрихованные или отделенные от дру­гих частей тела). Хотя объем исследования невелик, получен­ные результаты помогут в диагностике перенесенного в детстве сексуального насилия при работе со взрослыми клиентами-

Рис. 3.3

По моим клиническим наблюдениям, накопленным в про­цессе работы с лицами, перенесшими ту или иную форму сек­суального насилия, изображение «двойных» подбородков и ску­ловых дуг (заштрихованных или незаштрихованных) может отражать стремление авторов рисунков сохранить в тайне факт перенесенного ими в детстве насилия. Это напоминает мне попытку скрыть синяк под слоем грима.

Для многих клиентов, перенесших в детстве сексуальное насилие, были характерны те или иные психологические про­блемы, заставляющие их обращаться за психотерапевтической помощью. До тех пор пока они не получали со стороны психо­терапевта разрешения (прямого или косвенного) рассказать о перенесенном сексуальном насилии, они предпочитали хра­нить этот факт в секрете. Это можно объяснить либо специфи­ческим характером отношений с родителями, либо сознанием запретности инцеста. Большинство детей, изнасилованных родителем, как правило, получают от него строгое предупреж­дение никому не говорить об этом. В детях формируется недо-

верие ко взрослым. Как признался мне один из пациентов: «Моя мать сказала мне "держать язык за зубами" и никогда никому не рассказывать о том, что отец со мной сделал, по­скольку это может разрушить нашу семью».

Почему же изображение «двойного» подбородка или ску­ловых дуг сохраняется после того, как клиент уже рассказал о перенесенном насилии? Это, наверное, можно объяснить тем, что воспоминания о перенесенном в детстве насилии являют­ся очень болезненными и преследуют человека во взрослой жизни, несмотря на его стремление забыть о случившемся.

Психотерапевтическая работа позволяет восстановить пси­хическое равновесие человека, снижая остроту чувств стыда, беспомощности, незащищенности, гнева, враждебности, хотя и не освобождает его в полной мере от болезненных воспоми­наний.

Изображение точек, заштрихованных или пустых окружно­стей вместо глаз можно рассматривать как символ стремления не видеть того, чего автор рисунка не должен был бы видеть, и в то же время как отражение желания скрыть это от взора окружающих. Коппиц (Koppitz, 1968) предположил, что изобра­жение заштрихованных или закрытых чем-то глаз либо их от­сутствие в рисунке может быть связано с депрессией или стра­хом. Изображение генитальной части, отделенной от торса, может отражать ощущение дискомфорта в сфере сексуальных отношений. В то же время это может быть связано со стремле­нием освободиться от воспоминаний о насильнике, ассоции­рующемся с половыми органами.

Четвертый признак — изображение слишком длинных или коротких (или «оторванных») рук либо их полное отсутствие — может быть связан с переживанием беспомощности, трудностя­ми в межличностных отношениях, страхом нападения, а также ощущением недостаточного самоконтроля (Koppitz, 1968, Glut­ting & Nester, 1986; Halinivd, McLeodova & Sulcova, 1987'-Johnson, 1989).

Прерывистые контуры тела или отсутствие туловища при изображении фигуры человека могут указывать на повышен­ную тревожность, связанную с собственным телом, плохую самоидентичность и затруднения в сексуальной сфере (Oster

& Gould, 1987). В силу определенных причин это было более характерно для рисунков пациентов, проходящих лечение от алкогольной и наркотической зависимости, чем для лиц дру­гих групп. По-видимому, это можно связать с тем, что эти па­циенты, стремясь освободиться от-болезненного пристрастия, ощущают неспособность контролировать свое тело и жизнь. Представляется закономерным и то, что при рисовании фигу­ры человека женщинами, перенесшими сексуальное насилие, прерывистые контуры тела или отсутствие его некоторых час­тей встречаются чаще, чем в контрольной группе, поскольку перенесенное в детстве сексуальное насилие ведет к наруше­нию телесного образа «Я».

Слабыми сторонами нашего исследования являются в пер­вую очередь небольшие размеры групп, а также то, что испы­туемые первой группы были отягощены алкогольной и нарко­тической зависимостью, что не могло не влиять на характер их рисунков. В частности, можно отметить более частую дезин­теграцию частей тела в рисунках фигуры человека, выполнен­ных лицами этой группы. Нелишне напомнить при этом, что, по данным литературы, имеется довольно высокая корелляция между фактами перенесенного сексуального насилия и разви­тием болезненных пристрастий (Brady, Killeen, Saladin, Dansky & Becker, 1994; Briere & Zaidi, 1989).

