Примечание о фармацевтических препаратах

Медикаменты, предложенные Р. Штейнером, представляют собой не просто смесь различных веществ — будь они гомеопатизированные или в материально весомых дозах. Глубже понять некоторые аспекты антропософского лекарствоведения Вы сможете, прочитав второй том настоящего издания — «Планеты и металлы». Для того чтобы природное вещество стало медикаментом в антропософском смысле, необходимо, чтобы оно было определенным образом переработано не только количественно, но и качественно. Для этих целей Р. Штейнером были даны конкретные указания, используя которые его ученики приготавливали лекарства для врачей, которые не были удовлетворены арсеналом медикаментов, имевшимся в то время в мире. С этой целью необходимо было создать лабораторию, ориентированную как на исследования, так и на производство новых препаратов для новой медицины. Такая лаборатория была создана в самом начале двадцатых годов в Арлесхайме (Швейцария), и Р. Штейнер дал ей имя «Веледа» (WELEDA). Затем постепенно были открыты ее филиалы во многих странах мира. Исследования эффективности препаратов, оптимального выращивания и сбора растений, методов потенцирования и других фармацевтических тонкостей основаны на совместной работе с тысячами врачей, практикующих антропософскую медицину. Эта работа — огромная по объему и по значимости для современной и будущей медицины. В настоящее время препараты антропософской медицины производятся, в основном, на фирме «Weleda» (в Швейцарии и филиалах, прежде всего в Германии и во Франции) и на небольшой фирме «Wala» (Германия), Поскольку в настоящий момент препараты «Wala» официально не продаются во Франции, я воздерживался от упоминания препаратов этой фирмы. В главе о раке упомянут еще ряд препаратов омелотерапии, разработанных и изготавливаемых другими фармацевтическими фирмами, работающими в области антропософской медицины — «Аbnoba», «Helixor», «Visorel».

Том 2. ПЛАНЕТЫ И МЕТАЛЛЫ

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ПРИНЦИПЫ

АНТРОПОСОФСКОЙ

ФАРМАКОДИНАМИКИ

Основной проблемой для врача является выбор терапии и, в особенности, медикамента. Для того чтобы этот выбор оказался совершенным, требуется чёткое знание всех последствий введения в конкретный организм любого вещества. В большинстве случаев такое знание основано на эмпирических фрагментарных утверждениях. Это особенно верно по отношению к новым медикаментозным средствам. Такой эмпиризм напоминает тактику слепого, движущегося вперед на ощупь. И этот эмпиризм должен быть прёодолён, если хотят основать рациональную и расширенную медицину. При этом возникает фундаментальный вопрос, который вы должны решить: «Возможно ли a priori, вне эксперимента, предвидеть эффекты медикамента на конкретный человеческий организм?» Положительный ответ будет получен только в том случае, если удастся выяснить реальные отношения, которые существуют между человеком и природой. Р. Штейнер указал научный метод — путь, следуя которым можно в этом преуспеть. Я касался этих взаимоотношений между человеком и внешней природой в некоторых терапевтических очерках предыдущей книги (см. Apis и Belladonna, т. I, гл. 6).

В этой части мы займемся установлением связей между человеком и тремя царствами природы, из которых мы черпаем наши знания о лекарственных средствах.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Лекарство — посредник между природой и человеком

Человек и природные субстанции. Субстанции, из которых мы получаем лекарства, происходят из различных царств природы — минерального, растительного, животного, и по сути являются чужеродными человеку. Однако и человеческая субстанция одного человека может быть чужеродна для другого человеческого организма. Так, например, кровь, перелитая от одного человека другому, несет с собой для реципиента чуждые характеристики. Стало быть, необходимо, чтобы организм реципиента обладал способностью трансформировать и индивидуализировать введённое вещество. Ибо человек с его «Я» до такой степени индивидуализирован, что терпимо он может относиться только к тому веществу, что было предварительно преобразовано в чистую субстанцию, помеченную затем собственной «печатью» данного индивида. И напротив, организм постарается избавиться от всего того, что сохраняет чужеродные свойства. Организм отторгает все привнесённое в него извне. Так он отторгает трансплантат, взятый от другого индивидуума. При этом толерантность возможна, но только при уничтожении всех защитных реакций, иначе говоря, мы добьемся ее, реализовав в организме потерю индивидуальности.

