Стресс при неожиданном «вторжении» в личное пространство
Примером, противоречащим модели информационной перегрузки (как объяснительной при анализе проксимических данных), служат данные исследования, проведенного при нашем участии с группой добровольцев в специально оборудованном тоннеле. В нем периодически включалось тусклое освещение, с тем чтобы испытуемый мог видеть только начало своего пути, т. е. пространство впереди себя на расстоянии 3—4 м. До следующего включения освещения тоннеля он успевал пройти примерно 5—6 м в темноте, т. е. часть пути ои продвигался на ощупь. В одном из участков тоннеля, в котором испытуемый должен был идти в темноте на ощупь, подвешивался муляж человека. Таким образом, в то время, когда испытуемый в темноте наталкивался на него, загорался в очередпой раз свет. Одна группа испытуемых знала о наличии муляжа, другой группе об этом не сообщалось.
«Вторжение» муляжа в персональное пространство испытуемых, наталкивавшихся па него в темноте, вызывало у них пароксизм страха. «Впервые в жизни почувствовал, как волосы встали дыбом от ужаса» (из отчета испытуемого К.). «Все тело на миг свела ледяная судорога, когда висящий «человек» вдруг оказался между моими вытянутыми руками, которыми я ощупывал стены в темноте» (из отчета испытуемого Г.). Страх возникал и у тех, кто не знал, и у тех, кто знал о возможном столкновении с муляжом человека. У вторых он был менее выраженным и менее продолжительным (согласно отчетам о самонаблюдении испытуемых).
Неожиданным для исследователей явилось то,что уряда «оповещенных» лиц наряду с чувством страха (по их мнению, одновременно с этим чувством) возникало чувство, которое они характеризовали как «смех», «веселье». Подобные чувства возникали у «неоповещенпых» только при затухании у них ощущения испуга, а не вместо с ним, т. е. «на фоне памяти об испуге, а не во время него»
мТЧеТа испытУемого г-)-
Можно полагать, что чувство страха было обусловлено в зна-
тельной мере за счет неожиданности проникновения указанного
Уляжа в персональное пространство испытуемых. В данном слу-
возпикал острый стресс, при котором важное место занимало
ств ТП°е повеДение в ответ на один из «примарных» (врожденных)
нов 1лов ОГ1аспости, к которым принадлежит неожиданное прикос-
в=="ие*. Страх, вздрагивание, замирание — первая (программная)
веввя о ЧИСЛу таки* стимулов принадлежат, помимо внезапного прикосно-
1 еще ряд воздействий: падение, громкий звук, вспышка света. 11 л .
• А. Китаев-Смык 305
фаза активного эмоционально-двигательного реагирования при остром стрессе [116, 123 и др.]. Второй фазой (ситуационной) является экстатическое реагирование. Ознакомленность человека, с тем, что его ожидает псевдоопасность, вовлекала его в игровую ситуацию. Это создавало у него психологическую установку, лред-пастроенность на игровое поведение с эмоционально позитивный!! переживаниями. Надо полагать, что такая установка в описанных выше опытах не могла «отменить» первую фазу активпого стрессового реагирования (страх, вздрагивание). Тем не менее преднастройка на игровую ситуацию способствовала актуализация одновременно с первой и второй экстатической фазы — преждевременному «торжеству победы» над опасностью, хотя страх перед нею еще не исчез. Таким образом, и чувство страха, и экстатическая веселость активизировались одновременно. Эмоциональный накал испуга, надо полагать, способствовал появлению столь же выраженного начала экстатических переживании второй фазы стрессового реагирования, которые были значительно сильнее, чем можно было бы ожидать в аналогичной игровой ситуации, если эта ситуация была бы лишена фактора, генерировавшего испуг. Реакция на неожиданное проникновение в персональное пространство (как и реакция на другие «примарные» стимулы) вызвана скорее семантикой стимула (тем, что символизирует эти стимулы), чем их информационными физическими параметрами [351], «программа» таких реакций сопряжена с фило- и онтогенетическим опытом.
