Глава xxx отождествление, инфантилизм и безумие против психического здоровья

Здравый смысл, как бы то ни было, время от времени не может избежать определенных неприятных открытий. Целью науки является избавление его от подобного переживания и создание умственных привычек, которые должны находиться в настолько тесном соответствии с привычками нашего мира, чтобы гарантировать, что ничего неожиданного не произойдет. (457) BERTRAND RUSSELL

В наши дни медицина является искусством или призванием, практическому применению которой, без сомнения, способствуют определенные естественные науки; но ее собственные претензии на звание настоящей науки весьма сомнительны, потому что доктора и профессора медицины отказываются определить фундаментальные основы или сформулировать исходные термины, и отказываются рассмотреть в четких терминах отношения между вещами, мыслями и словами, которые используются в их общении с другими. (122) F.G. CROOKSHANK

Если в физиологии, как и в любой другой науке, являющейся основой для медицины, не начнут преподавать меньше фактов и больше методики, то ее можно будет исключить из каталога. Можно ли как-то исправить эту ситуацию? Я полагаю, без широкого видения – нет. Изучающему медицину требуется не просто внешняя, но большая внутренняя дисциплина. ¹* MARTIN H. FISCHER

Я задумываюсь над тем, когда же мы наконец достигнем такого уровня, чтобы врач задавался вопросом: Насколько это есть структурное явление, и если да, то в чем структура? какова тут доля функционального, соматического и метаболического?какова доля конституционного, психогенетического и социального?²** ADOLF MEYER

Раздел А. Общее.

Имя Фрейда обычно ассоциируется с термином «бессознательное». Этот термин появляется как общий описательный термин, которым обозначается огромное множество психо-логических семантических процессов. В 1933 году работа Фрейда получила общее признание как важная и очень перспективная, хотя дальнейшие эксперименты, проведенные множеством исследователей и практиков, показали, что фрейдовские формулировки не обладают той исключительностью, которая изначально предполагалась.

Бесполезно отрицать то, что термин «бессознательное» является необходимым и фундаментальным . Использование этого термина наилучшим образом демонстрируется в изучении явлений гипноза. Некоторые пациенты под влиянием гипноза делают определенные вещи, и затем, по всей видимости, теряют всю память, связанную с этими поступками, как только выходят из гипноза. Тщательные эксперименты показали, что после продолжительных усилий эти воспоминания можно сделать доступными для бодрствующего сознания пациента. Трудность при вспоминании при этом не похожа на обычное «забывание». То, что «забыто», можно точно так же спонтанно «вспомнить». Здесь же ситуация представлялась другой, в том смысле, что эта потерянная «память» для восстановления требовала значительного объема работы и усилий. Психо-логическое состояние в подобных случаях совершенного «забывания» получило название «бессознательного», что совершенно удовлетворительно как описательный термин.

Происхождение фрейдовской теории бессознательного было строго научным. Эта теория была новым обобщением на новом структурно адекватном языке, описывавшим экспериментальные факты.Впоследствии большое количество других экспериментальныхфактов продемонстрировало тот факт, что работа Фрейда оставалась по мере ее развития

¹ * Teaching of Physiology. Jour. Asso. Med. Colleges. Apr. 1929.

² ** The «Complaint» as the Center of Genetic-Dynamic and Nosological Teaching In Psychiatry New Eng. Jour. of Med. Aug. 23, 1928.

вполне обоснованной. Другие исследователи, отталкиваясь от других наборов фактов, усилили и переформировали фрейдовы теории. В настоящее время существует несколько школ, которые сильно отличаются в терминологии, но при этом, однако, все они основываются на фундаментальной системофункции³ Фрейда.

Читая литературу по данному предмету, можно обнаружить самый разнообразный материал. По всей видимости, существуют факты, которые доказывают «вне всякого сомнения» любую без исключения теорию, независимо от того, насколько они расходятся между собой. Также легко обнаруживаются экспериментальные факты, которые можно объяснить несколькими различными теориями.

