Терапия группы, включающей в себя индивида

Каждая сформировавшаяся груп­па развивается со свойственной только ей динамикой, которую, в отличие от психодинамики индивида, то есть динамики душевных процессов человека, имеет смысл именовать групповой динамикой. Последняя определяет групповой процесс и захватывает каждого участника группы, хочет он того или нет. Согласно теории ком­муникации, человек не может избежать контактов³. Индивид, как говорил Аристотель, — это zoon politikon, общественное существо.

Согласно теории систем, группа представляет собой определенную систему, которую следует воспринимать не только как сумму элементов, но и как продукт дина­мического взаимодействия между ними. Таким образом, групповая динамика — это безостановочный процесс обмена, коммуникации, своего рода психологическая диффузия. Получение и предоставление, подавление и подчинение, влюбленность и ощущение того, что тебя любят, уход и чувство того, что тебя бросили, — вот те

процессы, которые составляют стержень групповой динамики. В подобной системе невозможно одновре­менно определить импульс и местоположение элемента группы. Описанный Вернером Гейзенбергом⁴ закон атомной физики действует и в рамках группы: слушая высказывание пациента, аналитик должен обратить внимание на его положение, которое предопределено группой, а точнее, бессознательной групповой фанта­зией. Уделив внимание данной фантазии, аналитик теряет из виду пациента. Тем не менее, задача тера­певта — заметить и то и другое. Если психоаналитик, увлекшись группой, игнорирует индивида, он наносит последнему немалый вред и подвергает его риску уни­фикации, нейтрализующей особенности его личности в угоду группе. В связи с этим я не разделяю восторга и энтузиазма, с которым время от времени утверждают примат группы над индивидом. Чем серьезнее относится аналитик к влиянию группы на индивида и чем выше оценивает он ее способности по сравнению со способ­ностями индивида, тем больше следует ему опасаться переоценки значения группы в ущерб личности. Опас­ность эта весьма велика, особенно учитывая то, что она сулит избавление от трудоемкого процесса наблюдения и понимания каждого из шести-десяти участников группы. Для этого необходимо многоплановое мышле­ние, которого многим недостает. Стремясь избежать данной проблемы, многие исследователи групповых процессов⁵ подменили сложные отношения нескольких личностей отношениями двух индивидов, один из кото­рых группа, а другой — аналитик. Вместе с тем следует избегать и другой крайности — склонности видеть только элементы и не замечать целого. В противном слу­чае происходит то, над чем насмехается Мефистофель в сцене с учеником в «Фаусте»⁶ Гете:

«... живой предмет желая изучить,

Чтоб ясное о нем познанье получить,

Ученый прежде душу изгоняет,

Затем предмет на части расчленяет

И видит их, да жаль: духовная их связь

Тем временем исчезла, унеслась!» *

3.3. Двуплановая модель психоаналитической групповой терапии

Руководителю группы не удастся уклониться от двойной задачи: рассмотрение группы как индивида и каждого индивида в отдельности. Возни­кает смешанная форма, состоящая из двух моделей: терапии индивида в группе и терапии группы, включа­ющей в себя индивида. Данная модель связана с именем психоаналитика С. X. Фулкеса⁷, который родился в 1898 году в Карлсруэ, в Германии, и в 1933 году эмиг­рировал в Англию и поселился в Лондоне. За каждым участником группы тянутся нити межличностных отно­шений, и все они образуют «паутину», представляю­щую собой основу, или «матрицу», для «вышивания» новых отношений. Исходя из этого, аналитик стремится воспринимать индивида и определять его положение в «паутине», прилагая все усилия для того, чтобы раз­глядеть «матрицу», а не вышитые на ней узоры.

Опираясь на данную теорию, можно приступать к рассмотрению примеров из практики. Прежде всего необходимо понять, почему человек решился пройти курс групповой терапии. Весьма показательным в этом смысле является первый групповой сеанс.

* И. В. Гете. Фауст. Пер. И. Холодковского. М., 1954 стр. 108— 109.— Прим. переводчика.