Реакция организма на природные субстанции. Такая необходимость трансформировать, очеловечить все, что организм принимает в себя (адсорбирует), в равной степени касается и медикаментов, имеющих (за некоторыми исключениями) тот же путь поступления, что и пищевые продукты. Вынуждая организм трансформировать чужеродную субстанцию, мы даем ему работу, вызываем в нем реакции, которые, при условии корректного выбора медикамента, будут способствовать восстановлению гармонии между основными структурными элементами организма — физическим, эфирным, астральным телами и «Я», другими словами, способствовать его исцелению. Было бы весьма заманчиво допустить, что при любом состоянии организма всегда можно найти некое замечательное лекарство по восстановлению такого равновесия, что в конечном итоге привело бы нас к вероятности бесконечного продолжения жизни. Не будем забывать, что равновесие между четырьмя основными структурами человека постоянно модифицируется от рождения и вплоть до смерти, рисуя в каждый данный момент характерный «образ» индивидуума. Следовательно, восстановление утраченного равновесия есть восстановление этого «образа». Это не значит, что абсолютно невозможно изменить сам «образ». Но здесь мы приближаемся к этической медицинской проблеме, выходящей за рамки настоящей работы.

Введение какого либо вещества в организм требует не только его работы, но и наличия адекватных «способностей» к такой работе. Организм оказался бы не в состоянии осуществлять преобразования тех или иных веществ, если бы не знал, как «атаковать» чужеродную субстанцию, примерно так же, как вы будете не способны разобрать механизм, который вам неизвестен. Таким образом, необходимо, чтобы организм нес в себе некоторое знание, знакомство с веществом или лекарством, что в свою очередь требует наличия прямой связи, родства между человеком и природой. Следовательно, нужно отыскать это родство, изучать, как и когда оно образовалось, иначе говоря, вновь пройти по пути эволюцииподобно тому, как мы изучаем генеалогическое дерево, чтобы отыскать фамильные связи.

Эволюция — духовный процесс. Эволюционная идея, какой постиг ее Дарвин, была слишком «запятнана» материалистическими представлениями его последователей, поэтому она и завела науку в тупик. Р. Штейнер, открывший пути духовного исследования, достиг более полного развития этой идеи и показал, что открытия в области палеонтологии в действительности всего лишь материальные свидетельства эволюционного процесса, исходный толчок которого можно найти только в духовном плане. Некоторые читатели с трудом согласятся с таким утверждением. Однако, неоспоримо, что в свете знаний, принесенных Р. Штейнером, проблема эволюции приобретает осмысленный порядок и четкость. Постепенно проясняются многие ее загадки. В наше время одно за другим подтверждаются предвидения Р. Штейнера в отношении проблем эволюции Земли, которые в начале века выглядели технически необоснованными. Пример со стеклянными включениями в лунные породы, о которых задолго до их фактического обнаружения говорил Р. Штейнер, я привел в предисловии к I тому.

Жизнь предшествует минералу. В книге «Очерк тайноведения», вышедшей в 1909 г.[46], Р. Штейнер описывает эволюцию человека и эволюцию Вселенной как два нераздельных феномена. В современных теориях высказываются предположения, что когда-то случайное соединение молекул породило жизнь первого живого существа, от которого произошли все остальные. Еще Лекомт де Нуи[47] показал несостоятельность этой теории. Позднее В. Хайтлер[48], профессор физики из Цюрихского университета, математически доказал невозможность этого совпадения. По теории случайности живые существа якобы произошли от мертвых минералов. Духовное исследование показывает, что происходило обратное — живые существа предшествовали минеральному миру, который можно рассматривать как «продукт выделения» живых существ. Это было бы непонятно, если бы мы забыли, что живой мир существовал изначально в плане духовном, и его физическое бытие есть результат процесса уплотнения, завершающегося в материальной форме.