Подобная ситуация представляется неудовлетворительной. Это отсутствие общности скрывает очень важный и работающий семантический механизм, который, в условиях A отождествления, «всеобщности» и элементализма, становится патологическим, приводя к симптомам застоя и деградации. Как только мы переходим к Ā системе, свободной от вышеуказанных вредоносных семантических факторов, подобных трудностей не возникает. Чем дальше продвигалось мое исследование, тем более очевидным становилось то, что механизм, лежащий в основе всего этого, для всех психоаналитических теорий представляется подобным. Представляется, что общую проблему можно сформулировать как потребность открытия методов для небредовой оценки, воздействующей на наши с.р, с тем, чтобы получить способность делать «бессознательное» «сознательным».

Термин «бессознательное» является неполным символом, так как у него нет содержания. Когда мы используем термин «осознанность абстрагирования», то мы вводим в термин содержание, и таким образом получаем эмпирические средства для того, чтобы широкий спектр важных психо-логических процессов стал пригоден использования в области образования. Негативный термин«бессознательное» не подразумевает наличия какого-либо конкретногосодержания, и главная трудность в его применении состоит в нахождении его содержания, или в приписывании ему содержания . Как только это достигается, «бессознательное» становится «сознательным». Пациент, чьи бессознательные семантические затруднения делаются сознательными, либо улучшает свое состояние, либо полностью освобождается от них. Для создания общей теории нам нужно найти общие структурные средства для назначения «бессознательному» содержания. Различные школы выработали различные средства для обнаружения этого желаемого содержания. Все школы сходятся в том, что трудности поведения происходят из переживаний, скрытых в «бессознательном», и что выведение их в «сознательное», похоже, является основной целью. При этом разные школы чрезмерно увлеклись ненужными спорами друг с другом, в ущерб попытке проанализировать стоящие перед ними проблемы с более общей и более действенной нон-эл структурной, семантической, системофункциональной и лингвистической точки зрения . Вопрос о том, имеется ли у термина «бессознательное» какое- либо другое содержание, кроме «осознанности абстрагирования», на данный момент можно отложить в сторону. В любом случае, термин «осознанность абстрагирования» дает нам в руки жизненно важное и действенное психофизиологическое средство анализа, обладающее непредвзятым, общеструктурным и семантическим характером. Исследования клинических случаев и литературы показывают, что патологические случаи, поддававшиеся лечению, получали улучшения благодаря подобному подходу в оценке; а именно, некоторого рода коррекции семантического расстройства, выражавшегося в отсутствии «осознанности абстрагирования».

«Умственные » заболевания (включая инфантилизм) представляются при этом семантически остановившимся развитием или регрессией на более низкие уровни, такие как примитивный человек, младенец, животное. Животное не является осознающим абстрагирование; человек потенциально к этому способен. Именно тут и обнаруживается точный механизм определенной

³Системофункция:Новый термин,введен А.К. «…удобно назвать…высшее сочетание взаимосвязанныхдоктринальных функций, которые в итоге порождают систему – системофункцией…». Доктринальная функция (термин Кейзера (Keyser)): Совокупность всех исходных постулатов (доктрины), плюс все следствия из них

(теоремы), называют доктринальной функцией.

природы, который не только дает нам в распоряжение средства профилактики, но также средства, обладающие терапевтической ценностью.

Все формы жизни проявляют консервативные характеристики, приобретенные в течение долгих периодов их развития. У нас есть отличное доказательство этого в виде фактов из области наследственности и эмбриологии. Зародышевая клетка животного и человека в своем развитии повторяет в очень сокращенном виде структуры тех форм, от которых они произошли. Постоянно меняющиеся условия окружающей среды, несмотря на то, что они влияют на каждый организм в большой степени, производят крайне мало наследственных изменений, что опять же можно рассматривать как признак консервативности характеристик жизни.

