Удовлетворение архаических потребностей

Разбираемая в этом разделе стратегия ведения сновидения наяву восходит к ранним психоаналитическим разработкам [14]. В сновидении и в сновидении наяву раскрываются не только конфликты и нерешенные проблемы, но и тенденции желаний и их осуществление. Первая концепция Кататимно-имагинативной психотерапии исходила из теории конфликта, в соответствии с генеральной линией развития психоанализа. Пациент должен был переживать в образах такие сцены, которые несли в себе конфликт и проблемы (фиксированные образы), причем дозировано, приемлимым для него образом и, в то же время, регулярно. Ему нужно было их объяснить, сделать более близкими, он должен был вместе с психотерапевтом искать решения конфликта всегда, когда это казалось необходимым и целесообразным. Другими словами, мы вращались преимущественно в бессознательной и подсознательной сфере конфликтов, как это было описано в предыдущих главах.

В ходе долгой истории метода Кататимного переживания образов и его постепенного развития из области клинической эмпирики появилось сомнение, является ли эта стратегия, концентрирующаяся исключительно на конфликте, всегда исключительно правильной. Для некоторых пациентов, в особенности для пациентов с тяжелыми нарушениями (т. е. с нарушениями структуры Я, со слабым Я или с психосоматическими нарушениями) стратегия работы с конфликтным материалом казалась не только односторонней, но и скорее ослабляющей Я. К этому добавились данные клинического опыта, когда, наряду с несущими проблемы фиксированными образами, иногда появлялись также и совершенно противоположные образы, которым пациенты придавали очень большое значение. Имеются в виду бесконфликтные сцены в КПО особого рода. Для них характерно повышенное внутреннее участие, вовлеченность пациента, например, в какое-то эстетическое переживание, ощущение очень приятного самочувствия, появление приятного, приподнятого, часто даже блаженного настроения и т. п. Эти настроения могут отразиться также и во встречах с людьми, которые оказывают положительное эмоциональное воздействие, например, излучают успокоение и расслабление. Другая область - это чувство единения с природой. Сюда относятся мотивы воды и частая потребность что-то делать с водой, источником, ручьем, рекой или морем. Пациенты пьют, освежают водой лицо и тело, они купаются или плавают в ней и т. д. Связанное с этим удовлетворение относится к глубоко лежащим и сильным регрессивным потребностям. Обращение с водой совершенно явно принадлежит к прототипам разбираемых в этом разделе возможностей удовлетворения и успокоения. Прослеживание этого воздействия сновидения наяву и аналогичное наблюдение всего хода психотерапии в рамках бесконфликтных сцен и приятных переживаний удовлетворения концентрировалось в материал особого содержания, собираемый независимо различными психотерапевтами. Его обобщение и обработка привели к открытию второй составляющей метода Кататимного переживания образов, в противоположность к первой, ориентированной на конфликт составляющей.

Вначале я думал, что иногда спонтанно появляющиеся в процессе техники основной ступени КПО бесконфликтные элементы образов имеют самовознаграждающее значение. Поэтому я рекомендовал следовать желанию пациента, если он, например, захочет прилечь, поспать на солнечном летнем лугу (символика рая) или если при обзоре возвышающей душу панорамы с горы у него развивается соответствующее настроение. В то время я рассматривал это, с точки зрения теории научения, как естественное “усиление, подкрепление” (“Reinforcement”). Казалось разумным, таким образом, везде, где для этого был повод, предоставлять пациенту это вознаграждение.

В контексте глубиннопсихологической теории эти бесконфликтные сцены не могут, конечно же, восприниматься иначе как механизмы защиты относительно конфликтного содержания образов или относительно страха и депрессивной беспомощности, одиночества. Чтобы больше не останавливаться на теоретических деталях, уже сейчас следует сказать, что здесь, с одной стороны, определенную роль несомненно играют механизмы сокрытия конфликтов. С другой стороны, эти отношения все же более сложные и затрагивают новую теорию первичного нарциссизма, на которой здесь подробнее я останавливаться не имею возможности (см. [56], [45]).

