Базовая перинатальная матрица i

ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ЕДИНСТВО С МАТЕРЬЮ (ВНУТРИУТРОБНОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ ДО НАЧАЛА РОДОВ)

Под наблюдением психотерапевта и специально обучен­ной медсестры этот мужчина, психиатр, в свои тридцать лет с небольшим был введен в измененное состояние, в котором он медленно, но основательно продвигался в мир, существу­ющий в глубочайших тайниках его сознания. Сначала он не заметил никаких изменений в восприятии и эмоциях - были лишь едва заметные физические симптомы, заставившие его подумать, что он заболевает гриппом. Он ощущал недомога­ние, озноб, странный привкус во рту, легкую тошноту и дис­комфорт в кишечнике. По телу волнами пробегала судорога, и он начал покрываться потом.

Убедившись в том, что с ним ничего не происходит, он стал нетерпеливым и забеспокоился по поводу возможного грип­па. Он рассуждал, что, наверно, это неподходящее время для такой работы, и решил закрыть глаза и более тщательно пронаблюдать, что будет дальше.

В тот момент, когда он закрыл глаза, он почувствовал, что переместился на какой-то другой, более глубинный уро­вень сознания, который для него был совершенно новым. Он испытывал странное ощущение уменьшения в разме­рах, его голова становилась как бы значительно больше ту-

С. Гроф. Холотропное сознание. М. 1ЭЭ6.

ловища и конечностей. Затем он понял, что пришедшая ему в голову мысль о гриппе, которой он поначалу испугался, теперь превратилась в целый комплекс токсичных влияний, отравляющих его - не взрослого человека, а эмбриона. Он ощущал себя подвешенным в жидкости, содержащей вред­ные вещества, которые попадали в его тело через пупови­ну, и был убежден, что все это является ядовитым и враж­дебным. Он мог попробовать на вкус эти отвратительные вещества, напоминающие странное сочетание йода и разлагающейся крови или протухший бульон.

По мере того как все это происходило, взрослая часть его - та часть, которая была специалистом-медиком и все­гда гордилась тем, что обладает устоявшимся научным ми­ровоззрением, - как бы со> стороны наблюдала за эмбрио­ном. Жившему в нем ученому-медику было известно, что атаки токсинов на этой сильно уязвимой стадии жизни исхо­дят из материнского тела. Время от времени он мог разли­чать эти вредные вещества: иногда ему казалось, что это какие-то специи или пищевые ингредиенты, не подходящие для зародыша, иногда сигаретный дым, который должно быть вдыхала его мать, а порой и алкоголь. Он также начал осоз­навать эмоции своей матери - иногда это было чем-то вроде беспокойства или гнева, а иногда чувств, связанных с бере­менностью и даже сексуальным возбуждением.

Идея о том, что в эмбрионе может существовать функционирующее сознание, противоречила всему - этому его учили в медицинской школе. Однако возможность осозна-вания тонких нюансов взаимодействия с матерью в этот пе­риод жизни поразила его. И все же он не мог отрицать конк­ретной природы этих переживаний. Все это сталкивало живу­щего в нем ученого с очень серьезными противоречиями; все, что он переживал, противоречило тому, что он «знал». За­тем перед ним предстало разрешение конфликта, и все вдруг прояснилось: не нужно подвергать сомнению испытываемые переживания, надо просто пересмотреть свои научные убеж­дения. Ведь то, что ему стало известно, в ходе истории слу­чалось со многими людьми!

Пройдя через нелегкую борьбу, он отказался от аналити­ческого мышления и принял все, что с ним происходило.

Симптомы гриппа и нарушения пищеварения исчезли. Те­перь казалось, что его соединили с воспоминаниями безмя­тежного периода внутриматочной жизни. Его визуальное поле становилось чище и ярче, и им все больше овладевал экстаз. Это выглядело так, словно с него чудесным образом сняли и уничтожили многослойную грязную.паутину. Перед ним поднялся занавес, и он оказался окутан блистающим светом и энергией, струящейся тонкими вибрациями через все его существо.

На одном уровне он все еще оставался эмбрионом, переживающим абсолютное совершенство и блаженство хо­рошей матки, или новорожденным, сосущим молоко из даю­щей жизнь груди. На другом же уровне он становился всей Вселенной. Он был очевидцем зрелища макрокосма с бес­численными пульсирующими галактиками. Иногда он нахо­дился снаружи, наблюдая эти явления в качестве зрителя, а иногда сам становился ими. Сияющие и захватывающие дух космические картины переплетались с переживанием столь же чудесного микрокосма - танца атомов и молекул, а за­тем появления биохимического мира и раскрытия происхож­дения жизни и отдельных клеток. Он чувствовал, что впер­вые в своей жизни переживал Вселенную такой, как она есть - как непостижимую тайну и божественную игру энергии.