Как мы уже объясняли, жизнь, абстрагирование и «разум» возникли одновременно, и стали следствием физико- химической коллоидальной структуры протоплазмы. В психиатрии также предполагается, что «бессознательное», «склонности» и «импульсы» возникли вместе с самой жизнью. С этой точки зрения, прошлое структурно вырастало на прошлом, снова и снова, до тех пор, пока не появился организм высокой сложности под названием «Иванов». В этом процессе эволюции важную роль играли «инстинкты» и «импульсы», не только консервативные, но также и компенсаторные, и защитные. У человека с.р должны строиться на основе надлежащей оценки, и играть как стимулирующую, так и защитную роль. В условиях А бредовой оценки, защитная роль представляется практически нулевой; в организме человека при современных условиях она становится сверх-стимулированной, часто приводя к патологическим состояниям. Осознанность абстрагирования, или исключение бредовой оценки, аннулирует созданные человеком, искусственные и вредоносные раздражители.

Я позаимствую у Желиффа (Jelliffe) отличную диаграмму для иллюстрации эволюции периодов роста, и буду четко следовать его раскладке.¹

Некоторые из подобных классификаций периодов роста были вынужденно выведены психиатрами из изучения «умственных» болезней, и обоснованы эмбриологией и бесконечным рядом эмпирических наблюдений.

Первый период представляет собой архаичный период и относится к самой глубокой древности. В нем прошлое приблизительно повторяется, скажем так, от начальной одноклеточной формы жизни до человекоподобной обезьяны . При оплодотворении яйца закладывается наследственная конституция, а в течение периода беременности закладываются все пренатальные влияния. Жизнь ребенка до рождения можно описать как вегетативное существование в состоянии полной праздности, с удовлетворением всех потребностей за счет тела матери.

В момент рождения начинается «борьба за существование», борьба за воздух, что символизируется первым криком. В эту эпоху младенец уже проявляется как самостоятельный организм с некоторыми с.р. Его вегетативная нервная система интегрирована, она функционирует. Он начинает «чувствовать». Удовольствие и боль становятся значимыми семантическими факторами. Данный период называется органическим эротическим, или автоэротическим, поскольку, как и в случае с животными, все основные интересы здесь направлены на «чувственное» удовлетворение. Многие миллионы «чувственных» рецепторов внезапно подвергаются воздействию со стороны окружения, в виде массы энергии, с которой организму надо как -то справляться. Поначалу между каналами «чувств» возникает соперничество. Позже возникает сотрудничество. Каждая группа рецепторов устанавливает для себя свои собственные семантические ценности, в зависимости от роста собственных клеток.

Этот период схематически можно отнести к периоду от рождения до возраста семи лет, и он примерно соответствует эволюции от высших животных до примитивного человека. Этот период крайне важен с точки зрения семантики и образования. На этой стадии нервная система человеческого ребенка не развита полностью; и различные воздействия со стороны окружения (язык, включая доктрины) могут исказить это развитие, и тем самым нанести непоправимый вред.

Нарциссический период назван по имени персонажа греческих мифов Нарцисса, который, увидев свое отражение в водоеме, настолько увлекся самопоклонением, что отверг симпатии Венеры, и был убит. В другой версии того же самого мифа наказанием для него стала потеря зрения. Этот период соответствует, более или менее, возрасту от семи до четырнадцати лет. Как и свидетельствует его название, он представляет собой семантический период самовлюбленности. Ребенок в это время еще не вышел на уровень социальной стадии развития. Он остается эгоистичным, эгоцентричным, сосредоточенным на себе и асоциальным.

Примерно в четырнадцать лет начинается социальный семантический период, который, при нормальном его прохождении, приводит к появлению взрослого социализированного индивида.

Следует осознавать, что эти семантические стадии являются «нормальными» в том случае, если они проживаются в тех возрастных рамках, которые были указаны выше. Даже если дети проявляют некоторые характеристики, которые не являются желательными (органические эротические, или автоэротические, нарциссические), это само по себе не представляет собой опасности, при условии, что ребенок перерастает эти нежелательные проявления. Серьезная опасность или даже трагедия могут случиться тогда, когда некоторые из инфантильных или нарциссических характеристик переходят в жизнь взрослого человека.

