Глава 9. Птица Фица и темная сторона Самости

Птица Фица

Птица Фица: часть 1

Любовь и агрессия в эволюции здорового эго: Винникотт

Любовь

Агрессия

Любовь и агрессия вместе

Клинический пример

Двойственная природа жертвования в трансформации системы самосохранения

Птица Фица: часть 2

Победа над волшебником при помощи символа

Глава 10. Принц Линдворм и трансформация демонического через жертву и выбор

Принц Линдворм: сюжет

Тема ребенка и бесплодия

Отказ от выбора

Меланхоличный мир фантазии в системе самосохранения

Юлия Кристева и "Черное Солнце"

Отступление об использовании нуминозного в качестве защиты

Принц Линдворм как близнец

Принц-змей и диада король или королева/дитя

Дочь пастуха и старуха как позитивная диада Самости

Ярость и трансформация Принца Линдворма

Момент сострадания

Заключительные замечания

Примечания

Дональд Калшед

Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа

Предисловие

Книга "Внутренний мир травмы", написанная известным американским психоаналитиком, преподавателем Института К.Г. Юнга в Нью-Йорке Дональдом Калшедом,— юнгианская в лучшем смысле этого слова. В полной мере отражая особенности подхода аналитической психологии, книга свободна от характерных для некоторых авторов крайностей — ухода в любование чарующим архетипичес-ким миром и акцентирования всего внимания на мифопоэ-тической природе бессознательного. По этому поводу Дональд Калшед активно, иногда даже с жесткой иронией, полемизирует со своими коллегами по цеху, показывая существенную опасность исказить реальность психического мира (в частности, увидеть только позитивную или только негативную сторону феномена травматической защиты).

Предлагая к рассмотрению обширную литературу по теме психической травмы, автор показывает, что аналитики самых разных направлений — последователи К.Г. Юнга, приверженцы теории объектных отношений, лаканисты и др. в своих размышлениях и анализе клинического материала постоянно выходят на одни и те же феномены, в разных терминах говорят об одних и тех же понятиях.

Дональд Калшед на протяжении всего своего исследования феномена системы самосохранения психики удерживает внимание читателя в поле двух фокусов: подхода аналитической психологии Юнга и его последователей и фрейдовского подхода, развитого многими школами психоанализа (наиболее близка взглядам автора теория объектных отношений),— подчеркивая, что время принципиальных расхождений различных школ психоанализа во многом осталось в прошлом и что есть веские основания для синтеза. Убедительное тому доказательство — книга, предлагаемая сейчас вниманию русского читателя. Сошлемся здесь на мнение одного из ведущих юнгианских аналитиков Марио Якоби, так высказавшегося о книге Дональда Калшеда: "Один из самых выдающихся вкладов в практику юнгианского анализа (как и в целом психоанализа) за последние годы". Нам представляется, что Дональд Калшед, вместе с наступающим новым веком уже столетней психоаналитической традиции, выходит на новый уровень и открывает новые перспективы для преодоления исторически сложившихся границ и барьеров внутри этой традиции.

Нужно сказать еще об одной особенности "Внутреннего мира травмы", характерной для аналитической психологии. Эту особенность точно сформулировал Джон Фримен в предисловии к книге "Человек и его символы":

...[аргументы Юнга] (как и аргументы его коллег) раскручиваются спирально вокруг предмета подобно птице, облетающей дерево. Вначале у земли она видит лишь неразбериху ветвей и листьев. Постепенно, по мере того как она кружит все выше и выше, вновь открывающиеся части дерева предстают во все большей целостности и связи с окружающим. Некоторые читатели, возможно, вначале сочтут подобный "спиральный" метод доказательства неясным или даже запутывающим, но, полагаю, ненадолго. Это всего лишь характеристика юнговского метода, и очень скоро сам читатель почувствует себя вовлеченным в убедительное и глубоко захватывающее путешествие (Человек и его символы. СПб.: БСК, 1996, с. 13).

Книга Дональда Калшеда полностью соответствует приведенной характеристике с одним небольшим добавлением: читатель с самого первого "витка" (уже после прочтения Введения к книге) имеет четкую картину предмета, которая затем, по мере открытия новых ее граней, становится все более выпуклой и полной. Заканчивая читать очередную главу, думаешь, что уже получено полное представление о феномене травматической системы самосохранения и ее теоретическом объяснении, но открываешь следующую главу и понимаешь, что перед тобой снова не менее яркая и важная страница.