Радикальный переход к нашим новым представлениям об удовлетворении архаических потребностей и последовательном допущении бесконфликтных сцен произошел в связи со случаем короткой психотерапии, состоящей из 15 занятий, где пациентка имела разносторонние нарушения [81]. Здесь я привожу в сокращенной форме тот самый случай, который и позволил впервые увидеть психотерапевтическое значение “второй составляющей Кататимного переживания образов”.

Пример (23)*

Пациентке было 39 лет, она была замужем и имела двоих детей. Поводом для обращения за консультацией к нам послужили уртикарные угри (Acné excoriée), в течение года выступающие уже на лице и сильно на спине. Она также страдала от нарушений сна, заболевания желчного пузыря, спастических болей в подложечной области живота. У нее было депрессивное расстройство настроения. Она была нервной, легко возбудимой, и ее охватывало навязчивое опасение, что она должна умереть. Большинство симптомов существовало уже в течение 9 лет и было вызвано рождением второго ребенка. Когда она ехала тогда в роддом, она думала, что там умрет. Когда собирался глубиннопсихологический анамнез, пациентка не смогла сообщить ни одного релевантного факта. Актуальные конфликты отвергались, пациентка привыкла скрывать их во всем. Ее поведение производило впечатление чего‑то ученически-детского. Записанный ею протокол напоминал школьное сочинение, а в КПО это несколько по‑детски наигранное впечатление подтвердилось, когда она пустила плыть по ручью бумажный кораблик, бросала в реку камешки и т. д.

Для КПО были характерны мотивы луга и другие образы ландшафта, которые были исключительно приветливыми, усеянными цветами, залитыми солнечным светом, то есть не только лишенными проблем, но прямо‑таки воплощением “детской книги с картинками”, как это назвали участники одного из моих семинаров. Ей нравилось полежать на лугу, она наслаждалась приятными сценами или засыпала. Осматривая дом, она нашла на чердаке копну сена, в которую улеглась спать. Когда она представляла сцену со своей семьей на природе, кругом царила одна лишь гармония и радушие. Все попытки выявить стоящую за этим проблематику оставались безуспешными. Таким образом, пациентка была недоступна психотерапии, ориентированной на работу с конфликтом. Я проводил супервизию этого случая, как и всех других, входящих в программу исследований, которые проводил H.‑M.Wächter. Он представил мне этот случай как “неподходящий для нашей программы”.

У меня возникла гипотеза, что пациентка явно следовала сильной внутренней потребности, когда она не только затушевывала, скрывала конфликты, но и по неизвестным нам причинам бессознательно инсценировала в явно завышенной (идеализированной) форме разнообразные переживания, приносящие ей удовлетворение. Я посоветовал коллеге, у которого сложился скорее негативный контрперенос в отношении этой неподходящей для психотерапии пациентки, занять позицию предоставления свободы действия и подождать, в какой форме будет развиваться дальше сновидение наяву. Стиль КПО и установка пациентки, тем не менее, не изменились вплоть до конца психотерапии. По окончании 15 сеансов, в соответствии с предварительной договоренностью, ее амбулаторное лечение было прекращено.

Результат психотерапии оказался для нас в значительной мере неожиданным. Субъективно пациентка чувствовала себя исключительно успокоенной и избавленной от напряжения. Спастических недомоганий в подложечной области живота и желчном пузыре больше не было, сон существенно улучшился, перепады настроения также были меньше и короче. Исчезло даже навязчивое опасение, что она должна якобы умереть. Проявления уртикарных угрей частично отступили, по сравнению с данными прежних осмотров. В течение проводившегося затем более трех лет наблюдения рецедива обнаружено не было. В соответствии с этим, исследования при помощи психологического тестирования показали уменьшение психосоматических жалоб (Гиссенский опросник), существенно понизились показатели невротической тенденции (по Бренгельманну) и явно проявляющегося страха (по Тейлору).

Комментарий. Для нас было очень важно, что существовавшая здесь в течение 9 лет психосоматическая симтоматика подверглась устойчивому улучшению, благодаря подобной избегающей конфликты Кататимно-имагинативной психотерапии. Еще более поразительным было то, что, в соответствии с клиническим опытом, удалось оказать радикальное воздействие на очень упорный симптом навязчивого страха.