В своем современном виде человек — продукт очень долгой эволюции. Такой длительный период созревания был необходим, чтобы человек достиг характерной для него степени совершенства. Таким образом, эволюционно человек является самым древним существом. Однако в своей современной форме он предстает последним.

«Высветление» — основной закон эволюции. Существует закон эволюции, который Р. Штейнер выделил особо. Он гласит: «Для того, чтобы происходило совершенствование, необходимо, чтобы наиболее развитые, наиболее тонкие элементы отделялись от более грубых, подобно тому, как мутная жидкость может осветлиться только за счет выпадения в осадок более плотных частиц.» Для того, чтобы человек стал тем, что он представляет собой сегодня, было необходимо, чтобы подобное «оседание» произошло с другими царствами природы.

В процессе своего развития человек постепенно отторгал все другие живые растительные и животные формы, которые в свою очередь «выбрасывали» в осадок минеральный мир. То, что приобретало физическую структуру и в связи с этим определенную твердость, уже не имело достаточной пластичности, чтобы поддаваться изменениям. Развиваться могли только существа, еще находившиеся на духовном плане или, по крайней мере, имевшие достаточно податливые физические тела. Так, тело ребенка еще может изменяться, в то время как тело взрослого человека сформировано окончательно.

Беспрерывность на духовном плане и прерывистость на плане физическом. Различные известные нам формы жизни проявлялись на физическом плане последовательно. Доходя до определенной степени уплотнения, они теряли способность к изменению, то есть к дальнейшему развитию. Этим объясняется прерывистость между различными формами, которые открывает палеонтология, и невозможность выявления промежуточных форм. Но если развитие не могло продолжаться у окончательно сформировавшихся на физическом плане существ, то оно еще было возможно у их «родителей», сохранивших достаточную мягкость и пластичность, поэтому и не оставивших о себе каких-либо «материальных» свидетельств типа окаменелостей. Точно также невозможно было бы сконструировать современный автомобиль, взяв детали от старой машины и только модифицировав их форму. Преобразование происходит в голове у инженера, т. е. в духовном плане и машина, которой мы пользуемся, есть лишь один из экземпляров, конечный этап в создании этого экземпляра, но лишь промежуточный этап в духовной деятельности инженера, который создает дальнейшие модели. Таким образом, мы можем представить себе эволюцию как непрерывное творчество духовного разума, — физические же существа суть последовательные пробы, продукты этого созидания. В одной весьма интересной книге В. Шюпбах[49] собрал большое число открытий современной биологии, подтверждающих идеи Р. Штейнера об эволюции.

Степени родства между субстанцией и организмом. Все вышесказанное позволяет предположить наличие родства между внешним миром и человеком. Помимо родства общего характера, Р. Штейнером были обнаружены особые отношения между некоторыми органами, группами органов и некоторыми элементами природы. Так, например, он открыл определенные взаимосвязи между внутренним ухом человека и минералом оникс, которые согласно данным его исследований возникли в эволюции одновременно. На основании этого была создана весьма эффективная терапия.

Вопрос, который мы задавали себе ранее, — это вопрос о способности человеческого организма разрушать субстанции внешней природы. Сам этот процесс, в принципе, возможен именно вследствие вышеуказанного эволюционного родства. Однако реализация его в отношении тех или иных веществ будет различной по степени разрушения. Вполне очевидно, что организм будет вести себя по-разному в зависимости от того, будет ли идти речь о веществах, отторгнутых человеческим родом в процессе его эволюции (то есть, в той или иной мере «забытых» организмом), или же о веществах, имеющих структуру, близкую составляющим субстанциям организма в настоящее время. Так, сравнительно небольшие количества свинца и мышьяка поставят перед организмом более трудные проблемы, чем соответствующие количества железа или карбоната кальция. Первые из упомянутых веществ мы привыкли считать ядами в отличие от вторых; но в конечном итоге все зависит от количества, от дозы. Даже поваренная соль в слишком больших количествах оказывается ядом. Любое вещество (в том числе повседневные продукты питания, такие, как хлеб) в избыточной дозе становится токсичным, если у организма не хватает сил на его переваривание, расщепление.