Результаты исследования свидетельствуют о том, что тест рисования фигуры человека Маховера может быть полезным в диагностике перенесенного в детстве сексуального насилия. Известные симптомы, характерные для пострадавших от него лиц, — проблемы в сфере сексуальных отношений, повышен­ная тревожность и депрессивность, переживание собственной беспомощности, плохой самоидентичности, затруднения в меж­личностных отношениях — так или иначе проявляются в четы­рех названных выше категориях графических признаков.

Использование теста «рисование фигуры человека» требу­ет весьма осторожного подхода к интерпретации изображений. Попытки их анализа без четкого определения графических при­знаков могут приводить к ошибочным заключениям. Некото­рые исследователи негативно относятся к использованию тес­та Маховера, считая, что интерпретация изображений имеет

слишком субъективный характер (Casseljohnson & Bums, 1958) и зависит, в частности, от художественных наклонностей кли­нициста (Adler, 1970; Cressen, 1975; Solar, Bruehl & Kovacs, 1970). Однако «риск искажений в процессе анализа рисунков можно снизить путем строгого определения графических индикато­ров, позволяющих обосновать диагностические выводы» (Abra­ham 1989, р. 124).

Литература

Abraham, A. 1989. The Exposed and Secretof Human Figure Dra­wings. Tel Aviv: Reshafim.

Adler, P. T. 1970. Evaluation of the Figure Drawing Technique: Reliability, Factorial Structure and Diagnostic Useful­ness. Journal of Consulting and Clinical Psychology. № 35. P. 52-57,

American Psychiatric Association. 1994. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (4th ed.). Washington, DC.

Bach, S. 1969. Acta Psychosomatica: Spontaneous Paintings of Seve­rely 111 Patients. Basel: Geigy.

Berliner, L, Blick, L. C. & Bulkley, J. 1981. Child Sexual Abuse and the Law. Washington, DC: American Bar Association.

Bieliauskas, V.J. 1980. The House-Tree-Person (H-T-P) Research Review: 1980 edition. Los Angeles: Western Psycho­logical Services.

Brady, К. Т., Killeen, Т., Saladin, M. E., Dansky, B. S. & Becker, S. 1994. Comorbid Substance Abuse and Post-Traumatic Stress Disorder Characteristics of Women in Treatment. American Journal of Addictions. № 3. P. 160-164.

Briere,]., Evans, D., Runtz, M., & Wq.ll, T. 1988. Symptomatology in Men Who Were Molested as Children: A Comparison Study. American Journal of Orthopsychiatry. № 58 (3). P. 457-461.

BrieieJ., & Zaidi, L. Y. 1989. Sexual abuse histories and sequelae in female psychiatric emergency room patients. American Journal of Psychiatry. № 146. P. 1602-1606. Cassel, R., Johnson, A., & Burns, W. 1958. Examiner ego defense and H.T.R test. Journal of Clinical Psychology. № 14. P. 157.

Chantler, L, Pelco, L., & Merlin, R. 1993. The psychological evalu­ation of child sexual abuse using the Louisville Beha­vior Checklist and human figure drawings, Child Abuse and Neglect. № 17(2). P. 271-279.

Cressen, R. 1975. Artistic quality of drawings and judges' eva­luation of the D AR. Journal of Personality Assessment, №39. P. 132-137.

Cull,J. G., & Hardy, R.E. 1971. Concurrent validation information on the Machover Draw-A-Person test, Journal of Genetic Psychology. № 118. P. 211-215.

DiLeo,J. H. 1996. Young children and their drawings. New York: Brunner/Mazel.

Fromuth, M. £., & Burkhart, B. R. 1989. Long-term pschological corre­lates of childhood sexual abuse in two samples of college men- Child Abuse and Neglect. № 13. P. 533-542.

Furth, G. M. 1988. The secret world of drawings: Healing through art. Boston: Sigo.

GillespieJ. 1994. The projective use of mother-and-child drawings: A manual for clinicians. New York: Brunner/Mazel.