ПЕРВЫЙ СЕАНС С ГРУППОЙ I

Практика

Каждый участник группы прив­носит в коллектив элементы своей биографии и непре­одоленные конфликты, а также свои страхи и надежды. Тревога, которую испытывает пациент перед первым групповым сеансом, совершенно естественна. Он не знает, с кем встретится, что его ожидает, сможет ли он самоутвердиться в новом коллективе. Руководитель тоже волнуется, однако у него есть преимущество. Он уже знаком со всеми пациентами, у него есть в запасе психоаналитическая теория, и он знает, что будучи наблюдателем, включенным в групповой процесс, он может, в отличие от пациентов, в любой момент отстра­ниться и взглянуть на происходящее со стороны.

Несомненно, тревогу у пациента вызывает отсутствие привычной для него структуры в устройстве психоана­литической групповой терапии. Пациент бессознательно защищается от этого чувства, провоцируя состояние рег­рессии, иными словами, возвращаясь к той или иной ранней стадии психологического развития. Данный тера-

певтический эффект следует приветствовать, поскольку лишь таким образом можно повторно оживить нерешен­ные психологические конфликты.

Бывает, что регрессия усиливается с течением груп­пового процесса до такой степени, что пациент оказыва­ется на младенческой стадии психологического разви­тия. Во избежание этого некоторые участники группы стараются затрагивать в разговоре с остальными пациен­тами лишь безопасные темы, обращая внимание, напри­мер, только на поверхностные жалобы определенного пациента. Этот коллективный защитный процесс, разво­рачивающийся на первом сеансе, можно назвать «груп­повой защитой». Вместе с тем уже на первом сеансе про­является та или иная манера поведения, характерная для каждого пациента. Это первый намек, позволяющий разглядеть очертания структуры, которая приобретет более четкие контуры по мере развития группового про­цесса. Каждая группа обладает своеобразной структу­рой ¹. Иллюстрацией сказанному может служить следу­ющий пример. Речь идет о смешанной группе I, состоя­щей из четверых мужчин и четырех женщин. С июня 1969 года по июнь 1972 года я провел с этой группой в общей сложности 205 сеансов по 100 минут каждый. В структуре данной группы преобладал явный анта­гонизм между мужчинами и женщинами, который не только заявлял о себе на словах, но и выражался в виде определенного поведения уже на первом сеансе.

Перед сеансом все пациенты собрались в помещении, отведенном под групповую терапию. Я появился в назна­ченное время и присел на свободный стул. Стоило мне войти, как в помещении воцарилось напряженное молча­ние. Все взгляды были направлены на меня. На лицах пациентов отражалась неуверенность. В их глазах чита­лось тревожное ожидание. Воспользовавшись всеобщим

молчанием, я обратил внимание на взаимное располо­жение пациентов. Напротив меня судорожно подерги­ваясь, сидел господин Гетц*, молодой человек двадцати пяти лет, покрасневший, готовый вот-вот расплакаться. Слева от меня в окружении свободных стульев сидела сорокалетняя госпожа Ферстер, журналистка с неза­конченным психологическим образованием, бледная, элегантно одетая дама с длинными, светлыми волосами. Недалеко от нее расположился господин Пашке, трид­цатипятилетний бизнесмен, худощавый, холеный, с виду очень взволнованный. Рядом с господином Гетцем и напротив меня сидела госпожа Шлее, двадцатипяти­летняя работница, очень симпатичная и со вкусом оде­тая девушка. Слева от нее — пожилая женщина, кото­рая вскоре покинула группу. Справа от меня сидела гос­пожа Мюллер, изящная дама тридцати одного года, программистка с педагогическим образованием; рядом с ней — господин Момберг, тридцатичетырехлетний менеджер, на вид не менее ухоженный, чем господин Пашке; выражение его лица было особенно вопроси­тельным. Круг замыкал бородатый молодой человек, сидевший между господином Момбергом и госпожой Шлее; он не явился на следующий сеанс.

