Корреляция физиологических и психологических показателей стресса
В 1965 году па симпозиуме, посвященном подведению первых итогов изучения эмоциопального стресса, М. Франкенхойзер сообщила о традиционно сложившемся выделении в едином феномене стресса трех его сторон: физиологических, поведенческих и субъективных реакций, «Разделение двух последних подходов,— как указывает М. Франкенхойзер,— произошло среди западных психологов в период расцвета бихевиоризма, последовавшего за «инт-роспекционистской эрой». Вместо того чтобы основываться на довольно запутанных словесных отчетах, психологи обратились к объективным мерам поведения, которые представлялись значительно более надежными, а также значительно более респектабельными» [271, с. 28]. Вследствие этого изучение субъективных переживаний стало в странах Запада уделом в значительной мере таких научных дисциплин, как психосоматика и психоанализ. К перечню проявлений стресса, приведенному М. Франкенхойзер, можно добавить, а вернее, можно выделить в картипе стресса социально-психологические его проявления, изменения общения при стрессе, при изучении которых социологи и специалисты в области социальной психологии обычно игнорируют другие проявления стресса.
Единый феномен стресса дробится при егоизучении специалистами разного профиля. Это дробление способствует более углубленному изучению отдельных физиологических, психологических и социально-психологических проявлений стресса, закономерностей их развития, структур и функциональных механизмов, лежащих в основе этих проявлений. Вместе с тем такое искусственное дробление общей картины стресса не только лишает исследователей возможности его целостного понимания, но и ведет к потере концепта его неспецифичности.
Вместе с тем в исследованиях, касающихся проблемы эмоционального стресса, прослеживаются попытки объединения разных направлений изучения стресса и поиска корреляции психологических и физиологических компонентов стресса под флагом поиска физиологических механизмов психических процессов. В частности, признается, что содержание катехоламинов в крови с высокой вероятностью коррелирует с выраженностью эмоциональных пере-
живаний и личностной предрасположенностью к ним. Преобладание адреналина по сравнению с норадрепалином связывают с возникновением реакций тревоги, страха. Напротив, преобладание норадреналина предопределяет чувство решительности или гнева. Содержание в крови норадреналина возрастает в ситуациях неприятных, но знакомых, отличающихся стереотипностью [258, 265, 271, 290, 312, 407, 430, 472 и др.1. Следует заметить, что никаких отчетливых ощущений при экзогенном введении в организм адреналина человек не испытывает; однако предварительная инструкция до его введения или последующая информация о возможной опасности ипспирируют чувство страха [467, 517].
У животных (млекопитающих и птиц) с видовой или индивидуальной склонностью к агрессивности содержание в крови норадреналина превышает содержание адреналина, и, напротив, при большом содержании адреналина в крови это животное или этот вид животного отличается неагрессивностью [228, 229, 474]. У человека реальный гнев вызывал преимущественную секрецию нор-адрепалина, а мыслеппое представление гнева приводило к преобладанию в крови адреналина [286]. В условиях сильного или длительного эмоционального напряжения в процессе пилотирования самолета у опытных летчиков возрастало содержание в крови как норадреналина, так и адреналина, появлялось их выделение с мочой; у авиапассажиров в полете преимущественно возрастало содержание адреналина [199, 447].
В более ранних исследованиях, до создания эффективных методик дифференцированного определения содержания в крови ка-техоламинов (адреналина и норадреналина), была обнаружена корреляция степени психического напряжения различного рода с выделением с мочой кортикоидов, продукция которых, как указывалось выше, возрастает при стрессе: в боевой обстановке, в критических ситуациях или при длительпом психическом напряжении в производственной, спортивной и учебной деятельности и т. п. [87, 381, 499, 551].
Современные исследования показали, что специфика эмоциональных реакций при стрессе опосредована не только гормональными, но и многими другими физиологическими реакциями организма, в частности нервной системы [253]. Обнаружено, что при гневе у человека активизировались некоторые парасимпатические реакции; при страхе — симпатические, а при воздействиях, вызывающих чувство отвращепия,— те и другие [5711. Полагают, что лицам с домипировапием симпатических реакций — «симпатикото-никам» при эмоциональном стрессе более свойственно степическое, агрессивное поведение, тогда как люди с преобладанием парасимпатических реакций — «ваготоники» при этом более склонны к де-
прессии [261 и др. 1. Подразделение на «спмпатикотоников» и «ва-готоииков» положено Ф. Вестером в основу профилактики и лечения «болезней стресса» с дозированным использованием медицинских, спортивных, климатических и культурных факторов. Вместе с тем следует иметь в виду сомнения в правомочности ортодоксального разделения людей на «спмпатикотоников» и «ваго-тоииков» [1081. Ряд авторов располагает данными, свидетельствующими о том, что «преобладание симпатической регуляции обеспечивает улучшение адаптивных возможностей, так как способствует генерализации нервных процессов, повышает сенсорную чувствительность и придает организму силы действовать адекватно ситуации. Преобладание парасимпатической регуляции ухудшает адаптивные возможности» [253, с. 3—4]. Однозначности таких представлений об антагонизме этих систем в регуляции эмоциями и в формировании стрессовых реакций противоречат данные об их синэргической активности, которая понятна с позиции представления о единстве деятельности вегетативной и центральной нервных систем [141, 253 и др.].
