Еще один научный комментарий на тему воспитания

К сожалению, Вечный Принц воспитывался в условиях са­мой передовой социалистической системы, где сообщество рассматривалось как булыжная мостовая: и если ты хочешь, чтобы тебе было хорошо, уничтожь свою индивидуальность, обтеши себя под требуемые размеры, убери, что высовывает­ся, т. е. свою голову, если ты больше, или растяни себя, если ты меньше. А уж если ты пионер или комсомолец, то, конеч­но же, ты лучше того, который «не...».

Приведу в пример один из рассказов в учебнике литерату­ры для младших классов.

«— Здравствуй, Петя!

— Здравствуй, Вася!

— Как дела?

— Хорошо! Меня уже приняли в пионеры!

— А что это такое?

— Это значит, что я теперь должен делать зарядку, по­могать маме, умываться (и прочая дребедень. — М.Л.)

— Но я это и так делаю.

— Да, но ты можешь делать, а можешь и не делать, если не хочешь. Я теперь пионер — всем ребятам пример, Я теперь, даже если и не хочу, должен все это делать».

Подгонка под средний уровень приводит к тому, что у нас процветает серятина, а педагоги все свои усилия тратят на то, чтобы подтянуть тупиц до среднего уровня. С ними мно­го возятся, они получают хороший социальный тренинг, а по­том гораздо легче занимают командные должности. Вы хо­тите знать, что я предлагаю. Скажу. Прекратить тянуть за уши людей к знанию. Пусть занимаются, как хотят. Вы­дать им документы о том, что они просидели десять лет в школе. А тех ребят, у которых есть жажда знаний, свести в отдельные классы и интенсивно с ними заниматься. Сосна вырастет высокой только в том случае, если она растет ря­дом с другими соснами. Выросшая в одиночестве, она может только раздаться вширь. Да еще нужно и нижние ветви об­резать. Нельзя общаться с нижестоящими, которые не хотят расти. Они потянут тебя вниз. Единственные неравные от­ношения оправданы — это отношения между учеником и учи­телем. У них общая цель: у ученика дотянуться до учителя и превзойти его, а у учителя — дотянуть ученика до себя и под­садить повыше.

Кстати, Вечный Принц учился в более или менее благопри­ятных условиях. Тогда еще существовало второгодничество, еще могли исключить из школы, а в средней школе существо­вала еще и плата за обучение. Когда учились мои дети, началась процентомания. Учителя боялись поставить двойку. По­мню, когда один из моих сыновней заканчивал пятый класс, учительница мне посоветовала направить его летом к ней на дополнительные занятия по русскому языку. Я попросил по­ставить ему двойку (у нега была четверка). Она мне сказала, что не имеет права, Тогда ей нужно будет ставить двойки всему классу. Я понял, что если я не приму мер, дети мои бу­дут малограмотными. Мои дети, сейчас уже взрослые люди. Грамотность у них отличная. Но это не заслуга школы. Ну, точь-в-точь как в медицине. Мы не имели права выписать рецепт на лекарство, если его не было в свободной продаже в аптеке. Вот и не было у нас дефицита лекарств.

Но вернемся к Вечному Принцу. У ребенка был математи­ческий талант. Но тогда не было математических и прочих специализированных школ. Даже когда они появились, то при­нимали туда не столько по способностям, сколько по проис­хождению. У него еще будет много неприятностей на эту тему. Дело в том, что человек не очень замечает своих поло­жительных качеств, как не чувствуем мы здоровое сердце, как не чувствуем свой высокий рост, красивые волосы и пр. А дру­гих это раздражает, особенно если ты очень этим выделяешь­ся. Кстати, больше всего окружающие завидуют личностным качествам. Их невозможно купить, их можно только нара­ботать, развить.

Музыкальная школа

Еще одно событие, которое отразилось на моей жизни или, по крайней мере, оставило след в моей памяти.