Несколько слов о работе над русским переводом книги. Важным понятием для автора является "Daimon". Дональд Калшед придерживается транслитерации оригинального гре-ческого слова (современное английское написание — "demon" в книге не используется), напоминая англоязычному читателю об ином по отношению к христианской традиции понятии "демона" и "демонического", не несущем однозначной негативной оценки. По характеру контакта с сознанием человека древнегреческий "Daimon" проявляет себя точно так же, как описанный Юнгом "дух Меркурий >>, то вредящий и заманивающий в ловушки, то — при иных

обстоятельствах — выступающий как проводник и надежный помощник. Сознание оценивает эту энергию бессознательного положительно или отрицательно в зависимости от меняющихся внутренних и внешних условий.

Редакторы сочли возможным не вводить новый термин, как это было предложено переводчиками, и сохранить традиционное русское написание "демон", поскольку, по нашему мнению, оно соответствует широкому контексту этого понятия в русской культуре. Сошлемся только на два хрестоматийных примера — у Лермонтова и Врубеля. Таким образом, эти коннотации слова "демон" уже присутствуют в языке и имеют право на существование в научном контексте.

Всеволод Калиненко
Екатерина Щербакова

Москва, 4 января 2001

Вступительное слово к русскому изданию

Мне очень приятно, что русские коллеги сочли мою книгу достаточно интересной и полезной для публикации в России. Это действительно счастливая возможность для меня, поскольку отвечает моему давнишнему желанию хоть в малой степени посодействовать лучшему взаимопониманию между людьми в России и Америке. Движимый этим желанием, в сентябре 1988 года, в составе небольшой делегации психотерапевтов из США, я принял участие в двухнедельном "Круизе Мира" по Волге на теплоходе "Максим Горький". Эта поездка была организована "Кросскарентс Интернешнл" из Дейтона, Огайо, совместно с "Клубом путешествий" при Советском Комитете Мира. В поездке участвовали как советские, так и американские психотерапевты, работавшие с малыми группами.

Целью этой поездки было укрепление взаимопонимания и преодоление стереотипов (архетипических образов), которые обе стороны проецировали друг на друга через "железный занавес", который тогда еще только начинал растворяться под влиянием Перестройки. Пользуясь языком предлагаемой сейчас вниманию читателей книги, можно сказать, что наши усилия были направлены на то, чтобы преодолеть травматические последствия "холодной войны" с ее архаическими защитными системами и отыскать "неразрушимый личностный дух", скрытый за национальными "системами самосохранения".

Я полагаю, что наши попытки имели значимые результаты и что наша поездка была достаточно успешной, хотя не думаю, что я тогда в достаточной степени понимал роль ранней травмы в констеллировании этих "систем" архети-пической защиты во внутреннем мире, которые делали внешний мир таким небезопасным. Кроме внешней дипломатии необходимо следовать и дипломатии внутренней. Мои усилия в последующие годы были сосредоточены на психоаналитическом исследовании внутреннего мира травмы и его воздействия на межличностный мир пациента. Я надеюсь, что мои открытия поспособствуют и лучшему осозна-ванию в области внешних дипломатических отношений.

Во время нашего "Круиза Мира" мне довелось пережить незабываемый опыт, который дал возможность прочувствовать и понять на глубинном уровне коллективную травму, пережитую советскими людьми во Второй мировой войне, в той войне, где Россия и США объединились в борьбе с гитлеровской агрессией. На пятый день нашего путешествия мы пристали в знаменитом портовом городе Сталинграде, носящем ныне название Волгоград. Здесь американские и советские коллеги совершили паломничество к знаменитому мемориалу на возвышающемся над городом Мамаевом кургане, который венчается монументом Матери-Родины, взывающей во все пределы к своим сыновьям. На этом холме суровой зимой 1942 года героическая Красная Армия противостояла более 200 дней непобедимому до того нацистскому войску, сражаясь до последнего солдата. В этой битве погибли 900 000 русских и 1 100 000 немецких солдат, а город Сталинград был превращен в груду искореженного металла и развалин, но нацисты так и не сумели войти в город, а их продвижению на восток был здесь положен конец. Единственное живое дерево, уцелевшее во время сражения в прибрежной части города, символизирует победу жизни над силами разрушения.

Когда мы вступили в открывающий мемориал большой темный проход, восходящий по спирали вверх, нас, всех членов американской делегации, переполнили эмоции. Наша шумная и разговорчивая группа совершенно изменилась: в скорбном молчании проходили мы вместе с советскими коллегами вдоль памятного списка имен погибших, вокруг Вечного огня, горящего в центре. В одно мгновение все стереотипы растаяли, и мы, американцы и советские люди, встретились на общей для всех священной основе нашей человечности и печали. Думая о чудовищных страданиях героических людей этого города, мы вместе горевали об утерянном — об ушедших любимых, о времени, когда мы были объединены великим делом. Здесь было превзойдено непереносимое страдание (травма), и через все это был сохранен неразрушимый человеческий дух — этот Вечный огонь, горящий в центре любого человека, горевший в центре каждого из этих людей, собравшихся на общее братское дело защиты Отчизны.