Не только «интеллектуальное », но и эмоциональное развитие может остановиться на некотором более низком уровне. В таких случаях идет речь об идиотизме, слабоумии и дебилизме на «умственных » уровнях и о моральном слабоумии, инфантилизме, нарциссизме и, в общем, об «умственных» заболеваниях на «эмоциональных» уровнях.

Кроме случаев остановившегося роста, или недоразвитости в том или ином отношении, часто встречаются также случаи так называемой регрессии . Регрессия следует общей схеме, показанной на Рис.1, но в обратном порядке. Следующая диаграмма, Рис.2, также взята у Желиффа (Jelliffe), с небольшими модификациями.

Такие процессы, как жизнь, развитие и регрессия, наилучшим образом можно показать в виде «векторных величин», у которых есть направление и значение. Один из типов регрессии представляет собой прогрессивную тенденцию или сильную энергию; однако препятствия на этом пути тоже очень велики, так что эти прогрессивные тенденции могут оказаться недостаточно сильными для того, чтобы преодолеть это препятствие или покорить его. Кроме того, прогрессивная тенденция или энергия может быть слабой, и тогда, даже если препятствие при этом соответственно невелико, тем не менее, оно может оказаться достаточным для того, чтобы положить начало регрессивному движению.

У здорового индивида прогрессивную тенденцию не так просто отклонить от направленного вперед курса движения. Он преодолевает стоящие перед ним препятствия (C) и движется вперед (стрелка A). Более слабые индивиды (A') могут преодолевать препятствия с большими

трудностями, или же начать регрессировать даже на более мелких препятствиях, как показано стрелками (B). В подобных случаях они могут регрессировать на разные уровни, развив невроз или психоз, в зависимости от степени регрессии. Изучение этих разных фаз регрессии крайне информативно, как и наблюдение того, каким образом данные симптомы самоупорядочиваются в виде совершенно четкой последовательности. В некоторых случаях регрессия доходит до того, что пациент опускается до уровня зародыша. Обычно такой пациент сидит в темном углу в позе зародыша, накрыв себе голову тряпкой. Его «умственные» и семантические реакции подобны реакциям зародыша, то есть практически отсутствуют.

Регрессия до архаического уровня обычно находится за пределами надежды на улучшение состояния, поэтому я не стану анализировать их в данной работе. Нас в основном интересует недоразвитость или регрессия не ниже автоэротического или нарциссического семантическихуровней, на которых лечение во многих случаях приводит к значительным улучшениям.

Желифф среди прочих приводит весьма наглядную диаграмму, которая представляет собой метод демонстрации личного устройства индивида в виде графика (психограммы). Эти диаграммы позволяют получить отличное графическое средство для ориентации. Одну из них я воспроизвожу на соседней странице (Рис. 3).²

Круглая форма данной диаграммы особенно уместна, так как она ясно показывает то, каким образом горизонты, виды деятельности и интересы расширяются от архаичного (животного?) уровня через уровни ребенка и дикаря до уровня взрослого социализированного индивида. Провалы в области секторов глаза, желудка и мочевого пузыря соответствуют определенным симптомам. В секторе глаза провал доходит до нарциссического семантического уровня. Каждый раз, когда этот пациент едет за рулем автомобиля и видит, что приближается другой автомобиль, и столкновение кажется неизбежным, он переживает навязчивое желание закрыть глаза – типичный нарциссический семантический симптом, который символизирует отношение «то, что не видишь, не происходит». Этот пациент не регрессировал до уровня органического эротического, и не стал на самом деле слепым или глухим (заполучив психическую или скорее семантическую слепоту или глухоту);поэтому провалы на схеме не доведены до органическогоэротического уровня. В секторах мочевого пузыря и питания мы видим, что кривая ныряет вплоть до органического эротического уровня. Эти провалы соответствуют мощным семантическим симптомам. Когда пациент едет в машине и попадает в пробку на дороге, у него происходит непроизвольное мочеиспускание. Провал в секторе питания соответствует тому симптому, что после употребления в пищу определенных видов продуктов пациент может снова возвращать их в ротовую полость (избирательное отрыгивание). Анализ доктора Желиффа обнаружил тот факт, что в случае мочеиспускания в пробке бессознательная органическая эротическая семантическая фантазия данного пациента одерживает верх над потребностью в самоконтроле, и пациент утверждает свое доминирование посредством демонстрации более раннего и необходимого доминирования в виде способности в отношении мочевого пузыря. Поскольку он не может доминировать в первой ситуации, с пробкой, его сила доминирования получает свое семантическое выражение в виде замещающего действия,