Glutting, J.J., & Nester, A. 1986. Koppitz emotional indicators as predictors of kindergarten children's learning-related behavior, Contemporary Educational Psychology. №11. P. 117-126.

Groth-Mamat, O. 1990. Handbook of psychological assessment. New York: Wiley.

Halinova, M., McLeodova, R., & Sulcova, E. 1987. An approach to the detection of school children with emotional problems. Studia Psychologica. № 29. P. 305-314.

Hunter, J. A. 1991. A comparison of the psychosocial mal-adjust-ment of adult males and females sexually molested as children- Journal of Interpersonal Violence. № 6(2). P. 205-217.

Jacobs,}. E. Hashima, P. Y., & Kenning, M. 1995. Children's per­ceptions of the risk of sexual abuse- Child Abuse and Neglect. № 19 (12). P. 1443-1456.

Johnson, G. S. 1989. Emotional indicators in the human figure drawings of hearing-impaired childrenf A small sample validation study American Annals of the Deaf. № 134 (3). P. 205-208.

Jung, C. G. 19.64. Man and his symbols. NewYork: Dell.

Kaplan, F. R. 1994. The imagery and expression of anger-An initial study- Art Therapy. № 11 (2). P. 139-143.

Kaufman, В., & Wohl, A. 1992. Casualties of childhood: A develop­mental perspective on abuse using projective drawings. New York: Bninner/Mazel.

Koppitz, E. M. 1968. Psychological evaluation of children's human figure drawings. New York: Grune & Stratton.

Lakin, M. 1956. Certain formal characteristics of human figure dra­wings by institutionalized aged and normal children, Journal ofConsulting Psychology. № 20. P. 471-482.

Lisak, D., & Luster, L. 1994. Educational, occupational, and rela­tionship histories of men who were sexually and/or phy­sically abused as children- Journal of Traumatic Stress. № 7 (4). P. 507-523.

Machover, K. A. 1949. Personality projection in the drawing othe human figure. Springfield, ILL: C.C. Thomas.

Milikovitch, M., & Irvine, G. M. 1982. Comparison of drawing per­formance of schizophrenics, other psychiatric patients and normal school children on a draw a village task. Arts in Psychotherapy. № 9. P. 203-216.

Oster, G. D., & Could, R. 1987. Using drawings in assessment and therapy: A guide for mental health professionals. New York: Bruner/Mazel.

Pihl, R. O., & Nimrod, G. 1976. The reliability and validity of the DAP test in IQ and personality assessment. Journal of Clinical Psychology. № 32. P. 470-472.

Pinto, G., &Bombi, A. S. 1996. Drawing human figures in profile: A study of the development of representative strategies, Journal of Genetic Psychology. № 157 (3). P. 303-321.

Riggs, R. S. 1982. Incest: The school's role-Journal of School Health. №52. P. 365-370.

Schecter, M. D., & Roberge, C. 1976. Sexual exploitation. In R. E. Hei­fer & C.H. Kempe (Eds.). Child abuse and neglect: The family and the community. Cambridge, MA: Ballinger. P. 15-21)

Sedney, M. A.,& Brooks B. 1984. Factors associated with a history of childhood sexual experience in a nonclinical female

populatioiL Journal of the American Academy of Child

and Adolescent Psychiatry. № 23. P. 215-218. Solar, D., Bfuehl, O., & Kovacs, A. 1970. The Draw-A-Person test:

Social conformity.or artistic ability? Journal of Clinical

Psychology, № 26. P. 524-525. Sopchak, A. L. 1970. Anxiety indicators in the Draw-A-Person test

for clinic and non-clinic boys and their parents. Journal

of Psychology. № 76. P. 251-260.

Young, E. B. 1990. The role of incest issues in relapse. Journal of Psy-choactive Drugs. № 22 (2). P. 249-258.

