Психическая травма, связанная с сексуальным насилием над ребенком

Дж.Хиндман (J.Hindman) в 1989 г. опубликовала исследова­ние, пролившее свет на многие загадочные клинические карти­ны, связанные с переживанием насилия. Она описала восемь факторов психической травмы, связанных с восприятием жерт­вой сексуального насилия.

1. Сексуальная отзывчивость жертвы (интерес, отдача насильнику):

• общественное мировоззрение приравнивает сексуальное возбуждение (отзывчивость, интерес, любопытство) к со­глашению с насильником, что вызывает у жертвы чувства осуждения, отвержения обществом;

• концентрация сексуального интереса и возбуждения на гениталиях нередко принимает доминирующий характер у сексуализированных детей и (или) на ранних стадиях развития, что усиливает их внутренний конфликт, чувство вины и страх возмездия;

• травматичным бывает любой интерес, проявляемый преступником к жертвам (независимо от того, приме­нялась сила или нет, были ли это "сексуальная игра", соблазнение или изнасилование).

2. Ужас:

• любые пережитые формы активности, которые вызывали ужас, не забываются; они возвращаются в воспомина­ниях об ужасных событиях, связанных с насилием, и могут внезапно всплыть через много лет;

• ритуальное насилие и сопровождающее его болезненное, унижающее предчувствие жертвы.

3. Искаженная идентификация преступника:

• восприятие идентичности преступника искажено, если невиновный в сексуальном злоупотреблении родитель жертвы и общество рассматривают насильника в пози­тивном свете; ребенок неспособен воспринять его как "преступника".

4. Искаженная идентификация жертвы:

• жертва не может воспринимать себя невинной в пережи­том насилии и явно возлагает на себя вину по отношению к преступнику;

5.Фобии или когнитивные нарушения и навыки справляться с ситуацией:

• реакции ребенка связаны с овладевающими им мыслями, представлениями, с восприятием ситуации сексуального насилия, которую по развитию он неспособен охватить, что вносит вклад в развитие фобий и нарушенных мысли­тельных процессов;

• возникает диссоциация, амнезия—у 57% жертв сексуаль­ного насилия;

• характерны пожизненные чувственные воспоминания, избегание панических атак;

• желание избежать тягостных депрессивных реакций, чувства боли, подрыва доверия, глубоких чувств стыда и обиды, оставленных насильником;

6. Утаиваемое сообщение

• травматическое повреждение исходит из восприятия жертвой ситуации сексуального насилия и возникнове­ния отклонений в развитии, в представлении о сексуаль­ном образе своего тела.

7. Катастрофа раскрытия:

• ситуация раскрытия ставит под сомнение прежние пред­ставления о себе, заставляет увидеть себя глазами дру­гих и подкрепляет чувство стыда;

8. Травматическая связь:

• необратимая, глубокая потребность жертвы состоять в связи с насильником с целью получения любви, внима­ния, уважения;

• жертва неспособна отстаивать свои собственные нужды, вместо этого она отвечает из страха перед насильником и воображаемой реакцией, связанной с уходом от отно­шений, построенных на насилии. Ребенок, находящийся в травматической связи, никогда не говорит с независи­мым видом.

Способы, при помощи которых сексуальный преступник завладевает своей жертвой

Существует множество трюков, способов, заманиваний и стратегий, которые использует преступник, чтобы совершить акт насилия по отношению к детям.

Например, дети рассказывают нам: "Он сказал мне, что это будет игра", или"Он сказал, что папа обычно делает это со своим ребенком".

Сексуальный преступник часто верит в то, что говорит. "Я дождался, когда она уснет, и вошел в ее комнату. Я убежден, что ей нравится это.Она только не понимает этого". "Я оказывал ей много внимания". "Я проснулся, а она была в постели. Я повернулся, поэтому только и сделал это. Я никогда не делал этого. Я действительно никогдане делал этого".

"Я сказал, что буду учить ее сексу. Это возможность для многих детей узнать о сексе. Я пытаюсь установить особые узы между нами. Я говорил, что она очень привлекательна физичес­ки. Я предложил посидеть около нее".