Между тем ряд других психотерапевтов может также рассказать о похожих случаях, протекавших в бесконфликтной среде, некоторые из которых, несмотря на очень короткую продолжительность (10 и менее сеансов), привели к заслуживающим особого внимания хорошим результатам и выдержали контрольные испытания (ср. [45], [82]).

Мы должны сделать вывод, что составляющая бесконфликтных сцен и/или удовлетворение архаических потребностей - как бы их ни называли - представляют собой существенно важный, новый психотерапевтический компонент метода Кататимного переживания образов. Представляется целесообразным развивать далее этот подход и систематически его исследовать.

Исходя из психоаналитически-теоретических позиций, мы наблюдали содержание сновидений наяву, которые можно было бы отнести к регрессии либо на первично-нарциссическую фазу переживания, либо на более орально окрашенную, изредка анально акцентуированную фазу удовлетворения. Некоторые теоретические пояснения я привожу в этой связи в других работах ([23] и, особенно, [45]).

Я не могу здесь слишком растягивать тему удовлетворения архаических потребностей, какой бы важной она ни была. Где бы ни встречались элементы кататимной панорамы основной ступени КПО, психотерапевт должен быть к этому подготовлен и знать, что в представлении бесконфликтных сцен заключен значительный психотерапевтический потенциал. Приведу вначале два примера.

Пример (24)

Этот пример демонстрирует успокаивающее и вегетативно очень седативное действие использования воды.

50-летний врач поступил на лечение после операции на слепой кишке. Операция была для него неожиданной и оставила после себя ощущение экзистенциальной угрозы. С этим, в качестве характерного переживания, связывалось состояние сильной слабости, беспомощности. Он был беспокоен, не мог спать, и - хотя он и был прикован после операции к постели - давление у него было 170/120, в то время как обычные для него показатели составляли до операции не более 130/80. Этот человек был знаком с аутотренингом, а также имел опыт работы с КПО. Теперь, вызвав у себя при помощи аутотренинга состояние расслабления, он образно представил себе сцену, где мог пассивно предаться окружающей его природе. Он представил себя плывущим на спине по медленно текущим водам реки. Скоро он ощутил, как вода несет его, и целиком предался чувству все возрастающего слияния с омывающими его водами. Образ комплектовался в большую, широкую реку, наполненную до краев водой. Река расходилась на два рукава и была окружена зелеными лугами. Пациент старался подольше выжидающе придаваться чувству покачивания на воде, которое оказалось очень приятным. В этот день он повторил это упражнение несколько раз. Тем самым он переживал значительное расслабление и успокоение, что также оказывало положительное влияние на расстройства сна. Измеренное на следующий день кровяное давление составило 130/80.

Комментарий. Поразителен эффект быстрого воздействия на вегетативную систему. Самостоятельные упражнения, в которых аутотренинг сочетался с характерными, удовлетворяющими архаические потребности кататимными образами, имеют большое значение для глубокого, немедикаментозного успокоения психовегетативной системы. Его величина становится видна по снижению диастолического (нижнего) давления.

Этот пример имеет определенные параллели с использованием воды у описанной на с. 66 - 67 пациентки с гиперфункцией щитовидной железы. Три истории болезни, которые описал A.Pszywyj[58], показывают в совершенно разных случаях характерный и стойкий психотерапевтический эффект имагинируемого купания.

Пример (25)

Этот второй пример показывает установление архаического удовлетворения в индивидуальном случае и опасность, которая может быть связана с самостоятельным упражнением.

Меня позвали к пациентке, находившейся на лечении в университетской клинике. Она была замужем, и ей было около 40 лет. Она была госпитализирована из-за тяжелого, рецидивирующего язвенного колита (Сolitis ulcerosa). Я знал эту пациентку, так как она прежде уже проходила у меня лечение в похожем остром состоянии. Я застал ее в палате весьма возбужденной. Она торопливо звонила по телефону одной подруге за другой, у которых она разместила шесть своих детей, чтобы прямо из кровати решить связанные с ними вопросы. В ходе нашей беседы я прежде всего попросил ее рассказать об актуальных для нее проблемах. Она страдала от страха, что кто-то переманит от нее кого-то из ее детей и/или что ее тяжелое, уже много лет неотступающее заболевание станет для нее смертельным. Чрезмерно высокая активность была попыткой, защититься от этого панического страха. Она спала беспокойно и очень мало, почти ничего не могла есть и, несмотря на медикаментозное лечение, имела частый стул с кровяными выделениями. Было видно, что ей обязательно необходима кризисная психотерапевтическая помощь. К сожалению, у меня было мало времени - через день у меня была запланирована встреча в другом городе. И я попытался наилучшим образом использовать ситуацию.

