Дыхание, кровообращение, кожная трофика

Работы сотрудников К- М. Быкова, а также наши наблюдения 1930) показали, что дыхание также изменяется и регулируется по еханизму условного рефлекса, причем в этом случае возможно образо-ание прочно зафиксированных динамических структур. Их функцио-альный характер и условнорефлекторная природа с полной оче-ядностью доказываются успехом воздействия на них словесного тушения.

Так, по данным Д. Э. Штеймана и М. И. Ксендзовского (1938), а 1кже Я- М. Бритвана (1940), путем словесного внушения во внушенном ie удается вызвать различные формы периодического дыхания, что ожет иметь значение дл,я выяснения генеза расстройств дыхательного

Участие коры мозга в развитии астматических приступов, как и их :ловнорефлекторный характер, подтверждается повседневными на-шдениями. Об этом свидетельствует, например, то обстоятельство, что, ) данным А. В. Триумфова (1949), приступ бронхиальной астмы вызы-1лся у больного не только обычным для него аллергеном — запахом >зы, но и показом рисунка розы.

Небезынтересно наше наблюдение, касающееся больной, страдав-ей 1'/г года тяжелой формой астмы, припадки которой развивались 1ждый раз после гриппа, а нередко и под влиянием различных аллер-нов обонятельного характера. Больная избавилась от своего недуга еле нескольких сеансов словесного внушения во внушенном дремот-

IM СОСТОЯНИИ.

Приводим более полное описание аналогичных наблюдений как на-лх, так и других авторов.

1. Больная С, 45 лег, страдала приступами бронхиальной астмы, звившейся в период климакса. Приступы начались 4 года назад и вы­жались в виде сильного кашля, сердцебиения и состояния удушья, ящихся в течение 2—3 часов. Вначале приступы возникали с проме­тками в несколько месяцев, но со временем участились, повторяясь рез каждые 5—6 дней. Применявшаяся фармакотерапия была безре-пьтатной. Аллергеном являлись запахи (одеколон, эфир и т. п.).

- 194 —

В последнее время приступы еще более участились, повторяясь че-'рез 3—4 дня, и сделались более тягостными для больной, чаще всего возникая ночью. Вместе с тем у больной развился страх перед присту­пами и боязнь дуновения воздуха, запаха пищи, мыла, спирта, пудры, йода, так как «все это могло вызвать приступ». Она стала бояться спать при закрытых дверях, так как «если будет приступ, будет тяжело ды­шать».

Проведен сеанс рациональной психотерапии, после которого на­блюдалось некоторое успокоение и надежда на выздоровление. После­дующие сеансы внушений, проведенные в дремотном состоянии, привели к значительному улучшению здоровья больной: она стала спокойно пе­реносить запахи (одеколона, йода, спирта, пудры, табака), перестала бояться спать одна в комнате, выходить на балкон, начала заниматься хозяйством. После курса лечения (6 сеансов внушения) стала выходить на улицу. Чувствует себя хорошо, приучает себя спокойно относиться к тем раздражителям, воздействия которых раньше боялась. Положи­тельный катамнез 2 года. С возникающими время от времени легкими рецидивами реакций лишь «а некоторые аллергены больная легко оправ­ляется самостоятельно (наблюдение автора).

Приводимый ниже пример представляет интерес в отношении меха­низма возникновения этого заболевания.

2. Женщина, работавшая в поле, была внезапно испугана пожа­ром, возникшим в селе, где остались ее маленькие дети. Будучи охва­чена страхом за своих детей, она, задыхаясь, пробежала в гору 11,5 км, пока, наконец, увидела, что пожар возник в части села, противополож­ной от ее дома, после чего упала в полном изнеможении. Вскоре после этого у нее появились провоцируемые отрицательными эмоциями при­ступы удушья, в дальнейшем проявляющиеся в виде приступов астмы, продолжавшейся свыше 5 лет. Проведен курс психотерапии: 10 сеансов внушения во внушенном сне полностью устранили приступы (наблюде­ние Е. С. Каткова).

Приведем еще одно наблюдение, также свидетельствующее о высо­кой степени эффективности психотерапии такого рода заболеваний.

3. Больной П., 43 лет, инвалид второй группы, находился в санато­рии по поводу бронхиальной астмы, а также миокардиодистрофии, не­достаточности кровообращения и хронического доброкачественного по­лиартрита. Жалобы ма частые тяжелые приступы удушья, возникающие преимущественно в ночное время, а также на кашель, боли в суставах рук, повышенную раздражительность, эмоциональную лабильность, по­явившиеся 8 лет назад после полученной на фронте контузии. При вол­нениях приступы удушья повторяются по 3—5—7 раз в сутки, причем такое состояние продолжается в течение 1 — Р/з месяцев.