Следует сказать об особой значимости угрозы «вторжения» в персональное пространство предмета, принимаемого за человека, в отличие от «вторжения» других объектов. Человек, неизвестный человек «символизирует» потенциально высокий уровень знаний. Если он враждебен, он может разгадать твои способы защиты, он может быть хитрее тебя, вместе с тем он может «уничтожить» тебя не только физически, но и морально. Таким образом, в ситуации стрессогенного проникновения в личное пространство является значимым фактор интеллектуального, мыслительного «могущества» объекта вторжения.
Для индивидов, верящих в существование сверхъестественных, магических сил, угроза «вторжения» в персональное пространство носителей таких сил может явиться более стрессогенным, чем угроза «вторжения» в нее реального человека. Даже при отсутствии активных суеверий, если индивид не защищен убежденностью в своем превосходстве над иррациональными явлениями или активными знаниями способов мистификации, тогда столкновение с имитацией носителей «сверхъестественных сил» может привести к значительным последствиям. В качестве примера приведем описание случая, когда иностранные туристы для развлечения облачились в маски
страшилищ, злых духов, т. е. маски, традиционно используемые в их стране do время карнавальных шествий. Местные жители не знали о существовании такого рода масок. Дело происходило ночью. Дистресс у некоторых местных жителей достиг столь высокого уровня, что потребовалась врачебная помощь. Этот случай указывает на необходимость для предотвращения возможности страха перед «вторжением» в персональное пространство сверхъестественных факторов не только наличия социокультурных норм, исключающих суеверия, но и знаний различных конкретных приемов и способов мистификации. К этому кругу вопросов примыкает проблема различного реагирования субъекта, например, при пользовании общественным транспортом в часы пик, агрессивно-грубое в одном случае — в толпе незнакомых людей, терпеливо-нркливое в другом случае — при наличии людей знакомых [532]. Существует мнение о необходимости различать факторы «плотности» и «скученности», которые зависят от ситуационной обстановки, от направленности и интересов, внимания и организованности большинства лиц, составляющих толпу [362, 540). Очевидна разница отношения друг к другу людей, теспо сидящих на стадионе во время спортивных соревнований, когда их внимание отвлечено друг от друга, и людей, тесно сидящих на скучпом уроке или в ожидании лекции, где больше возможности для взаимодействия этих людей.
5.5
«МЕЖЛИЧНОСТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ»
ПРИ ХРОНИЧЕСКОМ ДИСТРЕССЕ
Персонализированная территория, будучи мнимым феноменом опирающимся на реальную территорию, может показаться субъекту гомогенной (однородной); по своей аначимости для него границы личного пространства могут быть субъективно недифференцированными. Более того, сам факт существования личного пространства, являющегося как бы продолжением или представительством вовне внутреннего пространства субъекта, может ускользать от сознания последнего. Это характерно для комфортного состояния, когда внимание субъекта отвлечено от его физического окружения. Так может быть и когда субъект находится в состоянии значительного дискомфорта, в случае «самоотчуждепия» субъекта с Дереализацией его представления о стрессогенном окружении.
В состоянии адаптационной активности функциональных систем человека тем более, если эта активность близка к дистрессу, в ознанцп актуализируется концепт личного пространства в виде
тех плн иных его проявлений. Наиболее заметны эмоциональные Реакции на изменение предметного и социального окружения, а
также изменения представлений о субъективной значимости тех или иных проксимических переменных и т. п. [274, 532]. При длительном пребывании на одной и той же территории становятся субъективно различимыми разные зоны личного пространства. Дифференциация личного пространства по признаку различной субъективной значимости его зоны более ярко проявляется при длительном дистрессе.
«Скученность», сложный психологический феномен, возникает при достаточно продолжительном совместном пребывании нескольких (многих) людей сравнительно близко и неизолированио Друг от друга. При «скученности» в условиях изоляции персонализированные территории нескольких субъектов оказываются пак бы взаимопроникающими. В результате у людей формируется едииое представление о «своей» и «чужой» территории, которое мы ниже называем представлением о межличностпой территории. Возникновение такого взаимопроникновения «своей» и «чужой» территорий было изучено нами в экспериментах при длительной, многосуточной относительной изоляции испытуемых, когда дистресс скученности усугублялся кинетозом, вызванным гравитоинерциопиьш стрессом — непрерывным медленным вращением помещений, в котором находились люди. Модельная операторская деятельность, а также психологические и медико-физиологические исследования занимали весь рабочий день испытуемых (9—Ю часов). Их занятия в «свободное время» также были регламентированы.