Я должен был довести до ее сознания, что в настоящий момент для нее важнее всего успокоиться, чтобы иметь возможность рассмотреть свое состояние с некоторой дистанции и более уравновешенно - и тем самым более реалистично. После того, как она смогла это принять (а моя подчеркнуто полная спокойствия манера держать себя, пожалуй, тоже соответствовала ее обусловленному переносом ожиданию), я предпринял кризисное психотерапевтическое воздействие при помощи КПО. Я спросил ее о какой-нибудь ситуации в ее жизни, связанной с природой или с общением с людьми, в которой она чувствовала себя особенно хорошо и в полной безопасности. После короткого раздумья она описала мне свой сад в летнее послеполуденное время. Она лежала в шезлонге, а солнечный свет пробивался скозь цветущие розы.

Я попросил ее целиком вжиться в эту сцену, и стал ждать очень коротких вербальных сообщений, чтобы удостовериться, что представленный образ сохраняется. Она должна была целиком предаться царящему в образе настроению и в медитирующей манере принять в себя этот образ. Спустя примерно 15-20 минут я попросил пациентку постепенно завершить образ, но оставаться еще и дальше в настроении распространяющегося покоя и расслабления. Затем я тихо покинул палату.

На следующий день я нашел пациентку значительно спокойнее, расслабившейся, более раскованной. Она приветствовала меня приветливой улыбкой, лежа в постеле. Снялось напряжение в актуальном состоянии.

Она хорошо спала и имела аппетит. Утихло перистальтическое беспокойство в области прямой кишки. В целом я констатировал явное изменение вегетативного состояния и психической установки тяжелобольной женщины. Во время моего второго визита я провел упражнение еще раз и попросил ее самостоятельно представить себе этот мотив в свободную минуту или вечером, так как на следующий день я прийти не мог.

Через день она по-прежнему чувствовала себя относительно хорошо. Лечащий врач-терапевт был весьма доволен. Она мне только сообщила, что во время самостоятельного упражнеия случилась неприятная реакция. После представления сцены в шезлонге она начала физически сжиматься и становилась все меньше и меньше. В конце она чувствовала себя словно потерянный в шезлонге эмбрион. Это вызвало у нее беспокойство, но все же не испортило полностью настроение.

В последующие дни я продолжил упражнение в моем присутствии и провел с ней облегчающие беседы на актуальные темы. Пациентка продолжала стабилизироваться и смогла с пониманием отнестись к известию об очень плохих результатах исследования ее заболевания кишечника, которые требовали проведения операции. Она смогла принять это известие почти без всякого изначально существовавшего депрессивного настроения.

Комментарий. Здесь также КПО не выполняет никаких других функций, кроме кризисного воздействия. Отчетливо видно сильное воздействие на психовегетативную систему уже благодаря первому сеансу. С этим связано не только ободрение, поддержка пациентки, но и сильный аванс доверия для психотерапевта. Становится отчетливо виден технический путь представления индивидуальной, удовлетворяющей потребности сцены, которую в случае таких особых пациентов психотерапевт как раз и не может встретить. Здесь, как и при использовании мотива воды, в каждом отдельном случае необходимо в ходе предварительной беседы выяснять, в чем для пациента заключается удовлетворяющая сцена нарциссического, орального или, возможно, анального удовлетворения инстинктов (или/и соответственно желаний).

