Древнейшее искусство познания бога
Туда не проникает ни взгляд, ни речь, ни ум. Мы не знаем, мы не понимаем, как можно обучить этому.
Кена Упанишада
Письменное и устное литературное наследство Древней Индии полно глубоких священных историй и образных метафорических повествований о смысле жизни и природе Бога. Древнеиндийская мифология всегда основывалась на неисчерпаемой мудрости духовных столпов — божественных мудрецов, которых в Индии называют Ришами, а также на опыте постижения Бога йогами и дживанмуктами. Эпическая и ведическая литература полна примерами их святой жизни, а в мифах, как бриллианты, сверкают сюжеты на тему подвижничества и аскетических практик.
Мифы через красочный язык преследуют одну благую цель — описание Реальности Бога и исследование вопроса, в каких отношениях состоит воплощенная душа с этой Реальностью. В ответе на этот вопрос так же заключена и цель существования человека на Земле. Древние индийские святые Брахмариши (божественные мудрецы), осознавшие себя в Высшем Я, давным-давно пришли к идее, что все понятия и слова, используемые людьми для описания природы, ограничены, что они являются не свойствами действительности, как кажется человеку, а продуктами мышления — мыслеформами и мыслеобразами — частями карты, а не местности.
При любом расширении сознания человека становятся очевидными ограниченные возможности рационального мышления и способов вербального общения. Сами Махариши, разумеется, в этом никакой проблемы не видели, но при передаче своих познаний ученикам, возникали некоторые сложности. Поскольку все словесные описания действительности, то есть непреходящих, вечных вопросов, неточны и неполны, а непосредственное восприятие Реальности посредством медитации лежит за пределами языка, любое словесное изложение и передача духовного опыта не может быть воспринято в полной мере обычными людьми. «Слово произнесенное — есть ложь!» — изрекали немногословные йоги, подчеркивая, что лишь на нераскрываемом и непередаваемом опыте внутреннего и непосредственного восприятия Божественного всегда основывается йога и истинная мудрость.
Впрочем, йоги и не стремились к описанию своих внутренних ощущений. В какой-то мере это даже возбранялось. Дживанмукты в основном интересовались и наслаждались самим восприятием Реальности (пребывая в состоянии Осознания Господа), а ученикам они предлагали методы ее раскрытия и достижения. Гораздо меньше их заботило описание Реальности, чем способы раскрытия ее в себе. Поэтому в индийских священных писаниях нет строгой и неукоснительной установки на точное определение понятия «Бог» и Его описание. Конечно, в «Ведах» предпринимались такие попытки, но чаще всего они сводились к метафорическим, обобщенным и возвышенным формулам: Бог во всем, Бог есть все, Всё в Нем покоится и поддерживается Его милостью, энергией и Любовью. В мифах вы вообще не найдете описаний Всевышнего, только яркие портреты полубогов. Ведические мудрецы на вопрос о природе Божественного неизменно блаженно улыбались и повторяли: «Нети! Нети! (Не то! Не то!)», в том смысле, что представления вопрошающего о Реальности немыслимо далеки от действительности.
Если ты веришь в Высшую Силу, всегда готовую помочь тебе, то что бы ты ни делал, все будут по плечу тебе.
Осознавая столь существенные ограниченные возможности человеческого языка при передаче людям божественных знаний, святые риши облекали свое учение в форму мифов, используя метафоры, символы, поэтические образы и аллегории. Логика и здравый смысл не накладывают столь значительных ограничений на язык мифологии. В мифологическом повествовании много типичных для обыденной жизни эпизодов, образы предполагают богатые возможности и интерпретации и не обязаны восприниматься буквально. Поэтому язык мифологии и поэзии лучше подходит для описания мистического духовного мировоззрения, чем наш повседневный язык, и, значит, у мудрецов появляется шанс передать крупицы своих неисчерпаемых знаний наиболее подготовленным и смышленым ученикам, а также всем людям, имеющим образное мышление, которые сумеют расшифровать красочный язык Древнеиндийских мифов. Известный популяризатор йоги Ананда Кумарасвами так высказался об этом: «Миф являет собой максимальное приближение к абсолютной истине, которую нельзя выразить словами».
