Занятие «Понятие полифонии. Мир переживаний шизофреника» (Материал для занятия, прежде всего, с больными шизофренией)

Что же это за монстр — человек? Что за диковинное создание, что за чудовище, что за клубок противоречий, что за чудо? Судья всех вещей — неразумный червь земной; ревнитель истины — воплощение неуверенности и ошибок; гордость и выродок вселенной!

Паскаль

Полифонический характер — это своеобразная характерологическая мозаика, одновременное звучание, многоголосье нескольких характерологических радикалов (Е. А. Добролюбова). Следует разделять понятия ложной и ядерной, истинной характерологической мозаики.

Каждому из нас трудно определиться с этим: кто я? где мое место в жизни? Мы ощущаем переплетение черт разных характеров, теряемся, путаемся в себе, пытаясь найти свое природное характерологическое ядро, прикрытое разнообразными наслоениями и масками, тем, что привнесено извне, является результатом соприкосновения с социальным (будь то воспитание или бегство от него).

Но это все ложная, внешняя мозаика, за которой кроется природное конституциональное ядро.

В случае истинной, ядерной мозаики ядро раздроблено на несколько, нередко равнопредставленных, характерологических радикалов. Такая характерологическая мозаика может являться результатом органического поражения мозга, неправильного развития эндокринной системы, течения шизофренического процесса, эпилепсии.

На данном занятии мы говорим о шизофренической мозаике — полифоническом характере. Мироощущение такого человека видится «странным» и «загадочным», поскольку соединяется несоединимое. Сюрреалистическая соединимость несоединимого видится в загадочной соединенности материалистического (даже часто обыденно-материалистического, гиперреалистического) с идеалистическим, что производит впечатление странновато-неземного реализма. Такое творчество открывает возможность видеть-обдумывать мир, людей, себя одновременно из самых противоположных точек, в самых невероятных разрезах. Здесь движется сама структура характера, но именно это дарит полифонисту невиданные творческие горизонты и пропасти в науке и искусстве (М. Е. Бурно).

Истинный характер всегда имеет устойчивый стержень, этот же «характер» нередко заметно движется-изменяется болезненным процессом. На первый план выходит в личностной картине то один радикал, то другой (сегодня я — аутист, а завтра — синтонный), да еще время от времени наплывает тоскливость-напряженность с безразличием.

Шизофренический мир пронизан расщепленностью, т.е. одновременным сосуществованием противоположных взаимоисключающих душевных мотивов без борьбы и без понимания человеком своей противоречивости.

Демонстрация шизотипического полифонического творчества: Иванов. «Явление Христа народу»; Гойя. «Герцогиня Альба»; Сезанн; Дали. (Полет шмеля); Врубель. «Пророк».[113]

Шизофреническая реальность

Тем, которые больше чувствуют и по-другому понимают и потому больше страдают, и которых часто мы называем шизофрениками.

Е. Балазицкий

Шизофренией страдает каждый сотый человек. Шизофрения — загадочное заболевание, называемое психиатрами «дельфийским оракулом» психиатрии, ибо в нем концентрируются важнейшие проблемы человеческой психики. В связи с богатством переживаний эту болезнь называют королевской. Чтобы попытаться понять шизофреника, надо включиться в мир переживаний больного. Понимание другого человека лежит не только в интеллектуальной плоскости; быть может, чувственная плоскость даже важнее.

Врач познает своего больного через призму собственных, часто интимнейших переживаний, ибо невозможно постичь то, что не приходилось переживать самому хотя бы в минимальной степени.

Э. Кречмер говорил, что если мы хотим полностью познать внутреннюю жизнь при шизофрении, то нам следует изучать историю жизни не крестьян, а поэтов и королей, страдающих этой болезнью. Картина шизофрении у лиц, наделенных выдающимся интеллектом, воображением и талантами, особенно художественными, бывает настолько богатой, что ее называют фантастической шизофренией, художественной шизофренией.