Организм и синтетические субстанции. Каково же в этом случае отношение организма к продуктам химического синтеза, которые ему в принципе незнакомы — незнакомы по его эволюции? Будет ли он в состоянии расщепить их? На этот вопрос нет единого ответа. Некоторые синтетические вещества имеют структуру, близкую к структуре натуральных веществ. В этом случае организм с большим или меньшим трудом справляется с ними подобно тому, как он это делал с их природными аналогами. Зато другие ему абсолютно незнакомы — организм «не знает, что с ними делать». Например, в случае с ДДТ, от которого организм не может избавиться и который мало-помалу фиксируется в жировых тканях, лишая их способности выполнять свои функции. Так внутри организма происходит образование чужеродных структур, названных Р. Штейнером «призраками физического тела».

Возрастание сил «по мере необходимости». При усвоении субстанции для организма имеет значение не столько вещество само по себе, сколько несомые веществом силы (его специфическая энергия), которым организм вынужден противопоставлять свои. Именно разлагая вещества, противопоставляя их силам свои собственные, организм укрепляется, подобно тому, как мышца развивается только благодаря той силе, которую она противопоставляет силе тяжести (или другим внешним силам). Так, астральные и эфирные силы человека, а также силы его «Я», активизируются по мере того, как их востребует процесс пищеварения. Однако нежелательно, чтобы эта их востребованность превышала их возможности, так как в этом случае, вместо того чтобы укрепляться, организм будет ослабевать и постепенно капитулировать, сдаваться. Если прописать несколько сотых долей грамма аконитина — носителя интенсивных астральных сил, то человеческое астральное тело окажется не в состоянии справиться с ним: в данном случае аконитин будет вести себя как яд. Его действие будет благотворно, лишь если применить его при определенном заболевании в правильной дозе — эта доза должна соответствовать конкретной способности организма в данный момент времени уничтожить астральные силы этого лекарства и тем самым укрепить свои собственные астральные и иные силы.

«Гомеопатизирующий» организм. В сущности, как сказал Р. Штейнер, организм всегда «гомеопатизирует» лекарство (как он, собственно, гомеопатизирует любое попадающее в его внутреннюю среду вещество) — и насколько ему удается осуществить эту гомеопатизацию, настолько эффективно и протекает лечебный процесс. Р. Штейнер добавляет, что в силу этого факта не должно быть разногласий между аллопатами и гомеопатами: «...в действительности,— говорит он,— нет аллопатов, т. к. то, что было прописано как аллопатическое средство, претерпело в организме процесс „гомеопатизации" и именно этим исцелило недуг»[50].

Открытия Ганемана... Самуэль Ганеман интуитивно предчувствовал эти феномены, что и привело его к изобретению «динамизации». Будучи намного мужественнее современных ученых, приносящих в жертву своим исследованиям другие существа — животных, он испытывал лекарственные вещества на самом себе. Таким путем им было сделано основное открытие гомеопатии — «инверсия» свойств субстанций во время динамизации, выраженная афоризмом: similia similibus curantur (подобное исцеляется подобным). Тем не менее глубокий смысл этого явления может быть раскрыт только через углубленное познание человеческого существа и его отношений с природой, подобно тому, как это разъясняет антропософия.

Д-р К. Келлер довольно образно иллюстрирует эту «инверсию» свойств во время динамизации на примере басни Эзопа: собака, стащившая кусок мяса, чтобы попасть в свою конуру должна переплыть реку. Но, попав на берег, она с бешенством бросается на свое отражение в воде, которое принимает за другую собаку. Пытаясь завладеть отражением своего мяса в воде, она упускает реальный кусок. Собака здесь представляет собой астральное тело, а кусок мяса — часть физического тела, задавленное властью астрального тела (например, спазмированное). Чтобы заставить собаку отдать добычу, мы предлагаем ей отражение патологического процесса: динамизированную субстанцию, которая в весомой дозе вызвала бы то же самое заболевание. Не производит ли динамизация настоящего зеркального отражения болезненного процесса?

Легко понять, что современники Ганемана поставили под сомнение эффективность его метода. Получившие образование в школе научного материализма, они не могли допустить существования фармакодинамических форм во все более и более высоких разведениях. Но придерживаться сегодня той же самой позиции было бы проявлением обскурантизма, т. к. существует достаточное количество научных доказательств активности динамизации.