Богатое воображение индийских Брахмариши (божественных мудрецов) породило множество божеств, о подвигах и возрождениях которых повествуют предания и масштабные эпосы. Йогин, глубоко проникший в суть вещей, знает, что все эти полубоги и демоны (дэвы и асуры) порождены человеческим разумом и являются мифологическими образами, поэтической аллегорией различных сторон реальности. С другой стороны, он понимает, что не развлечения ради были созданы эти героические образы, а для того, чтобы донести до праведных людей философские истины, открывшиеся подвижникам во время медитации.
Особое внимание в мифах уделяется описанию аскетических подвигов великих йогов и мудрецов, их умению противостоять мирским соблазнам. Просветленные аскеты строго придерживались поста, иногда воздерживались от принятия воды, общения с людьми, но кроме того в мифологических сказаниях присутствуют неимоверные для нас испытания воли и мужества подвижников: они могли стоять неподвижно на одной ноге с воздетыми к небу руками, в летнюю жару окружали себя пылающими кострами и подвергали себя воздействию нестерпимого жара, в сезон дождей не укрывались от потоков воды, иногда при этом по пояс стояли в водоеме и т.п. Мифы подчеркивают, что суровые аскетические практики, отшельничество, отречение, методы подвижничества и «умерщвления» плоти — едва ли выше всех других духовных техник. Утверждать так авторам мифологических сказаний позволял свой собственный богатый духовный опыт и неукоснительное применение этих практик строгого воздержания.
Незнание человеком Реальности проистекает из неправильного понимания им Мира (Творения).
Пройдя все этапы духовного совершенствования, испытав все препятствия на этом Пути, брахмариши предложили не только способ преодолеть все преграды, но и образно, в метафоричной форме, рассказали как это сделать, предостерегли о всех сложностях и препятствиях самопознания: преодоления своего эго и всех трудностей, налагаемых этими аскетическими и йогическими практиками. Например, безостановочную беспокойную деятельность ума авторы мифов раскрывали через постоянное противостояние полубогов (дэвов) и существ демонического толка (асуров), через противодействие небожителей и обитателей подземных миров духовным подвигам анахоретов. Мифы образно рисуют картины, как все обитатели небесных планов всеми силами пытались прервать подвижничество упорного в своем обете йога.
Дорогие мои, большинство талантливых и тонко чувствующих людей прекрасно понимает, что под образами дэвов и асуров древние риши изображали устойчивые модификации (клише) логического ума, его тенденции и реакции, которые условно делятся на «положительные» и «отрицательные». Все есть Мысль, мысленный образ творит реальность. Пред ликом подвижника расстилаются такие картины, на каких сонастроен его ум.
Древнеиндийские мифы провозглашали, что во всех мирах нет силы равной силе, которую приобретает аскет, предающийся подвижничеству и тапасу. Такой герой становится более могущественным, чем самый великий полубог — владыка небесного царства Индра. Однако истинная мудрость заключалась в умении правильно распорядиться этим всемогуществом. Ибо любое желание, высказанное отшельником в таком состоянии, мгновенно материализуется. В мифах это представлено в виде появления перед стойким подвижником самого Брахмы. Брахма предлагал йогину выполнение любой просьбы и любого желания. И это был самый ответственный момент духовной практики аскета, сходный тому испытанию, которое проходил Иисус в пустыне, когда по окончании 40-дневного поста, его искушал дьявол.
В те древние времена человек был умнее, чище, обладал большей способностью к медитации и его психические божественные силы под действием голодания и садханы высвобождались гораздо более мощно и эффективно, чем в кали-югу. Подвижник поистине сливался со своим Высшим Я, становился самим Творцом и обладал всеми сиддхами (сверхспособностями). Он мог не только создать, но и разрушить все Творение, все вселенные и миры. Не даром в «Шримад-Бхагаватам» не двусмысленно излагается: «Силой аскезы Я творю Космос, силой аскезы поддерживаю его и силой аскезы поглощаю мироздание. Таким образом, аскеза является единственным источником всякой силы». Эти слова, как вы догадались, принадлежат Господу Кришне, который в «Бхагавад-Гите» прямо указывал, какие усилия следует предпринимать для познания Бога (достижению самадхи): «Кто исповедует йогу и отречение, тот должен поселиться в уединенном месте, усмирить ум и тело, обуздать желания, упорядочить деятельность чувств и погрузиться в медитацию. Отречение ничем не отличается от созерцания, поскольку, не уничтожив в себе корысть, невозможно созерцать истину внутри себя».