Эксперименты продолжительностью до месяца проводились в специальном стенде «Орбита» [149]. Жилая кабина диаметром 3,6 м, высотой 2,2 м была оснащена для длительного относительно комфортабельного пребывания в ней двух человек (рис. 29, 1).
В кабине имелись два спальных места, два кресла, столы для работы, шкафы для хранения личных вещей и рабочего оборудования, кухонный отсек, туалет, душевая и т. п. В распоряжении испытуемых была бытовая радиоэлектроаппаратура: радиоприемник, магнитофон, телевизор, пылесос и т. д. К кабине примыкал коридор длиной 16 т, который вместе с кабиной являлся консолью центрифуги с диаметром вращения 20 м. В ходе экспериментов использовались вращения со скоростями 24—72 град/с.
В результате комплексного стрессогепного действия (укачивание-вращение, относительная изоляция, занятость напряженной деятельностью) у испытуемых возникали ярко выраженные проявления дистресса с широким спектром симптомов: головная боль, рвота, чувство слабости, апатия, затруднения при интеллектуальной деятельности, адинамия, раздражительность, обидчивость. репрессивность и т. д. (129, 130, 133, 158 и др.].
Изучение межличностной территории (МТ) испытуемых прово-
Рос. 29. I — схема внутреннего помещения стенда «Орбита» l — стол с приборами, г — откидной стол, з — часть спального места, трансформируемая п кресло, 4— шкаф для вещей, 5 — шкаф для постели, е — откидная кушетка (часть спального места), 7 — кухонный отсек, « — электропультолый отсек, в — туалет — душ, 10 — коридор
II — зоны межличпостной территории испытуемых А и В а — зона «укромное убежище» для А и «неизвестная» для Я; б — зона неприкосновенной собственности А и неприкосновенная для Б; в1 — зона доминирования А по признаку Близости и зона субдомипирования Б, вг — зопа доминирования А по признаку компетентности и зона субдоминировапия В; е зона равного пользования А и Б; д — зопа совместного пользования А и Б; е — зона субдоминирования А и доминирования Б; ж — вона неприкосновенная для А и неприкосновенной собственности для Rj з — зона «неизвестная» для л и «укромное хранилище» для Е; и — зона «уединения» А и «непосещаемая» Б; к — оона, непосещаемая А и «уединения» Б
Далось ыри наблюдении за их жизнедеятельностью при посещении их экспериментаторами, с помощью телевизионной аппаратуры, путем опроса их по типу «свободного интервью» и методом анкетирования, а также при изучении их дневниковых записей.
Анализ использования испытуемыми предметной среды (поме-
щения и оборудования) кабины и коридора стенда, а также их отчеты о своих действиях и их представлениях о значимости для них разных участков внутренних помещений стенда показал сложность структуры МТ у всех 72 испытуемых, участвовавших в экспериментах.
Приведем пример структуры МТ двух участников этих экспериментов. Назовем их А. и Б. Этот пример является во многом типичным и для большинства других людей, испытавших дистресс во время многосуточного пребывания в указапных условиях (рис. 29, II).
Ядром МТ для субъекта А. была зона его «неприкосновенной собственности». В пой оказались откидная кушетка (часть его разборного спального места) и шкафчик для личных вещей. Находясь в этой зоне, не только сидя на кушетке, но и когда она была спрятана в нише стены, стоя или проходя в том месте, где была его кушетка, субъект А. испытывал наименьший дистресс в тех его проявлениях, которые были связаны с его совместным постоянным пребыванием с напарником. Для Б. эта зона была как бы неприкосновенна. После окончания эксперимента А. сообщил о том, что на 4—5-е сутки эксперимента он обнаружил, что ночью, лежа Ни спальном месте, он мог как бы влезть в маленький шкафчик для хранения постели, который непосредственно примыкал к спальному месту. Сразу, одномоментно можно было «вложить» в шкаф либо ногу и таз, либо плечо и спину. При этом субъект А. испытал отчетливое, но необъяснимо приятное ощущение, как будто он «ушел», «спрятался» от стрессогениой обстановки эксперимента. По его мнению, при этом становились несколько менее выраженными даже такие стойкие проявления дистресса, как головная боль и тошноте! Неоднократно днем, сидя на кушетке, он пробовал «влезть» в шкаф спиной. Как полагал А., такие его действия были тайной ot Б. Эту зону мы назвали «укромное убежище» А.