...и их экспериментальное подтверждение. Интересно, что первые научные эксперименты, подтверждающие специфическое воздействие гомеопатизированных субстанций были проведены в антропософской научной среде более 50 лет назад. Д-р Лили Колиско начала эту работу еще при жизни Р. Штейнера, который помогал необходимыми методическими рекомендациями. Опыт заключался в следующем: зерна пшеницы помещались для прорастания в исследуемые динамизированные растворы, параллельно проводился контроль с зернами, помещенными в дистиллированную воду[51]. Если использовать растворы солей металлов, как это делала Л. Колиско, то можно заметить, что низкие ступени динамизации — Dl, D2, D3 — обладают парализующим действием на развитие ростков, что вполне естественно и объясняется известными биохимическими законами. По мере возрастания ступеней динамизации, то есть по мере уменьшения концентрации солей тяжелых металлов, нарушение роста исчезает, достигая в определенный конкретный момент значения «0», при котором больше не существует различия с контрольным опытом. Однако, если продолжить опыт с дальнейшими ступенями динамизациями, то вместо замедления роста наблюдается его ускорение. Эта стимуляция роста достигает максимума в определенный момент, затем вновь уменьшается до 2-й точки «О», за которой происходит новый этап торможения. Таким образом, мы получаем кривую, представляющую три четких зоны по обе стороны от линии контрольного опыта — кривую, динамику которой предсказал Р. Штейнер. Важно отметить, что эксперименты Л. Колиско проводились в течение нескольких десятилетий и с большой точностью, к тому же, как показал позже д-р В. Пеликан, они легко воспроизводимы[52].

Эксперименты Хайнца: метод биологический... С тех пор эта проблема интересовала многих исследователей. Назовем среди прочих труды Jarricot, G. Bertrand, Person, Devraigne, Boiron и его сотрудников, Wurmser и Lapp, Peyraud, Netien, Bockemuhl, Junker, Konig и многих других. Совсем недавно Э. Хайнц, бывший руководитель научно-исследовательской работы в Университете им. Пастера в Страсбурге, опубликовал свои работы по динамизации[53]. Сначала он рассмотрел влияние последовательной динамизации на дафний и рыб. При низком разведении (то есть высокой концентрации) кумарина (D2-D4) наблюдается негативное влияние на поведение животных в аквариуме, затем, по мере возрастания степени динамизации, негативный эффект слабеет и становится равен 0 (по сравнению с контрольными опытами) при D10. Если продолжить эксперимент, то можно вновь наблюдать негативный эффект, достигающий максимума приблизительно при D12, затем он снижается и сходит на нет при D14. Новая фаза максимального негативного эффекта появляется еще при D16. Около D24 кривая вновь возвращается к 0. В этих опытах вновь четко выявляются три фазы кривой, предвиденные Р. Штейнером (рис. 1, 2).

...и физический. Но профессор Хайнц не удовлетворился этими результатами.

Рис. 1.

Будучи физиком, он попытался выявить эффект динамизации и чисто физическим методом. После кропотливых исследований он создал то, что назвал элементом D (рис. 3). Этот элемент имеет два электрода, состоящих из удачно подобранных разных сплавов, подключенных к милливольтметру и приводимых в движение вибратором. Электроды помещаются в исследуемые динамизированные растворы (10). Устройство позволяет получить кривую с тремя фазами, имеющую такую же графическую динамику, как и выявленную с помощью биологических реакций (рис. 4). Элемент D — крайне чувствительное устройство, поэтому необходимо приступать к измерениям при постоянной температуре.

Рис. 2

Кривые, полученные при разных температурах, имеют тот же самый характер движения, но — примечательный факт — при температуре 37°С выявляется максимальная амплитуда (рис. 5).

Рис. 3

Эти эксперименты, проведенные с помощью элемента D, имеют наиважнейшее значение, потому что:

1. Впервые чисто физическим методом была выявле на активность гомеопатических растворов;

2. Этот метод должен способствовать улучшению способов приготовления и контроля динамизированных медикаментов;

Рис. 4. Верхняя кривая: влияние потенцированного кумарина на электрическое напряжение: измеренное с веществом Д. Внизу: для сравнения приведена кривая с рис. 2а.