Безусловно, за историю человечества немало йогов достигло Освобождения и смогли преодолеть все препятствия ума и эго. Однако по закону мифологии, в ведических легендах внимание концентрируется на самих препятствиях и описании последствий (порой весьма трагических), которые повлекло то или иное решение аскета. Например, в древнеиндийской мифологии очень часто задействован (фигурирует) мотив соблазнения полубогами святых угодников непосредственно во время выполнения ими своего обета. Якобы духовные подвиги анахоретов сильно беспокоили небожителей, которые опасались чрезмерного могущества безгрешных подвижников, достигаемого этими практиками. Асуры и дэвы всеми силами пытались прервать подвижничество упорного в своем обете отшельника: они пытались соблазнить йога различными материальными благами и искусами. Так, дэвы чаще всего подсылали в обитель аскетов апсар — небесных дев неотразимой, пленительной красоты, искусных певиц и танцовщиц, противостоять чарам которых у обычного смертного не было ни малейших шансов. Эти небесные кудесницы соблазнения пытались отвлечь подвижника от духовной практики и тем самым прервать его обет воздержания.
Не дайте науке и материализму разрушить храм Господа, скрытый в глубинах вашего сердца.
В мифах достаточно часто встречаются примеры того, как отшельник на минуту отвлекался от своих духовных упражнений, или бросал на прелестницу один-единственный взгляд (который порой приводил к ее беременности). То есть он на секунду поддавался на ее чары и подвижничество героя считалось прерванным. Анахорет терял все свои духовные силы, а обитатели небесных чертогов (читай — эго и логический ум) ликовали, щедро вознаграждали апсар (чувства), и мифологическое повествование развивалось по задуманному мудрецами художественному сюжету, рассказывая печальную историю того, к чему неудачливого отшельника приводила минутная душевная слабость или ошибки в практике и прерывание йогических занятий. Именно от этих негативных последствий и предостерегали читателей и искренних последователей отшельничества и йогической садханы святые мудрецы, повествуя об обязательной верности обету, твердости характера и о необходимости уметь концентрироваться на цели. Ибо все уловки полубогов и демонов для чистого духом йога не представляли опасности и тогда великий мудрец одерживал победу над собой и приобретал возможность воссоединения с Единым и Неделимым. Так поэтически образно и доступно риши рассказывали о силе и коварстве неуправляемого человеческого ума и предостерегали неофитов хоть на миг пойти на поводу у эго и чувств.
БОРЬБА «ДОБРА» СО «ЗЛОМ»
Тот, кто постигает науки, увеличивается с каждым днем. Тот, кто постигает Бога, уменьшается с каждой секундой.
Дорогие Воплощения Любви, многие сюжеты древнеиндийских преданий складываются из непримиримого противостояния полубогов и существ демонической природы. И дэвы, и асуры наделены живым, богатым, вполне человеческим характером. Однако мифология Индии не очеловечивает богов, а скорее обожествляет людей, тех из них, кто стремится к познанию Единого и Неделимого. Однако для мифологического контраста, порой героические деяния и поступки полубогов вполне «человечны», а духовные подвиги праведных царей и великих подвижников более чем «божественны». Мотивы действий всех персонажей одновременно могут быть объяснены как с помощью духовного знания и интуитивного восприятия, так и с помощью логического ума. Они доступны, понятны и интересны всем — и просветленным йогам, и неграмотным крестьянам.
Но очевидно, что в мифах речь идет не только о небожителях и обитателях тонких планов, не только об их отношениях с людьми, в мудрых сказаниях глубоко и умело раскрывается внутренняя природа человека, перебрасывается мостик между земной юдолью и действительностью Абсолютной Реальности. В мифах подчеркивается, что борьба добра со злом (дэвов с асурами) непрерывно ведется, в первую очередь, внутри каждого человека. Это в его бессмертной душе асуры ловчат, прибегают ко лжи и обману, ежеминутно изобретая новые эгоистические уловки. Это в сердце человека могут сочетаться божественная добродетель и бесславные сделки с совестью. Это нашей внутренней природе характерны столь впечатляющие вдохновенные перерождения злостных преступников в безгрешных святых, либо, наоборот, небесных богов — в самых отъявленных демонических негодяев. Все это так ярко и отчетливо прописано в мифах.