Ведущие роли на первом сеансе взяли на себя двад­цатипятилетняя работница, сорокалетняя журналистка, господин Гетц и тридцатичетырехлетний менеджер Момберг. Между ними произошел разговор, законспек­тированный мной в протоколе, который я составлял по­сле каждого сеанса.

Госпожа Ферстер попросила разрешения закурить. Все закивали головами и согласились. Воспользовав-

* Имена и сведения личного характера изменены с целью сохра­нения врачебной тайны и анонимности пациентов. — Прим. автора

шись этим, госпожа Мюллер тоже закурила, несмотря на то, что все остальные пациенты были некурящими. Таким образом, на первом сеансе произошел первый конфликт между курящими и некурящими участниками группы; и те и другие сформировали свои подгруппы. Симпатичная работница принялась рассказывать о своих супружеских проблемах. Она жаловалась на своего мужа, обвиняя его в лени и нежелании позабо­титься о своей жене. Собственные слова ее взволно­вали, она почти разозлилась. Из-за такого поведения мужа она не могла нормально к нему относиться, дер­жала себя холодно и отстранение. Госпожа Шлее пове­дала о том, что ее муж часто бывает крайне рассеян­ным, поздно возвращается домой, не брезгует связями с другими женщинами и, судя по его поведению, не обращает никакого внимания на чувства своей жены. Госпожа Ферстер со своей стороны посетовала на то, что ее друг, который старше ее на десять лет, — тоже лентяй, предпочитающий, чтобы она о нем заботилась, вместо того чтобы самому позаботиться о ней. Тут в раз­говор вступила госпожа Мюллер, бывшая студентка педагогического института, которая на протяжении всего разговора сидела, откинувшись в кресле, и курила. Она рассказала о том, что ей часто приходится переезжать с места на место, и у нее никак не налажи­ваются отношения с людьми. На мой взгляд, она бессо­знательно намекала на то, что происходило в данный момент в группе. Я бы истолковал ее слова так: она хотела сказать, что в данной ситуации никто из при­сутствующих не знает своих собеседников, и это есте­ственным образом вызывает некоторую нервозность. Тогда я промолчал, однако я пребывал в уверенности, что слова госпожи Мюллер об отсутствии межличност­ных отношений могут быть отнесены и к данной группе.

Журналистка, сидевшая слева от меня, выразила удив­ление по поводу того, что мужчины, присутствовавшие на сеансе, до сих пор не сказали ни слова. После напря­женного молчания господин Гетц заговорил о том, что у него есть проблемы в общении с девушками, а также на работе, которую он подчас не в силах выполнять, и принялся жаловаться на головные боли, рассеянность... тут его голос задрожал. С неимоверными усилиями он унял слезы. Это заметил господин Момберг, который тут же пустился в рассказ о своих бедах. У него были проблемы с половой потенцией. Кроме того, жена его больше не привлекала как женщина. Когда он закон­чил, господин Гетц, совладавший наконец со слезами, скептически высказался по поводу групповой терапии. Он сказал, что решился принять в ней участие, но не может ума приложить, как такая терапия способна ему помочь. Последние слова он произнес с оттенком уко­ризны в голосе, с надеждой взглянув на меня. В своих вмешательствах я ограничился следующим. Мне пока­залось, что у присутствующих мужчин не меньше проб­лем со своими женами, чем у женщин, несмотря на то, что жаловались мужчины меньше. Поэтому господин Гетц сказал о том, что чувствует себя здесь стесненно, хотя и не мог понять причину этого. Затем вновь воца­рилось молчание, прерванное наконец молодой работ­ницей. Она заявила, что обо всем этом ей известно, поскольку она часто ссорилась с мужчинами. После первого развода она надолго сошлась с одним челове­ком. Однако он просто использовал ее для удовлетворе­ния своих половых потребностей. Когда она познакоми­лась со своим нынешним мужем, ей показалось, что он по-настоящему ее любит, но мало-помалу она поняла, что он ее совершенно не понимает, использует тоже иск­лючительно в сексуальных целях и рано или поздно ее