Больной в начале приступа сам вводит себе 0,5 мл адреналина, 1 мл кофеина или 2 мл камфары, после чего на некоторое время присту­пы прекращаются, однако дыхание остается тяжелым (затрудненный вдох, постоянные хрипы). Объективно: в легких при перкуссии — коро­бочный звук, при аускультации — жесткое дыхание, сухие свистящие хрипы, подвижность нижних краев легких ограничена. Данные рентге­носкопии: легкие эмфизематозно расширены, гилюсы тяжистые, широ­кие, плотные, справа небольшая сердечно-диафрагмальная спайка.

Проведен сеанс внушения в бодрственном состоянии, после которого больной почувствовал некоторое улучшение: стало легче дышать, поя­вилась вера в выздоровление. Следующий сеанс, проведенный во вну­шенном сне, продолжался в течение часа. Сделано внушение «Присту­пы бронхиальной астмы совершенно прекратились». Через 2 суток про-

веден еще, сеанс. Общее состояние хорошее. После 1-го же сеанса, проведенного во внушенном сне, внушение реализовалось полностью: при­ступы бронхиальной астмы совершенно прекратились. Последующими 3 сеансами, проводившимися во внушенном сне, положительный лечеб­ный эффект был закреплен. На протяжении всего последующего пребы­вания больного в санатории приступы астмы ни разу не появлялись, исчезли хрипы, дыхание стало совершенно свободным, исчезли боли в суставах и повышенная раздражительность, появилось жизнерадост­ное настроение, прибавил в весе 3 кг. Выписан в хорошем состоянии (наблюдение И. А. Жукова, 1952).

Данный пример интересен тем, что прежнее разнообразное амбу­латорное и стационарное лечение (подсадки печени и селезенки по Румянцеву, «овокаиновая блокада по Вишневскому, инъекции алоэ 2 .ра­за в день, всего 60 инъекций, теофедрин, антаоман, адреналин с кофеи­ном и камфарой, сухие банки и т. д.) не давали положительного лечеб­ного эффекта, в то время ка« первый же сеанс словесного внушения во внушением сне совершенно устранил приступы бронхиальной астмы.. Как мы видели, психогенез заболевания врачами в данном случае уч­тен не был, вследствие чего и применявшаяся симптоматическая тера­пия не давала эффекта.

Заслуживают внимания наблюдения П. К- Булатова и П. И. Буля (1953), которые вызывали типичный приступ бронхиальной астмы у больных астмой путем соответствующего внушения во внушенном сне. Такой приступ сопровождался всеми присущими ему эндокринно-веге-тативиыми проявлениями. Обратным внушением вызванный таким спо­собом приступ тотчас же устранялся.

Таким образом, аллергические заболевания, в том числе бронхи­альная астма, представляющие картину упрочившегося патологического условного рефлекса, достаточно хорошо поддаются гипносуггестивной терапии. По-видимому, это обусловлено тем, что, как отмечает Ю. П. Фролов (1949), легкие, обладая богатой интерорецеппией, «слу­жат своего рода экраном, на котором проецируются сложнейшие моз­говые процессы». Как и все другие внутренние органы, легкие также могут участвовать в образовании условнорефлекторных связей. В силу этих временных связей и может, по данным Ю. П. Фролова, при опре­деленных условиях формироваться патофизиологический механизм, ле­жащий в основе бронхиальной астмы. По словам Ю. П. Фролова, при­падок бронхиальной астмы — это «типичный условный интероцептивный рефлекс, фиксирующий однажды установившиеся отношения в коре го­ловного мозга». Возникновение его может быть обусловлено тем, что «два очага возбуждения, возникающие одновременно и в коре мозга, и в центре регуляции тонуса бронхов, совпадают друг с другом во време­ни». По закону условных рефлексов между такими очагами образуется временная связь.

По Л. Л. Васильеву и М. В. Черноруцкому (1953), в основе пато­генеза бронхиальной астмы лежит возникновение патологической доми­нанты в нервных 'центрах, регулирующих мышечную и железистую функцию бронхов. Очевидно, этой подкорковой патологической доминан­те отвечает соответствующий корковый «больной пункт». Если на под­корковую патологическую доминанту могут оказывать воздействие фармакологические препараты и физиотерапевтические средства, то на корковый «больной пункт» должна влиять речевая психотерапия. Соот­ветственно этому и сам приступ бронхиальной астмы может возникнуть как условный рефлекс на внешние и внутренние патогенные раздражения первой или же второй сигнальной системы.

