Секс и решение вступить в брак

Здесь мы сможем обсудить лишь несколько вариантов роли секса в этом сложном вопросе. Многие другие случаи также могут служить иллюстрацией к этому моменту жизни пары. Примеры перечислены под заголовками в соответствии с преобладающим типом тревоги, осознанно или бессознательно выраженным у пары. По мере того, как усиливается привязанность, секс либо становится проявлением этой тревоги, либо маскирует ее.

Секс как репрезентация тревожной привязанности и страха попасть в ловушку

Часто секс подпитывает женское стремление к зависимости, выражающееся в фантазии, что партнер будет заботиться о ней, как о ребенке. Он может использоваться с целью установить отношения, но бессознательно сигнализировать о скрытом желании забеременеть. Идея этого – в получении заботы, которой девушка никогда не испытывала или утратила в процессе взросления, сразу из трех источников: от матери, от парня и от себя самой посредством заботы о ребенке.

Примерами такой динамики у подростков, которые хотели ребенка, являются Таня (глава 6) и Джуди Грин (глава 7). При этом брак не был частью их фантазии. Однако нередко брак оказывается более желанным, чем беременность. Например, основанная на зависимости связь и для юноши, и для девушки может стать средством избежать страха покинуть дом и стать независимыми. В этом случае секс применяется, чтобы сформировать заменяющую привязанность, и беременность – всего лишь печать, скрепляющая такую связь.

Когда мистер и миссис М. познакомились в колледже, у них были очень разные жизненные ситуации. Мистер М. с настороженностью относился к браку, ссылаясь на плохие отношения своих родителей и тяжелую работу. Отец миссис М. сделал успешную военную карьеру, но был алкоголиком. Бывало иногда, что он бил ее и брата, однако он регулярно оскорблял их словесно, а также свою жену. Миссис М. чувствовала, что мать очень расположена к ней, но не может ее защитить. Сексуальные отношения с мистером М., начавшиеся на позднем этапе подросткового возраста, казалось, обещали ей безопасную гавань, но его страх перед обязательствами стал для нее проблемой, поскольку воспринимался отзвуком недостаточной безопасности в отношениях ее собственных родителей. Обнаружив свою беременность, на сознательном уровне миссис М. испытала «почти облегчение», и еще большее облегчение осталось бессознательным, так как она избавилась от страха, что ее покинут навсегда . Она даже согласилась на аборт в том случае, если мистер М. женится на ней. Но, несмотря на то, что он действительно женился, их брак еще многие годы нес на себе отпечаток их комплементарных паттернов: ее тревожной привязанности и его страха попасть в ловушку амбивалентного союза.

Секс как путь к браку и выход из него: скрытые аспекты эдипальной связи

Ирвин (глава 10) считал, что его первым серьезным увлечением стала девушка, с которой он познакомился в 19 лет, – ему не помешали ее случайные сексуальные отношения с молодым человеком, который, как оказалось, ждал ее дома, когда Ирвин проводил ее домой после их первого свидания. Спустя несколько лет, в процессе анализа, он обнаружил, что его влечение к ней в значительной степени состояло из «гомосексуальной» ревности к мужчине[142]. Ирвин ревностно относился к собственному отцу, восхищаясь его компетентностью и властью, и хотел бы тоже обладать его способностями, а также вызывать теплые чувства с его стороны. Знакомство с девушкой произошло вскоре после того, как он переехал из дома в общежитие и чувствовал себя одиноким и беззащитным; только после переезда в общежитие это знакомство разбудило в нем чувства, связанные с отцом. Таким образом, влечение к девушке, которая могла бы удовлетворить его пассивные, зависимые стремления, значительно усилилось благодаря символической связи с мужчиной, осуществляемой через ее тело. Его символически поддерживали оба родителя, когда он испытывал тревогу по поводу отъезда из дома. Эти факторы продолжали действовать до тех пор, пока он, по его выражению, не «добился ответа», и они решили пожениться с условием, что она будет материально поддерживать его, пока он не окончит магистратуру. После женитьбы он стал отказываться от секса, начал мастурбировать, представляя себе других женщин, и вскоре завел роман на стороне. Секс, прежде служивший привлекательной стороной отношений, теперь использовался для того, чтобы их разорвать.

