Перверсия как агрессивная форма любви.

Как продемонстрировал Роберт Дж. Столлер (Stoller, 1975), в пер­версивных действиях — особенно при садизме — находит свое выраже­ние «эротическая форма ненависти «. Подобная ненависть достаточно велика по своей силе и неуправляема, поскольку в большинстве случа­ев возникает реактивно, как реакция на травму, которую перверсивная личность пережила в детстве. Во взрослом возрасте пострадавший переходит от обороны к наступлению и достигает триумфа в процессе перверсивного акта над другими. Когда-то подобный триумф был пере­жит кем-то над ним самим.

Компоненты ненависти или неуважения обнаруживаются во многих перверсивных отношениях, пусть они и выражены не столь явно, как в отношениях между садистом и мазохистом. Фетишист предпочитает фетиш другому человеку. Эксгибиционист не пытается обладать жен­щиной. он лишь демонстрирует ей свой эрегированный половой орган и под угрозой изобличения достигает удовлетворения от самой возмож­ности ее испугать. Трансвестит, не удовлетворенный биологически заданным полом, довольствуется, во многих случаях тем, что обманы­вает себя и других, переодеваясь в платье другого пола и показываясь в нем перед публикой (трансвестизм). Если же речь идет о большем, а именно, о физических изменениях собственной сексуальной принад­лежности, то мы имеем дело с транссексуализмом.

Иногда по ряду показаний врачи проводят транссексуалу соответст­вующую операцию, давая ему возможность стать тем, кем он желает стать. В оперативном вмешательстве еще ярче проявляется явное наси­лие перверсивных личностей: ведь пенис или грудь в этом случае удаля­ются. Одержимость собственной потребностью, болезненные действия, компромиссный поиск желанной цели по своему характеру близки к мании, наркотической зависимости и к психозам. Собственно, люди, не воспринимающие реальность своего пола — мужского или жен­ского — как нечто существующее де факте, являются сумасшедшими. Находясь в чудовищном заблуждении, ценой разрыва с реальностью они с большим упорством желают измениться и добиться в этом деле успехов с помощью не менее сумасшедших хирургов.

Из-за скрытого или открытого по своему проявлению насилия, перверсивные действия характеризуются негуманностью, бесчеловеч­ностью. Наиболее зримое воплощение это находит в сексуальном обла­дании животными (содомия) или трупами (некрофилия). Люди, совер­шающие подобные действия, достойны сожаления, но своим поведением они, хотя и косвенно, в «вырожденной» форме, демонстри­руют нам и нашу собственную манеру обращения друг с другом и со своими детьми. Неуважительное, бездушное отношение к ним. как к предметам, а не как к живым людям или к дорогим гостям, которым чаще всего оказывается должное уважение. Поэтому не стоит пропу­скать мимо ушей общее послание перверсивных личностей всем нам, которое гласит следующее: «Подобное происходит тогда, когда нас в детском возрасте преследуют, мучают, злоупотребляют нами и не любят нас!»

Подобное послание, хотя и воспринимаемое с известным трудом, следует рассматривать как своего рода апелляцию к обществу, к каждо­му из нас. Примеры многочисленных перверсий как бы иллюстрируют то, что родители и общество причинили таким людям в их детстве.

Проституция.

Во многом сходные отношения — как и у многих перверсивных личностей — обнаруживаются в среде проституток, сутенеров и их клиентов. Здесь особенно бросается в глаза выраженное отграни­чение от остального общества, представленное в двух характерных типах:

1. Социологическое отграничение гражданского большинства от живущего в этой среде меньшинства.

2. Психоаналитическое отграничение больше похожее на специ­фику влечения, инстинктивного побуждения. Это и импульсы, нацеленные на сексуальное удовлетворение, и ищущие унижения другого по­ры вы ненависти.

Сутенер обходится с публичной женщиной точно так же, как и ее клиент. Если же взглянуть на ситуацию в другом ракурсе, клиент спо­собен в одном и том же действии, с одной стороны, позволять себе мазохистские мучения (уже хотя бы тем. что его бьют), а, с другой стороны. одновременно унижать и женщину, оплачивая ее услуги и заставляя выполнять свою работу, что, в частности, наглядно продемонстрировано в фильме «Die flambierte Frau»[23].

В среде проституток особенно очевиден торговый аспект человечес­кой сексуальности, когда персональные отношения определяются не коммуникацией, а рыночными понятиями (Pep. 1972). Данный аспект прослеживается и в «нормальной» сексуальности большинства людей, однако, последним по тем или иным причинам не воспринимается.

Резюме.

Рассмотрением безотрадного феномена перверсий мы завершили знакомство со своеобразным «бестиарием» человеческого поведения с различными отклонениями и нарушениями. К сожалению, неприятная правда о человеческих возможностях имеет место быть. И здесь важно проникнуться чувствами людей, которые оказываются в кругу нашего рассмотрения.

Я надеюсь, что с помощью психоанализа эта цель в той или иной степени достигнута. Существуют теории, которые могли бы иначе (луч­ше или хуже вопрос отдельный) объяснить некоторые аспекты много­образных психических нарушений. Преимущество психоанализа перед когнитивной или поведенческой терапией состоит, однако, в том, что он (психоанализ) решительным образом увязан с бессознатель­ными процессами. Это позволяет ему достигать и широкого по охвату, и одновременно глубокого понимания человеческих переживаний и действий.

В заключение хочу выразить надежду, что мне удалось показать следующее: даже в самом безумном на первый взгляд поведении шизоф­ренического больного есть определенный смысл. « Общество. маргинализировавшее «жуликов», преступников или перверсивные личности, находится в весьма « деликатном» положении. Люди с невротическими нарушениями, пациенты, страдающие от психосоматических наруше­ний, заслуживают нашего самого пристального внимания

«Человеческое, слишком человеческое» призывает нас, по возмож­ности, отыскать, наконец, в их чуждом доселе переживании, нечто такое, что в основе своей составляет общечеловеческое начало, «conditio humana». Прежде всего это упомянутые Карлом Ясперсом «пограни­чные ситуации» (Grenzsituationen) борьбы, страдания, вины и смерти. От пограничных ситуаций не гарантирован никто. Казалось бы. они разрывают зарубцованные раны детства и заставляют человека пережи­вать сложные ситуации так, словно он вновь ребенок.

Порой, невроз — наименьшее из возможных зол. И хотя радовать­ся и здесь особенно не приходится, остается уповать на подоплеку защи­щенного детства и не слишком травмирующую внешнюю реальность.