— 196 —

То, что дыхательная функция имеет корковое представительство, следует из работ лаборатории К- М. Быкова (1927). Его сотрудниками Г. П. Конради и 3. В. Бебешиной были получены условнорефлекторньш путем изменения в характере легочной вентиляции. Отметим также, что В. М. Бехтеревым (1907) была установлена возможность выработки дыхательного условного рефлекса iy собаки.

Отсюда следует, что на этой основе легко могут создаваться усло­вия для развития того «невроза легких», каким по существу и является бронхиальная астма. При этом, как подчеркивает Ю. П. Фролов, фаза выдоха у человека особенно «перегружена» вследствие того, что на ней базируется вся многообразная функция речи. Именно по этой причине, по его мнению, она и страдает в первую очередь. При этом клиническая картина заболевания нередко проявляется лишь через 6—7 месяцев пос­ле травмы. Естественно, что последствия могут сказаться в форме нару­шения корковой регуляции любых исполнительных аппаратов, как и многих других соматических функций. В данном случае это выражается в нарушении тонуса гладких мышц бронхов.

Таким образом, мы видим, что одним из возможных результатов воздействия, оказываемого на корковую динамику словесным внушени­ем, может быть высвобождение функций физиологически нижележащих отделов центральной нервной системы, причем это может быть достигну­то путем торможения вышележащих отделов, в норме регулирующих их работу.

В литературе о внушении и гипнозе имеются многочисленные ука­зания на возможность влияния с помощью словесного внушения на дея­тельность сердца, на состояние сердечно-сосудистой системы, в частности на возможность вызывать те или иные изменения в состоя­нии сосудодвигательного аппарата.

В качестве примера местного расстройства кровообращения, вызы­вавшегося путем прямого словесного воздействия, можно привести извест­ный опыт Шарко, проведенный им в 80-х годах прошлого столетия: ис­следуемому, находящемуся во внушенном сне, в течение нескольких дней подряд внушалось, что его правая рука набухает, становится отеч­ной, делается толще другой, твердой, багровой и холодной. Действитель­но, через некоторое время правая рука исследуемого стала толще левой, сделалась твердой, багровой и температура ее понизилась на 3°.

И. Р. Тарханов (1881) приводит наблюдение, когда человек произ­вольно вызывал ускорение сердцебиения без изменения ритма дыхания. Моссо (1887) установил плетизмографически, что при умственной работе происходит уменьшение объема предплечья вследствие сужения его со­судов, в то время как сосуды мозга расширяются. К. Нагель (1889) по­казал, что раздражение кожи горчичником, а также одно представление об этом вызывают сильное повышение внутричерепного давления. На­оборот, словесное предупреждение, что «сейчас будет поставлен горчич­ник и будет больно», ведет к резкому его падению.

Л. А. Корейша ('1928), используя капилляроскопию, установил, что при неврозах состояние сосудов меняется под влиянием внушения сло­вом. С. П. Боткин, так же как и И. Р. Тарханов, допускает возможность прямой связи между корой мозга и подкорковыми центрами, через которые реализуется влияние на ритм сердечной деятельности.

Возможность образования условных рефлексов на деятельность сер­дечно-сосудистой системы известна давно. Условный сердечный рефлекс впервые был получен Чалым (1914) ' в лаборатории В. М. Бехтерева

¹ Цит. по В. М. Бехтереву (1929).

— 197 —

путем сочетания во времени болевого раздражения кожи (безусловный раздражитель) с шумом прерывателя индуктория. Позднее Л. Л. Ва­сильев и В. А. Подерни (1930), используя электрокардиографический анализ, исследовали характер условнорефлекторных симпатикотропных сдвигов. Ваготропные изменения в деятельности сердца были получены условнорефлекторным путем Г. Н. Сорохтиным, К. Ю. Тургелем и О. П. Минут-Сорохтиной (1934). Н. И. Красногорский (1935) наблюдал условнорефлекторную тахикардию и брадикардию у подростков.

В дальнейшем в лабораториях, руководимых К. М. Быковым (В. Е. Делов, 1939; Е. Г. Петрова, Г. А. Самарин, 1942; Г. И. Левитин, 1947; К. М. Смирнов, 1940, 1941, и др.), были выработаны условные рефлексы на сердце и зарегистрированы электрокардиографически его реакции на различные условнорефлекторные воздействия и фармаколо­гические агенты (морфин, нитроглицерин, адреналин, строфантин и др.). Установив возможность влияния через кору головного мозга на деятель­ность сердечно-сосудистой системы, К. М. Быков подчеркивает, что воз­действия коры мозга на сердце не ограничиваются его хроно- и инотроп-ными изменениями, а распространяются на весь миокард и проводящую систему. Таким образом, кортикальные влияния на сердце оказываются весьма глубокими. Как говорит И. П. Павлов, сердце должно приспособ­ляться к изменениям не только всего организма, но и каждого его органа.