Парадоксальная роль секса: привлекательность его отсутствия

Эллен П. вела активную половую жизнь с середины подросткового возраста, часто меняя партнеров и не испытывая какого-либо сознательного ощущения конфликта. Хотя иногда ей приходило в голову, что ее связи слишком беспорядочны, в целом такая сексуальная жизнь ее вполне устраивала. Знакомство с Сэмом стало для нее вызовом. Он был старше нее на 14 лет и до сих пор сохранил девственность. Он был таким застенчивым и молчаливым, что в первый раз ей пришлось самой соблазнить его. Из-за его неопытности Эллен не получила от секса особого удовольствия, однако она охотно дала свое согласие, когда он сделал ей предложение. Она полагала, что поступила так несмотря на плохой секс, однако в терапии выяснилось, что это произошло в значительной степени благодаря отсутствию сексуальной заинтересованности.

Мать Эллен была нарциссичной и настолько погруженной в собственные заботы, что полностью предоставила дочь ее бурной любовной жизни. Когда та была маленькой, мать заставляла ее и ее сестру помогать ей красть одежду из магазинов, надевая ее на себя, а в дальнейшем поверяла Эллен интимные подробности своей сексуальной жизни. Муж ушел от нее и прервал всякие контакты с семьей, предположительно, отказавшись от сексуальной жизни. Реакцией Эллен на это стала попытка дистанцироваться от обоих родителей. Она решила, что ни в ком не нуждается, и сконцентрировалась на учебе и на достижении полной независимости. Единственной ее настоящей привязанностью стало чувство к преподавателю гораздо старше нее, которого она идеализировала. Она отделила секс и в 16 лет стала предаваться ему с многочисленными парнями и мужчинами, не испытывая никаких сознательных угрызений совести и не боясь пропустить значимые отношения.

Через несколько лет она встретила Сэма, и он, казалось, предложил ей идеальный компромисс. Выйдя за него замуж, она могла успокоить доставшуюся ей в наследство от матери необузданную сексуальность и собственное бессознательное чувство вины. В его лице она обретала фигуру, способную позаботиться о ней и дать ей ощущение защищенности, а его относительная асексуальность напоминала ей отца – очевидно, бесполого. Принимая на сознательном уровне предложение Сэма потому, что он был милый, невинный и обучаемый, бессознательно Эллен выбрала его по другой причине: он был зависимый, наивный, как «отец, которого можно надуть», и в особенности – асексуальный.

Секс и решение не вступать в брак: нормальный вариант

Обратившийся за консультацией Фостер Ломас был 36-летним ботаником, одним из двух братьев-близнецов. Он был помолвлен с девушкой, которую знал полгода. Несмотря на сильное увлечение, он не хотел жениться. Она настаивала на том, что у него невротический страх перед обязательствами. Он же утверждал, что не боится – просто ему этого не хотелось.

«Мне нравится секс, я люблю людей, но я просто не хочу жениться. Я очень близок с семьей. Мой брат-близнец женат, я люблю его, его жену, моих родителей и сестру. Возможно, причина в том, что мне хватает близости и доверия. Мне очень нравится Ширли – так мне еще никто не нравился. Я чувствую, что меня дурачат, убеждая меня, что я обязан хотеть жениться. Она и ее мать хотят, чтобы я так поступил. Я согласился встретиться с вами, потому что я не уверен: вдруг они правы, и я ненормален. Я люблю свою работу, люблю людей. Мне нравится заниматься сексом с любимой женщиной, но я хочу оставаться свободным. У меня хорошие отношения, просто я не хочу жениться и заводить детей. Никогда этого не хотел. Ужасно не хочется разочаровывать Ширли, но что хорошего может получиться, если жениться с таким настроением».