Я знаю, что травматический опыт людей в России — бывшем Советском Союзе — не завершился, да и мы в Америке, со всем нашим "материальным достатком", страдаем от некого духовного вакуума и других аспектов травматического разрушения. И тут и там — в обоих обществах — мы видим все учащающийся распад семей, рост алкоголизма и наркомании, разрушение служащих объединению людей общинных структур, которые давали нам чувство непрерывности и направленности. Неразрушимому человеческому духу на всей планете угрожает наша современная индустриальная цивилизация. И все же дух выживает, и, я полагаю, у нас есть основания для надежды.

Для нашей общей борьбы по преодолению последствий травмы немаловажным мне представляется помнить, что травма вызывается не только внешними событиями. Психика переводит внешнюю травму в самотравмирующую внутреннюю "силу", которая сперва является защитной, но в конце концов превращается в саморазрушающую. Когда архетипические защиты берут верх над травмированной психикой, их благие поначалу "усилия" предохранить неразрушимый личностный дух превращают их из "системы самосохранения" в "систему самоуничтожения". На нижеследующих страницах читатель найдет мое сравнение этой пролиферации" защите реакцией иммунной системы на некоторые вирусы (ВИЧ и др.), я также говорю, что защиты, однажды сформировавшиеся, "не поддаются обучению".

Сегодня я полагаю, что эти прежние мои утверждения были неверны. Архаические защиты несомненно "обучаемы", иначе не были бы возможны изменения в ходе терапии ранней травмы. Жизнь людей изменяется, и травма день за днем постепенно исцеляется, по мере того, как примитивные защиты смягчаются и раскрываются под защитой глубинно-психотерапевтических отношений. Точнее следовало бы выразиться так: травматические защиты отличаются высокой сопротивляемостью к изменениям — особенно до того, как будет установлено доверие — и даже это сопротивление следует понимать как часть естественных действий психики, направленных на самосохранение. В такой работе — психотерапии ранней травмы — как ни в какой другой, важно понимание и сострадание.

Я надеюсь, что моя небольшая книжка окажется полезной и будет содействовать дальнейшему изучению этого важного феномена — ранней травмы и совершенствованию методов ее лечения.

* Биологический термин, означающий разрастание ткани путем новообразования клеток (здесь и далее подстрочные примечания принадлежат редактору).

Donald Kalsched, Ph. D Ridge field Connecticut, January 4, 2001

Посвящается Робин

Благодарности

Многие люди сопровождали меня в этом калейдоскопическом мире вечно меняющихся идей, которые приняли окончательное очертание на страницах этой книги, но самыми близкими и помогающими спутниками были сами мои пациенты, особенно те, чья любознательность по поводу ангельского/демонического "присутствия",появляющегося на подмостках сновидений, была под стать моей. Я хочу выразить особенную благодарность тем моим пациентам, которые любезно дали мне свое согласие на использование материала их сновидений и других аспектов их терапии. Весь клинический материал, представленный в книге, взят из реальных случаев, однако с целью сохранения конфиденциальности изменены данные, касающиеся личности пациентов, а также другие аспекты терапевтического контекста. В некоторых случаях я создавал "художественный вымысел", смешивая материал разных пациентов.

Кроме своих пациентов я также выражаю особую благодарность преподавателям факультета, персоналу и участникам Программы повышения квалификации в области юнгианской теории и практики, профессиональному исследовательскому сообществу, спонсируемому в период с 1988 по 1995 годы Центром глубинной психологии и юнгианских исследований в Катоне, штат Нью-Йорк. Я обязан выразить глубокую благодарность члену этой группы, моему содиректору, Сидни Маккензи, который так искусно помогал в создании своего рода стимулирующего пространства, которое сделало приятной интеллектуальную работу, а также другим членам правления факультета: Элу Маттерну, Олтону Вэссону, Лорен Стэлл и Робин ван Ло-бен Зельц — за их терпение и поддержку на протяжении многих лет, когда мои идеи созревали и "всплывали на поверхность" нашей исследовательской группы в той или иной форме.

Мне остается выразить мою благодарность Марио Якоби из Института К.Г. Юнга в Цюрихе за поддержку моих идей, Давиду Стоунстриту из "Раутледжа" за его энергичный отклик на предварительное предложение по поводу публикации этой книги, а также Эдвине Вельхам, ответственному редактору, без чьей открытости и гибкости этот проект никогда бы не был завершен. И, наконец, моя глубочайшая признательность моей жене Робин за ее понимание и поддержку, даже во время многочисленных "потерянных" выходных, которые случались на разных этапах написания и редактирования окончательного варианта рукописи.

Часть I

Глава I