Возможность воздействия с помощью слова на деятельность сердца и на функциональное состояние кровообращения изучалась также в ла­боратории А. Г. Иванова-Смоленского. Так, повышение артериального давления, выработанное у подростков Н. И. Козиным (1935) на звонок, в дальнейшем было им получено также на слово «звонок», произносимое не только экспериментатором, но и самим исследуемым. Аналогичные данные были получены Л. И. Котляревским (1936) при выработке услов­ной связи на сердце (феномен Данини-Ашнера): замедление сердечной деятельности наступало не только в ответ на звонок, но и на словесный раздражитель — «брадикардия». Все эти факты указывают на участие коры мозга в регуляции кровяного давления и деятельности сердца. Об этом же говорят и данные наших 'исследований, приведенные выше (стр. 19 и 53—54).

Ниже приводятся наблюдавшиеся нами случаи стойкого положи­тельного эффекта лечения словесным внушением некоторых функцио­нальных расстройств сердечно-сосудистой системы, в частности парок-сизмальной тахикардии.

1. Больной К-, 46 лет, доцент, обратился с жалобами на приступы пароксизмальной тахикардии, которыми страдает в течение 19 лет, при­чем в день бывает по 10—15 приступов. Светлые промежутки бывают редко (до 10 дней). Пульс 150—180 ударов в минуту. Начало заболева­ния связывает с ангиной, перенесенной 19 лет назад, причем первый приступ тахикардии длился 10 суток. В дальнейшем после ангин всегда развивался 10-дневный приступ тахикардии. В течение 7 лет ангин не было; с этого времени и приступы тахикардии также видоизменились: стали короткими (по нескольку минут) и редкими.

Во время Великой Отечественной войны К. перенес ряд психических травм. После этого приступы снова участились и стали длительными, затягиваясь до 10 дней. Медикаментозное лечение (хинин) было безре­зультатным. В последние годы приступы стали возникать во время чтения лекций, что приводило к срыву их. В связи с этим появилась и уп-эочилась боязнь чтения лекций, что вызвало состояние крайней зепрессии. Развилась боязнь, что «за срывы лекции снимут с работы».

— /95 —

Таким образом, один страх боролся с другим. Свое состояние больной характеризует, как «вечный страх приступа», а отсюда и «насторажива-ние и прислушивание к работе сердца» и «неуверенность во всем». Ноч­ной сон стал плохим: долго не может заснуть, спит повышенно чутко, раздражителен, часто впадает в отчаяние, работоспособность резко упала. Стационирован в терапевтическую клинику. Однако проведенное лечение заметных положительных результатов не дало. Объективно: митральный порок (сужение и недостаточность), полная компенсация.

Применена психотерапия. После 2-го сеанса внушения, проводивше­гося во внушенном сне, большие приступы прекратились, но боязнь чте­ния лекций сохранялась, хотя во время лекции приступы уже не воз­никали. После 6-го сеанса приступы сделались мимолетными, страх исчез, свободно читает лекции, ночной сон улучшился. Всего проведено 13 сеансов, причем последними 3 сеансами полученный положительный эффект лечения был закреплен. Наблюдался в течение 3 месяцев, катам-нез положительный, резкое улучшение настроения, вернулась уверен­ность в себе и «желание жить и работать». За это время провел боль­шую научную работу, лекции читает свободно. Если во время лекции возникает приступ, то он лекцию продолжает, не теряя логичности из­ложения и способности владеть собой. Приступы мимолетны, светлые промежутки по 2—3 дня. Полученные положительные сдвиги подтверж­дены терапевтом (наблюдение Е. С. Каткова и Б. О. Спивакова).

В данном случае невротическое заболевание в форме пароксизмаль-ной тахикардии возникло у лица, по-видимому, принадлежащего к силь­ному уравновешенному типу нервной системы, ослабленному перенесен­ным инфекционным заболеванием и рядом психических травм. Словесным воздействием заболевание было устранено, и больной вер­нулся к нормальной трудовой деятельности.