В процессе диагностической оценки в представлении и развитии Фостера не удалось найти ничего невротического. Он осознавал ограничения обязательств, но предпочитал оставить все как есть. Возможно, он был прав в том, что его семья давала ему достаточно или даже слишком много ощущения близости и что наличие брата-близнеца снизило его потребность в ней. Секс и близость были хороши, пока они не нарушали его личную границу, и брак в нее не вписывался. Фостер казался нормальным; его выбор был основан на нормальных, хотя и не разделяемых большинством, предпочтениях.

Постоянное откладывание брака: добрачная сексуальная дизъюнкция как страховка от обязательств

В некоторых неженатых парах секс может выражать нежелание брать на себя обязательства, несмотря на взаимные теплые чувства. Это уклонение может быть односторонним или обоюдным, и часто такие люди находят друг друга.

Дольфу и Фрэнсис было около 25 лет; на момент обращения к терапевту они жили вместе. По словам Фрэнсис, ей не хватало опыта, и секс вызывал у нее умеренное отвращение. Из-за отсутствия у нее интереса Дольф чувствовал себя обделенным, но, начав работать, мы выяснили, что он всю жизнь страдал преждевременной эякуляцией. Поведенческая сексуальная терапия «вылечила» его в техническом смысле. Он смог контролировать эякуляцию, и Фрэнсис стала получать от секса больше удовольствия. Однако после того, как наступило физическое улучшение, выявились более глубинные проблемы. Дольф и Фрэнсис начали активно избегать физической близости друг с другом, и в центре внимания оказалось их амбивалентное отношение к браку. Они оба бессознательно рассматривали исходную тупиковую ситуацию как гарантию от угрозы, что другой потребует узаконить отношения. Вся динамика их отношений с интернализованными родителями, вызывавшими страх и зависть, вышла на поверхность. Они стремились к сближению, но страх не позволял им соединиться. Их дисфункции скрывали за собой обоюдную дизъюнкцию. Сексуальная репрезентация потребности оставаться порознь порождалась общим страхом поглощения. Теперь они испытывали трудности из-за несинхронности желания заняться сексом. Этот паттерн сохранялся в течение двух лет, на протяжении которых они оба проходили индивидуальную терапию у одного и того же терапевта (женщины)[143]. В таком формате работы эдипальные и доэдипальные проблемы начали фокусироваться в переносе, включавшем в себя три фигуры. У обоих в переносе участвовал антилибидинальный родитель, которого Фрэнсис видела как угрожающую, требовательную мать, а Дольф – как властного отца. В конце концов, им удалось проработать чувства к терапевту и друг к другу, после чего терапевт стал восприниматься как сочувствующий помощник. Они чувствовали себя все более свободно относительно узаконивания их отношений, и в сексе также наблюдался соответствующий прогресс. Во время медового месяца они послали своему терапевту открытку, извещавшую ее об их браке. На обратной стороне было неразборчиво написано:

К чему желать – вы и так здесь!

Без Вас мы бы не справились.

В итоге пять примеров, приведенных выше, показывают, что а) сексуальная связь может отчасти действовать в соответствии с общим направлением отношений; б) отчасти она может быть направлена в противоположную сторону; или в) она может служить инкапсулированию отщепленных свойств таким образом, чтобы осуществить решение вступить в брак, несмотря на бессознательные препятствия. На практике в сексе часто проявляются одновременно осознаваемые и уравновешивающие их бессознательные (отрицаемые и отщепляемые) аспекты связи. Неважно, какими общими или взаимодополняющими страхами страдает пара, но если секс в значительной степени отделяется от осознания бессознательных страхов, возникает существенный потенциал для трудностей в будущем.

Изменения после заключения брака

Известно, что период, следующий сразу за заключением брака, для многих оказывается непростым. Пациенты, которые до женитьбы были влюблены, довольны сексуальной жизнью и разделяли личные и культурные ценности друг друга, вдруг обнаруживают, что их чувства остывают, а сексуальный интерес угасает. Таких случаев было немало, и существует множество сценариев развития этого сюжета: это может случиться за день или постепенно, в течение нескольких лет. Но сам факт вступления в брак неизменно приводит к изменениям.