Эксцентрично от зоны «неприкосновенной собственности» А располагалась зона его «доминирования». Последнее проявлялось в том, что, находясь в ней, он чувствовал себя более комфортно, чем в остальных частях стенда, за исключением двух выше описанных зон — «укромного убежища» и «неприкосновенной собственности», пребывание в которых было наиболее комфортным. В зоне доминирования субъекта А. располагались приборы, кресло, которым пользовались А. и Б. попеременно, кухонный отсек, в котором они работали по очереди. Но, несмотря на их, казалось бы, равноправное пользование этой зоной, А. испытывал неприятное увеличение эмоционального напряжения, когда в пределах этой зоны находился Б. В свою очередь, Б. также чувствовал своего рода неловкость, когда был вынужден находиться в этой зоне; он испыты-
вал удовлетворение, покидая ее. Ав а логичные чувства испытывали Д. и Б. относительно участка территории кабины вблизи от электропультового отсека. Он находится в непосредственной близости от откидной кушетки В., являвшейся его «неприкосновенной» зоной. Однако компетентным в электроаппаратуре стенда был субъект А. Таким образом, зона его доминирования состояла из двух участков. Один оказался таковым из-за близости к зоне неприкосновенной собственности А., другой был обусловлен спецификой компетентности А.
Зону «неприкосновенной» собственности и зону собственного «доминирования» имел испытуемый Б. Он, как и многие другие испытуемые., сообщил, что в ходе эксперимента испытывал особые приятные чувства всякий раз, раскрывая шкафчик для личных вещей. В какой-то степени невольно для себя оп это делал так, чтобы А. не видел содержимое этого шкафчика. Б. ловил себя на том, что перебирать и рассматривать свои личные вещи незаметно для А., даже без особой необходимости, стало приятным для него особенно при ухудшении самочувствия в ходе эксперимента. Мысленно оп сравнивал себя со скупым рыцарем, тайпо перебирающим свои богатства. Пристрастий к таким действиям с этими же самыми «личными вещами» пи до, ни после многосуточного эксперимента испытуемый Б. за собой не замечал. Мы назвали шкафчик для личных вещей испытуемого Б. его «укромным хранилищем».
Следует сказать, что многие участники эксперимента в описываемых условиях испытывали своеобразное приятное чувство, связанное с ощущениями интимности, укрытости, собственности, сходные с теми, которые ощущали субъекты А. и В., один в связи с «укромным убежищем» и при пользовании «укромным хранилищем» — другой. Расширим число таких примеров. Испытуемый X. почувствовал странное, неоншдапно приятное ощущепио, когда влез (по пояс) в «подполье» кабины, чтобы сменить бак для сливных вод. С тех пор он добровольно каждый раз при пеобходимости выполнял эту вообщем-то неприятную операцию, освободив от ее выполнения технический персонал, обслуживающий стенд. Другой испытуемый — М., обязанностью которого было следить за состоянием электроприборов, размещенных в специальном помещении на стенде, «проверял» их значительно чаще, чем требовалось. Спустя долгое время после эксперимента он рассказал, что ему приятно было укрыться, засунув руки и голову в отсек с этими электроприборами.
Пространство в кабине стенда между зонами доминирования субъектов А. в Б. было равпопосегцаемо mm обоими. Пребывание в 8опе этого пространства одного из них практически не вызывало чувства Дискомфорта ни у него, ни у его партнера. Тем не менее
в таком случае часто активизировалась их настороженность друг к другу.
Отетпи еще одну зону, актуализирующуюся во время совместного пребывания в ней обоих испытуемых. При совместном выполнении психологических исследований, во время еды и т. д. онв располагались, сидя по обе стороны откидного стола. Как сообщили многие испытуемые, сидя вдвоем за столом, они часто испытывала чувство «единения», иногда острое и приятное чувство «дружественности». Даже при неприязни друг к другу, имевшей место у некоторых пар испытуемых, при «объединении» их за общим столом они старались подавить чувство аптипатии, демонстрируя свое хорошее отношение к напарнику (начинали шутить, улыбаться и т. п.), не замечая его неприятных привычек.