Таким образом, древнеиндийские священные писания всех людей подразделяют на полубогов и демонов. Однако, внимательно читая мудрые мифы, становится понятным, что главный и единственный «демон» — это раздутое, неукротимое эго человека. На этом духовном принципе построены все мифологические сюжетные линии. Предположим, человек, желая духовно преобразиться, предпринимает определенные усилия (в мифах это чаще всего аскетические практики, суровый пост). Он голодает, придерживается строгих ведических правил, усмиряет свою плоть, ведет борьбу с эго. Главное оружие подвижника — воздержание, аскетизм, отречение от мирских желаний. Но как только божественные ростки начинают давать всходы, а «добро» постепенно берет вверх, в душе человека пробуждается и «зло». Демоническая природа, которая в равной мере находится внутри человека (его эго), пытается помешать духовному росту воплощенной души. Демоны (асуры) всеми возможными способами препятствуют этому, обманом и уловками логического ума стараются прервать его подвижничество. Это — основной принцип разделения сознания на «добро» и «зло», главная причина «отделения» души от Единства с Абсолютом (Богом). В этой борьбе с духовными начинаниями человека, эго объединяет «полки» дэвов и асуров, ибо и те и другие существуют только до той поры, пока внутри человека есть разделение, пока он не осознал Единство и свою Божественную Суть. Мифологическое «эго» то оборачивается мягким и вкрадчивым Змеем-искусителем, предлагающим йогу все блага и богатства мира, безмерную власть над этим и всеми другими мирами, исполнение любого желания; но может и предпринять невероятно грубые и отчаянно жестокие шаги, испытывая на прочность аскета, затрагивая его низшие и наиболее сильнейшие проявления — гнев, ненависть, вожделение.
Так было, и так будет во все времена, во все исторические эпохи — путь к духовному совершенству всегда лежит между всемогуществом полубогов, иллюзорным «раем небесным» и опаляющей низшей природой человеческой, называемой в христианстве «геенной огненной». Настоящим героем становится тот, кто победил свое эго. Такого йога ждало истинное неискаженное майей восприятие Реальности или Бога, ибо он сам становился Богом-Творцом. Но мифология больше акцентирует внимание на том, что ждет подвижника, сделавшего выбор в пользу «добра» или «зла», к каким кармическим последствиям — неземному счастью или ужасным трагедиям — приводят техники йоги или аскетическая практика, исполняемые с меркантильными целями, либо увлечение появляющимися сиддхами (сверхспособностями). Поучительные мифологические сюжеты в образной метафорической форме рассматривают проблемы и препятствия на пути к Богу и неисчислимые негативные последствия, которые ожидают подвижника, прельстившегося на уловки своего эго.
Именно поэтому столь интересны и неисчерпаемы мифологические сюжеты, поскольку сколько людей — столько и судеб, столько характеров, особенностей и кармических последствий от деяний и помыслов главных героев и персонажей. В этом кроется секрет Древнеиндийских мифов, их увлекательность и мудрость, а также невероятная очищающая, преобразующая познавательность.
В канве мифологического повествования, мудрейшие Риши и просветленные йоги зачастую предстают перед читателями в непривлекательном образе гневливых стариков, которые только и делают, что выходят из себя, поддаются гневу и насылают на головы нарушающих божественные праведные законы (дхарму) людей, правителей, демонических существ и даже полубогов страшные проклятия. Проклятие осознавшего себя йога — невероятное по силе оружие — слова, произнесенные святым в «праведном гневе», обладают колоссальным могуществом, всегда исполняются и нет во всех мирах способа отменить их всесокрушающее действие. Даже сам мудрец не в силах забрать обратно эти огненные слова, но по чрезвычайной милости он может значительно смягчить свой «приговор».
Часто «под руку» божественным йогам попадаются всесильные небожители, которые иногда, подобно смертным, нарушают дхармические законы из элементарных эгоистических побуждений. Поставить на место зарвавшихся или потерявших на время голову богов могут только величайшие мудрецы, которые таким мифологическим способом — гневом и проклятием — восстанавливают справедливость не только на Земле, но и на всех тонких планах Божественного Творения. Пренебрежение праведностью и поддержанием нравственной чистоты ведет к крушению самой Вселенной. Ибо как могут устоять нравственные законы, если сами боги нарушают их? Какой пример они могут оказать на склонное к подражанию и копированию человечество?