В своей книге «Напряжение в браке» Генри Дикс выделяет в супружеских отношениях три подсистемы:[144]

Подсистема I : Социокультурные ценности и нормы – общественная реальность. Во многих браках соглашение на этом уровне важно для возникновения первого взаимного притяжения.

Подсистема II : Личные нормы – осознаваемая личная реальность. На этом уровне происходит распределение ролей, осознанное заключение контрактов. Центральные Эго обмениваются желаниями, руководствуясь характерными стилями, вытекающими из развития объектных отношений и добрачного социального научения.

Подсистема III : Бессознательная реальность индивида. Эта система включает в себя связи как позитивные, так и негативные. Бессознательная реальность – это местоположение влечений и стремлений к удовлетворению потребностей через объектные отношения, она содержит вытесненные и отщепленные элементы Эго и объектных отношений.

По мнению Дикса, именно третья подсистема определяет долгосрочные качества брака. Если между всеми тремя подсистемами наблюдается соответствие, за процессом ухаживания вскоре следует свадьба. Но если потребности из подсистемы III не согласуются с другими компонентами, конфликт становится неизбежен, особенно если за межличностным фасадом I и II, демонстрируемым окружающим, скрываются глубокие расхождения с царством бессознательного.

Если после женитьбы позитивное отношение друг к другу сменяется страхом, отстраненностью и апатией, мы понимаем это как сдвиг в подсистеме III. Больше не удается сохранять бессознательное отрицание идентификации супруга с антилибидинальным объектом – с родителем, вызывающим ненависть или страх, с требовательным Супер-Эго, с контролирующим объектом. До брака партнеры, как правило, относятся друг к другу как к идеальным объектам с либидинально инвестированными, относительно свободными от конфликтов центральными Эго. Но на бессознательном уровне амбивалентность в отношении объекта неизбежна. Вытесненное либидинальное Эго стремится к объекту, возбуждающему его потребности, а антилибидинальное Эго противится этому, что может переживаться как отвержение. Союз центральных Эго оказывается под угрозой бессознательной амбивалентности и изо всех сил стремится вытеснить угрозу того, что потребности и любовь либидинальной системы поглотят объект или что агрессия антилибидинальной системы к фрустрирующим аспектам объекта может разрушить объект. И в том, и в другом случае желанный объект будет утрачен.

После женитьбы, когда страх потерять друг друга стихает хотя бы на время, эти вытесненные объектные отношения могут заявить о себе разными путями. Нежеланная часть самости может быть спроецирована на другого, и индивид будет ценить другого за то, что тот принял на себя эту нежеланную проекцию. Такая динамика обнаруживается в желании исцелить дефектную часть самости, спроецированную на другого или обретенную в другом и идентифицированную с ним. Возможно также, что некоторые свойства другого будут идеализироваться, чтобы дать возможность центральному Эго игнорировать его недостатки. Если эти вытесненные отношения выйдут на поверхность, в контексте относительно здорового брака их можно будет прожить, переработать и исправить.

В примерах, приводимых ранее, сексуальные нарушения на самом деле представляли собой позитивные основания для выбора партнера – выбора, совершаемого, например, ради исцеления (фантазия о Пигмалионе, распространенная среди подростков и молодых людей). Сексуальная симптоматология не играет уникальной роли в этих паттернах, но она важна, поскольку может катализировать действие позитивных или, наоборот, негативных сил.

Подобно тому, как единение в сексе способствует сближению, а фрустрация, неудачи или отсутствие сексуальной жизни свидетельствуют о действии сил, толкающих индивидов к сепарации, если одна сторона амбивалентности, направленная на преодоление страха распада на части, оказывается удовлетворена, другая – выражающаяся в стремлении к отделению – начинает заявлять о себе. Теперь индивид боится привязанности (по своим личным историческим причинам) и стремится к обособленности. Секс, сопровождающийся страхом привязанности, воспринимается с опасением, как нечто агрессивное и лишающее контроля. Результатом неудачи или отказа от секса становится апатия, потеря желания или бесполое существование в ярко выраженной форме.