Рис. 5. Влияние температуры на кривую динамизации (потенцирования) хлорида ртути

3. Наконец, этот метод подкрепляет результаты, полученные с помощью биологических рецепторов, подтверждая предвидение Р. Штейнера и еще раз доказывая значимость духовного исследования.

Троичность кривой динамизации субстанций. Р. Штейнер говорил об этих трех зонах динамизации следующее: «Когда вы „динамизируете", вы прежде всего встречаете точку 0, за пределами которой проявляются противоположные свойства. Но это не все. Если вы продолжаете идти тем же путем, то вы достигаете второй точки 0, где в свою очередь эти свойства исчезают. Вы можете перейти эту вторую точку и обнаружить еще более высокие свойства. Эти последние, несмотря на то, что расположены на той же линии, что и первые, оказываются по своей природе совершенно другими»[54].

От весомого к невесомому. Что представляют собой эти свойства? Бесспорно, что до первого 0 преобладают физико-химические свойства материи: сила тяжести, сила сцепления и т. п. А по ту сторону 0 доминирует обратное. «Это, — говорит Р. Штейнер, — „излучение"», то есть сила, противоположная силе сцепления. Во второй фазе растворенное вещество излучается в среду, служащую для разбавления.

Пройдя через максимум, это излучение убывает до второго 0. Если мы продолжим этот процесс, то появится новое свойства, противоположное свойствам второй фазы. Речь здесь уже идет не о физическом сцеплении материальных частиц, но о новом свойстве, имеющем с ним лишь нечто родственное. Р. Штейнер называет это свойство «структуризацией». Вначале мы наблюдаем сцепление самого вещества в его весомом виде, а когда проявляются «структурирующие» силы, мы имеем дело с областью невесомого. «Средняя фаза, — говорит д-р Марти, — колеблется между весомым и невесомым, между материальным сцеплением и нематериальной структуризацией»[55].

Здесь можно провести параллель между этой концепцией и идеей о трехчленной структуре организма (см. т. I, гл. 2). В полюсе метаболизма мы встречаемся с процессами, родственными вещественным процессам физики и химии, и, как следствие, со свойствами первой фазы динамизации. В нейросенсорном полюсе начинаются процессы «структуризации», подобные процессам, характерным для третьей фазы. Подобное сопоставление приводит к рациональной концепции использования различных ступеней динамизации. Низкие динамизации будут действовать в полюсе метаболизма, высокие — в нейро-сенсорном полюсе, и средние — в области ритмической системы. Это не значит, что нужно всегда использовать высокое разведение при заболевании, явленные симптомы которого находятся в области головы, ведь причина болезни может иметь место в противоположном полюсе. Так, в случае воспаления среднего уха, если мы пропишем Levisticum е. rad. D3, мы будем воздействовать прямо на метаболический уровень и лишь опосредованно на симптомы заболевания среднего уха.

Можно было бы еще задаться вопросом: не лишены ли терапевтического эффекта динамизации, соответствующие нулевым пунктам? Это, конечно, не так. Не будем забывать, что эти точки есть лишь моменты равновесия между двумя порядками свойств, которые могут великолепно проявляться на различных уровнях организма. Сама практика подтверждает правильность такого взгляда.

Десятичные или сотенные? Вы могли заметить, что ступени динамизации, принятые в антропософской медицине, как правило, десятичные (D3, D6, D15 и т.д.). Почему не сотенные, как у Ганемана? Р. Штейнер полагал, что десятичные разведения более эффективны. Опыты Л. Колиско, возобновленные позже В. Пеликаном, показали, что кривые, полученные при различных вариантах разведений (1/5, 1 /7, 1 /10, 1 /30, 1 /100), имеют одну и ту же общую динамику, но самая высокая амплитуда кривой выражена десятичными дробями (рис. 6).

Если строить кривую в зависимости от реальной концентрации раствора, а не от номера его динамизации (1, 2, 3-й и т.д.), то кривые будут абсолютно несопоставимыми (рис. 7).