2. Больная Д., 38 лет, доставлена в отделение неврозов в тяжелом состоянии, на носилках, с жалобами на приступы учащенного сердцебие­ния, усиленную перистальтику кишечника, чувство озноба, дрожание рук, навязчивый страх умереть во время такого приступа. Считает себя больной около 3 месяцев. Заболевание связывает с оперативным вмеша­тельством по поводу мастита: перед операцией сильно волновалась. Первый приступ возник вскоре после этих волнений, а в настоящее вре­мя приступы возникают 2—3 раза в день. Из-за боязни, как бы приступы не участились и не усилились, больная лежит неподвижно в постели, ее кормят с ложки. Предъявляет множество жалоб соматического характе­ра, целыми днями считает себе пульс, тяжело вздыхая, настроение по­давленное. Первые дни пребывания в клинике настойчиво требовала сделать ей инъекции камфары или других сердечных средств. Разъясни­тельная психотерапия, проведенная в бодрственном состоянии, успокаи­вала больную лишь на 5—10 минут. После 4 сеансов словесного внуше­ния в дремотном состоянии больная стала меньше фиксировать свое внимание на сердце, приступы проявлялись реже, начала вставать и ходить, включилась в трудовые процессы. После 5 сеансов выписана в удовлетворительном состоянии, причем приступы учащенного сердцебие­ния бывают один раз в 6—7 дней, отношение к приступам спокойнее. • Катамнез в течение 2 лет: здорова, работоспособна (наблюдение А. А. Соседкиной).

Как мы видим, на этот раз невротическое состояние с приступами тахикардии возникло у лица, по-видимому, принадлежащего к сильному неуравновешенному типу нервной системы, и развилось по механизму самовнушения, на почве страха перед хирургической операцией по пово­ду мастита. Пятью сеансами словесного внушения во внушенном сне это

состояние удалось резко ослабить. В условиях последующей трудовой деятельности оно ликвидировалось полностью.

В заключение приведем один пример тяжелого приступа психоген­ной тахикардии.

3. Больной 3., 20 лет, лежит в постели в состоянии полной простра­ции, бледен, пульс 160 ударов в минуту, на вопросы едва отвечает. Причиной возникшего заболевания послужило тяжелое оскорбление, нанесенное ему товарищем, что привело сначала к длительному рас­стройству сна, а в дальнейшем — к возникновению упорной тахикардии.

Применена психотерапия: больной приведен в состояние внушенно­го сна и в этом состоянии сделано внушение полного успокоения и заб­вения пережитого случая. После пробуждения вполне спокоен, о нане­сенной ему обиде говорит'без волнения, реакций со стороны сердца не отмечается, тахикардия прекратилась полностью. Полученный резуль­тат оказался положительным и прочным (наблюдение В. М. Кислова).

Наконец, кора мозга может влиять также и на нейро-гуморальные и обменные процессы, протекающие в кожных покровах. В силу этого воз­можно возникновение психогенных нарушений кожной трофики, как и их устранение путем словесного воздействия на корковую динами­ку, т. е. с помощью психотерапии.

Из давних наблюдений в этом направлении укажем на работу А. М. Зайцева (1904), который наблюдал у одной больной отечность век и множественные мелкие кожные кровотечения с выделением кровянисто-серозной жидкости. Эти явления имели психогенный характер и, по его данным, могли прекращаться (и вызываться вновь) путем словесного внушения во внушенном сне.

На возможность психогенеза некоторых кожных заболеваний в свое время указывал дерматолог П. В. Никольский (1910), отмечавший, что ряд кожных заболеваний, например экзема, крапивница, псориаз, нер­вный зуд, может возникать под влиянием душевных волнений. Некото­рые заболевания кожи, по мнению автора, могут развиться также в результате внушения и самовнушения. По его данным, многие авторы, применяя для лечения этих заболеваний внушение в гипнозе, получали положительные результаты.

В этом направлении большую экспериментальную работу провели дерматологи А. И. Картамышев (1938, 1942) с сотрудниками (И. И. По­тоцкий, И. А. Жуков и др.) и Н. Г. Безюк (1939, 1941). А. И. Картамы­шев и Н. Г. Безюк признают возможность психогенеза и успешной пси­хотерапии ряда кожных заболеваний: экземы, кожного зуда и пр. Они приводят большое количество примеров из собственной практики.

Дежерин (1912) отмечал возникновение под влиянием психической травмы стойких явлений вазомоторного, секреторного и трофического характера. Бюнеман (Bunemann, 1925) считает, что в развитии некото­рых форм кожных заболеваний играют роль психические моменты. Он полагал, что псориаз, экземы, фурункулез могут быть излечены путем психотерапии.

Для иллюстрации психогенеза некоторых дерматозов и эффекта их .психотерапии приведем несколько примеров.