Таким образом, изменения, почти всегда в некоторой степени происходящие вскоре после женитьбы, представляют собой возрождение избегающего аспекта амбивалентности.

Многие пары приходят к терапевту с жалобой на вторичное сексуальное расстройство у мужа или жены, начавшееся вскоре после женитьбы. Эмма Смит, Инид (глава 7), Пенелопа С. (глава 4) – все они до брака наслаждались физической близостью, которую им давал секс, хотя и не испытывали оргазма, но полностью утратили интерес к сексу, когда вышли замуж. То же самое может произойти и с теми, кто не переживает функциональных нарушений в сексе, как это было в случае Тамары (глава 7) и в примере, приведенном ниже.

Рон (31 год) обратился ко мне через год после женитьбы. До брака сексуальная жизнь приносила ему удовольствие и, очевидно, полностью удовлетворяла и его, и его будущую жену. В то время они не жили вместе, и поскольку Рон работал региональным представителем компании, занимавшейся сельскохозяйственными поставками, и часто должен был ездить в командировки, они занимались сексом раз или два в неделю. Его жена с легкостью достигала оргазма и, по словам Рона, ценила его нежное и шутливое отношение к ней. Он гордился тем, что его высоко ценили их многочисленные друзья, часто обращавшиеся к нему за советом. Его жене по-дружески завидовали, потому что она «сделала такую хорошую партию».

Однако через несколько месяцев после женитьбы Рон полностью утратил всякий интерес к сексу. Кроме того, он начал браниться с женой из-за мелочей, которым прежде не придавал значения. С друзьями он оставался отзывчивым и общительным, однако секс не вызывал у него никакой заинтересованности. Они сходили к гинекологу его жены, который рассказал им об упражнении «чувственный центр». Они попробовали это средство, но Рон стал только холоднее и нередко по дороге с работы заходил в бар, чтобы как можно позже прийти домой. Происхождение его отказа от секса прояснилось после того, как серьезно заболела его 55-летняя мать. Ей поставили диагноз быстро прогрессирующей раковой опухоли. В одном из сновидений Рона проясняется его идентификация с матерью, а также страх перед женщинами.

«Это сон о моем распятии. Я был распят на стене напротив лифтов. Это не было очень болезненно, хотя я испугался. Я понимал, что сплю. Мои ноги были пробиты гвоздями, и я был одет. Это не было похоже на распятие Христа. Следующее, что я помню: я распят на другой стене, это сделала Сандра, женщина, с которой я тесно сотрудничаю по работе. Она медленно вбивает гвозди в мои руки. Я подумал про себя: “Я истеку кровью до смерти”, – но не помню, чтобы эта мысль меня особо напугала. Я видел свое белое тело, из которого вытекла вся кровь, и думал, как же гробовщик будет приводить его в надлежащий вид. Я проснулся от звука церковных колоколов. В момент пробуждения я подумал, что Сандра – это Иуда, и мне пришла в голову фраза: “Ты предашь меня прежде, чем пропоет петух”».

В этом сновидении становится очевидно его эмоциональное отторжение женщин, страх перед ними и нарциссическая идентификация («Это было не похоже на Христа»). Во фразе «ты (женщина, с которой он близок по работе) предашь меня прежде, чем пропоет петух» пациент описывает свой отказ от секса как бегство ради спасения жизни. Торможение сексуального интереса к своей жене защищало его от проекций на нее собственного садистского внутреннего мира.

В ночь перед тем, как умерла его мать, у него было еще одно сновидение, в котором отразилось сексуализированное стремление к либидинальной матери.