Особенно поучителен у этой пациентки небольшой промежуточный случай, когда архаически удовлетворяющая (нарциссическая) сцена внезапно превращается в полную страха. Нет нужды останавливаться на содержании стремления стать меньше - тенденция к эмбриональной регрессии становится слишком явной. Никогда нельзя предсказать, когда и каким образом удовлетворяющий образ приобретет негативный акцент или даже обратится в негативный, полный страха образ. По этой причине самостоятельные упражнения у пациентов не рекомендуются. Архаически удовлетворяющие представления должны проводиться только в присутствии психотерапевта, который может направить содержание образов и психотерапевтически воздействовать на возможные отклонения. Впрочем, это “опрокидывание” довольно характерно, и при длительном представлении какого-то особенно удовлетворяющего мотива психотерапевту следует быть к этому готовым. Другие примеры и выводы см. в [45].

В обычной психотерапевтической работе описанный здесь опыт использования второй составляющей метода КПО на его основной ступени можно использовать двояким способом.

1. Если пациент вопреки всем ожиданиям не выявляет конфликтного материала, а наоборот, представляет в панораме в значительной мере или исключительно приятные и гармоничные образы, психотерапевт не должен пытаться заставить его от этого отказаться. Даже при некотором напоре в этом случае не удается отыскать конфликты или спровоцировать их. Принимая во внимание этот факт, психотерапевту следует занять позицию предоставления свободы действий и дать пациенту возможность широко переживать эти преимущественно положительные образы. Он может еще расставить акценты в том или ином месте. Психотерапевт может с уверенностью исходить из того, что и этот процесс будет иметь терапевтическое значение и что тем самым он помогает пациенту. Правда, путь помощи теперь в меньшей мере проходит в направлении внутреннего противопоставления через прорабатывание конфликта. Созревание личности происходит здесь благодаря усилению Я, связанному с усовершенствованием самосознания и с отношениями к людям или окружающему миру вообще (ср. [45]).

2. Если психотерапия на основной ступени КПО протекает сравнительно обычно - таким образом, как представлено в этом семинаре, с наплывом фиксированных образов и других конфликтнообусловленных элементов, - психотерапевт, на основании знания этой новой психотерапевтической составляющей, будет осознанно внимательно регистрировать все те сцены, которые пациент переживает в ходе обычного течения сновидения наяву. Далее он попытается, в соответствии с переживаниями, усилить эти пассажи у пациента (например, предложив в связи с этим мотивы воды, чтобы смочить ноги, руки или лицо, искупаться в воде, поплавать в ней или попить ее). Там, где всплывает приятный образ ландшафта, психотерапевт должен побуждать пациента проникнуться этим образом и в медитативной форме принять в себя его настроение - все равно, будь то вид с вершины горы, пейзаж луговой долины или какой-то другой образ. То же самое, естественно, относится и к сценам спонтанных встреч с добродушным, приветливым животным или приятным, желанным человеком. Далее имеет смысл завершать сеанс одной из таких сцен, после того как пациент ее испытает. Ставший теперь осознанным образ и его настроение могут продолжиться дальше. На самом деле примечательно, сколько внутреннего спокойствия и стабильности выносят пациенты из этой части психотерапии. С этим связаны феномены преобразования в КПО на последующих сеансах. Они отнюдь не сигнализируют, что это обязательно сокрытие господствующей проблематики. Наоборот, зачастую это -знак усиления Я с открытостью ко всему новому и с усилившимся мужеством к новым решениям в сновидении наяву, часто даже при преодолении, победе над реальностью. Эта вторая составляющая КПО может быть отнесена к категории “анаклитической психотерапии” (по типу опоры). С точки зрения инстинктивной динамики, ее базовой основой служит первично-нарциссическая и оральная регрессия.

Занятие

(8) Ориентация на психотерапевтически

действенные факторы

Итоговый обзор должен отметить значение этих факторов. Как правило, они настолько сублимированные, утонченные, что либо принимаются психотерапевтом как само собой разумеещееся, либо он их может с легкостью не заметить.

Перечислю их кратко:

8.1. Образное представление, фокусировка воображаемых сцен и их эмоционального тона, чтобы их когнитивно-осознанно понять и сформулировать.

8.2. Предметизация (наглядное представление, конкретизация) и перемещение содержания образов от полных фантазии до реально обусловленных представлений при спонтанной самоинтерпретации символов.