Территорию коридора, примыкавшую к кабине и «отделенную» от нее дверью, следует причислить к зоне равного пользования. Однако в трех экспериментах с длительным вращением стенда было обнаружено, что один или оба испытуемых как бы облюбовав себе тот или иной участок коридора, проводят там часть своего свободного времени. В одном из экспериментов первый испытуемый предпочитал, оставив своего запарника в кабине, «уединяться» в ближайшей части коридора, отгороженной от кабины простенком. Другой испытуемый «уединялся» в одном из углов отдаленного конца коридора. Испытуемые, будучи в коридоре, предпочитали не посещать место «уединения» своего коллеги.
Отмеченные нами зоны «интимное убежище» и «интимное хранилище» были сходны по признаку интимности, т. е. тем, что они были связаны с возникновением у субъекта чувства, что лишь он владеет и дапным объектом и тайной его существования. Вместе с тем эти зоны отличались по процедуре пользования ими. В «интимном убежище» субъект размещал себя, свое тело или часть его, испытывая некоторое чувственное переживание, сходное с тем, ради которого дети строят шалаши, уединяются на чердаке или играют под столом, занавешенным простынями и т. д. При этом чувство собственного тела сочетается с чувством его защищенности внешней «твердью», что позволяет оргастически расслабиться в ощущения собственной неуязвимости.
Существование «интимного хранилища» создает у субъекте чувство неуязвимости благодаря неизвестности и недоступности Для других некоторых его ценностей — материальных (талисман. СУ" вениры, личные драгоценности) или как бы своих воплощений (личные письма, личный дневник и т. п.). Возможность иметь интимный дневник создает даже в условиях длительного вынужденного совместного пребывания в общем помещении возможность хоть и мним» го, но уединения, благоприятно разряжающего дистресс скучвя-
3(2
| Чувство дискомфорта | Раздражительность, обидчивость и т. п. | Изменения общения: а) агрессивность, б) отчужденность от окружающих, в) самоотчужденность | |||||
| 1—----£. | 1 | f | |||||
| Дистресс | |||||||
| - | |||||||
| Ощущение скученности | |||||||
| f | * | ||||||
| Неудовлетворенность качеством и величи- . ной ПТ | Уточнение границ ПТ | Повышение чувствительности к посягательству на ПТ: - увеличение ПТ; v - замкнутость в ПТ; - пренебрежение к ПТ | |||||
Рис. 30. Схематическое изображение проксимических переменных при дистрессе
пости. Вот что пишет летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза В. И. Севастьянов о полете совместно с П. Кли-муком на орбитальной станции «Салют-4»: «Наряду с общением человеку необходимо уединение, удовлетворение потребности побыть наедине с собой. Как у нас решалась эта проблема? Мы договорились в полете вести дневники, каждый свой, а после полета прочитать вместе. Причем в эти дневники мы заносили только свои мысли, размышления и результаты личных наблюдений. Бывало так, поужинаем и в прекрасном настроении говорим: «Попишем?» _ «Попишем». Устраивались кто где — один в кресле, другой за столом — и писали. Это необходимое состояние, когда человек уходит от повседневных общих мыслей и забот. Наш опыт, я Думаю, говорит о том, что важно уметь в определенное время и на определенный срок уединиться в своих мыслях. И необязательно для этого разные комнаты, изолированные отсеки» [239, с. 36]. едение личного дневника положительно способствует самовос-танию, о чем неоднократно свидетельствует на страницах своих У манов Л. Н. Толстой. Можно сослаться и на другие достойные авторитеты.
У некоторых авторов можно найти описание зон личного пространства и персонализированной территории, имеющих то или сходство с зонами межличностной территории, обнаруженными
нами при стрессе. Холл выделил характерные, но его мнению, для американской культуры четыре зоны общения: интимную, личную, социальную и публичную. Каждая из них имеет близкую и дальпюю дистанции. Гипотеза Холла изображается графически в виде системы непересекающихся колец разных радиусов [400].