Рис. 6. Влияние различных потенций на развитие ростков пшеницы. По оси абсцисс - номера потенций.

Мы должны ожидать, одного и того же терапевтического эффекта от D9 и С9, от D20 и С20 и т.д., и опыт подтверждает это, причем D, очевидно, будет немного эффективнее. Однако это сходство между всеми D и всеми С неприемлемо для низких динамизации, в которых существуют фармакодинамические свойства, определяемые количественным присутствием вещества. В таком случае мы получим ощутимые различия между всеми D и всеми С. Действительно, D3 соответствует Ю-³, однако СЗ — 1О⁶. Необходимо учитывать это при написании рецепта!

Результаты изучения гомеопатических растворов в течение многих десятилетий показывают, что в настоящее время больше не может существовать никаких сомнений в терапевтической ценности гомеопатических препаратов. Те, кто пользовался ими в течение многих лет, уже давно убедились в этом, но потребовалось проведение экспериментов, чтобы выдать права «гражданства» этому многообещающему методу с большими возможностями. Те, кто сегодня не признает его, просто демонстрируют свою умственную лень и ограниченность, если не злонамеренность.

Не будем же забывать о значительном вкладе антропософии как в понимание, так и в экспериментальную проверку процессов динамизации и их терапевтическое применение.

Рис. 7. Данные кривые получены в результате воздействия не потенцированными веществами, а простыми растворами. Согласованности кривых не наблюдается.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

ПЛАНЕТЫ И МЕТАЛЛЫ

Благодаря антропософии взаимоотношения между планетами солнечной системы и земными металлами предстают в новом свете. Возможности, которые предоставляет терапия металлами, раскрываются во всей полноте, когда она освещается «планетарной патологией». Сразу же уточним, что «планетарная патология» ничего общего не имеет с «астрологической патологией», строящейся на влиянии на организм физически наблюдаемых небесных тел, хотя такое влияние бесспорно существует. То, что составляет предмет нашего изложения, есть выражение «интериоризации» (дословно — «овнут-рения») планетарного мира в процессе формирования нашего тела. Человек несет планетарный мир внутри себя — в своих органосистемах и органах, — и способ, которым в каждом случае индивидуальной биографии осуществлялась эта интериоризация, прямо отражается в органной патологии. Мы начнем с краткого описания самой возможности «планетарной патологии», а затем займемся изучением семи основных металлов и влиянием лекарств из этих металлов на развитие указанной патологии.

В дальнейшем мы часто будем обращаться к понятиям, изложенным в I томе. Для восприятия II тома нужно, чтобы эти идеи были прочно усвоены читателем.

Физическое тело, каким оно предстает перед нашими глазами, является результатом духовного, недоступного внешним органам чувств формирующего процесса, который начинает подготавливать это тело задолго до его земного рождения. Необходимо хотя бы кратко отразить некоторые аспекты этой проблемы, если мы хотим понять морфологию (пространственный аспект), физиологию (временной аспект) и патологию человеческого тела. Поскольку в рамках данного труда невозможно вдаваться в подробные пояснения, читателям, мало знакомым с понятиями антропософии, некоторые утверждения могут показаться догматичными. И все же эта работа вполне доступна, предназначена как раз для мало подготовленного читателя — при условии, что он готов временно принять данные духовного исследования как род рабочих гипотез, понятных и весьма стройных внутри самих себя, которые предоставляют богатые практические возможности для терапии.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Двойной планетарный процесс[56]

Познание материи. Какой бы материалистической ни была современная наука, ее знание материи очень несовершенно. Благодаря замечательной технике, наука умеет использовать материю в своих интересах, но в действительности не понимает ее. Еще не так давно существовала догма о стабильности элементов. Так, считалось, что некоторое количество материи не может ни создаваться, ни теряться и, что масса каждого элемента во Вселенной постоянна. Открытие расщепления атома почти не изменило этого предубеждения. Сегодня умеют превращать один элемент в другой, высвобождая энергию, умеют разлагать материю, но, конечно же, не умеют создавать ее. Все физико-химические процессы, в конечном итоге, ведут по пути постепенного разрушения физического и никогда по пути его создания. Похоже, что наша планета прошла пик своего развития как физическое тело и находится на пути постепенного разрушения, постепенной деградации. Согласно антропософскому воззрению на эволюцию, минеральный мир постепенно вышел из растительного и животного миров как продукт их выделения. В некоторых научных экспериментах делалась попытка доказать, что и в наши дни возникновение материи еще возможно, хотя преобладают всегда именно процессы разрушения[57].