Кристина Аллессандрини, Хосе Дуарте, Маргарида Дупас и Мариса Бианко

РИСУНОЧНЫЙ ТЕСТ СИЛЬВЕР:

РЕЗУЛЬТАТЫ СТАНДАРТИЗАЦИИ

В БРАЗИЛИИ¹

Введение

В течение последних 20 лет в Бразилии происходит быст­рое развитие психопедагогики, что связано с интеграцией пси­хологии и образования, попытками активизировать участие детей в образовательном процессе и достичь качественных изменений в системе преподавания и усвоении детьми знаний (Allessandrini, 1996а).Психопедагогика стремится пересмот­реть образовательные программы таким образом, чтобы они включали элементы тренинга и супервизий, носили более ди­намичный характер и учитывали потребности учащихся. Дан­ный подход также предполагает проведение работы с учителя­ми с тем, чтобы они могли повысить качество усвоения знаний теми детьми, которые испытывают в процессе обучения оПре-деленные'трудности (Allessandrini, 1994a, 1994b). Наряду с тем,

¹ Алессандрини К., Дуарте X., Дупас М., Бианко М. Рисуночный тест Силь-вер: результаты стандартизации в Бразилии // Исцеляющее искусство. — 2001.-Т. 4, № 1.-С.22-43.

что психопедагогика демонстрирует свою клиническую эффек­тивность, ее можно рассматривать как мультидисциплинар-ную область исследований (Scoz, 1992).

Специалисты по психопедагогике работают как в лечебных, так и образовательных учреждениях, стремясь к лучшему пони­манию и использованию связей между процессами передачи и усвоения знаний, а также выявлению препятствий для гар­моничного сочетаний этих процессов (Allessandrini, 1996a). Специалисты пытаются понять ребенка, изучая особенности усвоения им знаний (Allessandrini, 1996b).

Рисуночный тест Сильвер (Silver, 1983,1990,1996) показал свою ценность в оценке визуального пространственного мыш­ления и навыков невербальной концептуализации и тем са­мым в выявлении тех лиц, которые, имея познавательные или эмоциональные нарушения, отличаются высоким интеллектом. Роли Сильвер (Silver, 1996b) описывает случай с мальчиком по имени Чарли. Использование традиционных тестов пока­зало, что из-за недостаточной функции речи Чарли получает низкие оценки. В то же время его оценки по Рисуночному тесту Сильвер (РТС) были высокими. Для понимания осо­бенностей тестирования с помощью РТС необходимо принять во внимание то, что Пиаже (Prqgef,-1981-1993) называл опе­рациональным мышлением.

РТС позволяет оценивать невербальное мышление, а так­же отношение человека к себе и окружающим. Изобразитель­ная деятельность может являться основным каналом усвоения и передачи представлений. Стимульные изображения вызыва­ют у испытуемого определенную реакцию, проявляющуюся в создании таких образов, которые позволяют решать имею­щиеся у него проблемы и отражают его мысли и чувства. Наши исследования показали, что использование РТС особенно эф­фективно при работе с теми испытуемыми, которые отличают­ся низкими показателями в учебе, сниженным слухом и эмо­циональным неблагополучием.

РТС имеет две составляющие — когнитивную и эмоцио­нальную — и включает три задания: задание на прогнозирова­ние, задание ни рисование с натуры и задание на воображение. Ответы испытуемых оцениваются в баллах от 0 до 5. Как на­писано в методическом руководстве (Silver, 1996b), PTC был

испытан на 547 учащихся 1-12-го классов и 77 взрослых. Сред­ние показатели теста постепенно возрастали с возрастом и уров­нем образования и были наиболее высоки в группе взрослых. Сырые балльные оценки были преобразованы в перцентильные показатели по каждому из трех заданий, а также общие величи­ны по трем заданиям. Группы детей разного возраста и уровня образования были невелики и включали от 16 человек (группа десятиклассников) до 127 человек (группа третьеклассников). Брук (Brooke, 1996) указывает на недостаточный объем ра­боты по стандартизации и валидизации РТС, однако она ори­ентировалась на те данные, которые приведены в издании ме­тодического руководства по РТС 1990 года. Она, очевидно, не знала того, что более поздняя версия методического руковод­ства вышла в свет в 1996 году и что в нем значительной мере преодолеваются недостатки предыдущего издания. Так, напри­мер, в издании 1996 года (которое мы использовали в своем исследовании) приводятся результаты девяти исследований валидности теста и семи исследований внутренней и ретесто-вой надежности РТС.

Задачи исследования

Осознавая значимость РТС для психопедагогики и арт-те-рапии, мы решили провести его стандартизацию в Бразилии. Целью исследования была оценка различий в результатах те­стирования, связанных с уровнем образования, полом испыту­емых и типом школы (государственная или частная), а также сравнение бразильских и американских данных. Исследование по стандартизации включало следующие стадии: перевод РТС с английского на португальский язык, адаптация теста к бра­зильской культуре, определение групп, на которых предпола­гается проводить исследование, сбор данных (предъявление теста испытуемым и обработка данных), статистический ана­лиз данных, определение нормативных показателей и анализ результатов.