Схематическое представление регрессий и фиксаций у одного пациента. Провал в секторе дыхания представляет собой психогенную астматическую защитную с.р; в секторах глаза и уха – отказ видеть или слышать «истину» и «реальность»; в области гениталий – мочеиспускательный эротизм. Глубокий провал в довольно хорошо социализированном пищевом «либидо» представляет собой «эмоционально» контролируемую с.р выборочного отрыгивания отдельных ингредиентов из желудка. Пациент выглядит как крайне больной индивид на грани психотического срыва. В текущей классификации заболеваний это состояние было бы определено как тревожно-истерический синдром или маниакально-депрессивный психоз, в том случае, если семантическая компенсация бы потерпела крах и произошла бы дальнейшая регрессия. (По Желиффу). которое нельзя предотвратить вмешательством извне. Симптом избирательного отрыгивания также отслеживается до семантического периода ясель. Будучи грудным ребенком, он обычно срыгивал всё только что полученное питание и требовал нового кормления, на что мать неразумно поддавалась. После этого срыгивание стало для него семантическим способом контроля над «реальностью». Он использовал это как оружие для реализации своих желаний в отношении своих родственников. Впоследствии эти методы семантического выражения данного старого навыка владения «реальностью» были усилены и отточены, и избирательное отрыгивание представляется одним из результатов этого.

Пациент также проявляет другие невротические семантические симптомы. Он проявляет большое нетерпение при чтении и не помнит только что прочитанное. Он не может оставаться в покое. Он постоянно ищет недостатки в других людях и очень остро воспринимает любую двусмысленность в словесных формулировках, и крайне чувствительно относится к вопросу чистоты в выделениях своего тела. Во всем этом ясно наблюдается семантический механизм инфантилизма и противоречие между сознательными действиями и бессознательными фантазиями.

Гипотетический здоровый индивид на данной диаграмме изображался бы в виде ровного круга на уровне социальной приспособленности . Он бы перерос промежуточные семантические стадии архаического, органическо-эротического и нарциссического периодов.

Неспособность к семантическому приспособлению к «реальности» может быть показана провалами в кривой до такого уровня, на который индивида низводит его фиксация или регрессия. С такими средствами у нас в руках оказывается отличный метод ясного указания на слабые места и демонстрации фокальных семантических точек конфликта в оценке, где энергия направляется на бесполезные или вредоносные фантазии.

Когда эти провалы или отклонения немногочисленны и слабы, мы называем их идиосинкразиями; например, такие привычки, как нарциссические тактильные фантазии, выражающиеся в игре с пуговицами, усами или бровями . Когда число провалов больше и семантические симптомы доходят до более низких уровней развития, мы говорим об истерии, . Когда уровень регрессии еще ниже (органическо-эротического или архаического уровня), мы обычно можем говорить о психозе.³

Мы уже не раз снова и снова подчеркивали то, что организм работает только как целое, и что, следовательно, никакие эл расщепления не могут привести к удовлетворительным результатам. Словесное разделение «тела» и «ума» остается словесным, а также связано с языком, структуры которого не соответствуют структуре и функционированию организма. Язык подобен карте ; он не является территорией, которую он изображает, но как карта он может быть хорош или плох. Если карта показывает структуру, которая отличается от представленной на ней территории – например, показывает города в неверном расположении, или восточные территории на западе., – то такая карта не просто бесполезна, она вредоносна, так как она дает ложные данные и сбивает с верного пути. Если кто-то решит ее использовать, он не сможет быть уверенным в том, что достигнет места назначения. Использование эл языка для представления событий, которые работают только как целое, является, по меньшей мере, в той же степени вводящим в заблуждение и семантически опасным.