Когда мы переехали в Т., то в сентябре 1946 меня мама определила в музыкальную школу по классу скрипки. Я пы­тался учиться, но у меня оказался коротким мизинец, и мне просто было больно держать скрипку левой рукой и так вы­гибать руку, чтобы мизинцем доставать до 1-й струны. Мне действительно было больно. Я взбунтовался. К счастью, мама на мой бунт среагировала правильно и решила меня устроить на фортепиано. Я же вообще не хотел идти нику­да, но она меня, плачущего, затащила в класс, где возле фортепиано сидела девочка моего возраста. Не могу сказать, смеялась ли она или нет (вроде бы нет), но я хорошо по­мню, что именно из-за ее присутствия и из-за того, что я был плачущим, я категорически отказался даже заходить в класс. Так меня отчислили из школы, хотя до сих пор я сожалею, что не научился играть на фортепиано. А в школу музыкальную я поступил уже в 7-м классе. Но это отдель­ная история. (Еще один пример, как родители не пытаются проникнуть в душевный мир ребенка. А ведь это формально благополучная семья, а ребенок, с точки зрения школы, — один из лучших. Но кого интересует душевный мир отличников. Вот с двоечниками педагоги возиться любят. Там есть резуль­тат. Он исправится недельки на две, а потом опять за свое. — М.Л.)

Еще один из эпизодов начальной школы. Все уроки в на­чальной школе, в том числе и уроки физкультуры, вела одна учительница. Но в третьем классе мы стали изучать еще и английский язык, который вела учительница, сыгравшая большую роль в моей жизни, ибо она стала потом в пятом классе нашим классным руководителем. Назовем ее Англи­чанка. Она как раз и уделяла внимание отличникам. Но, по-моему, это был выверт наоборот. Мы, чтобы получить пя­терку, должны были отвечать лучше, тем те, которые учились на четверку и тройку. Я за ответ мог получить трой­ку, а другой за точно такой же ответ мог получить пятерку. В конечном итоге, чтобы получить пятерку, мне приходи­лось больше заниматься, но помню, что было обидно. (И правильно, что было обидно: все это отравляет жизнь детей. Ведь это несправедливо. Можно, конечно, собрать примерно одинаковых детей в один класс и там устанавливать одни требования. Конечно, учительница все это делала из хороших побуждений. Но куда ведут благие намерения, вы солги знае­те. Ребенок будет считать, что мир устроен несправедливо. В принципе, это действительно так. Не следует приучать ребенка к таким понятиям, как справедливость, ибо справед­ливости нет, не было, не будет и не надо. Нужно просто на­учиться не давать себя в обиду без попытки изменить уст­ройство общества. И это возможно! Этим мы и занимаемся на наших занятиях, А о справедливости мы еще поговорим на страницах этой книги. — М.Л.)

Заключение

Сейчас с большой уверенностью можно сказать, что Веч­ный Принц сформировался как нестабильная личность с рабско-тиранической позицией. Давайте заглянем в какую-нибудь из моих книг или в мои диссертации, и мы увидим, как будет развиваться жизнь нестабильной личности, т. е. сделать пра­вильный прогноз и принять действенные меры, К сожалению, Вечный Принц пришел к нам не в 10 лет, а в 42. Тем не менее, когда ему было всего 10 лет, все уже было ясно.

А теперь отрывок из докторской диссертации...

Для лиц с нестабильными социогенами наиболее характер­ной является неустойчивость в позиции «Я», которая колеб­лется в зависимости от неосознаваемой оценки ситуации и реакций других людей. Для них состояние своей нестабильно­сти становится обычным и влияет на другие позиции. При «Я+» эти личности больше напоминают лиц с позицией «Я+, ВЫ—, ОНИ+, ТРУД—». Они ведут себя как высокомерные люди. При «Я—» отмечаются черты, характерные для комп­лекса «гадкого утенка»: «Я—, ВЫ+, ОНИ—, ТРУД+». Общую формулу личностного комплекса таких людей можно записать следующим образом:

Я+. ВЫ-. ОНИ+. ТРУД-

Я-, ВЫ+, ОНИ-, ТРУД+

У них как бы два побуждения и определения ситуации од­новременно. Верхняя строка характеризует их в реальном со­циуме, а нижняя — во внутреннем отношении к другим. Они, как они считают, знают, что им нужно, но не могут этого добиться. Хотят общаться с одними лицами, но временно об­щаются с другими. Хотят работать на одном месте и заниматься одним, но временно работают в другом месте и зани­маются другим, а в свободное время пытаются делать то, что их интересует. Любят одного человека — вступают в брак временно с другим, мечтая о встрече с первым, или, на­ходясь в сексуальных отношениях с одним, представляют себе на этом месте другого. Такая двойственность приводит к вы­раженному внутреннему напряжению со значительным удельным весом тревоги. То, что с ними происходит в реальности, представляется временным и сопровождается постоянным ожиданием настоящей жизни. Проходят годы. Временное становится постоянным, но воспринимается как временное. Эти люди живут как бы на вокзале, терпя временную неуст­роенность, которая длится годами. То, что кажется времен­ным, становится единственной реальностью, но отвергает­ся в качестве таковой, и человек отгораживается от нее фантазиями. На окружающих такие люди производят разное впечатление. В семье и с нижестоящими они слывут тирана­ми, для вышестоящих — это милые тихие люди. Но они ме­няют отношение к окружающим на противоположное, как только их социальная позиция меняется на более высокую.

У них имеются сильные внутренние запреты. Вначале в кризисных ситуациях появляется выраженная склонность к «уходу в болезнь», которая потом становится жизненным фоном и причиной для объяснения своих неудач, перекрывая по выраженности слабую социальную адаптированность, кото­рая рассматривается как вторичная.

Здесь более выражена тенденция к появлению плюса в по­зиции «ТРУД». Начиная какое-то дело, люди с этим поведен­ческим комплексом не доводят его до конца, а оправданием для них служат их многочисленные заболевания. Эта двойствен­ность во многом связана с тем, что воспитывались они в ус­ловиях повышенной моральной ответственности. В обучении были старательными, но многие так и не могли что-то закон­чить. Кто техникум, кто институт, кто защитить диссер­тацию и т. п. На работе они были ведомыми, в семы обвиняли своих близких во всех неудачах. В сексуальных отношениях они вели себя высокомерно с теми, кого считали ниже себя, и по­добострастно с теми, кого считали выше себя. Практически сексуальные отношения у них были с нижестоящими. Добить­ся успеха у своих королев они в принципе не могли из-за заис­кивающего, робкого или подобострастного поведения. Реаль­ные сексуальные связи они считали временными, тогда как они оказывались постоянными. Работа, где они официально чис­лились, им не нравилась. Они там отбывали наказание. Зато в свободное время занимались интересующей их работой доб­ровольно и бесплатно. Eесли судьба в работе сталкивала их с «кумирами», получалось то же, что и в сексуальной жизни. Они не могли произвести должного впечатления, а счастливый случай уплывал у них из-под носа. Их жизненный путь сопровождался постоянно повторяющимися неудачными по­пытками завершить свои начинания. При этом каждая пос­ледующая попытка у них была более слабой, чем предыдущая, до тех пор, пока они не находили выхода в неврозе или психо­соматическом заболевании. Основными заботами становились не попытки достичь эффективных результатов, но стремле­нием избежать таких попыток или оправдать неудачи. И это определяло содержание их поведения в ситуациях, требующих принятия решения,

А теперь, дорогой мой читатель, постарайтесь опреде­лить, какова будет судьба Вечного Принца, если он не полу­чит психологическую помощь. Правы вы или нет, вы узнаете на следующих страницах. Так мы учились сами и учили своих учеников определять судьбу человека. Иногда это можно сде­лать, узнав о первых пяти годах жизни. И наоборот, когда к нам приходят невротичные люди, по позе, построению фраз, мимике и жестикуляции можно почти без ошибок рассказать его биографию, стиль поведения и даже поведение в постели. Так что, дорогие мои читатели, не говорите, что вас кто-то обманывает. Все говорят правду о себе. Нужно только уметь считывать эту информацию.