8.3. Освобождение чувств и аффектов, вплоть до катарсиса.

8.4. Эффект обратной связи превратившихся в объект конфликтов и способствование их креативному раскрытию.

8.5. Контроль терапевтического процесса посредством феноменов преобразования.

8.1. Образное представление, фокусировка воображаемых сцен и их эмоционального тона. Здесь речь идет о следующем. Восприятие кататимных образов в ярко выраженной форме может быть почти равносильным восприятию реальных предметов. Первый акт пациента в продвинутом сновидении наяву относится к оптическому восприятию как таковому. Вначале остается открытым, что он потом сам будет делать с представленными предметами или сценами. Окинет ли он их лишь поверхностным взглядом, чтобы обратиться затем к следующим предметам и сценам? Оттеснит ли он их на задний план, спеша от одной сцены к другой? Но все же будет психотерапевтически гораздо эффективнее, если пациент постепенно научится в полной мере вызывать в своем воображении образно представляемые сцены. Этому прежде всего способствует просьба описать сцену по возможности детальнее. В этом анализе поля восприятия заключается когнитивное проникновение, которое может зайти очень далеко. Субтильное, утонченное образное представление, фокусировка ведут к обогащению сцены широкой окружающей обстановкой и множеством деталей, а также вновь входящими элементами. Спрашивая о подробностях, психотерапевту следует избегать слишком большого количества деталей. Особенно, однако, нужно избегать таких вопросов, которые влекут за собой только “да” или “нет”, т. е. поставлены “узко”. Лучше задавать открытые вопросы, как, например: “Что Вы видите еще?”; “Не могли бы Вы присмотреться еще повнимательнее?”; “Попробуйте, пожалуйста, описать мне подробности, я хочу полностью очутиться в образе” и т. д. Тем самым пациент проходит процесс научения. Его действительно можно таким путем обучить создавать кататимные образы от сеанса к сеансу содержательно шире и постигать их когнитивно все точнее. Такое образное представление, фокусировка, в собственном смысле этого понятия, осуществляется только при условии, если пациент научится точно так же воспринимать и вербализировать эмоциональный тон соответствующей сцены и, например, настроение ландшафта, настроение какого-то помещения, настроения и качественные свойства, которые “излучают” гора, лесная сцена и т. п. Для этого психотерапевт может в качестве альтернативы предложить на выбор некоторые подобные качественные свойства (например, “теплый” или “холодный”, “добродушный” или “враждебный”, “мягкий” или “жесткий” и т. п.), чтобы пояснить, что он имеет в виду: относительно наивное, скорее ориентированное на детские переживания восприятие простого эмоционального впечатления.

Другой вопрос касается эмоциональной ситуации самого пациента. Она может совпадать с настроением кататимной сцены. Но (изредка) встречается и противоположная ситуация: пациент сопротивляется негативному излучению какой-то кататимной сцены. Как он к ней эмоционально относится? Переживает он ее с симпатией или без симпатии, близкой или чуждой ему и т. п.? Эти вопросы особенно полезны при работе с фиксированными образами.

8.2. Предметизация (наглядное представление, конкретизация) и перемещение содержания образов от полных фантазии до реально обусловленных представлений. Символическое представление является выражением регрессивного уровня переживаний и подчиняется закономерностям первичного процесса (З.Фрейд): посредством вербализации и анализа восприятия этот уровень должен шаг за шагом становится предметом интеллектуального постижения. Содержание сновидений наяву все больше приобретает характер повседневного, понятного предмета, не скрываясь только в области магически символического. Благодаря такой “демистификации” сновидение наяву приобретает в ходе психотерапевтического процесса все больше обусловленных реальностью категорий в смысле вторичного процесса (З.Фрейд). Примером может служить случай короткой психотерапии 16‑летнего гимназиста, когда появившийся из пещеры великан был выведен в мир. Такая постановка цели означает для психотерапевтического ведения, что к материалу фантазии следует относиться скорее с конкретных, предметных позиций (но ни в коей мере не с целью коррекции) и что его точно так же, как эмоциональные реакции, следует сделать тонким предметом точного, конструктивного рассмотрения. Даже чудовищные сцены, например, жутко сопящий дракон, наблюдаются, образно представляются и описываются таким же скрупулезным образом, каким обычно исследуют какой-нибудь технический аппарат (отсрочка, смещение обусловленного желаниями первичного процесса в пользу обусловленного реальностью вторичного процесса). К этому увеличивающемуся когнитивному проникновению относятся также спонтанная самоинтерпретация содержания образов и наведение пациента на внезапно приходящие в голову идеи, какими бы ограниченными они еще не были на основной ступени КПО.