Помня обо всем этом, давайте кратко проанализируем «препятствие» на Рис.2. Поскольку мы имеем дело с «препятствиями» в смысле жизненном, мы можем обобщить эти препятствия до некоторых семантических факторов, связанных со значениями и оценками, которые останавливают развитие, а также приводят к регрессии.

С нон-эл точки зрения любое препятствие и трудность основаны на семантической оценке. Все без исключения реакции на абстракции низшего порядка связаны с циклическим прохождением цепочки абстракций высшего порядка, независимо от того, насколько несовершенно это происходит. Говоря обычным языком, физическое событие, с которым мы сталкиваемся посредством наших низших нервных центров, связано с нашими «умственными» настроями,доктринами.,в общем,с с.р,которые подвержены влиянию деятельности высшихцентров. С этой нон-эл точки зрения, удивление, страх, испуг., появляются и обычно приносят вред. Физическая боль редко приводит к семантическим расстройствам, если такое вообще бывает, но страх, испуг., и удивление обычно дают их. Ожидание опасности, или ненадлежащая оценка ситуации, обладает защитным эффектом, поскольку обычно оно склонно уменьшать или блокировать страх, испуг., или удивление. Внешний мир наполнен опустошительными энергиями, и организм можно назвать приспособленным к жизни только в том случае, когда он не только получает стимулы, но также и обладает защитными средствами от таких стимулов. А подобное предвосхищение или ожидание делает организм подготовленным,и разница между подготовленным и неподготовленным организмом,стоящим

перед лицом опасности или боли, может решительнейшим образом повлиять на то, в какую сторону склонятся чаши весов.

Раздел B. Осознанность абстрагирования.

Очевидно, что у человеческого организма область стимуляции гораздо шире, чем у животных. Мы подвержены не только всем внешним стимулам, но также и большому диапазону постоянно действующих внутренних семантических стимулов, против которых у нас на данный момент имеется весьма ограниченное число защитных психофизиологических средств. Такие структурно мощные семантические стимулы обнаруживаются в наших доктринах, метафизике, языке, установках, . Они не принадлежат к объективному внешнему миру, поэтому животные не обладают ими в такой же степени. Как показывает наше исследование, практически во всех «умственных» заболеваниях одним из факторов является смешивание порядков абстракций. Когда мы смешиваем порядки абстракций и приписываем объективную реальность терминам или символам, или смешиваем выводы и заключения с описаниями., результатом становится значительные семантические страдания.

Очевидно, что пребывание в таком бредовом мире, отличающемся от действительности, мы не можем быть готовыми к действительности, и тогда постоянно может случиться что -то неожиданное или «пугающее». Организм не может приспособиться к таким фикциям; он не готов воспринимать ∞-значные м.п реальности и вынужден страдать от постоянных сюрпризов и болезненных семантических шоков, которые наносят вред.

Как мы уже видели, общая профилактическая психофизиологическая дисциплина для всех таких случаев смешивания порядков абстракций обнаруживается в «осознанности абстрагирования». Осознающий абстрагирование не может отождествить символ с вещью, . В только что описанном случае трудности пациента состояли именно в углубленной неверной оценке –в смешивании символа на инфантильном семантическом уровне с м.п реальностью–иэто состояние не пропадало, несмотря на более поздние серьезные неудобства и трудности в тех случаях, когда данный символ уже больше не приводил к желаемому подчинению других и сам по себе становился неприятностью.

Мы могли бы проанализировать с этой семантической точки зрения всю психиатрию, и обнаружили бы, что углубленная неверная оценка и смешивание порядков абстракций всегда является очень заметным явлением в «умственных» заболеваниях. Данная характеристика является очень общей, и страдания, которые она порождает, весьма остры. Общее средство психофизиологической защиты, однако, очень простое; а именно: «осознанность абстрагирования».