Потом, завладев жертвой, преступник должен применить стратегии, чтобы жертва хранила молчание.

Стратегии могут изменяться, но чаще всего это обвинение жертвы: "Ты не должен делать это", "Я бы никогда не сделал это, если бы у тебя не были такие прекрасные волосы".

Преступник часто говорит жертве: "Если ты расскажешь, никто не поверит тебе. Я очень важный мужчина, и общество скорее поверит мне, а не ребенку".

Преступник применяет другую стратегию, когда ребенок, пытаясь сохранить связь между матерью и отцом, прибегает ко лжи. Тогда он может сказать ребенку: "Если ты расскажешь, то тебя выгонят. У тебя больше не будет мамы". Это очень мощ­ная угроза для ребенка.

Стратегия начинает возрастать, как только ребенок стано­вится старше. Для преступника характерно искажать реальность. Но ребенок начинает все больше и больше понимать, что случив­шееся с ним — это не норма. Он получает знания о сексе в шко­ле. Хорошее сексуальное образование должно обязательно вклю­чать знания детей о спектре касания, от естественного касания до насильственного касания.

Нередко преступник использует более сильную стратегию:

"Я убью тебя". Многие дети испытывают угрозы смерти.Нонаиболее мощная угроза, как это известно, — угроза потери родителя.

Мотивация насильника

Существует большое многообразие мотиваций сексуальных преступлений в отношении детей. В соответствии с мотивацией сексуального акта выделяется несколько типов преступников.

Первый тип — сексуально озабоченные индивиды. Отец проявляет явный бессознательный сексуальный интерес к дочери, часто с раннего детства, в большинстве случаев до 6-летнего возраста. Имеется в виду инцест между дочерью и отцом; отно­шения между отцом и сыном не рассматриваются. Такой отец совершает огромное количество актов злоупотребления в тече­ние долгого периода времени, часто сексуально пенетрирует жертву, обычно серьезно повреждая ребенка.

Такие индивиды обычно чрезвычайно сексуализированы, испытали крайнюю степень насилия и в своем собственном развитии.

Второй тип — регрессивные подростки. Это мужчины, так­же проявляющие бессознательный сексуальный интерес к доче­рям. Но этот интерес начинает проявляться только тогда, когда дочь приближается к пубертату или уже достигнет его. Такие мужчины выглядят и ведут себя как подростки, освобождающие свое сексуальное возбуждение и озабоченность в пубертатном возрасте.

Третий тип — инструментальные сексуально удовлет­воряющиеся мужчины. Эти мужчины не испытывают сексуаль­ного влечения непосредственно к дочери, но используют дочь для сексуального удовлетворения, фантазируя или думая в это вре­мя о совсем другом партнере, часто о взрослом. Они испытывают мощное чувство вины или стыда, и преступная сексуальная активность обычно спорадическая.

Четвертый тип — эмоционально зависимые, одинокие и депрессивные мужчины. Для них сексуальное пробуждение не является первичным аспектом, который возбуждает их, но злоупотребление удовлетворяет их потребность в близости и успокоении. Они стремятся ментализировать качество отно­шений с жертвой.

Пятый тип — гневные, взрывчатые мужчины. Преступни­ки этого типа общаются с женой. Они редко показывают сексу­альный интерес к жертве. Первичный фокус — это гнев к жене, иногда к ребенку. Гнев к жене провоцирует пренебрежение, от­каз и в конечном итоге насилие над ребенком.

Сексуальное посягательство и насилие по отношению к детям и подросткам встречается в самых различных культурах и в разные времена, существует во всех слоях общества, но выявляется преимущественно в бедных семьях.
Отмечающийся рост обращений по поводу сексуальных посягательств в психологические центры в последнее время связан, вероятно, как с увеличивающейся информированностью населения о возможности получения помощи в таких ситуациях, так и ростом сексуального насилия (социально-экономические проблемы общества, способствующие привлекательности силовых методов решения личных проблем, слабая юридическая защита пострадавших).

Эмоциональное насилие