8.3. Освобождение чувств и аффектов вплоть до катарсиса. Предметизация (наглядное представление, конкретизация), чувств и аффектов может их усилить. Они могут иметь негативный характер, как, например, страх, неуверенность, ужас; они могут иметь позитивный характер, такие как успокоение, радость или сильное эстетическое впечатление, если назвать только некоторые из них. Их освобождение вплоть до отреагирования в плане более легкого или более сильного катарсиса с моторными реакциями дыхания, лицевой мускулатуры и т. п., точно также как и с ярко эмоциональными вербальными формулировками имеет освобождающий характер. Психотерапевт одинаково поддерживает как печаль вследствие некоторой потери, так и внезапное появление слез из-за безвыходной ситуации. Иногда с этим бывает связано чувство стыда. Психотерапевту следует понимающе заговорить об этом с пациентом и относится к этой реакции как к акту психотерапевтического облегчения. Результатом этого катарсиса, может быть только “микрокатарсиса”, является эмоционально-аффективная нейтрализация первоначально эмоционально заполненных элементов КПО. При этом они преобразуются, и пациент приобретает большую когнитивную ясность в понимании значения содержания этих элементов и растущее знание существующих между ними взаимосвязей. До отреагирования этих аффективных заполнений это было для него еще невозможно. Освобождение аффектов не является, таким образом, самоцелью. Это средство для достижения цели, чтобы добиться более глубокой когнитивной ясности, к которой стремятся факторы 8.1 и 8.2, именно там, где фиксированные образы показывают существование мешающих факторов. Правда, очень ярко выраженные реакции катарсиса наблюдаются в Кататимном переживании образов редко. Они наступают разве что при переживании травматических сцен раннего детства, которые становятся при этом как бы вновь прожитыми и выстраданными. В рамках техники основной ступени КПО это происходит очень редко.

8.4. Обратное воздействие образов и их включенности как частей Я, способствование креативному раскрытию. Предметизация и конкретизация кататимного содержания образов способствует ясности имагинация. Предстающие конфликты проецируются вовне более четко и выразительно. Кажется, что они находятся на расстоянии примерно одного метра перед закрытыми глазами. Конфликт как “осязаемый объект” тем самым отходит, следовательно, на некоторую дистанцию. Этот перенесенный вовне объект является частью собственного конфликтного Я. Его можно рассматривать и критически разбирать. Структурные элементы образа можно ь классифицировать и исследовать по их эмоциональному тону и т. п. Если затем зарисовать пережитое в образе (ср. рис. 1 и 2, с. 80 - 81), то идеи и переживания, возникающие при рассмотрении этого рисунка совместно с психо-терапевтом (или с группой) могут расширить понимание образа. Такое рассмотрение и фокусирование на деталях имеет в той или иной форме непосредственное обратное воздействие (обратную связь - Feedback) на Я. С одной стороны, спонтанное стремление к формированию образа (гештальт-образованию) посредством проецирования вовне собственного конфликта соответствует естественной тенденции к самоисцелению (как и в случае ночного сновидения). С другой стороны, повторное восприятие сформированного образа посредством воспринимающего и вновь подвергающегося впечатлению Я оказывает обратное воздействие и имеет тем самым важное психотерапевтическое значение. Происходит кибернетический круговой процесс. Он способствует бессознательному, предсознательному или даже когнитивно ясно осознанному внутреннему разбору, толкованию образа, которое продолжается само по себе. В зависимости от уровня разъяснения созданного образа этот процесс остается отчасти наполовину в предсознательно, наполовину в бессознательно образном, наглядном состоянии, отчасти же становится осознанным, вплоть до приобретения когнитивного понимания. Кульминацией этого процесса является самоинтерпретация символических взаимосвязей и возникающих в связи с определенными элементами образа мыслей. Для основной ступени КПО, таким образом, отчасти характерно, что уже в рамках короткой психотерапии на предсознательном уровне поддерживается процесс внутреннего разбора и анализа. Тем самым этот процесс получает стимул для дальнейшего развития сцен сновидения наяву. Оно проявляется в уже упомянутых ранее разворачивающихся креативных трактовках и формировании образа. Изначально скудные и блеклые сцены становятся оживленнее, богаче, населенными людьми и животными. Открываются целые миры. В ходе пробных действий пациент учится разрешать казавшиеся вначале трудными и едва ли преодолимыми мотивы препятствия-недопущения. Они постепенно становятся более легкими, слабыми и менее проблематичными.