Секрет счастья заключается не в том, чтобы делать то, что нравится, а в том, чтобы полюбить то, что приходится делать.
Прием «проклятий» божественных мудрецов весьма распространен в мифологии Древней Индии. Ибо это прекрасный и захватывающий способ завязки мифологического сюжета. Так, например, «Махабхарата» начинается с проклятия, которое сотворил сын великого риши Шами. Этот отшельник-аскет по имени Шринга утратил свойственное ему хладнокровие и в гневе проклял великого царя Парикшита за оскорбление, которое праведный правитель по недомыслию нанес отцу Шринги (когда усталый и изможденный от голода и жажды во время охоты Парикшит зашел в хижину махариши, увидел лишь медитирующего святого, который, будучи в трансе не обратил на царя ни малейшего внимания. Раздосадованный таким приемом государь кончиком лука поддел мертвую змею и небрежно накинул ее на шею мудреца). Согласно проклятию Шринги, по истечению семи дней царя должна ужалить змея. Как часто бывает в мифах, это проклятие обернулось божественным благословением, поскольку добродетельный царь, осознав свою вину, отказался от еды и питья, предался аскезе и оставшиеся ему семь дней жизни посвятил медитации и постижению Бога. Зная об этом, к царю явился еще один просветленный мудрец Шука, который поведал Парикшиту историю жизни и деяний его прославленных предков. Так родился самый знаменитый эпос Индии — «Махабхарата».
Более того, и начало основной сюжетной линии «Махабхараты» также связано с проклятием. На этот раз величайший мудрец Васиштха оказался не доволен недостойным поведением полубогов из сонма Васу, которые позарились на чудесную корову Нандини и похитили ее у божественного махариши. Некогда эту корову Васиштхе подарил сам Брахма. Она могла исполнять любые желания, а счастливец, которому удавалось отведать ее молока, обретал дар бессмертия. Васиштху поразило, что пресветлые небожители опустились до непозволительно низкого поступка — воровства. За это недостойное деяние, все 8 полубогов Васу были «приговорены» мудрецом к воплощению в человеческих телах на планете Земля. Такая перспектива страшно напугала небожителей, они бросились к Васиштхе, умоляя о пощаде. Махариши был непреклонен: никому не позволительно нарушать нравственные заповеди, но все же смягчил действие своих слов — земное воплощение полубогов будет не продолжительным. И только для последнего Васу — главного виновника их проступка — Васиштха сделал исключение: тому предстояло долгие годы носить бренную плоть, но жизнь его будет наполнена праведностью, чудесными подвигами, отвагой и доблестью, а кроме того, ему предстояло сыграть важную роль в предстоящих драматических событиях, приняв участие в битве на Курукшетре. Так и случилось — Васу были рождены в телах людей, но лишь на короткий срок: их земная мать, которую они сами выбрали — богиня Ганга — едва божественные младенцы рождались, тут же бросала их в священные воды главной индийской реки — Ганг. Этим был сильно недоволен земной отец младенцев, и лишь последнего сына ему удалось спасти. Им был величайший герой, доблестный и праведный воин Бхишма — дед Пандавов, — который в будущем возглавит войско нечестивых Кауравов — противников Кришны и братьев Пандавов. На таких «проклятиях» держатся основные сюжетные линии индийских эпосов и многих мифов.
Однако вдумчивого, искушенного читателя этот мифологический прием не введет в заблуждение. «Праведный гнев» ведических мудрецов очень далек от безумных приступов гнева, которыми страдают воплощенные на Земле души, отождествляющие себя с телом и эго. Махариши, изображенные в мифах, в полной мере осознали свою божественную сущность, они без остатка растворили свое эго в тончайших вибрациях Создателя и были напрочь лишены не только ненависти и гнева, но не обладали даже человеческими чувствами. Только по очень веским причинам, они иногда считали нужным проявить и выразить некоторые симптомы «гнева». Всегда уравновешенные мудрецы, повышали голос и старательно изображали рассерженные лица. Они играли в эту игру, поскольку понимали, что простые невежественные люди не воспримут другого метода воздействия и не исправят свое недостойное поведение.