Фундаментальное отличие между «человеком» и «животным» состоит в том факте, что человек может быть осознающим абстрагирование, а животное – нет. Это последнее утверждение можно переформулировать: «животные являются неосознающими абстрагирование». Кроме того, осознанность абстрагирования не является непременно врожденной, она представляет собой с.р, приобретаемую в результате образования или посредством очень долгого и обычно болезненного опыта оценки. Не осознавая абстрагирование, мы, очевидно, копируем животных в наших «умственных» процессах и установках, и не можем полностью приспособиться к структурно более сложному миру людей (с абстракциями высшего порядка), в результате чего процессы остановки развития и регресса становятся неизбежными. В таком более сложном мире мы нуждаемся в защите от семантических сверх-стимуляций, в которой животные в их более простом мире просто не нуждаются. Следовательно, раз мы копируем животных в наших «умственных» процессах, то мы могли бы, возможно, жить в их более простом мире, но мы не можем приспособиться к структурно более сложному миру человеческому.

И в этом виден общий семантический механизм человеческого приспособления ( адаптации). Наш человеческий мир более сложен; количество стимулов в нем повышено в гигантской степени. Мы нуждаемся в защите от этой избыточной стимуляции, которая и обнаруживается в виде «осознанности абстрагирования». Приспособление происходит посредством расширения

поля «осознанности» и посредством наполнения его надлежащим образом оцененным содержанием, на фоне обширного «бессознательного», которое охватывает жизнь животных и наше собственное прошлое. В «умственных» заболеваниях мы обнаруживаем стадии блокировки или регрессии, с обширной и вредоносной бессознательностью. «Умственная» терапия всегда имеет семантическую цель и метод; а именно, она направлена на открытие бессознательного материала и делание его сознательным, с тем, чтобы обеспечить возможность надлежащей оценки.

Довольно красноречив тот факт, что «умственная» терапия, которая на самом деле является разновидностью семантического нон-эл переобучения, успешна только тогда, когда ей удается не просто побудить пациента «рационализировать» (осмыслить) свои трудности, но также возрождает его «эмоционально» – заставляя его перепроживать, так сказать, и переоценивать – свои прошлые переживания. Этот процесс можно сравнить со стаканом воды, на дне которого лежит какой-то мелообразный осадок. В семантических трудностях различные «напасти»., можно сравнить с водой и этим осадком. «Рационализация» сама по себе подобна выливанию чистой воды, при том, что осадок остается. Никакого улучшения при этом не наступает; семантический осадок прежней оценки остается на месте и продолжает делать свою работу . Но если же мы взбаламутим воду и мел, то тогда нам удастся вылить и воду, и все, что в ней находится. Нон-эл «перепроживание» прошлых событий эквивалентно этому семантическому взбаламучиванию смыслов перед устранением незрелых оценок.

Этот семантический механизм хорошо распознается, но, тем не менее, озадачивает. Это показывает, что повлиять на аффективное гораздо труднее, чем на «рационализацию». «Рационализировать» можно просто замечательно; однако при этом низшие нервные центры не подвергаются достаточному воздействию. Возможно, что в основном в этом виновно именно смешивание порядков абстракций и отождествление. С применением Структурного дифференциала и обучением порядкам абстракций в условиях безмолвия на объективныхуровнях, мы получаем крайне мощное психофизиологическое средство совершенно общего характера для воздействия непосредственно на аффективные реакции, в котором нам помогают все доступные нервные центры. Это также показывает еще раз, насколько устойчива работа организма-как-целого. Вред был нанесен методами, повлиявшими на организм-как-целое (на высшие и низшие его центры); защитные семантические средства должны применять подобные же методы.