Металлы и «Я». Среди минеральных веществ металлы занимают особое место. За весьма редкими исключениями они не встречаются в природе в чистом виде, и, чтобы извлечь их из их соединений, необходимо прибегать к техническим средствам. Таким образом, сами чистые металлы связаны с деятельностью человека, с цивилизацией, с развитием человеческого существа, о чем свидетельствуют понятия «золотой век», «бронзовый век» и т. д. В силу этого, металлы тесно связаны с силами «Я», то есть с силами, делающими человека человеком. Следы металлов рассеяны по всей Земле, но в определенных зонах они сосредоточены в рудах. В некотором роде они представляют собой некие органы того огромного живого существа, каковым является наша Земля. Согласно антропософии, всякое вещество является конечной точкой, результатом того или иного духовно продуктивного процесса. Можно сказать, что уплотняющийся духовный процесс исчерпывает себя, умирает в материи. Металлы и минералы являются конечными точками очень отдаленного процесса планетарного развития. Древние ученые знали о связях между планетами и металлами. В своей новой духовной науке Р.Штейнер прояснил эти связи светом современного разума. Материалистическая наука однозначно отнесла бы эти связи в разряд суеверных представлений. Однако эксперименты, подобные опытам Л. Колиско[58], подтверждают их реальность.

В нашей терапии мы обращаемся не к физико-химическим свойствам металлов в их грубо материальной форме. Насильственно введенные в организм в больших дозах они ведут себя как инородные процессы, факторы расстройств, разрушения и смерти. Но благодаря процессу гомеопатической динамизации, можно возродить созидающие планетарные силы, скрытые в металлах. Металлы представляют собой завершение планетарного процесса, и их можно использовать для восстановления гармонии между различными сторонами психофизиологического целого человеческого организма и, самое главное, направить силы «Я» в нужном направлении. «Любое минеральное вещество, введенное в организм,— говорит Р. Штейнер,— обязательно должно претерпеть некую трансформацию, пройти через несубстанциональную стадию, стадию теплового эфира, прежде чем стать пригодным для данного организма. Подобный процесс требует от сил „Я" интенсивного участия. „Я" предстоит выдержать настоящую борьбу с минералом, и мы свидетельствуем глубокое уважение в отношении „Я", считая его способным одержать победу в этой борьбе».

Наши органы — «интериоризированные в нас планеты». Чтобы рационально использовать эти сверхчувственные свойства металлов, необходимо знать не только их связи с планетами, но и характер проявления планет в организме. Мы видим, что лунный ритм внедрился в органы размножения, причем по преимуществу в женский организм. Такой процесс интериоризации имеет куда более общий характер, потому что каждой планете в человеке соответствует какой-то орган или, точнее, совокупность функций. Человек-микрокосмос есть истинное отражение макрокосмоса. Говоря об «интериоризации», мы сразу же приходим к размышлению об астральном теле (том I, гл. 1), которому свойственен именно этот процесс, начинающийся с гаструляции и постепенно дающий всем нашим органам структуру при посредничестве эфирного тела.

Планетарные сферы... Хотя наблюдение за физическим телом раскрывает механизмы его формирования, тем не менее, оно не дает никакой информации о причинах этих механизмов. Формирование наших органов, на самом деле, является результатом процесса, который начинается задолго до рождения и зачатия. Готовясь к новой инкарнации, «Я» — единственный постоянный элемент человеческого существа, последовательно пересекает планетарные сферы. При этом планеты, наблюдаемые нами на небе, представляют собой лишь физическую, точечную локализацию силовой сферы их воздействия. Так, сферу Сатурна можно предста