1. Больная Н., 27 лет, обратилась с жалобами на облысение заты­лочной части головы, которое держится в течение года и является уже третьим в ее жизни: это явление возникало у нее всякий раз под влия­нием острых душевных потрясений. Первый такой случай произошел 6 лет назад, когда она, возвратившись домой из отпуска, застала своего отца умирающим. Отец встретил ее словами: «Если бы я был здоров, о многом поговорил бы с тобой!». «У меня крепко сжались кулаки,— гово-

— 200 —

рила больная, — и я ощутила сильный спазм в горле и страшный зуд по всей голове». На другой день у нее началось выпадение волос на голо­ве, дошедшее через 3 недели до полного облысения. По ее словам, лечив­ший врач якобы сказал: «Одно душевное потрясение разрушает воло­сы, а другое, не менее сильное, восстанавливает их». Через 6 месяцев после внезапной смерти матери голова больной начала покрываться во­лосами. В дальнейшем весь волосяной покров головы пришел к норме. Далее, 3 года спустя, когда ее ребенок обварился кипятком, в ближай­шие же дни после ее испуга на ее голове снова возникло пятнистое об­лысение (наблюдение автора).

Рис. 70. Психогенное островковое облысение. а — до лечения; б — после гипносуггестивной терапии.

Следующие наблюдения представляют интерес с точки зрения эффективности лечения словесным внушением.

2. Больная М., 30 лет, обратилась с жалобами на диффузные мел­кие и крупные локальные облысения головы месячной давности. По сло­вам больной, волосы выпали после тяжелого острого переживания се­мейного характера. Как она сообщила, такие облысения, но в более сла­бой степени, бывали у нее и раньше, также после значительных волнений.

Применено внушение во внушенном дремотном состоянии больной с последующим длительным внушенным отдыхом в этом состоянии (^се­ансов). После проведенных сеансов внушения полностью восстановился нормальный волосяной покров головы (рис. 70). Наблюдалась в течение 10 лет, рецидивов не было (наблюдение Ф. Б. Цейкинской).

Представляет интерес то обстоятельство, что острые переживания, перенесенные ею впоследствии, уже не вызвали у нее явлений облысе­ния. Мы склонны объяснить это профилактическими внушениями, кото­рые делались во время лечения.

3. Больной Б., 43 лет, шахтер, направлен Кожно-венерологическим институтом в психоневрологический диспансер с мокнувшей экземой на нижних конечностях и сильным зудом, лишающим больного сна. Болен в течение 14 лет. Обычная фармакотерапия безрезультатна. Диагноз: эпидермодермит. После 6 сеансов внушения в дремотном состоянии с

последующим длительным внушенным отдыхом экзема исчезла. В этом случае, несмотря на то что психогенеза выявить не удалось, все же ле­чебный эффект получился полный (наблюдение И. Н. Мураховской).

4. Больной К-, 50 лет, обратился с жалобами на невыносимый зуд кожи в области волосистой части головы, появившийся 10 месяцев на­зад, на угнетенное настроение, раздражительность и нарушение сна в связи с зудом. Безрезультатно лечился разнообразными медикаментоз­ными средствами. Объективно: больной аффективно напряжен, нетерпе­лив, раздражителен. Обратился к психотерапевту, чтобы, по его выра­жению, «испытать последнее средство».

После разъяснительной психотерапевтической беседы, утверждав-Шей веру больного в возможность излечения гипносуггестивным мето­дом, проведено в течение 8 дней 8 сеансов гипносуггестивной терапии. Больной засыпал быстро и глубоко. После каждого сеанса зуд умень­шался, причем стал реже появляться в дневное время, что дало больно­му возможность работать. Но по утрам и перед сном зуд снова усили­вался, вызывая повышенную раздражительность и бессонницу. Дольше всего зуд держался по вечерам. К концу лечения зуд совершенно пре­кратился, больной стал менее раздражительным, восстановился сон. Положительный катамиез 3 года. Дальнейшая судьба больного неизве­стна. Диагноз: невротическое состояние (зуд кожи) (наблюдение М. И. Кашпур).

Возникает вопрос, не относится ли часть так называемых хрониче­ских неизлечимых экзем и других кожных заболеваний, упорно не под­дающихся общепринятым методам лечения, к разряду эмоциогенных. И не потому ли они «неизлечимы», что к ним подходят не с той стороны?