Риши, как к собственным детям относились ко всему живому, в том числе и к избалованным, несовершенным мирянам, которые прочно отождествляли себя с телом. Человеческие существа погрязли в своем невежестве и эгоизме и, лишенные духовного разума, часто совершали ошибки, которые все религии называют словом «грех». Многие их деяния нарушали законы нравственной чистоты и праведного долга (дхармы), поэтому для восстановления божественного миропорядка требовалось как-то приструнить их порочные наклонности. Мягких, полных любви увещеваний черствые сердца не воспримут, вот и приходилось святым йогам изображать из себя рассерженных авторитетных и авторитарных патриархов, рассыпающих вокруг страшные проклятия, которые на самом деле всегда оказывались божественным проведением, некой очистительной духовной процедурой и благословением мудрых святых — оно возвращало грешников на путь истины, избавляло их от эгоизма и порочных наклонностей.
В Индии есть пословица: «Одинаково соблюдай осторожность при обращении с ядовитыми змеями и со святыми мудрецами». Змея — символ мудрости, но она же безжалостно жалит любого, кто относится к ней враждебно. Она не взирает на звания, ранги, общественное положение и ученые степени человека, для нее гораздо важнее оценить степень агрессивности человеческого существа и по необходимости защитить себя. Так и прямые, порой резкие и неприятные, слова Риши «жалят» в самое уязвимое место человека — в его эго, поэтому эгоисту они и кажутся столь неприятными и болезненными.
Бродячие отшельники — садху и санньясины — всегда пользовались глубоким уважением и почитанием в Индии. Их духовный подвиг — отречение и подвижничество — понимали и уважали. Хозяйки своим долгом считали накормить отреченного святого, каждый мирской домохозяин с радостью предоставлял кров садху. Впрочем, строгие аскетические обеты санньясина запрещали ему дважды получать пищу из одних и тех же рук и дважды останавливаться в одном и том же месте. Кроме того, им запрещалось входить в жилище семейных, мирских людей.
Даже правители государств испытывали трепет и неподдельное преклонение перед йогами и отшельниками. Ибо как в обычной жизни, так и в мифологических сказаниях, очень часто святые мудрецы, и только они, могли высказать правду в глаза махарадже, были способны усмирить, привести в чувство, призвать к ответственности правителя, деяния которого расходились с божественными законами и обязанностями лидера государства. Даже распоясавшийся порочный и грозный махараджа, возомнивший себя богом на Земле, смирял свой воинственный пыл перед лицом Махариши. Правители опасались святых йогов, никогда не обижали их, иногда заискивали, и всегда пытались заручиться их поддержкой. Так или иначе, в богатейшей истории индийского народа масса примеров, когда одного строгого слова или пристального взгляда риши было достаточно, чтобы остановить беззакония, творимые местными царями. Поскольку от безрассудства раджи, его несправедливости, эгоизма страдал не только он сам, но терпели бедствия целые народы, неправедные поступки и войны государя порой уничтожали огромные государства, поэтому вмешательство бодхисатвы было более чем необходимым. Слова мудрецов, язык которых никогда не произносил лжи, исполняются всегда, мгновенно и безоговорочно — и в Индии это известно даже ребенку. В древности безгрешные жрецы храмов одним лишь словом-мантрой возжигали светильники на алтарях.
Когда ваше различение обострится, а ментальные волны утихнут и внимание будет сконцентрировано на одном в результате созерцания Чистого Сознания, тогда появится Божественный Свет, который уничтожит зло и принесет радость.
Святые Риши, видя несправедливости и неправедное поведение правителей, их эгоистичные, себялюбивые или тщеславные поступки, они всем сердцем желали вернуть царей к благочестивой жизни. Для этого мудрецы могли прибегнуть даже к крепкому простонародному слову, наполненному бранной экспрессии, и все эти «речи» облекались в форму обличительного «гнева». Они вскрывали истинную суть и скрытую подоплеку неправедных порочных поступков, тем самым давая встряску в сознании оступившегося кшатрия. Сами «проклятия» — это божественная милость Махариш, это многократное ускорение течения кармы, направление ее в более благоприятное русло. На основании не сданных уроков прошлых жизней, святые мудрецы создавали различные испытания для «проклинаемых» с целью извлечения ими жизненных уроков и нового опыта души. Как отмечалось, «проклятия» — суть и основа древнеиндийских мифов и эпосов. Сказания выявляют слабую ненадежную природу человеческого характера, а «проклятия» мудрецов и мифологические приемы позволяют рассматривать различные его грани в весьма экстремальных условиях.