Мы предполагали, что показатели когнитивной успешнос­ти будут повышаться с ростом уровня образования испытуе-

мых, как это было обнаружено в американском исследовании. Кроме того, мы ожидали, что эти показатели будут определен­ным образом связаны с показателями, отражающими состо­яние эмоциональной сферы испытуемых. Мы использовали РТС с учениками начальной и средней школы, а также в трех группах взрослых, имеющих начальное, неполное среднее и сред-нееобразование (выпускники колледжей).

Методы и испытуемые

Работа по стандартизации РТС проводилась на репрезен­тативной выборке, состоящей из жителей Сан-Паулу — второ­го по величине города Бразилии, в котором проживает 7% на­селения страны. Поскольку население города быстро пополня­ется и представлено выходцами из разных частей страны, оно может считаться репрезентативным для Бразилии в целом (Angelini, Alves, Custodio, Duarte & Duarte, 1998).

Выборка для проведения стандартизационного исследова­ния включала 1996 человек, представлявших две группы — детей школьного возраста и взрослых. Дети были распределе­ны на 52 подгруппы, в зависимости от класса школы, в которой они обучались, пола и типа школы (частная или государствен­ная). Проводя исследования, мы прежде всего разделили детей на 13 подгрупп: две подгруппы из детей дошкольного возрас­та (с 5 до 6 лет и с 6 до 7 лет), восемь подгрупп из детей первых восьми классов (с 7 до 15 лет, соответствующих возрасту детей начальной и младшей школы по стандарту США), а также три подгруппы из учащихся трех последних классов старшей школы. В таблице 3.11 показано соответствие между класса­ми школ Бразилии и США. С учетом различий в уровне соци­ального и экономического положения испытуемых, в опреде­ленной мере связанных с разными типами школ, мы включи­ли в каждую подгруппу учащихся трех школ: центрального района Сан-Паулу, окраин города и тех районов, которые на­ходятся между первыми двумя группами школ. Кроме того, мы включили в различные подгруппы учащихся школ с традици­онными и инновационными подходами к образованию.

При отборе испытуемых в группы мы ориентировались на тех учащихся, которые справляются со школьной программой, а так­же использовали принцип случайного отбора. Максимальное число учащихся, включенных в подгруппы от каждой школы, не должно было превышать 10 человек.

Каждая подгруппа включала по меньшей мере 30 человек для того, чтобы гарантировать точность нормативных показа­телей (Roscoe, 1969), причем отбор кандидатов для включения в подгруппы осуществлялся случайным образом, как об этом сказано выше. Специальная контрольная группа из детей с от­ставанием в учебе не формировалась. Распределение детей школьного возраста по классам, полу и типу школы приво­дится в таблице 3.3.

Для подбора взрослых испытуемых мы представили свой проект в нескольких кампаниях и образовательных учрежде­ниях. Согласившиеся выступить в качестве испытуемых были включены в исследование. Взрослые лица в возрасте от 18 До 40 лет были также отобраны из волонтеров случайным обра­зом. Распределение по трем подгруппам осуществлялось на ос­нове пола и уровня образования испытуемых: группу 1 соста­вили разные испытуемые •— от совсем неграмотных до тех, кто имел образование не выше шести классов школы (до шести классов младшей школы, включительно); группу 2 составили испытуемые с уровнем образования от семи до 11 классов шко­лы; группу 3 составили те, кто обучался более 11 лет (то есть те, кто обучался в колледже не менее одного года и получил более высокое образование). К ним относились работники раз­личных кампаний и образовательных учреждений: «синие во­ротнички», медицинские сестры, офисные клерки, «белые во­ротнички», учителя, инженеры, юристы, экономисты, психо­логи, психопедагоги, а также те, кто на момент исследования обучался в колледже. Возраст испытуемых в этих группах рас­пределялся так же, как и среди населения Сан-Паулу. Каждая группа состояла по крайней мере из 35 человек. Распределение взрослых испытуемых по полу и уровню образования, а также число испытуемых в группах^ средний возраст и стандартные отклонения показаны в таблице 3.4.

Таблица 3.3