Положительный эффект психотерапии приходится наблюдать и при непсихогенных дерматозах. Ярким примером этого может служить результат лечения бородавок путем прямого, а большей частью косвенного внушения как в бодрственном состоянии, так и во внушен­ном сне, что наблюдалось нами и рядом других отечественных (А. Б. Ма-нойлов, 1928; А. Е. Бреслав и Е. Н. Закаменная, 1931; А. И. Картамы-шев, 1936, 1942; Н. Г. Безюк, 1938; И. М. Тонконогий и Э. Я- Мискевич, 1955; М. М. Желтаков, 1956; А. И. Картамышев и М. В. Милич, 1956; И. А. Жуков, 1954, 1956), а также зарубежных авторов [Крафт-Эбинг, 1897; Пеш (Pech), 1923; Блох (Bloch), 1926—1927; Бонжур (Bonjour), 1924; Грумах (Grumach), 1927; Мюллер (Miiller), 1932, и др.].

Несмотря на то что по вопросу о возможном психогенезе и положи­тельных результатах лечения словесным внушением определенных форм дерматозов имеется большая литература, советские дерматологи, кроме А. И. Картамышева, Н. Г. Безюка и некоторых других, проявляют в этом отношении значительную индифферентность и до последнего времени мало способствовали разработке вопросов психогенеза различных кож­ных заболеваний и их психотерапии.

Следует отметить, что психогения некоторых кожных заболеваний и успехи лечения словесным внушением непсихогенных дерматозов могут быть объяснены главным образом воздействиями, идущими со стороны коры мозга, определяющей функциональное состояние всех тканей и ор­ганов, в особенности кожи, имеющей многочисленные связи с ко­рой мозга.

К нарушению кожной трофики и тканевого кровоснабжения, возни­кающему под влиянием внушения словом, могут быть отнесены наблю­дения внушенных ожогов, получающихся после соответствующего внушения во внушенном сне. Так, после внушения, что «приложенный к -телу предмет (например, монета) очень горяч и обжигает до боли», через

__ 9П9 __

2—4 часа на месте приложения монеты возникает волдырь, иногда да­ющий картину ожога второй степени.

Нужно сказать, что эти данные всегда были предметом наиболее скептического отношения к ним, несмотря на то что наблюдения произ­водились рядом "^отечественных (П. П. Подъяпольский, 1903, 1909; Д. А. Смирнов, 1909) и зарубежных исследователей (Шарко, 1885 '; КрафтЗбинг; Шульц, 1909, и др.).

Н, Е. Введенский в своих лекциях 1911 —1913 гг. указывает такой прием получения внушенного ожога: загипнотизированному проводят по рукежостяшкой, рисуя восьмерку, и говорят, что это ему «прижгли руку», вскоре после чего на этом месте у него развивается воспалительный про-десс, как раз по линии прикосновения холодной костяшки к коже.

Рис. 71. Картина ожога II степени, полученного путем словесного внушения в гипнотическом сне,

В реальности этого явления нам лично пришлось убедиться летом 19-27 г., когда В. Н. Финне ('1928) в присутствии проф. М. В. Черноруц-кого, проф. К. И. Поварнина и ряда других лиц провел специальное ис­следование, которое все мы непосредственно наблюдали.

Исследуемая М., 35 лет, хорошо гипнабильная, была приведена В. Н. Финне в состояние внушенного сна, после чего на внутреннюю по­верхность ее левого предплечья приложена медная монета с соответству­ющим внушением: «К вашей руке приложен раскаленный металлический кружок; от него на вашей руке получился сильный ожог, вам больно!» Это внушение было повторено несколько раз.

После пробуждения за исследуемой М. непрерывно наблюдал один из врачей, участник конференции. М. заведовала бельевой того санато­рия, где проводилась конференция, и работала с обнаженной рукой, с которой не спускался контрольный взор. Согласно протоколу наблюде­ния, через 25 минут после указанного выше внушения и пробуждения от внушенного сна на месте «ожога» появилось разлитое покраснение кожи, через 55 минут отмечена припухлость, через 27г часа в центре участка «ожога» появилось белое пятно, а через 3'/₂ часа на этом месте образо­вался волдырь (рис. 71).

П. С. Сумбаевым (1948) путем внушения во внушенном сне были вызваны самые разнообразные кожные трофические расстройства: «ожо-

Цит. по Моллю (1909).

ги», «отморожения», «острый отек», «высыпания», а также «пигмен­тация».

В. А. Бахтиаров (1928) описал случай внушения во внушенном сне мнимого удара, нанесенного по тыльной поверхности правого пред­плечья. Через несколько часов после этого на этом месте возник крово­подтек. Наблюдение было произведено в хирургической клинике Сара­товского медицинского института в присутствии проф. Краузе.