Когда на улице случается мелкое хулиганство — вызывают постового милиционера. Если хулиганские действия заканчиваются дракой или потасовкой — на место события спешит целый наряд милиции. Когда драка приобретает массовый характер, действиями милиционеров руководит крупный офицерский чин. Но иногда столкновения перерастают в массовые беспорядки, демонстрации и погромы, тогда за дело берется высшее руководство МВД, докладывают самому министру этого ведомства и решения принимает только он. Так и в мифах — разбуянившегося крестьянина в состоянии приструнить и обычный странствующий монах или садху. Но если эгоизм, тщеславие, жажда славы и невежество охватывают могущественного царя или затмевают разум всесильного полубога, исправить положение вещей может только великий святой или Брахмариши, дживанмукти (Божественный мудрец или реализовавший себя йог).
Никогда не предавайтесь отчаянию. Угрюмость — грех. Даже страдая от горя или утраты, продолжайте вести себя спокойно.
Ни в одной другой стране мира никогда не уделялось столько внимания аскетическим практикам и необходимости соблюдать различные воздержания, как в Индии. Ни одна религия, кроме индуизма, не решалась поддерживать и поощрять столь суровые ограничения и подвижничество. Ни один другой народ, кроме индийского, не принимал с такой готовностью, пониманием и уважением и сами аскетические практики и подвижников, следовавших им. Такое возможно только в Индии. Если христианские аскеты, особенно ранние отцы-пустынники, прямолинейно боролись со своим реальным телом — «тюрьмой души», то индийские садху и санньясины ставили себе гораздо более высокие цели. Они стремились истребить в себе не только актуальные телесные и психические потребности, но огнем аскезы и тапаса безжалостно выжечь и те зачатки или семена, которые могли привести к будущим телесным воплощениям. Емкое санскритское слово «тапас» означало «жар, внутреннее пламя», с помощью которого индийские аскеты прижигали свои семена кармы, чтобы они не могли больше дать ростков. Таким образом, индийские йоги тапас, подвижничество и аскетические духовные практики использовали только для обретения мокши, окончательного освобождения, слияния с Богом, для осознания себя Единым и Неделимым Абсолютом.
Важнейшую составляющую индийского аскетизма составляет практика воздержания от пищи. Чаще всего, это полный отказ от употребления любых продуктов — знаменитое мифологическое «питание воздухом», но иногда применялись более щадящие техники — «питание плодами, листьями и кореньями». Древние риши прекрасно понимали, как использовать дремлющие резервы и способности организма человека для духовных целей, как активировать их и направить энергию на познание Бога. Поэтому любое отшельничество, «уход в лес», начиналось с воздержания в режиме питания.
Мы расстались много тысяч кальп назад, и все же мы не покидали друг друга ни на мгновение. Мы стоим лицом друг к другу весь день, но никогда не встречались.
В мифах Древней Индии особое внимание уделяется мотиву аскетической практики, основные цели, ради которой подвижник изнуряет свое физическое тело, отказавшись от еды, сна, общения с людьми. По «закону» мифологии, в сказаниях редко описывается идеальный во всех отношениях духовный подвиг йога. Прозорливым авторам мифов гораздо важнее, с поучительной и художественной точки зрения, рассмотреть запутанные перипетии, хитросплетения событий и слезоточивые последствия аскетизма и голодания, выполнявшихся с сугубо меркантильными корыстными целями, направленными на достижение могущества, богатства, славы, обретение сверхспособностей (сиддх), власти над миром. От привязанности к этим преходящим иллюзорным вещам и эгоистическим стремлениям всегда призывали махариши, а настоящие подвижники предпринимали свое воздержание именно с целью освобождения от подобных желаний. Мифы же наглядно демонстрируют, что происходит, если страстно к ним стремиться. Обычно в мифологии герои почти всегда добиваются поставленных целей, какое-то время наслаждаются плодами своей аскетической практики, а затем их ждет неминуемый крах и расплата за неразумное использование духовных упражнений во имя удовлетворения эгоистических, телесных, преходящих, меркантильных желаний.
Примеров строгого подвижничества с корыстными целями в индийской мифологии очень много, приведем лишь один как наиболее показательный.
Сказание о Сунде и Упасунде
Когда сознание беспокойно, возникает множественность вещей; когда сознание обретает покой, множественность исчезает.