Глава третья

НЕПОЛНАЯ СРЕДНЯЯ ШКОЛА

Душевный ад

Итак, в 5-м классе началась принципиально новая жизнь. Требования ужесточились. Появилось много учите­лей и такое лицо, как классный руководитель. Классным руководителем у нас стала Англичанка, молодая учительни­ца (мы были ее первым классом), очень преданная педаго­гике, с неналаженной личной жизнью. (Все-таки лучше было бы, если бы учитель в школе был счастливым человеком. Тогда он мог бы быть идеальным примером для ребят. По-мо­ему, нищета учителя и его семейная неустроенность сводят пи нет все его воспитательные усилия. Он становится неубе­дительным. В Библии такая мысль подчеркивалась весьма категорично: «Нет ничего позорнее бедного воина и нищего учителя». Я добавил бы: и врача! Тяжело ребенку воспринять истину из уст плохо одетого, больного, с голодным блеском в глазах и часто озлобленного человека. Дети и подростки ка­кое-то время нуждаются в образце для подражания. Если им не могут стать родители или учителя, то им становится подросток на улице или еще кто-нибудь другой, иногда с не очень хорошей социальной ориентацией. — М.Л.). Всю свою энергию она отдавала нам. Принципы управления у нее были авто­кратическими. Приучала нас к очень жесткой дисциплине, в общем, была она действительно хозяйкой в классе. Мы ее уважали и побаивались, но не доверяли. (Мудрый Фрейд говорил, что когда проигрываешь в уважении, выигрываешь в доверии. Я на это иду сознательно. Действительно вначале в уважении проигрываешь, но потом уважение к тебе возвра­щается с прибылью в 100—200 % и уже навсегда. — М.Л.) Нельзя женщинам так управлять мальчиками. (Это не управление, а подавление. Оно порождает или рабов, или бунтарей — М.Л.) Из нашего класса не вышло ни одного крупного руководителя, хотя пятый класс она составила из двух четвертых, отобрав самых лучших с ее точки зрения, т. е, хорошо занимающихся и послушных, т. е. боявшихся отсто­ять свое мнение, т. е. трусливых. Как она оказалась не нра­ва! В параллельном классе было много хороших ребят, а к нам она взяла ребят, которые ничем себя потом не прояви­ли. Но тем не менее, действительно, успеваемость у нас была лучше, чем в других классах, а с медалями окончили школу 8 человек. А вот из хулиганистых классов были ре­бята, которые затем заняли крупные руководящие должно­сти.

Для меня же учеба превратилась в Ад. По русскому я стал получать двойки. Русистка ставила двойку за одну ошибку в домашнем задании. В общем, она была права. Вниматель­но переписывай — ошибок не будет. И правда, грамотность у нас у всех была хорошей. Диктанты, изложения и сочи­нения оценивались по обычным критериям. Я их точно не помню, но, по-моему, учитывались только ошибки. Содер­жание мм брали из учебника литературы. Но к. ее требова­ниям я довольно быстро приспособился. Я бы был абсолют­ным отличником, если бы не русский язык и литература. Вот здесь иногда у меня бывали 4, и даже в четверти, хотя годовая была всегда 5. (Подозреваю, что учителя исправля­ли иногда его ошибки. Им тоже нужны были отличники. — М.Л.) Но правила все я помню и до сих пор. Правда, русский язык и английский съедали у меня все время. Хоро­шо, что математику, то бишь арифметику, я выучил еще на каникулах и мне надо было сделать только быстро домаш­нее задание, что иногда я делал на переменке.

Также не составляло для меня труда выучить остальные предметы. Память у меня тогда, по-видимому, была фено­менальной. Я ничего не забывал и в 10-м классе мог без особой подготовки ответить то, что проходили за все 10 классов. По-видимому, учителя об этом говорили. И когда как-то подменяла нашу преподавательницу учительница химии в 10-м классе, то она спросила меня кое-что из про­граммы 7-го, и я ей ответил. Потом она почти весь урок спрашивала меня. Но я-то вообще о своих способностях был самого обычного мнения, что делало мое пребывание в классе мучительным. Я злился на учителей, что те слиш­ком долго объясняли само собой разумеющееся. В то же время я вызывал недовольство у своих соклассников за то, что решал задачи, которые у них не всегда получались. Я раздражение свое на учителей не высказывал. Но зато ре­бята не упускали случая посмеяться надо мной, когда у меня неловко выходили упражнения на уроках физкультуры. Только потом с вашей помощью, Михаил Ефимович, я ра­зобрался, почему в классе меняне любили. Здесь действо­вал треугольник судьбы: Преследователь — Избавитель — Жертва. Я чувствовал себя жертвой, но не осознавал, что и сам был преследователем.