«Я был в маленьком, бедно обставленном гостиничном номере. Кровать была приподнята, как в больнице. Там была моя домовладелица, ей было немного за пятьдесят. Она выглядела, как грубая, потасканная шлюха. Она спросила меня, не хочу ли я минет. “Хочешь, я помогу тебе кончить, сделаю тебе хорошо? Я нередко делала это для твоего отца, ему это очень нравилось”. Я забрался на кровать. На ней были зеленые вязаные широкие брюки, как у моей жены. Она наклонилась ко мне. Я не знал, что мне делать… Я попытался заняться с ней любовью, схватить ее груди, поцеловать ее. После этого я проснулся. Моя жена сказала, что я, по ее мнению, занимался любовью со своей матерью, пытаясь заставить ее полюбить меня. Домовладелица похожа на мою мать, и у нее был роман с нашим соседом».

Несмотря на всю очевидность его влечения к матери, проявившуюся в этом сновидении, Рон не мог оплакивать ее и горевать из-за ее смерти. Он чувствовал, что никогда по-настоящему не знал ее и не получал от нее любви. Ему было ясно, что отец отвергал ее, и он начал понимать, что его неспособность оплакивать мать связана с сексуальным отвержением его жены. Мы пришли к выводу, что ему требуется интенсивная терапия, и он согласился начать психоанализ.

Превращение Рона из любящего, отзывчивого и сочувствующего «Генри Хиггинса» в испуганного, бегущего прочь кролика иллюстрирует произошедший после женитьбы переход от уровня подсистем I и II к доминированию антилибидинального Эго III уровня. Он не испытывал проблем с социальными отношениями, которые не затрагивали бессознательного, но с более близкими и главными отношениями он мог справляться, только доминируя и контролируя свой объект. Его интернализованная модель женщины была чередованием садистской, фрустрирующей, антилибидинальной матери и возбуждающего инцестуозного объекта. Утрата интереса к сексу и проблемы с эрекцией свидетельствовали об остром стремлении к бегству.

Секс как рабство

Во времена, когда не были распространены средства контрацепции и аборты, угроза забеременеть делала женщин рабами их сексуальных побуждений и бессознательного выбора. Однако и без этого можно оказаться в ситуации рабства. Для некоторых людей сексуальная вовлеченность их тела немедленно скрепляет связь, которая в определенной ситуации может превратиться в цепи.

Нина оставалась девственницей до 20 лет – до тех пор, пока у нее не начались сексуальные отношения с Сетом. Несмотря на то, что они собирались пожениться, она не чувствовала уверенности в его любви. Через несколько месяцев, в течение которых они спали вместе, она только начала получать удовольствие от секса, а со стороны Сета наступило охлаждение. Он предложил ей, сохраняя помолвку, начать встречаться с другими людьми. Она была шокирована и впала в оцепенение. Даже несмотря на то, что через три дня он пришел и сообщил, что передумал и все еще хочет жениться на ней, она так и не смогла восстановить доверие к нему. Она не обсуждала с ним перенесенную боль и скрывала свое укрепившееся недоверие, чувствуя себя абсолютно сломленной и оказавшейся полностью в его власти. Ей удавалось продолжать имитировать энтузиазм в сексе, и так продолжалось еще некоторое время после женитьбы, но шли годы, и она обнаружила, что ее внутреннее отвращение к своему положению заложницы Сета не проходит. Ей становилось все труднее и труднее изображать влечение.

В этом случае изменения не совпали с женитьбой. Семена недоверия были брошены в почву ранее, но проросли только тогда, когда брак уже был заключен. Тогда-то и расцвели страхи и чувство отвращения. Неудивительно, что у Сета «возникла потребность» завести отношения на стороне, прежде чем ситуация начала меняться. Когда Нина начала исследовать вопрос, как она оказалась заложницей собственной зависимости, она обнаружила, что ее отношения с матерью имели амбивалентный характер и несли оттенок тревожности, отчего она, не осознавая этого, постоянно чувствовала неодобрение и антипатию. Связь с Сетом воссоздавала многие из этих элементов.