Это богатое и сложное переживание длилось, как ему ка­залось, вечность. Он обнаружил, что колеблется между пе­реживанием себя как страдающего, изможденного эмбрио­на и состоянием блаженного и безмятежного внутриматоч-ного существования. Время от времени вредные воздей­ствия принимали форму архетипических демонов или злых существ из сказочного мира. К нему потоком начали прихо­дить озарения относительно того, почему дети так восхища­ются мифологическими историями и их персонажами. Неко­торые из этих озарений несли в себе гораздо более широ­кий смысл. Тоска по состоянию полного осуществления всех желаний, такому, какое можно пережить в хорошей матке или в мистическом экстазе является, как оказалось, основ­ной побуждающей силой каждого человека. Он узрел, что тема такой тоски выражена в развитии сюжетов сказок в сто­рону счастливого конца. Он увидел это в мечте революцио-

нера об утопическом будущем, в стремлении художника получить признание и одобрение, а также в амбициях, каса­ющихся власти, положения и известности. Ему стало со­вершенно ясно, что здесь находился ответ на главную ди­лемму человечества. Желание и нужду, стоящие за этими тенденциями, никогда нельзя удовлетворить даже самыми великими достижениями внешнего мира. Единственный спо­соб получить удовлетворение - это вновь соединиться с этим местом в нашем бессознательном. Внезапно он понял, что проповедь многих духовных учителей состоит в том, что дей­ственной может быть только одна революция - внутреннее преображение каждого человека.

Во время эпизодов переживания положительных воспо­минаний своего эмбрионального существования он испы­тывал чувство единства со всей Вселенной. Здесь было Дао, Запредельное, и Тат твам аси (Ты есть То) из Упанишад. Он потерял ощущение своей индивидуальности. Иногда это пе­реживание было неосязаемо и не имело содержания, а иног­да оно сопровождалось множеством красивых видений -архетипических райских образов, Рога изобилия, Золотого века или девственной природы. Он становился то рыбой, плавающей в кристально-чистой воде, то бабочками, порха­ющими над горными плато, то чайками, устремляющимися вниз, чтобы пронестись над гладью океана. Он становился океаном, животными, растениями, облаками - то одним, то другим, а иногда и всем вместе одновременно.

Дальше не случилось ничего особенного, за исключением того, что он начал ощущать себя единым с природой и Все­ленной, купаясь в золотом свете, который постепенно уга­сал. Он оставил эти переживания и неохотно вернулся к своему обыденному состоянию сознания. Сделав это, он убедился в том, что с ним произошло нечто чрезвычайно важное и что это для него никогда больше не повторится. Наряду с глобальным пониманием жизни, для описания ко­торого не находилось слов, он обрел новое чувство гармо­нии и по-новому воспринял себя.

На протяжении многих часов после этого переживания он был абсолютно убежден в том, что состоит из чистой энер­гии и духа, ощущая, что теперь ему трудно полностью

придерживаться прежних убеждений относительно своего физического существования. Позднее, к вечеру того же дня, у него появилось глубокое чувство полного исцеления и воз­вращения в тело, которое функционировало совершенным образом.

У психиатра, пережившего все это в последующие ме­сяцы, вопросов появилось больше, чем ответов. По всей видимости, было бы легко отклонить большую часть пере­житого им, если бы его переживание было исключительно интеллектуальным. Интеллектуальное понимание могло прий­ти из книг и фильмов. Но произошло нечто большее. Его переживания более чем что-либо носили еще и чувствен­ный характер. Это были необычные физические ощущения, наполненные соприкосновением со странными структурами, со светом и тьмой жизни. Он ощутил болезнь, вызванную токсинами, бомбардирующими его в чреве матери, а затем непостижимое очищение.

Разумеется, некоторая информация об этой сфере могла прийти из книг, которые он читал, или фильмов, которые он смотрел, но каков же был источник его тончайших ощуще­ний? Откуда ему могли быть известны ощущения эмбрио­нального периода его жизни? Очевидно, сознание обеспе­чивало его удивительно подробной, сложной и конкретной информацией, о которой ему даже не приходилось мечтать. Он ощутил Дао - единство со Вселенной. Он почувствовал растворение эго и слияние со всей жизнью. Но если все это верно, он должен оставить все свои убеждения в том, что наш ум может обеспечивать нас воспоминаниями только тех событий, которые мы непосредственно переживали в пери­од, следующий за рождением.

Откуда бы мне так много знать о вопросах, приходящих в голову этому психиатру? Но я знаю, поскольку описанные выше переживания являются моими собственными. Однако я также обнаружил, что эти переживания при глубоком ис­следовании сознания не являются уникальными и вполне обычны. Мое же повествование представляет собой особый набор человеческих переживаний, имевших место в сотнях аналогичных сеансов с другими людьми, свидетелем кото­рых мне приходилось быть на протяжении последних трид­цати с лишним лет.