В прежней «умственной» терапии мы пытались вывести бессознательный, скрытый материал в область осознанности, однако при этом каждый психиатр работал своим частным методом, в соответствии с какой-то отдельной теорией. Подобная процедура, очевидно, недостаточно обща для простого профилактического обучения в широких масштабах. Данная же система предлагает такое общее и эффективное семантическое психофизиологическое средство. Становясь осознающими абстрагирование, мы предотвращаем животноподобную бессознательность абстрагирования, и тем самым предотвращаем блокировку развития или регрессию. Мы выводим в область осознанности некоторые из наиболее фундаментальных человеческих характеристик, в отношении которых животные бессознательны, и тем самым предотвращаем остановку или регрессию до более низких уровней. Данный метод совершенно просто и универсален, он основан на устранении отождествления, введении естественной и, тем самым, адаптивной оценки, которая не будет порождать сопротивления со стороны ребенка.

Во фрейдистской теории знаменитый эдипов комплекс служил в качестве объяснения часто наблюдающейся бессознательной враждебности сына в отношении отца и его чрезмерной привязанности к матери. Исследования антрополога Малиновского показывают, что в примитивных матриархальных сообществах биологический отец как таковой не признается, и является для своего сына лишь своего рода приятелем и нянькой. Прочие функции, которые возлагаются на отца в патриархальных сообществах, выполняются братом матери. Табу, которые налагаются на мать в патриархальных сообществах, в подобных матриархальных сообществах переносятся на сестру.

Результаты всего этого довольно интересны. Малиновский обнаружил, что здесь работают представляющиеся подобными бессознательные семантические механизмы. Однако враждебность тут направлена на дядю, а излишняя привязанность направлена на сестру.

Малиновский делает вывод, что тем самым доказана реальность фрейдовских механизмов. В соответствии с данной теорией, эти факты являются очень важными и ясно показывают, что «пол» как таковой никак или очень мало связан с этими «комплексами», но что активные бессознательные факторы представляются при этом семантическими и доктринальными. Доктрины и их смысл для индивида, их применения, отождествления ., делают в одном случае отца, а в другом – дядю тем членом семьи, который внушает страх, . По причине отсутствия осознанности абстрагирования ребенок реагирует на подобное применение доктрин посредством некоторого «комплекса», или семантического состояния, основанного на отождествлении, незрелой оценке, связанной с незрелыми нон-эл смыслами, вопреки эл теориям и языкам.

Подобным же образом шлепание по попе или причинение другой боли в детстве может позже стать причиной невроза. Успешный анализ может обычно отследить неврозы до каких-то таких переживаний. Что же нанесло вред? Было ли это само жгучее физическое ощущение? Очевидно, нет; ибо у каждого ребенка в детстве было множество куда более болезненных переживаний, которые, тем не менее, не принесли никакого семантического вреда. Поэтому нам стоило бы посмотреть в другом направлении, и устранение отождествления или смешивания порядков абстракций немедленно предлагает нам возможное решение. «Шлепание по попе» содержит в себе множество факторов; некоторые из них являются «физическими», некоторые «умственными». Если в число «умственных» факторов мы включим объектификацию «власти», «ада», «греха» и прочие термины оценки, то это приведет в результате к боязни и другим семантическим шокам, и, в конце концов, – к неврозу. Мы знаем из своего собственного опыта, насколько мало нас задевает какое-то случайное столкновение. Такое чисто физическое переживание, которое не дает никакого семантического шока, не может стать причиной невроза.

Нетрудно заметить, что исследование «травм », «эмоциональных шоков», «страхов», «боязней», «сюрпризов», должно привести нас к более общему исследованию структуры «человеческого знания», смыслов, оценок, с.р., которое должно включать в себя структуру науки и математики.

В пренебрежении расслоением человеческого знания, или в смешивании порядков абстракций, мы находим извечный, изобильный и постоянный семантический источник человеческих страданий, который увеличивает внутреннюю стимуляцию и таким образом безо всякой необходимости приводит к расстройству эффективной работы организма-как-целого.

Психиатры, работающие в области чистой патологии, также обнаружили различные источники человеческих затруднений. Они обнаружили, что «бессознательное» представляет собой довольно опасный предмет, и что «умственные» заболевания проявляют симптомы заблокированного или регрессивного п