При «стрессе скученности» есть ряд особенностей в формировании и развитии персонифицированной территории (ПТ). Дистресс проявляется, в частности, в возникновении у субъектов чувства дискомфорта, раздражительности, обидчивости, а в ряде случаев в агрессивности или отчужденности от окружающих людей или в самоотчужденности и т. п. У субъектов, подвергнутых скученности, возникает неудовлетворенность качеством и величиной ПТ, склонность к уточнению его границ, повышенная чувствительность к посягательству на нее (рис. 30). В связи с этим могут возникнуть либо тенденции к увеличению своей ПТ, стрессовая раздражитель ность, чувство ущемленности, либо склонность к чрезмерной замкнутости в рамках собственной ЯТ, либо в пренебрежении к ней (пренебрежение к порядку в квартире, на рабочем месте, пренебрежение к одежде, гигиене тела и т. п.).
При развитии дистресса с усилением концепта ПТ, сочетающимся с негативными эмоциональными реакциями в адрес окружающих, уменьшается субъективная значимость групповой (коллективной) территории (ГТ). В данном случае можно видеть взаимоусиление проявлений стресса и концепта ПТ. Чем более неблагоприятны проявления дистресса, тем больше чувство дискомфорта от скученности.
Помимо указанной, при стрессе может быть и другая схема соотношения проксимических переменных. При стрессе возможно возрастание чувства коллективизма, сплоченность в борьбе против стрессогенных факторов. Более того, при крайних формах дистресса и скученности в фашистских лагерях действенный путь к выживанию и спасению шел через сплочение узников с возникновением черт личности, отличающейся высокими моральными, этическими и социальными нормами.
Иные взаимозависимости проявлений стресса и концепта ПТ возникают при эустрессе (при благоприятных проявлениях стресса). В этом случае часто уменьшается субъективная значимость персонифицированной территории. Для субъекта более значимым становится коллективная групповая территория (рис. 31).
Эустресс проявляется, в частности, в чувстве социально-психологического комфорта, в возникновении чувства симпатии, ДРУ?ке' ственности к окружающим. При этом в общении могут преобладать самоотверженность, чувство солидарности. Самоуглубленность » работе может сочетаться при эустрессе с чувством (в той или иной
| Чувство комфорта | Симпатия | Изменение общения: а) дружественность, б) чувство причастности к группе, в) включенность в решение общей задачи | |||||
| -~—г- | f | ||||||
| Эустресс | |||||||
| й А | |||||||
| Чувство сплоченности | |||||||
| * | * | ||||||
| Удовлетворенность персонифицированной территории (ПТ) как элемент групповой территории (ГТ) | Размывание границ ПТ в структуре ГТ | Уменьшение значимости ПТ — передача ПТ в ГТ; — усиление осозна ваемосги ГТ; — ннтериоднзаиця и слияние образов ПТ и ГТ | |||||
Рис. 31. Схематическое изображение проксимическнх переменных при аустрессе
мере осозпаваемым), что эта работа делается на благо коллектива, общества. Проксимические переменные при этом могут характеризоваться: удовлетворенностью ПТ как частью групповой (коллективной) территории, своего рода размыванием границ ПТ. При этом усиливается чувство ответственности за групповую (коллективную) территорию, возникает склонность к передаче части ПТ в групповую (коллективную) территорию, усиливается осознание значимости последней. При творческой самоуглубленности субъекта во время его деятельности может происходить своего рода слияние образов персонифицированной и групповой территории. Следует различать схему эустресса, описанную выше, в которой рассмотрено возрастание субъективной значимости групповой территории ( и соответственно увеличение чувства сплоченности), <Уг эУстресса, способствующего усилению чувства значимости ПТ, личной собственности.
Таким образом, как при дистрессе, так и при эустрессе могут иметь место возрастание субъективной, значимости либо персонифицированной, либо групповой территории.
Проектирование помещений для длительного изолированного
11 совместного пребывания людей следует производить, предусма-
Рвва.я формирование оптимальных соотношений разных фувнцио-
альных зон межличностной территории. Размещение личных вс-
щей, зоны сна, отдыха, возможные траектории перемещения людей в помещении и т. д. должны планироваться с учетом их характеров, индивидуальных склонностей.