В связи с этими исследованиями становятся понятными описанные в литературе «самопроизвольные» местные кровоточащие изъязвления, воз­никавшие у так называемых стигматиков'. Отношение к этим явлениям было самое различное. Так, вызванная Е. Вебером (1910) путем словес­ного внушения сосудистая реакция была названа Гейером (Неуег) «по­разительной». Все эти «непонятные», «поразительные» явления, вплоть до стигматических, получают объяснение в работах В. М. Бехтерева (1914), И. С. Цитовича (1916), В. М. Бехтерева и В. Н. Мясищева (1928) и, наконец, становятся вполне понятными в свете учения И. П. Павлова о высшей нервной деятельности.

Отметим далее, что физиотерапевтом Г. Л. Каневским в 1957 г. при нашем участии экспериментальным путем была получена эритема на коже предплечья испытуемого, что было осуществлено путем соответ­ствующего речевого внушения, делавшегося человеку, находящемуся в состоянии внушенного сна. Ему внушалось, что на данный участок era кожной поверхности оказано воздействие эритемной дозы ультрафиоле­товых лучей. Все это было осуществлено через несколько дней после реального воздействия эритемной дозы тех же лучей на кожную поверх­ность живота с возникновением здесь эритемы. Эритема, полученная на коже предплечья путем внушения, почти не отличалась по своей интен­сивности и характеру от эритемы, возникшей после реального облучения.

Итак, из всего приведенного нами материала видно, что кожная трофика также может быть подвержена влияниям через кору мозга путем словесного внушения, приводящим в одних случаях к возникнове­нию дерматозов, облысений, волдырей и пр., а в других-—к их устранению.

Какие же физиологические механизмы лежат в основе этих явле­ний? Ответ на этот вопрос мы находим в основном положении . И. П. Павлова о том, что большие полушария головного мозга «держат в своем ведении все явления, происходящие в теле», хотя нам и кажется, что многие функции организма «идут совершенно без влияния больших . полушарий» ².

При этом в коре мозга имеется представительство «не только дея­тельности всех органов, но даже и отдельных тканей»³. Вместе с тем ко­жа, по его словам, «является проекцией мозговой массы», а различные . точки кожи — в свою очередь «проекцией точек мозга» ⁴. Именно поэто­му, как говорит И. П. Павлов, на коже можно, например, с точностью проследить процессы иррадиации и концентрации внутреннего торможе­ния, происходящие в коре мозга ⁵.

¹ Стигматы — знаки. Этим словом обычно обозначают кожные симптомы, возни­кающие у некоторых лиц, страдающих истерическим неврозом. В литературе так при­нято называть местные кожные кровоточивые изъязвления, появляющиеся во время религиозного экстаза. Лица, имеющие такие кровяные стигмы, назывались стиг­матиками.

² И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медгиз, 1961, стр. 473.

³ Т а м же, стр. 379.

⁴ Т а м же, стр. 217.

⁵ Там же. стр. 248.

Таким образом, через кору мозга (через ее вторую сигнальную си­стему) мы можем оказывать воздействие на кожную трофику, в частно­сти на происходящие в коже локальные тканевые процессы.

Об этом свидетельствуют, например, случаи мнимой, самовнушен­ной беременности, когда, как говорит И. П. Павлов, «масса процессов, относящихся к деятельности таких пассивных тканей, как жировая, воз­никают, усиливаются под влиянием полушарий» '.

О связи коры головного мозга с кожными покровами говорят и клинико-экспериментальные исследования. Так, диссертация П.Ф.Бед-ненко (1958), написанная на основании огромного материала психиатри­ческой клиники, показала, что при шизофрении кожные реакции на неко­торые раздражители (никотиновая кислота, аллергены) отражают состоя­ние высших отделов головного мозга, в частности интенсивность и экстенсивность коркового торможения. При этом оказалось, что при актив­ном лечении определенных форм шизофрении можно было у одного й того же больного проследить изменение данных, полученных во время болезненного состояния и после ремиссии и выздоровления, т. е. когда его корковая динамика уже несколько нормализовалась. Таким путем, по образному выражению автора, можно «читать» на коже к^к полное, так и неполное торможение, с фазовым состоянием.

Эта связь коры мозга и кожи была подтверждена клиническими наблюдениями: улучшению психического состояния больного отвечала нормализация кожных реакций на соответствующие химические раздра­жители.

Дерматологам все это может дать ключ к пониманию физиологиче­ских механизмов, лежащих в основе положительной эффективности ре­чевой терапии некоторых дерматозов, ибо, тонизируя кору мозга, мы тонизируем и кожную тканевую динамику и наоборот.

¹ И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медгиз, 1951, стр. 335.

ГЛАВА XIV