Результат предсознательного, еще длительное время являющегося следствием одного только образа эффекта обратной связи имеет определенную самостоятельную ценность. Его нельзя недооценивать. В качестве эмоционально насыщенного разбора, анализа он может быть эффективнее, чем преждевременное когнитивное и интеллектуальное прорабатывание психотерапевтом. М.Босс [5] показал в экзистенциально-аналитическом прорабатывании ночного сновидения значение “оставления-в-образе” (“Im-Bild-stehen-Lassen”). Оно позволяет понять воображаемый образ во всей его полноте как метафору с ее многоплановым значением, вместо того чтобы опустошать его путем расчленения и “разложения по полочкам”. Именно поэтому такое большое значение имеет описанное в разделе 8.1 образное представление воображаемых сцен. Оно еще более усиливается, если воображаемую сцену представляют более длительное время, “оставляя ее в образе”, почти в форме медитации. Таким образом, эту сцену можно созерцать абсолютно спокойно, и она абсолютно непосредственно воздействует на пациента. При определенных обстоятельствах в этот момент уже намечаются изменения, преобразования, которые указывают на терапевтический эффект. Это касается как конфликтного, так и бесконфликтного содержания образов. Эффект обратной связи можно, как уже говорилось, усилить, если психотерапевт фокусирует образное представление на специфических отдельных элементах образа. Для этого процесса характерно своеобразное колебание между диффузным предчувствием, предположением, эмоциональным опытом, узнаванием и постижением эмоций, с одной стороны, и выразительным, точным образом как объектом этого, с другой стороны.

В другой своей работе [46] я подробно разобрал вопросы обратной связи и показал поразительную зависимость и связанность этого процесса. Эксперименты показали, что между символом и стоящим за ним бессознательным эмоциональным конфликтом существует тесная функциональная связь. Направленная на терапевтический образ интервенция (психотерапевтическое воздействие) психотерапевта сама по себе действует именно на бессознательную конфликтную динамику личности. Проецируемый вовнутрь образ является частью собственного Я. В известной степени это можно сравнить с расширением границ Я в этом образе. Нечто похожее нам знакомо по технике стрельбы из лука в дзен-буддизме и по расширению границ Я на окружающие нас тела, например, на границы кузова нашего автомобиля [46].

Этот процесс обратной связи не противоречит описанному в разделе 8.2 когнитивному разъяснительному процессу. Оба процесса действуют преимущественно параллельно: рассматриваемый здесь процесс на первой фазе, описанный в разделе 8.2 - на одной из последующих фаз психотерапии. Оба процесса могут протекать параллельно, взаимно обогащая друг друга.

В первый момент этот подход может показаться несколько теоретическим. Однако его следует считать лишь попыткой абстракции функций символдрамы, описанных в представленных технических инструкциях и относящихся к ним примерах.

8.5. Контроль терапевтического процесса посредством феноменов преобразования. Синхронные феномены преобразования проявляются в ходе успешно развивающейся психотерапии в КПО часто посредством уже минимальных преобразований. Они появляются при развертывании картины течения ручья, панорамы ландшафта при разглядывании с вершины горы или, более скромно, почти после каждого сеанса или других психотерапевтических воздействий (ср. с. 80 - 81). Феномены преобразования дают психотерапевту возможность контролировать эффективность его интервенций.