«Вторжение» на межличностную территорию при хроническом дистрессе
Стрессогмшое ощущение «скученности», обусловленное чрезмерно близким длительным соседством с другими людьми, создается не только однообразием информационного обмена, «публичностью», вынужденным сужением персонифицированной территории (ПТ), но и «вторжением» соседей в нее. Поэтому показателями дистресса при «скученности» могут быть не только отчеты людей об ощущениях дискомфорта и переживаниях стесненности, но и их характеристики своего отношения к «вторжению» на ПТ. Эмоциональное напряжение может возрастать как при вторжении соседа на ПТ субъекта, так и при «вторжении» субъекта на ПТ соседа.
Во время экспериментов на стенде «Орбита», как указывалось выше, каждый испытуемый мог отличать разные зоны персонифицированной и межличностной территории. Последняя являлась результатом как бы взаимопроникновения персонифицированных территорий испытуемых, длительно живущих в условиях скученности. Зоны, расположенные ближе к щезтру» своей территории,— проксимальные, расположенные ближе к «центру» чужой,— дистальные (рис. 29, II). Отношение испытуемых к «вторжению» исследовалось в пяти экспериментах с длительным вращением за стенде «Орбита» со скоростями 24 и 36 град/с. В каждом эксперименте «экипаж» стенда состоял из двух человек. На основании регулярных опросов обоих испытуемых в ходе многосуточного эксперимента определялась их межличностная территория. Одному из них предлагалось оценивать по пятибалльной шкале свои переживания, возникающие при «вторжении» напарника в его зоны, а также при его собственном «вторжении» в зоны, «принадлежащие» напарнику.
Пример пятибалльной шкалы оценки отношения к «вторжению» на персонифицированную территорию и ощущаемого при этом чувства дискомфорта:
1. Не замечаю соседа, безразличен к его действиям.
2. Невольно обращаю внимание на действие соседа, эмоциональных переживаний при этом не замечаю.
3. Действие соседа вызывает мое пристальное внимание, настороженность; чувствую неприятное раздражение, войдя на его территорию.
4. Действия соседа (или свои) вызывают сильное неприятное чувство внутреннего напряжения.
5. С трудом сдерживаюсь (или не сдерживаюсь), чтобы не сделать резкого замечания соседу за его «некорректные» действия, испытываю очень неприятное эмоциональное напряжение, вторгаясь на его территорию.
Уве. 32. Динамика изменений субъективных ощуще-юй vpn «вторадевиш ва йежл II чноствую территорию во вбМЯ развитая длв-тояъ-вого дггетреоса (А)
1 — чувство дискомфорта у испытуемого А при «вторжении» в вову его доминирования (зоны «в») испытуемого В; II — чувство дискомфорта у испытуемого А при его «вторжении» в зону доминирования испытуемого Б
(зону «е») Субъективная оценка «вторжения» в разные зопьт межличностной территории на 5—7 сутки развития дистресса (Б) I — чувство дискомфорта у испытуемого А при «вторжеиип» ва его межличностную территорию испытуемого Б; II — чувство дискомфорта у испытуемого А при его «вторжении» на межличностную территорию испытуемого Б; а—к — зоны меж-лпчпостпой территории испытуемых А и Б. N — чувство дискомфорта в баллах; * — время в сутках
Было обнаружено, что до начала вращения, на протяжении первых двух суток совместного обитания испытуемых, когда зоны, их межличностной территории еще только формировались, пребывание испытуемых в различных участках помещении стенда не влияло на их эмоциональный статус (рис. 32, А). В первые трое суток вращения, когда оба члена экипажа (во всех экспериментах) ощущали выраженные в той или иной степени дискомфортные ироявл&ипя кинетоза (тошнота, головная боль, чувство мышечной слабостп, потеря аппетита и т. п.), испытуемые нуждались во взаимной поддержке. Помощь друг другу, сопровождаемая «вторжением» на ИТ.не создавала дискомфортных переживаний. Скорее, напротив, она вызывала чувство благодарности и удовлетворения заботливостью партнера. Начиная с третьих суток врап;ения, когда неблагоприятные симптомы кинетоза становились менее заметными, у испытуемых стал формироваться концепт межличностной территории, проявлялась активизация негативных элементов общения; напряженность в отношениях друг с другом, раздраяштелъ-
*~?
