Катя с неподвижным лицом положила на тумбочку газету. Она смотрела прямо перед собой, ничего не видя и не слыша.

Вдруг кровать ударила ей в голову и она, издав слабый крик, покатилась на пол, не успев ни за что схватиться. Раздался глухой звук, и Катя, с белыми, как бумага, лицом и закрытыми глазами осталась лежать на бетонном остывшем полу, холодная, с окоченевшими пальцами. Лишь утром, делая осмотр, к ней ворвался Григорий Иванович. Схватившись за сердце, он вдруг громко, на все отделение закричал:

---Позовите Валентина Никифоровича! Носилки! Девочки, сюда! Скорее!

И снова начались долгие недели борьбы за Катину жизнь. Валентин Никифорович, не смотря на рентгеновский снимок Катиной спины, недовольно хмурился. Григорий Иванович разводя беспомощно руками, и только медсестра Даша, уже бабушка в преклонном возрасте, не теряла надежды на Катино выздоровление. Каждый час она ставила ей примочки, строго по графику колола уколы… И день, когда слабая, едва живая Катя, открыла глаза, стал днём триумфа тёти Даши. Катя слабо втянула воздух и едва слышно прошептала:

---Дашенька, вы знаете?- и столько отчаяния, столько печали было в этих словах, в этом вопросе.

---Боже мой, да ведь это просто заметка в газете. Такая ты мнительная! Да разве можно так? Едва вылечилась- и такой стресс организму! Мы думали, что на этот раз всё, не выживешь. Вот только за ноги твои я не ручаюсь. Второй перелом- это уже не шутки. Но не отчаивайся, милая. Ты сильная!, -сказала тётя Даша.

---Дашенька!

---Что, голубчик?

---Я надеюсь!

---Конечно! Так и нужно. Вот запомни мои слова: никуда не денется, вернётся твой Алёша. Он жив. Точно жив. Да что де это с тобой? Воды подать? Катенька!

---Нет, не нужно. Это пройдет. Это уже прошло.

---На, всё же выпей воды. Конечно пройдет. Успокаивайся.

Катя послушно выпила половину стакана. Но руки у неё вдруг задрожали и она выронила сосуд с водой, той упал и со звоном разбился.

---Ничего-ничего, бывает, Катюша, это на счастье,- поспешно сказала тётя Даша, подбирая разлетевшиеся осколки с пола.

Она с сожалением взглянула на девчонку. Но, спохватившись, бордо поставила перед ней капельницу и проткнув её руку медицинской иглой, засеменила в кабинет к Григорию Ивановичу. Через десять минут она вернулась вместе с главврачом. Тот, осмотрев Катю, пощупав пульс, проверив зрачки, удивленно развёл руками и сказал:

---Сдаюсь, Катя, сдаюсь! И слоняюсь перед твоим сильным организмом. Это просто невероятно после всего, что ты пережила. Знаешь, а ты всё-таки необыкновенная. Иначе давно бы умерла уже. Однажды вечером Даша принесла Кате письмо. В плотном конверте, старательно запечатанное. Катя попросила его открыть, потому что у неё не было сил даже на это. Даша открыла его, и по просьбе девушки, стала читать:

«Здравствуй, дорогая Катя. Ты, наверное, уже совсем не помнишь меня. Мы встречались давно, еще в 1942 году. Помнишь, в лесу я отдавал тебе письмо от твоего Алёши? Так вот. Я долго и безрезультатно пытался найти Алексея. И, к сожалению, никаких намёков на то, что он жив, не удалось найти. Но! В его тумбочке мы обнаружили письма. Он вёл дневник, и я тебе не передам, как много места в нём занимала ты! Почти на всех страницах он обращался к тебе, но одно письмо было обращено ко мне, и я решил, что передам его тебе, вот оно:

«Орёл, 4 октября 1943 год.

Дорогой мой друг, Илья!

Ты мой боевой товарищ и лучший друг, поэтому хочу быть с тобою откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания. Война на освобождение нашей Родины от гитлеровской нечисти всё требует и требует новых жертв. Всем нам прийдется пролить много крови, что- бы наша любимая Отчизна была свободной и люди жили, не боясь за свою жизнь. Наш народ не жилет для этого самого дорогого, что у них есть- своей жизнью. И никогда, слышишь, никогда мы не будем гнуть свои спины под рабской кабалой фашистов.

Но сейчас только одна мысль беспокоит меня, не дает мне покоя- Катя. Вот уже год, как я не знаю, что с ней. И нет никакой надежды, что она хоть когда-нибудь прочитает мои письма. Я уже так давно не видел её, что, порой мне кажется, будто она мне приснилась. Но лица я её никогда не забуду! Этой милой ямочки, её веселых косичек-лучиков! Этих ярких темных карих глаз! Какое-то предчувствие, не очень хорошее, подсказывает мне, что со мной что-то может случиться, мы всё же под Богом ходим. Храни это письмо на память, если я погибну. И помни, что ты настоящий друг, но которого действительно можно положиться. Если, все таки, когда-нибудь встретишь Катьку- передай ей, что я люблю её и буду любить до последнего вздоха.

Твой брат Алексей»

Так, что помни, Катя, что он любил тебя. До последней минуты своей жизни, до последнего вздоха. И если мы остались живы, то не для того ли, чтобы превратить в дела то, что было мечтами наших погибших товарищей?

Илья Пушкин, 14 ноября

Год.»