Участие в формировании стрессовых реакций нервной регуляции делает актуальным вопрос о том, как реализуются при стрессе типологические особенности центральной нервной системы. В. И. Рождественская с сотрудниками отметила, что снижение работоспособности при стрессе от утомления — при длительной однообразной деятельности—возникает у испытуемых со «слабой» нервной системой раньше, чем у лиц с «сильной» нервной системой. Те же авторы показали отсутствие абсолютной зависимости уровня работоспособности при стрессе от силы нервной системы [148, 231]. Вместе с тем ими было отмечено, что стрессу могут быть более подвержены лица с «сильной» нервной системой, особенно в тех случаях, когда стрессором являлось длительное повторение монотонных, однообразных сигналов. У лиц со «слабой» нервной системой стресс монотонии возникал с меньшей вероятностью, причем (в отличие от испытуемых с «сильной» нервной системой) он заметнее проявлялся при монотонной деятельности с дефицитом внешней директивной ипформации. В. С. Мерлином было отмечено, что людям со «слабой» нервной системой свойственна большая перцептивная чувствительность, чем обладателям «сильной» нервной системы. Это позволило ему показать, что индивидуальные различия стресса зависят не только от «силы» и «слабости» нервных процессов, но и ряда других свойств нервной системы и психических процессов [194].
Ряд авторов полагают, что слабой нервной системе в отличие от сильной недостаточно собственных внутренних энергетических ресурсов для поддержания функционального тонуса [148, 231].
Тяжелая физическая работа или монотонная деятельность вызывали увеличение в ЭЭГ медленных ритмов [234]. Полагают, что смещение частотного спектра ЭЭГ в сторону более низких частот указывает на снижение функционального состояния мозга и некоторых показателей психических возможностей [247]. Обнаружено снижение альфа-ритма при таких стресеогенных факторах, как сенсорная депривация [477]. Чем дольше длится изоляция, тем ниже частота альфа-ритма. Однако есть данные, что снижение альфа-активности в условиях депривации не есть показатель понижения уровня активности мозга [431]. Следует помнить о существовании различных механизмов изменения ритмической электрической активности головного мозга на разных стадиях стресса, а также об индивидуальных различиях изменений ЭЭГ в стресеогенных условиях [46,101,168, 431 и др.]. Это сужает возможности использования ЭЭГ-показателей для диагностики и тем более для прогнозирования стадии стресса и интенсивности его проявлений, в частности эмоционально-психических реакций. Среди электрофизиологических показателей психических состояний не смогли выделить какого-либо единичного или комплексного показателя выраженности стресса. Поиски электроэнцефалографических критериев состояния нервно-психических функций человека пока пе дали широко используемых результатов.
В последние годы внимание исследователей все больше привлекает проблема функциональной асимметрии человека. Есть данные об индивидуальной склонности к тем или иным эмоциональным состояниям в зависимости от межполушарной асимметрии «коркового торможения», определяемой показателями электроэнцефалограммы. Преобладание «торможения» альфа-ритма в правом полушарии якобы характерно для лиц, склонных к депрессивным реакциям [261]. В ряде работ авторы указывают на корреляции физиологических показателей (показатели ЭЭГ, ЭКГ, кожно-гальванической реакции, содержания в крови и в моче катехола-минов и кортикостероидов и др.) и показателей психических процессов и эмоциональных реакций. На основе этих корреляций предлагаются интегральные показатели, характеризующие особенности и глубину стрессового состояния человека [29, 46, 76, 230]. Исследования длительного стресса в реальных условиях показали, что не столько физиологический, сколько «психический уровень адаптации явился наиболее чутким индикатором» физического и психического состояния людей [153, с. 91]. Этот вывод подтверждается данными, полученными в таком «натурном» эксперименте, каким является космический полет [239, 314].
Результатом обширных исследований биохимических показателей стресса, выполненных в лаборатории М. Франкенхойзер, явил-
ся вывод о том, что эффективность социально-психологических факторов, возбуждающих симцатико-адреналовую и питуитрино-адреналовую системы, определяется познавательной ценностью для человека баланса между остротой стрессогенной ситуации, с одной стороны, и его индивидуальных возможностей противостоять стрессогенным факторам — с другой. Другой вывод, что нейроэпдокршшые реакции на социально-психологическое окружение отражают степень эмоционального воздействия этого окружения на индивида и что разные условия окружения могут вызывать одни и те же эндокринные реакции, потому что они имеют общий психологический знаменатель [376—378].
Было обнаружено, что стрессогенная нагрузка, вызывая активное, агрессивное ее преодоление, активизировала симпатоад-реналовую систему. Нагрузка, провоцирующая пассивное поведение, «подчинение» стрессогенным обстоятельствам, активизировала питуитрино-адреналовую систему [4171. Стрессогенные факторы, провоцирующие у испытуемых эмоционально-астеническое поведение (скуку, раздражение, нетерпение), увеличивали выделение кортизола. При возможности эмоционально-стенического поведения (концентрация внимания, увеличение усилий при решении задач) возрастало выделение адреналина.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что различные психологические проявления стресса находят отражение в стрессовых изменениях физиологических функций. Этого не могло не быть, так как последние являются базовым субстратом первых. Наличие указанной корреляции позволяет использовать показатели стрессового изменения физиологических функций как «объективные» показатели эмоционального стресса. Вместе с тем эта корреляция далеко не полная ине для всех психологических проявлений стресса можно найти коррелирующие с ними физиологические изменения. Это лишний раз подтверждает реальность разных уровней организации физиологического и психологического. Необходимы разные подходы к их анализу, в том числе и в экстремальных условиях существования людей.