бросит. Рассказывая об этом, она опять повышала голос от возмущения. Она созналась, что устала от страда­ний, но не может ничего с собой поделать — муж вызы­вает у нее лишь отвращение. Под конец сеанса заго­ворил молчавший до этого господин Пашке. Он жало­вался на профессиональные проблемы. Он боялся потерять место, поскольку не являлся дипломирован­ным менеджером, в отличие от своих коллег. Он мечтал получить руководящую должность. Госпожа Мюллер, жаловавшаяся на отсутствие межличностных отноше­ний, почти не отрываясь, молча курила сигарету, забив­шись в свое кресло, но с видимым интересом следила за происходящим. Я подытожил первый сеанс сло­вами о том, что у всех нас есть проблемы в общении с другими людьми, и речь здесь идет о взаимных разо-чарованиях и обидах. Я сказал, что не удивлюсь, если скептический настрой пациентов, выраженный госпо­дином Гетцем, очень скоро приведет к тому, что они разочаруются и в групповой терапии. Однако я указал и на то, что беседа дает нам шанс совместными усили­ями решить накопившиеся проблемы и что результаты первого сеанса выглядят вполне обнадеживающими. После этого участники группы — некоторые по оди­ночке, некоторые в обществе собеседников — покинули помещение.

Комментарий

При пристальном рассмотрении событий, происходивших на первом сеансе группы I, выявляется «специфическая структура», которая пред­ставляет собой «равнодействующую составляющих ее индивидуальных элементов личности»²; в данном слу­чае все пациенты боялись всего незнакомого:

1) новой непривычной ситуации;

2) незнакомого им руководителя, на которого они возлагали большие надежды;

3) других пациентов, которые тоже были людьми посторонними.

В свете психоанализа курение пациенток открывало «оральную» тему, указывающую на потребность в погло­щении, которая в данном случае относилась к руково­дителю группы. Однако об этом не принято говорить, поэтому заменителем послужили для пациенток сига­реты. Сразу я не обратил внимание на этот конфликт, поскольку мне показалось, что он очень далек от реаль­ных переживаний. Второй темой беседы явилось недо­вольство женщин своими мужьями. Женщины пола­гали, что их мужья эгоистичные, слабые существа, стре­мящиеся найти себе опору, но неспособные поддержать женщину. В результате у женщин возникало разочаро­вание и раздражение, которое ярче всех выразила сим­патичная госпожа Шлее. Господин Гетц оказался очень чувствительным человеком с глазами, как говорится, на мокром месте, который чувствовал себя стесненно из-за упреков, которые высказывали пациентки в адрес муж­чин. Он ожидал от меня действенной помощи, посколь­ку не чувствовал себя в безопасности; на это указывали укоризненная интонация, срывающийся голос и умоля­ющий взгляд, брошенный на меня. Все это свидетельст­вовало о назревающем конфликте, возникшем по при­чине того, что одна сторона оказывала давление на дру­гую, однако оставалось неясным, кто кого притесняет — мужчины женщин или женщины мужчин. В связи с этим участники группы бессознательно пытались уточнить, чью сторону занимает руководитель. Вполне возмож­но, что сексуальные расстройства пациентов — наруше­ние потенции у мужчин и доходящая до отвращения

фригидность у женщин — были связаны с борьбой за власть между мужчинами и женщинами, которая в даль­нейшем обострилась до такой степени, что сеансы стали напоминать сцены половой ненависти в духе Стринд-берга, ни в чем не уступая последним.

Важное значение имело и мое толкование высказы­вания госпожи Мюллер о недостатке межличностных отношений. Мне показалось, что я разобрался в чувст­вах пациентки. Она хотела сказать, что мужчины и жен­щины не понимают друг друга, однако люди, принад­лежащие к одному полу, тоже испытывают трудности в общении. Кроме того, госпожа Мюллер напоминала нам, что между руководителем и участниками группы еще не завязались человеческие отношения. В этом утверждении сквозь недоверие, страх и надежду отчет­ливо проглядывал скепсис. В психоаналитическом кон­тексте оно звучало как свидетельство повторного ожив­ления предыдущих разочарований и могло претендовать на роль «общего знаменателя» ³ состояния группы.