Одаренные больные создают некий синтез переживаний большой массы больных.

Когда речь идет о творчестве психически больных, то выявляется значение психических заболеваний для человеческой культуры. Многие религиозные и философские учения усматривают в страдании позитивные силы. Психические нарушения — даже вопреки своему часто социально негативному аспекту, наложили свой отпечаток на обычаи, верования, мифы, религию и художественное творчество.

Очарованность психозом, его абсурдный и сюрреалистический характер проявились в творчестве многих представителей искусства. Можно предполагать, что фантастический мир древних мифов и сказок, подобный нередко переживаниям психически больного, живущего в мире галлюцинаций и бреда, возник в определенной мере из наблюдений за болезнями и собственными переживаниями больных.

Мир человека — это в равной мере как мир точного знания, логики, обдуманных действий, так и творческой интуиции, тревоги, абсурда. Так же, как картина получает полноту, благодаря свету и тени, контрастам и позитивным сторонам, так и полнота жизни человека и его познание возможны благодаря наиболее крайним впечатлениям, даже ценой страдания как патологического выхода за границы того, что называют психическим здоровьем.

Со строго медицинской точки зрения, психическое заболевание — явление вредное, оно часто приводит к деградации, но в перспективе развития истории, психологии и культуры оно расширило границы человеческого познания.

По мнению К. Ясперса, не следует трактовать мистические переживания при шизофрении как патологическое явление, поскольку подобные состояния являются естественным выражением трансцендентных потребностей человеческой природы.

Творчество больных шизофренией носит вневременной характер. Эта вневременность, независимость от каких-либо условностей и норм, отчужденность от реальной действительности, но не полная изолированность от нее, может быть примером оригинального творчества, наиболее естественного высвобождения таланта.

Художник в своем творчестве проявляет собственную личность, свои стремления, чувства и противоречия. Больной шизофренией посредством творчества пытается освободиться из плена враждебных сил, которые его захватили. Он создает пластическое изображение своего врага, демона, с тем, чтобы посредством этого изображения сделать его неподвижным, уничтожить или победить его. В ином случае захваченный чувством всеведения и всемогущества больной конструирует фантастические машины, либо создает планы миров, которыми он владеет, либо в которых пребывает.

Шизофренических миров существует столько, сколько и шизофреников. Чем богаче умственный кругозор, чем оригинальнее фантазия, тем более необычным и поэтическим становится этот мир.

Психическая болезнь не создает таланта, но может его высвободить, увеличить творческие силы, наложить отпечаток неповторимой оригинальности.

Г. Реннерт относит к формальным критериям пластической экспрессии страдающих шизофренией странные, манерные формы в стиле барокко; нагромождение форм и фигур; заполненность изображениями до самых границ композиции; включение в рисунок элементов письма; стереотипии в виде заполняющих всю поверхность картины повторяющихся форм, символов и т.п.; стереотипное повторение определенных мотивов в целых сериях картин; конфигурацию, геометризацию и схематизацию формы; декомпозицию фигур людей и животных; орнаментальные заполнения фона, умножение частей тела фигур, странных неоморфических монстров. К содержательным критериям Реннерт относит замкнутую, орнаментальную композицию формы, например арабески; наиболее излюбленными темами являются магические и аллегорические изображения с их странной символикой, особенно религиозного и сексуального характера; портреты с явно акцентированными глазами, ушами, руками, элементами, выражающими чувство страха, психического обнажения личности больного. С помощью творчества шизофреник создает «новый мир» на развалинах мира, разбитого психозом. Психически больной тесно связан со своим творчеством, ибо оно непосредственно выражает его психику. Полностью его понять можно, лишь познав переживания больного.

Творчество больных раскрывает перед нами не только их мир, но также и частицу нашего очень интимного личного мира магии, абсурдных мыслей, сновидений и психических механизмов, в существовании которых мы нередко не хотели бы признаться даже самим себе.