ность, а подчас нетерпимость. Эти явления были и у испытуемого Д. который имел задание оценивать такие симптомы у себя в случае «вторжения» в рамках межличностной территории. Указанному периоду развития стресса (кинетоза) соответствовало возрастание чувствительности испытуемых к такому «вторжению». Возникающее при этом чувство дискомфорта достигло .максимума у испытуемого А. на 7—10-е сутки вращения (рис. 32, Б). Следует отметить, Что в период нарастания эмоционально негативной окраски общения у испытуемого А. возникали более дискомфортные переживания при «вторжении» соседа в его «зоны» межличностной территории, чем тогда, когда он сам «вторгался» к соседу. Напротив, когда указанные дискомфортные реакции при общении стали уменьшаться (начиная с десятых суток вращепия, т. е. за пять суток до его окончания), этот испытуемый ощущал болев неприятные чувства, когда он сам вынужден был находиться в зонах межличностной территории», «принадлежащих» соседу, чем тогда, когда последний «вторгался» к испытуемому А. Указанный феномен может обсуждаться с позиции концепции, дифференцирующей внутреннюю и внешнюю «точку опоры» [511].
Уменьшение дискомфорта от «вторжений» на межличностную территорию, имевшее место к концу эксперимента, вероятно, связано с нарастанием эмоционального напряжения из-sa ожидания приближающегося завершения эксперимента. Видимо, играло роль также увеличивающееся чувство удовлетворенности испытуемых тем, что эксперимент заканчивается благополучно и оба испытуемых успешно выдержали действовавшие на них стресс-факторы, «держались молодцами».
После прекращения пятнадцатисуточного вращения случаи «вторжения» на межличностную территорию становились практически эмоционально не значимыми для испытуемых. Причины этого, видимо, следующие. Реадаптация к стабильной, без вращения пространственной среде сопровождалась кратковременными, по сильпо выраженными дискоординацией движений и головокруя;е-нием. Это создало эффект как бы переструктурирования пространственной среды после остановки вращения, что могло повлечь за собой «разрушение» в какой-то мере концепта межличностной территории, сформировавшегося во вращающемся стенде. После остановки вращения пространство кабины воспринималось испытуемыми двояко: как привычное, свое и вместе с тем как непривычное — чужое. Кроме того, субъективно неприятные симптомы кинетоза (слабые проявления некоторых из них сохранялись до конца вращения), после прекращения вращения как бы отодвигались в прошлое. Вместе с этим уменьшилось происходившее во время вращения «вытеснение» из сознания испытуемых неприятных
318
ррежнваний кинетоза. Менее значимой стала вся гамма диском-Аортных явлений, с которыми ассоциировалось внутреннее прост-панство стенда входе вращения. Это способствовало «отчуждению» чтого пространства с минимизацией концепта персонифицированной территории, т. е. своего рода вторичное «вытеснение» из сознания сохраняющихся «спутников» исчезнувшего неприятного самочувствия.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что в условиях «скученности», тем более когда дистресс, вызываемый этим фактором, усилен еще каким-либо дополнительным стрессором, вся территория обитания оказывается вошедшей в личное пространство людей. Их личные пространства как бы наслаиваются друг на друга, взаимопроникают, тесня друг друга.
Стресс, возникающий при жизнедеятельности в ограниченном малом пространстве кабины, меняет отношение субъекта к внут-рикабинному и внекабинному пространству.
Мы не рассматриваем здесь отражения в психических процессах при стрессе внутренней среды человека и его отношения к ней.
При стрессе увеличивается актуальность чувственно воспринимаемой внутрикабинпой среды. Возрастает ее субъективная ценность: положительная — как средства, поддерживающего жизнедеятельность субъекта, отрицательная — из-за того, что малый объем кабины ограничивает естественную потребность субъекта в освоении достаточно большого внешнего пространства. В большинстве случаев для субъекта, длительно находящегося в пеболыпой кабине, сильно возрастает отрицательная ценпость впутрикабин-ной