Некогда у асура Никумбхи из рода Хираньякашипу родились два сына — Сунда и Упасунда, которые с детских лет отличались великой отвагой и силой. Братья жили душа в душу и никогда не расставались. Они спали на одном ложе, ели с одного блюда и пили из одной чаши. Общие у них были воинские забавы, игры и утехи. И так привыкли они друг к другу, так сходны были нравом, что казались двумя половинками одного существа.
Когда царевичи выросли и возмужали, они решили подчинить себе все три мира (небеса, землю и подземное царство). Для этого юноши удалились к подножиям гор Виндхья совершать суровое подвижничество. Там, на горном склоне, поросшим диким лесом, братья сбросили с себя царские одежды, облачились в грубое рубище из мочалы, связали волосы в узел и предались безжалостным истязаниям плоти. Много дней и ночей провели сыновья Никумбхи, питаясь лишь лесными плодами и кореньями, а потом и вовсе отказались от пищи и воды. Тела их изнурились от голода и жажды, покрылись коростой от грязи; но этого казалось им мало — и братья стояли, вытянувшись, опираясь только на большой палец ноги, с воздетыми руками, и, не мигая, смотрели на небо. Так провели царевичи долгие годы в невиданном прежде подвижничестве. С каждым часом сила их тапаса и аскезы росла и, раскаленные пылом их духа, горы Виндхья окутались облаком пара. Все помыслы царственных аскетов были сосредоточены на одной-единственной мысли — обрести такую духовную силу, такое внутреннее могущество, которое позволило бы им заполучить власть над всеми мирами.
Боги испугались растущего могущества сыновей Никумбхи и, видя их безмерную решимость, решили помешать им исполнить обет до конца. Небожители стали искушать братьев богатством, соблазнять прекрасными девами, но Сунда и Упасунда оставались непреклонны — одна цель, одна мысль, одна идея и один мыслеобраз — занимали их сознание. Погруженные в глубокую концентрацию, царевичи не нарушали обета подвижничества. Тогда боги попытались смутить их души состраданием к родным и близким. Они послали братьям яркое видение: полунагие, без украшений, с распущенными волосами, словно гонимые ужасом, являлись перед ними их сестры, матери и жены; родственники взывали к Сунде и Упасунде: «Спасите!» Но и тогда братья не шелохнулись — такой силы была их устремленность к цели и верность обету. Небожители были поражены, какой невероятно устойчивой концентрации внимания достигли царевичи — их видение были рассеяно огнем тапаса мужественных подвижников.
И вот пришло время, когда энергии, сконцентрированной Сундой и Упасундой, оказалось достаточно для того, чтобы воплотить их мечту в жизнь. Тотчас перед братьями явился Творец Вселенной Брахма и громогласно провозгласил (так громко, что Его глас отразился во всех планах Бытия): «Выбирайте себе любой дар, о асуры!» Сунда и Упасунда, почтительно сложив руки перед лицом, смиренно отвечали Создателю: «О всемогущий, даруй нам власть над великой тайной перевоплощений, чтобы могли мы по своей воле принимать любое обличье; даруй нам еще власть над оружием, земным и небесным, и пусть нам некого будет бояться во вселенной, кроме как друг друга; и пусть отныне мы станем бессмертны». «Я дарую вам все, о чем вы просите, кроме бессмертия, — бесстрастно изрек Брахма. — Бессмертия вы не получите, ибо совершили свой подвиг из корысти — ради власти над тремя мирами. Эту власть вы получите, и некого вам будет бояться в трех мирах — только друг друга».
Получив от Прародителя испрошенные дары, братья вернулись в свое царство. Едва умывшись и сняв рубище, Сунда и Упасунда отправились в военный поход: так не терпелось им воплотить свое давнее желание. Они собрали огромное и сильное войско асуров. Свои подвиги царевичи решили начать с захвата царства Индры. Братья поднялись по воздуху в небесную обитель и, свирепые, не ведающие страха, они искали битвы с богами, но те в великом смятении бежали и укрылись под защитой Брахмы. Так Сунда и Упасунда без боя утвердили свою власть над небом. Затем братья покорили гандхарвов, нагов и людские племена, подчинили себе и подземный мир, и обитателей морей. После этих побед, дабы лишить силы богов, нашедших защиту у Создателя, Сунда и Упасунда замыслили оставить их без жертвопр